Главная | Обратная связь

Воскресенье, 9 апреля

 

До своего дома я добираюсь после полуночи. На шоссе остановила грузовик с болтливым юным шофером по имени Терри и благополучно доехала до города. Я совершенно не чувствовала страха в чужой машине, наедине с незнакомым парнем. Все самое худшее со мной уже случилось, теперь я защищена от опасности.

Автомобиля Ивон у дома нет. Наверное, подруга уехала к Бену, в Кембридж. Я еще вчера знала, что так и произойдет. Ивон не выносит одиночества. Ей необходимо чье-то присутствие, нужен рядом человек, на которого можно положиться, а я в последние дни слишком непредсказуема. Ивон думает, что с Беном будет надежнее.

Я бы изменила клише «любовь слепа» на «любовь бессознательна». Как ты сейчас, Роберт, прости уж за подлую остроту. Ивон видит, что творит Бен, но не в состоянии сделать правильные выводы. У нее в порядке зрение, но не мозги.

Я направляюсь прямиком в мастерскую, отпираю дверь. Взяв с полки самый большой молоток, взвешиваю его в ладони, провожу пальцем по поблескивающей голове. Мне всегда нравилось, как молоток ложится в руку, нравились его плавные линии. Форма у моего молотка особая, он напоминает пестик, которым хозяйки растирают в ступке специи, только сделан из дерева и бронзы. Такой штукой я могу нанести серьезное увечье. На что и расчет.

Достаю из-под рабочего стола кусок веревки, нагибаюсь еще за одним. Хватит или нет? Понятия не имею – я привыкла использовать веревку для упаковки солнечных часов, а не для связывания мужчин. В конце концов беру всю, что у меня есть, плюс большие ножницы. Закрыв мастерскую, иду в гараж, сажусь в машину и снова еду к дому Чарли.

Обвинения в том, что собираюсь сделать, я не принимаю. Я выполняю то, что должна. Иного пути у меня нет. Слишком давно Грэм Энгилли напал на нас – на Джульетту, меня, Сандру Фригард. Саймон Уотерхаус объяснил мне, что за давнишние изнасилования дают небольшой срок. А Чарли сказала, что ДНК насильника у Сандры не взяли, только у Пруденс Келви, а ее Энгилли не трогал. Та к что на суде его слово будет против моего.

Окна в доме Чарли темные, как и три четверти часа назад, когда шофер Терри – мне приятно думать о нем как о твоем коллеге – высадил меня рядом с моей машиной. Тогда я была безоружна и не решилась войти.

Дом кажется пустым, от него веет холодным безмолвием. Если Грэм Энгилли там, то наверняка спит. Я достаю ключи Чарли и, стараясь не звенеть, подбираю к замку один за другим. Третий подходит. Очень медленно поворачиваю ключ и осторожно, дюйм за дюймом, открываю дверь.

Сжимая в руке молоток, я жду, пока глаза привыкнут к темноте, и только тогда поднимаюсь по лестнице. Одна из ступенек скрипит под моей ногой, но не так громко, чтобы разбудить спящего человека. На верхнюю площадку выходят три двери. Полагаю, они ведут в спальни и ванную. Я на цыпочках подхожу к одной спальне, затем к другой. Никого. Заглядываю в ванную: пусто.

Я не так сильно боюсь, как должна бы, пожалуй. Вернулся мой настрой «я на все способна». В последний раз в таком состоянии я отправилась в полицию и заявила, что ты меня изнасиловал. Какое счастье, что я на это решилась: ты не умер от удара Джульетты.

Возвращаюсь вниз, держа оружие наготове, чтобы в любой момент нанести удар. Кольцо веревки висит у меня на локте, сумку я повесила на шею. За единственной дверью в передней я вижу длинную узкую гостиную, а дальше еще одна стеклянная дверь ведет в неприбранную кухню с горой грязной посуды на краю раковины.

Убедившись, что дом пуст, я задвигаю шторы на окне, и у двери нащупываю выключатель. Если Грэм Энгилли придет, то увидит свет и решит, что Чарли вернулась. Он позвонит в дверь, я приоткрою, но так, чтобы он меня не видел. Сама спрячусь за дверью, он ее толкнет и переступит через порог, а я жахну колотилом по его голове.

Я зажмуриваюсь, ослепленная неожиданно ярким светом. Потом быстро включаю ночник вместо верхних ламп. На столике рядом с ночником лежит записка: «Ты где?! Ключей на месте нет. Поеду купить что-нибудь из еды и выпивки покрепче. Скоро вернусь. Позвони мне на мобильник, когда получишь смс: Я оч. переживаю. Надеюсь, ты не делаешь чего-то безумного и/или смертельного опасного».

Прочитав, я тут же бросаю листок. Не хочу держать в руке записку твоего брата, не хочу, чтобы она касалась меня. Но ее содержание озадачивает. Зачем Энгилли понадобился ключ? Он ведь был в доме, раз положил записку на стол. Наверное, он где-то рядом, звонит ежеминутно, проверяя, дома ли Чарли. Но при мне ее телефон не звонил. Почему Энгилли не пробует дозвониться до Чарли?

К тому же входная дверь была заперта. Кто ее запер, если у Энгилли нет ключа?

Я достаю из сумочки мобильник Чарли. Он выключен. Я бы включила, но не знаю пин-кода. Значит, получить сообщение Энгилли не удастся.

Я оч. переживаю. Надеюсь, ты не делаешь чего-то безумного и/или смертельного опасного.

Он волнуется за нее. Боль и горечь поднимаются внутри меня шквальной волной. Нет ничего хуже доказательства, что человек, который едва не уничтожил тебя, может быть к кому-то добр.

Меня бьет дрожь, я твержу себе, что роман между Чарли Зэйлер и Энгилли невозможен. В понедельник я могла обратиться с заявлением о твоей пропаже к любому другому сотруднику, а карточку «Серебряного холма» я дала Зэйлер по ошибке. И она, совершенно случайно, оказывается любовницей твоего брата?

Я не верю в совпадения.

Я слышу, как снаружи хлопает дверь машины. Потом тишина. Должно быть, он вернулся. Бегу в прихожую, занимаю пост у двери. Уронив веревку на пол, хватаюсь за ручку, чтобы повернуть ее, как только раздастся звонок. Достаточно самого легкого движения.

Вдруг слышу звук, словно я уже открыла дверь. Нет, мне не почудилось, я его услышала, только раздался он у меня за спиной, где никого нет. Вздрогнув, я роняю молоток на пол. Не знаю, как мне удалось не закричать от ужаса. Хочу поднять молоток, но не вижу его. Руки запутываются в веревке.

В передней темнее, чем было минуту назад. Что произошло? Может, лампочка перегорела и именно этот звук я услышала? Нет, просто дверь в гостиную почти закрыта. Успокойся, приказываю я себе, но сердце не слушается, колотится все сильнее.

На дорожке раздаются шаги, приближаются к дому. Я опускаюсь на колени, шарю ладонями по полу. «Ну, где он?» – шепчу в отчаянии. Звонок. Женский голос произносит: «Чарли! Чарли?…» Я перестаю дышать. Это не твой брат. Что мне делать, не представляю. Кто еще мог оказаться здесь посреди ночи?

Голос за дверью бормочет: «Ну ни фига себе гостеприимство». Я боюсь открыть дверь. Пальцы наконец сжимаются вокруг рукоятки молотка. Ответить женщине за дверью? «Чарли, да открой же!»

Ночная гостья, похоже, в тревоге. Видимо, это ее записку я нашла в гостиной, а не Грэма Энгилли. Но листок лежал на столе, а если она бросила его в щель для почты, то ему полагалось быть на коврике у двери…

Женщина стучит по стеклу входной двери. Оставив молоток в прихожей, я ползу на четвереньках к гостиной, толкаю дверь головой… И вижу его. Расставив ноги, он стоит посреди комнаты. Улыбается.

– Наоми Дженкинс собственной персоной!

Меня охватывает паника, я хочу встать, но он дергает меня к себе и зажимает мне рот ладонью. От него пахнет мылом.

– Ш-ш-ш. Прислушайся. Слышишь? Шаги. Все дальше и дальше… Есть! Сестренка нашей Чарли втискивает толстый зад в машину.

Раздается гул мотора.

Его прикосновения разъедают мне кожу. Я пытаюсь выскользнуть из собственного тела.

– Вот и уехала. Счастливого пути, стерва Похудейка. – Не отрывая ладони от моего рта, он наклоняется к моему уху. И шепчет: – Привет тебе.