 |
|
Гурьянов взял. Подержал в руке. Одна новенькая, чистенькая купюра в 500 и две потрепанные, в четыре раза сложенные по 200. Засунул в карман.
- Отдам… не знаю, когда смогу. Но отдам, ты понял?
- Да… - юноша встал. – Пойду я. – Дождь заметно усилился. – Ты тоже катись.
Пока он ехал в автобусе, дождь совсем разошелся, полил, но скоро ослабел, и, когда парень шел к дому, опять моросило. Настроение было явно неважное: когда это он получит сегодня деньги, если уже около 10-и часов? От кого? Что за чушь! Нелепость, кошмар. Денег кот наплакал. Эх, 150 тысяч! Каким же надо быть олухом, чтобы поверить, довериться типу вроде Тартарова? Почему так мало звонят? Все, что ли, шарят в английском языке? Ё-моё! Или он не нужен уже никому? Или что? Где деньги взять? Что хозяйке он скажет? Да, это будет концерт еще тот, когда она увидит, кому позволила жить бесплатно в ее квартире. Что ж делать?
Около двора дома, где он жил, стояли мусорные контейнеры, мимо которых волей-неволей нужно было пройти, чтобы войти во двор. Как бы там ни было, в поле его взгляда оказался большой пакет, повешенный на ручку серо-металлического контейнера. В свете недалеко стоящего фонаря можно было ясно различить по очертаниям пакета, что в нем были бутылки, много, целый пакет – все бутылки. До этого времени он собирал стеклотару только по остановкам в другом районе и в ближайшем парке (что не значит, что он находился близко от места проживания Гурьянова), да и то было только 4 такого рода походов. А тут целый пакет и всего-то повешен около контейнера, даже не у бака, а у контейнера. Так думал Гурьянов, остановившись неподалеку. Он посмотрел по сторонам, оглянулся: никого на улице не было. А пакет был белый, судя по виду даже не намоченный дождем. Делать больше нечего! Дави свою гордость, хватай пакет!
Он быстро подошел к контейнеру, торопясь, стал снимать пакет. Бутылки зазвякали, но тихо, по-доброму. Сам контейнер был примерно наполовину полон, как это опять же случайно заметил паренек. Но дело было вот в чем: внутри, на самой поверхности прочего содержимого контейнера, был еще один белый пакет. Гурьянов ясно видел в нем горлышки бутылок, хотя там был еще какой-то мусор, вроде картонной крышки от коробки из-под обуви, скомканных бумаг, пары дешевых книжек… Людей, как и до этого, не было заметно на улице. Он взял и тот пакет. Бумажный мусор во втором пакете решил домой не нести, но быстро вытащить и выбросить тут же. Что он и начал делать, немного отойдя в сторону от контейнеров и поставив на асфальт пакеты. Мусор он стал бросать рядом на землю. Ему попалась открытка, точнее половинная часть ее (она была разорвана), обсыпанная блестками с изображением пышного букета. «Живут! Чего пишут?» - он открыл оборванную открытку. Он открыл - и поразился крайне! чрезвычайно – внутри крупным круглым почерком были написаны пожелания, но это пустяк! главное: скрепкой к внутренней стороне открытки была прицеплена купюра в 100 долларов! «О!» - выдохнул он. Вот это повезло! Но у купюры был оторван край, причем существенно. «Надо найти!! Не найду – не примут!» Он отцепил купюру, решительно сунул ее в карман, дрожащими пальцами стал рыться в бумажках, которые уже вытащил. Нету! Потом достал оставшееся: сломанная фигурка двух целующихся лебедей, обрывки и клочки писем, открыток, скомканные бумаги, брошюрные книжки, - принялся судорожно копаться в бумажном ворохе, намокающем от мокрого, грязного асфальта. Сидя на корточках, быстро листал, отчаянно тряс книжки, разворачивал скомканные бумаги, ворошил пальцами кучу грязнящихся обрывков. Раз 6 Гурьянову грезилось, что он нашел. Но… не находил! Ему казалось, что он ищет очень долго, хотя, наверно, прошло минут 5. Пальцы у него измарались, сам он намок от моросящего дождя, вспотел, сердце сильно, ухая билось. «О боже мой, неужели я не найду этот чертов краешек от ста баксов?» В куче, лежащего перед ним бумажного мусора, он сколько ни искал не находил заветного края от купюры. Тогда он снова взял тот пакет, достал оттуда 7 коричневых бутылок, чтобы добраться до клочков на дне пакета. Кажется, есть?
- Что это вы здесь развели?