 |
|
Он даже одолжил машину у Димы Брось Кости. Во-первых, так ей будет приятнее, во-вторых, едва ли сейчас поймаешь такси, да и цены ломят.
Она предлагала ему побыть при желании у друзей (до тех пор пока она освободиться), но он не хотел никого особо видеть сегодня, кроме нее… И домой его уже не слишком тянуло, так что он остался в городе. Сначала в одиночестве, а потом позвонил Дима и, узнав, что Мстислав один, предложил к последнему зайти; Слава согласился, но сказал, что после двенадцати хочет пригласить подругу; Дима пришел в девять и ушел в начале одиннадцатого куда-то еще. Идти ему было недалеко, через квартал. Он сам предложил одолжить машину «для подружайки».
Тогда он еще не был знаком с Диной…
- Что ты будешь, шампанское? – спросил он у нее, пройдя в комнату и уже прижав ее к себе.
- Не знаю, давай!
Слава приготовил несколько блюд (сам! сам!). Купил дорогие конфеты и несколько кусочков тортов-пирожных.
Он налил по бокалу:
- За 2007-й год!
- Чтобы все было чики-пики. – Они выпили и легко, почти звонко поцеловались.
- Хочешь еще чего-нибудь?
- Ну, я дома чай не пила, а ты не хочешь?
- Ну, можно.
- Давай я сама налью. – Обнявшись: она к нему спиной, а он обхватил ее за талию, и ее ладони на его руках, - в таком положении, отправились, небыстро шагая, на кухню.
Он все ее не выпускал, когда она потянулась за чашками, а потом разливала чай и заглядывала в холодильник за сливками; взяв чашки, они такой же четырехногой фигурой пошли в зал.
Они – наконец, разъединившись – сели на диван. Она отпила несколько глотков и съела ложечку торта.
Он поднялся с дивана и встал перед ней на колени; близко, что его грудь касалась ее коленок…
Его лицо было чуть ниже ее лица, и он слегка приподнял подбородок, чтобы установить с ней полный визуальный контакт. Мстислав был полон решимости и больше не мог ждать.
- Дина…
- Да? – улыбнулась она.
- Я ждал этого дня, хотя даже не знаю зачем, для большей торжественности, что ли… - Он смотрел ей прямо в глаза, как в душу. С влагой и блеском в глазах, с безмерно расширенными зрачками, остро, почти огненно, желая, с внутренним напряжением, с надеждой и готовый к разочарованию: - Дина, ты станешь моей женой?
Он хотел спросить иначе, он хотел спросить: «Дина, ты разделишь со мной всю свою жизнь?»
Но Гурьянову было ясно, что даже если она согласится, то ответит сначала примерно следующее:
«Я не могу обещать всю жизнь… Не могу, мой дорогой».
Услышать это было бы слишком мучительно и ужасно досадно. Он не стал искать добра от добра и спросил только то, что мог бы получить во всей полноте:
- Дина, ты станешь моей женой?
У нее вырвался вздох легкого удивления, и она с оттенком растерянности прикрыла рот рукой и задумалась, на несколько секунд отведя взгляд.
Она взглянула на него так, что они оба чувствовали, словно энергии их взглядов сталкиваются, проникают друг в друга, одновременно проникая и в их тела. Она чуть дотронулась языком до верхней губы слегка приоткрытого рта…
- Да. Я согласна.
- Правда? – переспросил он, словно не до конца веря услышанному.
- Да, - алая здоровая жаркая краска стала выступать на ее лице.