 |
|
Она бросила на него недовольный взгляд, но, чуть помедлив, положила кончики пальцев на его ладонь.
- Давай потанцуем? – нашелся Мстислав.
Играл бессмертный Iggy Pop ‘Private Hell’…
- Ура!
- Hurra!
- Хорошо вам прокатиться!... Gute Reise! – закричали ему выходящие товарищи: они увидели, как он садился в такси с Изольдой. Они, сами красные и, кроме Марка, устало, как бы вкось стоящие, размашисто замахали ему в знак прощания.
- Давай, Славян!
Против воли и неприятно сконфуженный он сел в машину; та тронулась, Изольда наклонилась через него к стеклу и тоже замахала рукой в ответ на крики, а потом послала воздушный поцелуй.
После она откинулась на сидение и захохотала:
- Ауфидерзейн, кочерыжки!... Ой, это были твои друзья? Прости!
Он видел, она пьяна в дым; и так как к концу вечера они не увидели в клубе ни Артура, ни других ее возможных знакомых, а практически все время, то танцуя, то выпивая, то неумело играя в бильярд, она проводила с ним, он почувствовал долг ее проводить. Полная угарного веселья, она прислонила свое плечо к его плечу, глядя чуть исподволь в его лицо. Начинался дождь. Славян рассеянно улыбался, не делая никаких попыток к сближению.
Поддерживая, он повел ее к дому, а потом и наверх, по лестнице, к квартире.
Капризно она выпалила, вваливаясь в прихожую:
- Зайди!
- Знаешь, я не уверен; мне, пожалуй, пора.
- Не уходи! Мне плохо.
Они прошли в зал.
- У меня есть виски и мартини! Хочешь еще выпить? – спросила Изольда.
- Нет, думаю, уже хватит.
- Проходи и садись в кресло. Я буду через минуту.
- Я, правда, думаю, это не лучшая идея!
- Ты можешь минуту подождать! Присаживайся. – Она подтолкнула его, развернулась, вышла, закрыла за собой дверь и спешными шагами удалилась. Почесав в затылке, раздумывая, он прошел мимо дивана и опустился в кресло.
За окном была уже глубокая ночь. Сидя в комнате, он слышал, как снаружи хлещет бурный дождь. Вся обстановка комнаты словно нарочито, вычурно уютная. Мягкий кремового цвета, напоминающий булку-ромашку, диван с покрывалом из белого мехозаменителя и два кресла (одно из которых занял Гурьянов). Круглый столик, комодик с узорчатыми ручками, витиеватая подставка под телевизор, пушистый узорчатый палас на полу, кружевные подушки на диване и креслах, четыре большие полосатые подушки с бахромистыми кисточками на полу, картинки на розовых с поблескивающим рисунком стенах. Искусственные цветы в вазе; застывше радостно раскрытые розово-желтые розы. Флаконы духов, фарфоровые скляночки и открытые косметички на золотистой салфетке комодика. Создавая неяркое освещение, горели два, напоминающие морские раковины, бра и небольшой переносной светильник.
Дверь начала открываться. Изольда – ни много ни мало – одетая в сексуальный красный кружевной корсет, красный в тон шелковый халатик и, как теперь оказалось, розовые чулки на все тех же подчеркнуто высоких сиреневых каблуках. Она повернулась впрофиль и, держась за косяк, пританцовывая, закачала телом; скоро неловко оступилась, пошатнулась и, взорвавшись хохотом, опустилась на четвереньки, и вот уже она ползет по раскиданным подушкам по направлению к нему.
- Эм, Изольда… Если это… за деньги, то спасибо, я… не пользуюсь такими услугами, - пробормотал Мстислав.
- В рот мне ноги! – раздраженно выругалась Изольда, тяжело вставая, уперев руки на колени. Она взяла одну из подушек за кисточку и поволокла ее за собой, уже на ногах приближаясь к нему:
- Ты противное создание, - в яростном негодовании вскипела она и вдруг резко вскинула подушку и огрела его прямо по голове.
Совсем не ожидавший этого, он недоуменно заморгал глазами, машинально возмущаясь:
- Эй-эй!