Глава двадцать седьмая
08/04/06
– Вот сука! Она украла мою машину! – завопила Чарли в темноту. – Надеюсь, ты не оставила внутри ключи? – Селлерс бежал вслед за ней. – Ключи, сумку, мобильник, кредитки. Боже! Ничего не говорите, я не хочу слышать, что не надо было привозить ее сюда, тем более оставлять сумку в машине, а машину открытой. Не смейте учить меня, что делать, а чего не делать. Пока еще я ваш начальник. Чарли хотелось спросить, что известно Прусту, но тем самым она бы продемонстрировала слабость. Экстремальные ситуации требуют возвращения к тактике жесткой игры, благодаря которой она выжила в школе. Никогда не показывай своих чувств. – Селлерс, доставай мобильник. Мне нужна моя машина. – Вряд ли тебе повезет, сержант. Сама знаешь, что такое шотландская полиция. – В Шотландии она не задержится. Она двинула в больницу Калвер-Вэлли, к своему обожаемому психопату. Направь туда кого-нибудь из наших парней. Гиббс, мы с тобой пообщаемся с миссис Грэм Энгилли. Появление Селлерса и Гиббса встряхнуло Чарли, она стала похожей на себя прежнюю. По крайней мере, настолько, чтобы создать впечатление. Стеф сидела в офисе, перед столом с рулоном розовой туалетной бумаги и жидкостью для снятия лака. Куском бумаги она терла ноготь указательного пальца. На шее у нее проступили красные пятна. Стеф сделала вид, что не заметила появления полицейских, даже глаз не подняла. Ее лицо – как и задница, если словам ее мужа можно верить – загорело до густо-оранжевого цвета, кроме участков вокруг глаз. Сова чертова. – Мальчишники! – громко сказала Чарли, хлопнув ладонями по столу. Стеф перекосило: – Как вы узнали? Кто вам сказал? Он? – мотнув головой в сторону Гиббса, выкрикнула она. – Это правда? – Нет. – Ты только что спросила, как мы узнали. Будь это неправда, ты спросила бы «с чего мы взяли». Или ты слишком тупа, чтобы уловить разницу? – Мой муж решил тебя трахнуть только из-за твоей работы, – мстительно заявила Стеф. – Ты ему не нравишься. Просто он любит рисковать, вот и все. Потому и разрешил пользоваться нашим компьютером той ночью, хотя и знал, что ты из полиции. Покопалась бы – много чего нашла. Я говорила Грэму, что он псих, но он ничего не может с собой поделать. Мол, кайф ловит. – Стеф фыркнула: – Знаешь, как он тебя обозвал? Жердь-с-полной-пазухой. Потому что ты тощая, а сиськи здоровенные. «Не думай об этом. Не думай о Грэме. Не думай о Саймоне». – Что я могла найти в вашем компьютере нежелательного для Грэма? Если не ошибаюсь, ты сказала, что все женщины были актрисами, все было честно и справедливо? А тогда Грэму нечего было бы бояться. Признай, Стеф. Тебе мозгов не хватит убедительно врать. Ты противоречишь сама себе – уже два раза меньше чем за минуту. И я не единственный человек, способный тебя надуть. Тебе не кажется, что Грэм с большой охотой свалит всю вину на тебя? Такую историю выдаст – заслушаешься, куда тебе с твоими байками. Как-никак в Оксфорде блистал. А ты кто? Псинка его, и только. У Стеф был загнанный вид, взгляд бесцельно метался по комнате, в глазах застыл страх. Ее глаза. Кожа вокруг них была значительно бледнее, потому что Стеф загорала с маской – такой же, какие надевали жертвам изнасилований. В отличие от Сэма Комботекры, никогда не заходившего в «Бутс», Стеф знала, где можно оптом покупать такие маски. Грэм, наверное, время от времени отправлял ее пополнять запас. Чарли смахнула со стола туалетную бумагу вместе с флаконом жидкости для снятия лака. – Спрашиваю еще раз, – ледяным тоном произнесла она. – Вы зарабатываете, устраивая мальчишники? – Да, – после паузы признала Стеф. – Только у Грэма не получится на меня все свалить. Я женщина и никого не могу изнасиловать. – Он скажет, что ты организатор. Что ты заставила его. Непременно скажет, не сомневайся. Так что твое слово против его. А ты ведь вела все дела, бухгалтерию и прочее, верно? – Но… это нечестно, если он так скажет! За годы работы в полиции Чарли убедилась, что справедливости требуют все – в том числе и самые жестокие психопаты и извращенцы. Стеф, как многих преступников, с которыми приходилось сталкиваться Чарли, ужасала мысль, что с ней могут обойтись несправедливо. Насколько легче попирать законы – юридические и моральные, – если другие их соблюдают. – Итак, кто придумал устраивать холостяцкие вечеринки с реальными изнасилованиями? Классная идея. Воображаю, какой популярностью пользовались ваши шоу. – Это все Грэм. Только он. – А не Роберт Хейворт? – спросил Гиббс. Стеф тряхнула головой: – Мне это не нравилось. Я знала, что так нельзя. – То есть ты прекрасно знала, что женщины не были актрисами, – уверенно заявила Чарли. – Знала, что их насилуют. – Нет! Я думала, они актрисы. – Тогда почему «нельзя»? – Даже если женщины этого хотели, все равно неправильно. – Неужели? И почему? Стеф силилась найти ответ. Чарли буквально видела, как в этой крашеной-перекрашеной голове крутятся шестеренки – медленно, со скрипом. – Ну, мужики… в смысле… мужчины, которые смотрели наши шоу… в смысле… шоу Грэма… они могли подумать, что с женщинами так можно поступать. – Правду говори, тварь! – Чарли ухватила ее за разноцветные патлы. – Ты всегда знала, сука, что женщин насилуют! – Отпусти!.. Ладно, знала! В кулаке у Чарли остался клок волос, на голове Стеф проступила кровь. Гиббс наблюдал бесстрастно; с тем же выражением лица он мог бы смотреть скучный матч по регби. – Я ни при чем, – захныкала Стеф. – Я жертва, как и те женщины. Я не хотела этого делать, но Грэм заставил. Сказал, что не может слишком часто хватать женщин на улицах, это большой риск. Поэтому чаще всего жертвой была я. То, что он делал с другими женщинами один или два раза, со мной делал сотни раз. Иногда у меня все так болело, что я сидеть не могла. Ты себе не представляешь. Ты понятия не имеешь, как мне было плохо, и не надо… – Да что ты говоришь? – оборвала ее Чарли. – Грэм – твой муж, ты с ним спишь, так или иначе. Почему бы и не перед зрителями? Почему бы немного деньжат не срубить? А еще лучше – много. – Грэм насиловал меня точно так же, как и других, – упорствовала Стеф. – Полчаса назад ты назвала свою роль в ваших шоу «утомительной». Не страшной, мерзкой, не унизительной. Нет – утомительной! Забавно ты описываешь, как тебя насиловали на глазах у жующих зрителей. Лично для меня твои слова звучат как доказательство, что ты добровольно, ночь за ночью, принимала участие в спектаклях. Вот что и впрямь утомительно. – Не добровольно! Я это ненавидела! Говорила Грэму, что лучше сортиры чистить каждый день, чем делать такое. – Почему же не вызвала полицию? Один звонок положил бы всему этому конец. Стеф заморгала – до того нелепой показалась ей идея. – Я не хотела проблем для Грэма. – Неужели? Большинство женщин с радостью устроили бы проблемы человеку, который их один раз изнасиловал, не говоря уж о сотнях. – Только не мужу! – Стеф вытерла мокрое лицо ладонями. Чарли вынуждена была признать, что определенный смысл в ее словах есть. Возможно ли, что Стеф – преступница поневоле? И Роберт Хейворт тоже? Мог ли Грэм принудить брата к похищению и изнасилованию Пруденс Келви? – Грэм неплохой человек, – сказала Стеф. – Он просто… видит мир по-другому, вот и все. По-своему. Все женщины фантазируют про изнасилование, правда? Так Грэм говорит. И он им никакого физического вреда не причиняет. – Дрянь безмозглая, – процедил Гиббс. – Думаешь, изнасилование не считается причинением физического вреда? – Не всегда! – возмущенно отозвалась Стеф. – Необязательно. Это просто секс, верно? Грэм никого никогда не бил. Никто даже в больницу не попал. – Она с обидой уставилась на Чарли: – Знаешь, какое у Грэма было ужасное детство? Мамаша – потаскуха и стерва долбаная, а отцу все по фигу. Семьи беднее в деревне не было. Но для Грэма это был хороший старт. Люди, которые ничего плохого в жизни не перенесли, – они как раз несчастные, а не счастливые. Им не узнать, на что они в действительности способны в трудную минуту. – Муженька цитируешь? – спросила Чарли. – Просто я его понимаю, а ты нет. Когда отец их бросил, мать встряхнулась и открыла свое дело… – Ну да, секс по телефону, – кивнула Чарли. – Предприимчивая дамочка. – Грэм говорит, она из шлюхи-любительницы превратилась в шлюху-профессионала. Он ее стыдился. Но ее бизнесом был доволен, потому что деньги появились, и он смог оттуда удрать. Получил образование, стал человеком. – Похитителем и насильником, – подсказал Гиббс. – Грэм – успешный бизнесмен! – с гордостью заявила Стеф. – В прошлом году он купил мне индивидуальный номер на машину, за пять тысяч. – Она вздохнула. – Мало у кого бизнес совсем законный. У многих за закрытыми дверями такое делается, что если б кто узнал… Гиббс прервал ее жалкие потуги оправдаться: – Как вы рекламировали свои мальчишники? Как привлекали клиентов? – В чатах предлагали. Ну и так… слух пускали. Это забота Грэма. Он называет «вербовка». – Групповые заказы были? Чарли кивнула: Гиббс задал важный вопрос. Она позволила Гиббсу перехватить инициативу. Для нее дело слишком личное, а Гиббс способен уловить главное. – Редко. Однажды была компания, с женщинами. Но это исключение. А обычно заказывают по одному, и баб Грэм не пускает – другим зрителям это не понравится. – Конкретно – как все происходит? – спросил Гиббс. – Человек собирается жениться. Обращается к Грэму, чтобы тот устроил крутую холостяцкую вечеринку. Дальше что? – Грэм находит других клиентов, чтобы на вечеринке было человек десять-пятнадцать. – Каким образом находит? – Я уже говорила. В основном в Интернете. Он участник всех… как их… порнокиберсообществ. Контактов у него куча. – Друзья в высших сферах, – пробормотала Чарли. – То есть будущие мужья проводят мальчишники с совершенно незнакомыми людьми? – уточнил Гиббс. – Ну да, – подтвердила Стеф как нечто само собой разумеющееся. – Приятелей-то они своих пригласить не могут, точно? Приятели, скорее всего, на такое не пойдут, ну вот наши клиенты и не хотят, чтоб они вообще знали. Понимаете? Чарли кивнула. Отвращение ядом растекалось по жилам. – Нормальные мужики устраивают холостяцкие вечеринки именно с самыми близкими друзьями, – возразил Гиббс. – В этом суть мальчишников. А не в том, чтобы в компании чужих людей любоваться изнасилованием. – Значит, Грэм набирает десять-пятнадцать извращенцев. Дальше что происходит? – спросила Чарли. – Они встречаются заранее, знакомятся? – Конечно, нет. Зачем им знакомиться? Им надо только провести несколько часов с людьми, которые хотят того же шоу и которых в жизни больше не увидят. Они даже настоящими именами не называются. Оформив заказ, Грэм дает каждому новое имя на один вечер. Эй, послушайте! А вы учтете мою помощь? Я ж теперь сотрудничаю с полицией, правда? Погруженная в мысли Чарли вдруг вздрогнула от неожиданной догадки. – А не ты ли говорила, что из твоего мужа администратор неважный, что он вечно где-то витает? Стеф нахмурилась. – Да, но я про обычных гостей говорила, с ними-то как раз я занимаюсь. Грэму скучно. Зато клиенты вечеринок – тут он всегда сам. А когда он за дело по-настоящему переживает, то выполняет его на все сто процентов. – Восхитительное качество, – сощурившись, сказала Чарли. Сарказм прошел мимо Стеф. – Точно! – согласилась она. – Он никогда не подвергает клиентов риску. Они в полной безопасности, Грэм за этим следит. Это его главное правило. Всегда угождай клиенту, не кусай руку, которая тебя кормит. – Жду не дождусь, когда сообщу ему, что всем его клиентам будет предъявлено обвинение в соучастии. Стеф замотала головой: – Не получится. – Делая вид, что предоставляет объективную информацию, она пыталась притушить триумф в голосе, но Чарли уловила торжествующую нотку. – То, что я вам сказала про женщин, – ну, что они актрисы, – это наш официальный курс. Грэм предупреждал клиентов, что если какая буча заварится, чтобы стояли на своем: изнасилование не настоящее, просто игра. Поэтому только Грэм занимался сексом, а остальные не участвовали. Чтобы их не за что было привлечь. Вы не докажете, что наши клиенты знали про изнасилования. – Да ты сама нам только что сообщила. – Гиббса ее логика не впечатлила. – И мы с сержантом отлично тебя слышали. Больше ничего не требуется. – Но… у вас нет доказательств! Нигде ничего не записано. – Стеф побледнела. – Неужели ты веришь, что мы ваших клиентов не расколем? Надеешься, они будут молчать? – Чарли перегнулась к ней через стол: – Их слишком много, Стеф. От страха кто-нибудь да проговорится. Попадутся на ту же удочку, что и ты: мы пообещаем им свободу, если скажут правду. Нижняя губа Стеф задрожала. – Грэм меня убьет… Он меня обвинит, а это нечестно! Мы обслуживали клиентов, вот и все! Развлекали. Зрители ничего такого не делали. Они не трогали женщин. – Ужины ты готовила? – вновь включился Гиббс. – Шикарные, из нескольких блюд? Или Роберт Хейворт? Мы в курсе, что он связан с изнасилованиями и что он какое-то время работал поваром. Чарли едва успела скрыть удивление. Роберт Хейворт – повар? – Готовила я, – призналась Стеф. – Очередное вранье? – Пытается выгородить Роберта, потому что он брат Грэма, – сказала Чарли. – Если Грэм разводит сантименты по отношению к клиентам, то представь, какой он с братом. – А вот тут ты и не права! – злорадно ухмыльнулась Стеф. – Грэм с Робертом вообще не разговаривают! Уже много лет! – Почему? – спросил Гиббс. – Да поцапались. Роберт начал встречаться с… одной из тех женщин. Сказал Грэму, что женится на ней. И женился, козел. Чарли сузила глаза: – На Джульетте Хэзлхерст? Стеф кивнула. – Грэм бесился только от того, что Роберту пришло в голову познакомиться с ней после… ну, вы знаете. Такой риск для бизнеса. Грэм мог оказаться за решеткой, а Роберту насрать. Взял и женился. – Она злобно стиснула губы. – Уж больно Грэм добренький с братцем. Я ему постоянно твержу – был бы Роберт моим братом, я бы ему до могилы слова не сказала. – Ты только что заявила, что Грэм с ним и не разговаривает, – напомнила Чарли. – Угу. Только все старается помириться. Я у них посредница, и мне осточертело уже передавать сообщения туда-сюда. Мой муж давно пошел бы на мировую, а Роберт уперся. Грэм говорит, что все равно не может его бросить. Роберт – его младший братик, он всегда за ним приглядывал. Побольше, во всяком случае, чем их долбаные предки. – То есть Грэм был готов простить брата за то, что Роберт подверг бизнес опасности? – сказал Гиббс. – Ну типа того. Для Грэма родня есть родня, что бы они ни сделали. С матерью и отцом он таким же был. Зато Роберт от обоих отказался. Ни словом с ними не перемолвился, когда стал жить отдельно. Мол, предали они его. Вообще-то он прав, но… потом он то же самое заявил про Грэма. Ну, когда они поссорились из-за того, что Роберт стал встречаться с… Джульеттой. Как будто это одно и то же! – Значит, Грэм любит брата, а ты поэтому обеляешь Роберта, так? – стояла на своем Чарли. Стеф нахмурилась: – Не стану я про Роберта говорить. – Он изнасиловал Пруденс Келви, – буквально выплюнул Гиббс. – Понятия не имею, о чем вы. Я не слыхала такого имени. Слушайте, я мало каких женщин помню по именам. У меня и на кухне дел по горло. – Пруденс Келви изнасиловали в грузовике Роберта, – сообщила Чарли. – А-а. Тогда я и знать ничего не могу. Если готовить не надо было, я в стороне держалась. Если, конечно, не… играла жертву. – Почему вы перебрались в грузовик? – спросил Гиббс. Стеф молчала, изучая ногти. – Ну? Она шумно вздохнула: дескать, достали со своими вопросами. – В пансионате дела шли все лучше и лучше. Гости почти всегда были. Ну, Грэм и подумал, что это риск большой – вдруг кто услышит что-то или увидит. А грузовик, он же… ездит туда-сюда. Удобно. А для меня особенно. Надоело жратву готовить, и без того кручусь как заведенная. Одно плохо: пришлось меньше брать с клиентов, потому как вечеринка без ужина. Зато выпивка осталась! – с вызовом объявила Стеф, будто отстаивая свое честное имя. – Мы отличное шампанское подавали, не жульничали. Чарли решила, что была бы рада увидеть, как Стеф Энгилли умирает от непредвиденного, но в высшей степени болезненного сердечного приступа. Судя по лицу Гиббса, он думал о том же. – Ненавижу Роберта! – взвизгнула Стеф. Ее как прорвало. – Фамилию сменил, козел. Только чтобы Грэму нагадить. И сработало, Грэм был сам не свой. Он вообще в ужасном состоянии с тех пор, как ты сообщила ему про то, что Роберт в больнице. Она только что не плюнула в Чарли. Та окаменела, вспоминая, как при Грэме говорила по мобильнику с Саймоном. «Ну и что там случилось с этим вашим парнем, Хейвортом?» – небрежно поинтересовался Грэм. Чарли ответила, что Роберт вряд ли выживет. Грэм тогда и впрямь расстроился, Чарли еще подумала, что у него доброе сердце, если его печалит судьба чужого человека. – Грэм по-настоящему любит родных, а они у него все уроды как один, – продолжала Стеф. – Даже младший брат вырос предателем. Кого из себя корчит Роберт? Это просто нечестно с его стороны! Все знают, что нельзя мешать бизнес с чувствами, тем более нельзя рушить бизнес родного брата. А он это снова сделал. – Что? – Наоми эта… с которой ты приехала… Роберт наверняка с ней спал, потому что она хотела шале снять для них двоих. Назвалась Хейворт, но я сразу поняла, кто это, когда имя Наоми услышала. Грэм тогда просто взбесился. Чарли чувствовала, как в голове все словно затягивается туманом. Чтобы заработать клаустрофобию в мозгах, нет способа легче общения с дебилом. – Грэм и Роберт в ссоре, однако вы устраивали мальчишники в его грузовике. – И что? Грэм себе ключ сделал. – Хочешь сказать, – с недоверием произнес Гиббс, – что Роберт Хейворт не знает про ваши делишки в его грузовике? Не мог он не заметить, что иногда грузовик по ночам исчезает. Или Грэм делал вид, будто для других целей машину использует? Чарли не понравилось, куда клонит Гиббс. С какой стати он пытается найти лазейку для Хейворта? Полиции известно, что Хейворт изнасиловал Пруденс Келви, – доказательства неопровержимы. Стеф насторожилась, закусив губу. Гиббс повторил попытку: – Если Роберт не желает иметь ничего общего с братом, то зачем разрешил пользоваться грузовиком? Ему были нужны деньги? Грэм брал у него машину напрокат? – Про Роберта больше ничего не скажу, поняли? – Стеф скрестила руки. – Меня и без того Грэм убьет, а стану говорить про Роберта – точно на куски покромсает. Он за своего братца долбанутого любому сердце вырвет.
©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.
|