 |
|
Полный внутренней муки, он присел на корточки у чемодана.
- Но куда я положу?
- Вон, - на ручке двери висела советская синяя сумка из ткани, напомнившая ему авоську, бывшую у его бабушки.
Он дрожащими руками стал класть в грязную сумку деньги, деньги!
- Я могу для вас что-нибудь сделать?
- Нет! Ничего. Все хорошо, мой мальчик.
Ему стало так горько. Скорбно, тоскливо так, будто в его душе падали горящие звезды. Словно его лицо сковано маской неприятного чувства и тяжести. «Мне жаль ее. Но если со мной случится несчастный случай, и я умру, я не хочу умереть так же, как она, ничего не позволив себе в жизни». Это мое, такова моя судьба, я должен их взять. А ее блудный сын никогда не вернется.
Чтобы уложить деньги у него ушло около пятнадцати минут. Старуха молча наблюдала за ним.
- Это тебе на благо, - сказала она, когда он почти закончил.
- Я вам очень благодарен. Я вас не оставлю. Обязательно вернусь завтра. Как смогу. Вы же будете дома?
- Скорее всего.
- Спасибо! – он взял ее руку в свои и пожал в знак своей мучительной признательности. – Я могу идти?
- Конечно.
Как это возможно, максимально быстрым шагом, но не бегом, он поторопился домой, неся в одной руке продукты и, помимо прочего, уже размякший шоколад, а в другой – набитую пятью миллионами сумку. Как он объяснит свое отсутствие Дине? Его не было никак не меньше часа! Как он укроет деньги?
Милое создание спало на лежанке, которую они на днях сообразили под раскидистым ореховым деревом (найденная на чердаке лакированная фанера, положенная на бетонные блоки; сверху два матраца и большая мягкая подушка). Она укрылась тем пледом, который они собирались взять. В ногах ее стояла приготовленная сумка. Она спала прекрасно, как может спать ангел в саду. Переводя частое дыхание, он направился в Дом. Последняя спальня с тумбочкой – пока сойдет. Хотя, может, лучше переложить деньги на чердак? Но он слишком разгорячен и тошно чувствует себя, чтобы лезть туда…
Тенистый Овраг
Мстислава сразу чем-то заинтересовал этот овраг, как только он увидел его, и теперь он собрался как следует рассмотреть это место. Овраг был метров пятнадцать в длину и сверху покрыт кустарной растительностью. Он не был широк, но крут, а глубина его была довольно заметная: метра три-четыре. На его дне сейчас бежал небольшой ручеек, хотя раньше, возможно, овраг был сухой. На его дне виднелись камни, а по склонам росла невысокая трава. Он заранее купил для удобства веревку и, привязав ее к основанию куста, слезая по склону, стал спускаться в овраг. Он сел у ручья, от которого веяло сырой прохладой. Как здесь было умиротворенно! Никто не ходит сюда – во-первых, поселок далековато, во-вторых, с дороги видны лишь кусты, в-третьих, овраг крутоват, чтобы так просто в него залезть. Он свободно вздохнул. Здесь дух Природы чувствовался даже больше, чем на холмистой равнине… Он сидел прямо на земле и праздно рассматривал свое временное по-своему симпатичное пристанище… Как спокойно! Вдоль ручья лежали небольшие камешки, но в метрах пяти от себя он увидел довольно крупные кругловатые светлые камни, словно окаменевшее яйца забытой доисторической птицы… Он поднялся и пошел к ним – вероятно, там будет удобнее сидеть… На равнине задул ветер, и овраге своеобразно послышалось, как зашумела сверху растительность… Он сел на один из камней, поближе к ручью, набрал горсть воды и умыл лицо великолепно холодной и чистой, как слеза, водой, словно смывая с себя угнетение и беды. В душе появлялось ощущение, что жизнь продолжается и мерно течет сама по себе по древним законам, не обращая внимания на людей и их алчущие действия и устремления. И ему хотелось, обретая естественное спокойствие природы, оставив позади свою тяжесть, присоединиться к этому течению. Вернуть себе юную цельность, неиспорченность, неповрежденность, ощутить восстанавливающую силу созидания и единство с чем-то большим, чем он сам. Он испытывал прекрасную, пронзительную грусть… Желание очищения и мирного существования вне честолюбивых благ… Он легко двинул ногой молочного цвета камень, лежащий тут годами и даже десятилетиями, и еще один, соседствующий рядом с ним – они с негромким шорохом повернулись и заняли новое бесконечно недвижное положение. Он сделал еще усилие и один из камней прокатился на полметра, забрав с собой небольшой слой земли… Он заметил на освободившемся пространстве что-то серое… Наклоняясь и потрогав пальцами, он ощутил холод металла… Он, заинтересованный, стал расталкивать остальные камни и убирать землю с обнаруженного предмета. Он нашел границы - это походило на металлический прямоугольник. Он стал копать руками в глубь, вдоль предмета. Металлический ящик! Он выдернул ящик из земли. Ящик был без отверстий, без повреждений, герметично закрыт и даже был с маленьким покрывшимся коричневым слоем ржавчины замком. Гурьянов в нетерпении взял под руку подвернувшийся более или менее подходящий камень и стал долбить по замку, пытаясь как-нибудь сорвать его. Он долго возился, но ему это удалось. Он открыл туго поддающуюся крышку… Он не сразу сообразил… сверху лежал тонкий слой грязи… он попытался убрать его… это оказались покрытые влажноватой грязью бумаги… открывшие слегка намокшие, с разводами, но, в целом, неповрежденные банкноты. Деньги. Снова деньги! Доллары. Его судьба нашла его даже здесь! В этом очаге уединения, тишины и отдыха! Невозможно! Нигде нет спасения. Когда он, наконец, получит все деньги и заживет без притаившегося во всех уголках фатума?!
Помимо денег в ящике был маленький нацар, распространенный камень от сглаза, и еще один камешек, вишневый с металлическими вкраплениями, по всей видимости, тоже служивший амулетом-оберегом… Он спешно стал считать деньги. Несколько откровенно испорченных банкнот он в расчет не брал. Ему не хотелось брать с собой этот, вероятно, лежащий тут не один год, внутри обитый толстым слоем ткани металлический ящик со свернутым замком. Он снял майку, крепко завязал рукава и горловину, и стал класть туда деньги. Девять тысяч 700 долларов.
Он решил закапать ящик обратно. Он поставил его на прежнее место, и тут заметил еще что-то в щели между камней. Протянул руку и стал снимать с камня что-то тонкое и похожие на латекс… Но скорее природного происхождения, а еще там были темные пятнышки… Он поднес находку к себе… Это походило на кусок человеческой кожи!
Зловещее холодное содрогание прошло по его рукам – что еще ужаснее, на ней были кругловатые татуированные буквы eedom i.
- О черт!
Что это значит? Неужели что-то случилось с Диной?! Он видел ее только утром! Он лихорадочно достал из заднего кармана платок и положил туда, завернув, найденный кусочек кожи. Наспех закрыв ящик землей и накатив камни, он, взяв майку с деньгами, стал вылезать из оврага. Небрежно в спешке смотав веревку, он кратчайшим путем помчался домой…
За окном кухни занавеска слегка, так естественно мягко колыхалась от ветра… Хоть бы все было также безмятежно!
Он дернул на себя ворота – они были открыты! Он побежал к дому, вспрыгнул на крыльцо и увидел кровь! Крупные круглые накапавшие капли крови, кое-где размазанные и ведущие в Дом… Он бросился вперед и схватил ручку двери.
- Дина! Ты тут?
В несколько шагов оказавшись при входе в кухню, он увидел ее… В лице ее было мучительное страдание.
- Дина?! Что такое?
- Я наступила на гвоздь!
- О! Это все? Сильно? А что с твоей татуировкой?
- Не очень сильно, кровь уже почти не идет. - Она сидела за кухонным столом, на котором лежали бинты и впитавшие кровь салфетки; левая ступня у нее была перебинтована. – А что с ней? Все нормально. – Она приподняла правую ногу – татуировка была не тронута. – Тебя напугали капли крови? Прости, я не успела убрать.
- Милая, бедная моя, - он устремился к ней, чтобы обнять ее.
- Но подожди, - вспомнил он, - как тогда могло быть это… - он полез в карман за платком. Осторожно вытащил, раскрыл – на клетчатом платке лежала лишь мелкая каменистая крошка…
- Что там? – спросила Дина.
- Я не знаю! Мне показалось, я видел твоей кусочек кожи с частью татуировки, и там были буквы eedom i.
- …eedom i? Мои?
- Да! Я даже взял его с собой, но теперь тут только мелкие камушки, вроде песка.
В лице ее отражалось взволнованное замешательство:
- Это, Слава, очень… - она затруднилось подобрать слово.
- Я понимаю, что странно, но именно так и было, и я побежал домой…
- Давай… пока не будем об этом? Нужно убрать кровь, да и сам ты весь в пыли.
- Хорошо, сейчас…