Он взял кошелек и расстегнул молнию – банкноты.
- Это на новоселье. - Да ну! Спасибо, но я не возьму. - Возьмешь. Я уже решил. Все тут, - сказал Дима тоном, не терпящем возражений. – У меня они лежали бы, а тебе пригодятся. - Ё-моё… Серьезно? - Это похоже на шутку? - Блин, спасибо, спасибо, Димон… - он повернулся, и они обнялись; Слава похлопал друга по спине. – Ты зверь. Ты лучше их всех. Дима подарил 450 долларов… Складывая все полученные за вечер деньги, (42 656 плюс 2334 плюс 4 360 плюс 200 плюс 450 выходит…) выходит аккурат пятьдесят тысяч!! «Все будет так, как предсказано». - Mein Gott! – выдохнул, осознав это, Гурьянов. Он ощутил резкий приступ дурноты. Мстислав лежал, согнув ноги, на маленьком диване, укрытый старым (еще со времен Союза) покрывалом; рядом на стуле, сняв перчатки и обувь, в его серой куртке поверх золотистого платья, сидела Изя. Перед диваном стоял принесенный со второго этажа столик, на котором лежали открытые и полупустые упаковки с суши, полупустая бутылка виски и пара стеклянных бутылок колы. Напротив дивана лежала серая холщовая сумка. Несколько секунд доносился звук уезжающей машины. Изольда оттянула к локтям рукава куртки и посмотрела на руки: да, стало хуже, похоже, что пятна увеличиваются; и, конечно, оставаясь здесь, она пропустит свои утренние процедуры. По счастью, с ней была хотя бы ее сумка. Порывшись среди предметов косметики, на достала оттуда зеркальце и стала себя тщательно разглядывать. Так прошла минута. Еще покопавшись в сумке, она достала пудру и стала наносить новый слой; после, найдя тени, подправила макияж век; потом достала помаду и подкрасила губы. Бедняга Мстислав спал мертвым сном. Лицо его было словно выточено, а черты заостренны. Как жаль! Она наклонилась к нему и вытащила из кармана брюк сотовый телефон. Изольда вышла в предрассветный сумрак на крыльцо дома. Она выбрала среди контактов Диночка и нажала на кнопку вызова. - Алло? – спросил слегка сиплый молодой женский голос. - Алло! Извините, что так рано! Вам звонит знакомая Славы… Он уезжал из гостей, когда ему стало нехорошо. Сейчас он в своем новом доме. Вам лучше приехать! С резкой тревогой донеслось: - А он может подойти к телефону? - Нет! – Изя отключила связь. Зашла в дом, сняла куртку, укрыв ей Мстислава, надела смятые перчатки; достала из сумки сухую салфетку и карандаш для глаз; что-то начеркав, она положила записку в карман Мстислава (сотовый на столик); надела свои роковые алые туфли, подошла к серой сумке, наклонилась, подняла, повесила на плечо и торопливо направилась к выходу… Мстислав очнулся. Он был один. Он встал. Сделал несколько шагов, смутно вспоминая события ночи. Прошел в кухню: там тоже никого. Вышел на улицу, где уже начало пригревать умытое солнце, а трава блестела росой. Вернулся в гостиную. Не думая, засунул руки в карман и нащупал какую-то мягкую бумажку. Вытащив, он заметил на ней резкие печатные зеленые буквы: «Это я. Прости. Но я тоже хочу пожить! Едва ли ты найдешь меня. И.» - Ох! Мои деньги! Она утащила мои деньги! Гурьянова охватил резкий озноб и бьющая яростная дрожь. Он добела сжал кулаки, его наполнила злоба, жажда поимки и мщения, яростное напряжение… ужасный страх – он на днях внес залог, а сегодня должен был полностью рассчитаться!! Он, не думая, разорвал салфетку в мелкие кусочки, подошел и с силой ударил по столу – еще и еще, все ужаснее, с исступленным бешенством! Он дал за них двенадцать лет жизни! Проклятая! Все его существо вскипало, как бьющий фонтан смертельно обжигающей лавы, сумасшедшим невидящим рассвирепелым гневом! Он что есть силы швырнул стул и тот с размаху рухнул на пол. Но что это? Лишь жалкое выражение его ярости и негодования! Лицо его в этот кошмарный ожесточенный момент тяжко исказилось взъяренной свирепостью, напугавшей бы любого наблюдателя. Грозный, как с цепи сорвавшийся дьявол, он взревел: - Я убью ее! ©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.
|