 |
|
Нехотя, со скребущими кошками на душе он повиновался и прошел за ней.
- Ну вот, уже дома. – Через маленькую темную прихожую они прошли в тесную кухню. Пробиваясь сквозь листву, через пыльное окно, в комнату попадали лучи солнца. На полу стояли банки с солениями. На квадратном обеденном столе, покрытым клеенкой, стояла жестяная эмалированная чашка с водой. Мстислав пригляделся: в воде плавали четыре маленькие рыбки…
- А эти рыбки, они не умрут? – спросил он.
- А что с ними станется? – она открыла шкаф для посуды и достала небольшой пакетик и, достав горсть корма, бросила его в воду… Рыбки стали глотать корм… Мстиславу стало до ужаса жалко и ее и ее рыбок. Он полез в карман за деньгами… Достав несколько купюр, полученных на сдачу, он протянул их ей…
- Возьмите, мамаша.
Она стала открещиваться:
- Нет, я не возьму! Забери себе. Спасибо, сыночек.
- Возьмите, я вас прошу.
Она прошла мимо него в коридор:
- Иди сюда, - старуха прошла в маленькую комнату, по всей видимости, ее спальню. Здесь все также носило следы неприбранности и старинного запустения. Стоял запах затхлости, резко и болезненно напомнивший ему Изольду… Она тяжело села на расправленную смятую кровать. Задвинула ногу и стала оттуда что-то выпинывать.
- Помоги вытащить.
Он наклонился и вытащил ощутимого веса большой коричневый советский чемодан, который в силу сломанности замков не был закрыт.
- Это тебе. Все тебе.
- Что? Этот чемодан?
Старуха протянула ногу в потрескавшейся от времени балетке и, поддев ногой, резким неловким пинающим движением откинула крышку чемодана. В нем лежали черно-белые фотокарточки и деньги! Куча денег! Он был полон денег!
- Как ты сел, с 93-го года я стала копить пенсию, чтобы ты смог, как выйдешь, начать новую жизнь. Она у меня повышенная, я же заслуженный герой труда… Тридцать шесть лет на стекольном заводе! В последние шесть лет 120 человек в подчинении. Как меня уважали!.. Тут четыре миллиона девятьсот девяносто семь тысяч, без малого 5 миллионов! Со следующей пенсией было бы пять. Это все твои.
- Нет, я не могу взять!
- Бери, - ответила она на тяжелом выдохе.
Пять миллионов! Пять миллионов! Безумная старуха дарит ему… (он долго не мог сообразить сколько) почти 35 тысяч долларов!
- My goodness… - прошептал он, машинально садясь на кровать рядом с ней.
Неужели это его деньги? Ее сын сидит в тюрьме с 1993 года? 14 лет. На сколько она жила в месяц?! А что если ее сын вернется? Хотя вряд ли, может, он будет сидеть еще пять лет или даже больше. А, может, он умер в тюрьме? Но как же она? Всю жизнь себе во всем отказывать!
- Мамаша, а как же вы? Как вы жили?
- На десять тысяч в месяц. Огород еще немного родит, хотя ухаживать я не могу. Да и наклоняться не могу. Ничего не могу! Возьми, я все равно скоро боженьку увижу.
Вдруг… если он не возьмет, Тартаров скажет что-нибудь вроде: «Вам давали деньги, а вы не взяли. Ваше право, но на другое не рассчитывайте».
- А если… я возьму… вы не будете больше сберегать деньги?
- Ну, раз тебе больше не нужно, то не буду… Не нужно тебе больше?
- Нет! – Он напряженно задумался. – Позвольте мне оставить вам часть.
- Нет. Пенсия двадцать пятого числа, я не пропаду.