 |
|
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ
Е.А. Пинахина
МИР ДРЕВНЕРУССКОГО ИСКУССТВА
Практикум для семинарских занятий
по истории искусства Древней Руси
Воронеж 2006
Рекомендовано к изданию Ученым советом Института культуры и искусства Воронежского государственного педагогического университета.
Рецензент: Шипилов А. В.
Практикум для семинарских занятий по истории искусства Древней Руси «Мир древнерусского искусства» предназначен в помощь студентам факультета «Дизайн» при подготовке к семинарам по истории искусства Древней Руси и для всех, интересующихся древнерусским искусством.
ВВЕДЕНИЕ
Предлагаемое издание не претендует на исчерпывающую полноту фактических сведений, но стремится по мере возможности избежать той сухости и безжизненности, которая бывает свойственна учебной литературе.
Произведения искусства прошлого - это не застывшие художественные формы, а красноречивые свидетели движения жизни людей на протяжении долгого ряда столетий.
Люди создавали культуру, в соответствии с историческими условиями у людей изменялись представления и вкусы, изменялся
и характер культуры.
Становится необходимым обращение к первоистокам русской культуры, взгляд в глубь отечественной истории. Нужно пройти от одной эпохи к другой, обращая внимание на наиболее выдающиеся творения, и рассказать, каким образом каждое из них появилось на свет и в чем его непреходящая художественная ценность, почему оно и в наше время продолжает жить на правах полноправного представителя давно прошедшей эпохи.
Искусство Древней Руси - это и искусство Киевской державы, выдвинувшей свои границы на Таманский полуостров и в верховья Северной Двины, а на Западе - в верховья Вислы, и искусство сильного Владимиро-Суздальского княжества, и Новгородской боярской республики, и, наконец, Москвы, возглавившей борьбу за объединение страны после тяжелых испытаний, выпавших на долю Руси.
Образы искусства служили символами высокой одухотворенности. Идеалы, в них заключенные, - это также и народная сила,
и ратные подвиги, и борьба за независимость и величие русского государства.
В древнерусском искусстве печаль и страдание сочетаются со всепросветляющим озарением. «Печаль моя светла…». Эта мысль, высказанная Пушкиным, прозвучала в мировой поэзии чуть ли не впервые, как впервые на досках, расписанных нашими древними мастерами, засияла в мировой живописи столь же вдохновенная надежда, превозмогающая самое тяжкое горе.
Автор не претендует на всеобъемлемость образов. Каждый из них достоин отдельного исследования, но, оказавшись здесь вместе, они нередко дают возможность стереоскопического видения веков.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ
Предыстория Российского государства лежит за плотной кисеей веков. В какую сторону ни глянь, каких раскопок ни коснись, какого Тацита или Геродота ни прочитай, очевидно лишь то, что равнина, протянувшаяся от Балтийского моря на севере до Черного моря на юге, с запада стиснутая Карпатами, с востока - Уралом, была вселенским захолустьем, где жили и кочевали, куда скатывались слабо огосударствленные пограничные этносы: скандинаво-балтийские, финно-угорские, греко-византийские, скифо-кипчакские. Великое переселение народов привело в эти края славянские племена из Европы. Здесь же встречались отголоски религий: язычества, христианства, иудаизма. Позднее к ним добавился ислам. Конгломерат народов
и верований. Взрывоопасная почва для создания новой гигантской имперской государственности. Не хватало фигур, способных объединить и повести: вождей, князей и ханов - лидеров. Дар водительства к концу первого тысячелетия нашей эры обнаружился у скромного околобалтийского племени русь, чьи властители, умея побеждать на море, заметили, что на реках это делать куда удобнее.
В поисках истины за отсутствием точных свидетельств приходится идти сквозь легенды.
Факт и легенда. Мешают друг другу и помогают. Путают и проясняют события. Вместе не могут, но порознь не живут.
Предание рассказывает: «Было три брата. Один по имени Кий, другой - Щек, третий - Хорив. Сестра их была Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек на горе - ныне зовется Щековица, и Хорив на горе третьей - она прозвалась по нему - Хоривицей. Построили они городок во имя старшего брата, назвали его Киев».
История могла забыть легенду, как не соответствующую действительности, но её оберегают факты: стоит сегодня на земле великолепный город Киев, есть в Киеве холмы Киевица, Щековица и Хоривица, а речка Лыбедь течет в Днепр. Кто были эти люди, как жили они, доподлинно неизвестно, хотя и сегодня многим искателям своих утерянных корней хотелось бы этнически приобщиться к Кию и его братьям.
Одни называют семью Кия славянами-полянами, пришедшими
в период славянского переселения с Дуная; другие видят в Кии кипчака; третьи считают их хазарами, а киевские земли - частью хазарского каганата. В любом случае - эти люди не были русскими.
Далеко на север от Киева шла другая легендарная жизнь.
Вопрос о том, кто был Рюрик и откуда он явился на Русь, остается неясным до наших дней. Произошло это потому, что русскую историю начали писать немцы - Шлёцер, Миллер и другие, приглашенные Романовыми в Петербургскую академию наук. Многие из них даже не знали русского языка. Естественно, им импонировало летописное сообщение о призвании на княжение в Россию иноземцев - варяга Рюрика с братьями Трувором и Синеусом. Так появилась норманнская теория, доказывавшая, что эти персонажи оказали решающее значение в становлении российской государственности. Противники этой теории, русские ученые Шахматов и другие, доказывали, что хоть варяги и были призваны княжить, но никакого значительного влияния на государственное развитие Руси не произвели. Но и те, и другие, словно сговорившись, пользовались одним и тем же источником - «Повестью временных лет» 1113 года киевского монаха Нестора, дошедим до нас во множестве списков. Словно бы других источников и не существовало. Еще более удивительно то, что несторовское сообщение о призвании варягов все безоговорочно приняли, даже не попытавшись критически осмыслить его. Поединки норманнистов и антинорманнистов продолжаются до сих пор. Между тем, если взглянуть на эту проблему шире и привлечь другие источники, версия о призвании варягов принимает совершенно другой смысл,
а заодно и раскрывает личность Рюрика.
Итак, что же сообщает нам летописец Нестор? А говорит он под 859 годом вот что: «Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со славян, и с мери, и с веси, и с кривичей …». Уточним: варяги - это профессиональные грабители и разбойники, иногда - наемные солдаты. В Западной Европе их называли викингами. Национальный состав варяжских отрядов всегда почему-то связывают со странами Скандинавии, хотя у грабителей и бандитов, как известно, национальности нет. В разбойных шайках варягов участвовали, кроме скандинавов,
и многие другие народы. Из летописного сообщения 859 года следует, что какая-то банда варягов «из заморья» занималась банальным грабежом среди местных племен. Поверим этому сообщению: в большинстве случаев бандиты именно так и действуют.
Далее, Нестор на своем пергаменте записал самое важное сообщение, принятое всеми на веру и считающееся каноническим.
«В лето 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани,
и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом.
И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами
и судил по закону». И прошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие назывались шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы - вот так и эти. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка
в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». (Эта цитата из летописи приводится в переводе академика Д.С. Лихачева).
Что в первую очередь бросается в глаза в этом сообщении? Сначала, не вытерпев поборов от варягов, их изгоняют за море, а три года спустя сами идут к ним на поклон и зовут управлять собой. Налицо явный парадокс. Однако обратимся к той части фрагмента, в котором речь идет о том, к кому конкретно обратились уставшие от усобиц племена. А обратились они «к варягам, к руси», то есть профессиональным воинам из племени русь. Летописец определенно говорит, что, помимо руси, варягами были также шведы, норманны, англы или готландцы. Почему именно к руси обратились наши племена, а не, скажем, к шведам или готландцам? Наших историков этот вопрос интересовал мало, поскольку с подачи немецких учителей XVIII века племя русь они считали или германским, или скандинавским. Отсюда вывод - славяне призвали на княжение чужаков, которые и основали русское государство.
Однако если такое германское или скандинавское племя когда-либо существовало в Европе, о нем должны были сохраниться хоть какие-нибудь сведения. Но их нет. Целая плеяда историков и хронистов перечисляет многие племена в Европе, однако ни разу не упоминает
о племени русь. Можно сказать больше - о германской руси ни до Рюрика, ни в его эпоху во всей западноевропейской литературе вообще никаких сообщений нет. Все, что нам известно о руси, взято из русских источников.
Вместе с тем арабы хорошо знали купцов из племени русь, однако всегда относили их к славянам. И еще арабские авторы говорили, что «руссы состоят из трех родов: 1) руссов… 2) славян … 3) артанцев …». Под славянами понимаются словене - жители новгородской земли.
И если западноевропейские источники и скандинавские саги тоже ничего не говорят о германском или шведском племени русь, то они прекрасно знают славянское племя русь! Оно издревле располагалось на юго-западном побережье Балтийского моря и было завоевано германцами только в 1168 году. Античные и средневековые хроники называли этих людей ругами (рутенами, русинами, россами). Есть множество свидетельств, что ругов (руссов) всегда причисляли к славянам. В целом же, помимо поляков, чехов, сербов, хорватов и болгар, славянские племена в I тысячелетии нашей эры широко населяли Европу от Балтии до Средиземного моря и лишь позже были ассимилированы германцами. От них сейчас остались только древние наименования городов. Так, Лейпциг тогда назывался Липском, Дрезден был Дроздянами, Ростов стал Ростоком, Мишны - Мейсеном, Межибор - Мерзебургом, а Бранибор - Бранденбургом. Это в границах Германии. А в Австрии находились славянские города Виндебож (совр. Вена), Светла (Цветль) и другие.
Становится понятным, почему ильменские словене, а вместе
с ними их соседи - меря, чудь и весь обратились именно к русам,
а не к шведам или англам с просьбой прислать им князя: племя русов было им родственным. Сами же русы, втянутые в орбиту грабительских походов викингов, тоже, конечно, промышляли разбоями, поэтому их и называли варягами. Теперь можно подвести итог: одно племя, попав в затруднительную ситуацию, когда «восстал род на род, и была усобица», пригласило себе из родственного племени авторитетного человека, который бы «владел нами и судил по закону». Все ясно и логично.
Но почему ильменские словене оказались в такой ситуации, когда нужно было себе искать князя «за морем», в «Повести временных лет» не говорится ничего. Со слов Нестора, до Рюрика у них своих князей никогда не было. «Земля наша велика и обильна,
а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами», - якобы заявили словене варягам – руси. Здесь мы сталкиваемся с некорректным переводом летописи. На самом деле в подлиннике «Повести …» говорится: «а наряда в ней нет». Это не одно и то же - порядка нет» и «наряда нет». Наряд в тогдашнем понимании - это приказ, власть, управление. Мало того, в других летописях прямо сказано: «а нарядника в ней нет», то есть нет управляющего, нет человека, издающего приказы-наряды от имени главы государства.
Искажение перевода, растиражированное во множестве научных трудов и в научно-популярной литературе, привело к тому, что эти слова были возведены в кредо русского народа, в принцип нации, которой органически свойствен беспорядок.
Далее, подавляющее большинство историков принимает на веру рассказы Нестора, написанные им в 1113 году в Киеве в угоду местной династии, возвеличивая ее и принижая роль Новгорода. В то же время есть более древнее новгородское летописание, в котором подробно объясняется ситуация, в которую попали ильменские словене. Это прежде всего так называемая Иоакимовская летопись
и другие древние новгородские летописные своды. Иоакимовская летопись до нас не дошла, но в свое время основная ее часть попала в руки русского историка XVIII века В. Татищева и была им освещена в труде «История Российская …». Древнейшие же новгородские летописи не опубликовывались, потому что они противоречат официальной точке зрения на историю призвания варягов. Ко всему прочему Иоакимовская летопись объявлена «баснословной», тогда как подтасовкой исторических фактов мог заниматься Нестор.
И говорится в этой летописи о том, что у новгородских славян до Рюрика была династия князей в девяти поколениях. Один из них - Буривой – вел долгую борьбу с варягами-грабителями, но однажды был разбит ими на реке Кюмени и вынужден бежать в глубь страны. В итоге новгородцы и вынуждены были платить дань варягам. Очевидно, вследствие поражения Буривой отошел от дел, и на княжеском столе воссел его сын Гостомысл. Во главе с новым предводителем новгородцы восстали и прогнали варягов. Гостомысл правил долго и мудро, однако в старости у него не оказалось наследника, и он решил передать власть одному из внуков - сыну старшей дочери. Однако новгородцы не согласились принять его, видно, потому, что дочь была замужем за неславянином. А вот средняя дочь Гостомысла - Умила была как раз замужем за вождем племени русов. Сначала новгородцы решили «володети сами по себе», а когда у них начались междоусобные распри, то послали
к родственному им славянскому племени русь за внуком своего умершего князя. Аргумент сильный и начисто отвергает все умозаключения о призвании на княжение чужака-иностранца.
«Избраша три брата с роды своими и пояше по себе всю русь, приидоша», - гласит летопись. Сыновей у Умилы оказалось сразу трое: «И сел старший Рюрик в Новгороде, а другой - Синеус - на Белозере, а третий - Трувор - в Изборске. И от тех варягов прозвались новгородцы - Русская земля. Новгородцы же … прежде были словене». Стало быть, по праву наследования три внука Гостомысла разделили дедовы земли между собой, что вполне понятно. Поскольку они были из племени русь да еще привели с собой многочисленных родичей - «пояша по себе всю русь», то и подвластные им теперь новгородские словене стали называться русскими. Через два года после смерти братьев Рюрик унаследовал уже все земли
и стал единовластным правителем, тогда как до того он владел лишь частью территории (судя по всему, с центром в Ладоге), что опять же понятно и логично.
По Нестору, Рюрик умер в 879 году, ничем особым на унаследованных землях не прославившись. Очевидно, что уже был в преклонном, как и его братья, возрасте, ничем другим их скорую смерть объяснить нельзя. А что он делал в молодости? Раз он был призван
в Новгород с Запада, то не осталось ли его имя в средневековых хрониках? Оказывается, осталось, да еще какое! Наш Рюрик был страстным воителем. Правда, на Западе его хорошо знали под именем Рорика Датского, или Фрисландского. Он был одним из сыновей ютландского конунга Хальвдана (за которым, очевидно, и была замужем дочь Гостомысла Умила). У Рорика было два брата - Харальд
и Хемминг, которым на Волхове дали прозвища Синеус (то есть имевший синие, а скорее седые усы) и Трувор (трубач). Около 782 года их отца Хальвдана почему-то выгнали из своей страны. Тот подался на службу к императору франков Карлу Великому и получил от него во владение страну фризов - Фрисландию. В 826 году Рорик участвует в крещении своего брата Харальда в Ингельсхейме на Рейне. После смерти отца братья унаследовали от него округ Рустринген во Фризии и виноградники на Рейне. В 840 году Рорик теряет свои владения во Фрисландии и предается грабежам и разбою.
Это было время самых жестоких набегов викингов на Западную Европу. В Англии ими был взят и разрушен Кент, опустошено побережье между Лондоном и Глочестером, на материке нападению подверглись Гамбург и Париж. Самое деятельное участие в этих набегах принимал наш Рорик. Во главе флота из 600 судов в 845 году он грабил берега Эльбы, в 850 году на 350 судах штурмом берет Лондон, где чуть не погибает. Заслужив чем-то милость Лотаря, внука Карла Великого, в 850 году Рорик получает обратно свои владения во Фрисландии. Условие - верность и защита империи от нападений, то есть, как и отец, он нанялся на службу к франкскому королю. Но фортуна недолго сопутствовала ему - в скором времени король Лотарь разделил империю между своими сыновьями, и
у Рорика опять отобрали Фризию. Однако он не унывал - в то же самое время внезапно умирает Эрик Датский, и Рорик, используя угрозы и шантаж, получает от Эрика Младшего бывшие владения своего отца в Ютландии. После этого имя Рорика исчезает из средневековых хроник. Причина понятна - в 862 году этого храброго воина позвали к себе новгородцы, и он наверняка был рад провести старость в «великой и обильной стране», не раздираемой смутами
и бесконечными войнами.
Вклад Рюрика в отечественную историю огромен - он основал прочную династию Рюриковичей, которая пресеклась лишь в 1598 году со смертью сына Ивана Грозного царя Федора Ивановича, а также дал свое родовое имя нашей стране - великой и могучей России.
Продолжение северных легенд обнаружилось в Киеве. Русские князья и их дружины - народ беспокойный, непоседливый, воинственный – не усидели на одном месте. Их тянуло к югу, где была более высокая цивилизация и теплый климат, откуда проникали необыкновенные товары и слухи о чудесах жизни и быта. Там, на далеком юге, сверкал золотом куполов Константинополь и не давал покоя русским князьям. Киев мог стать им опорой для дальнейших завоеваний.
«Было у Рюрика два мужа: Аскольд и Дир - не родственники его, но бояре … и отправились они по Днепру, и когда плыли, то увидели на горе небольшой город. Тамошние жители ответили: «Жили три брата: Кий, Щек и Хорив, - построили городок и сгинули, а мы, их потомки, сидим тут и платим дань хазарам». Аскольд
и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землей полян».
Истории известно, что в июне 862 года русский флот Аскольда осадил Константинополь, но буря разметала его суда, он отступил, заключил договор с греками, вследствие которого миссия Кирилла и Мефодия положила начало славянской письменности. Сам Аскольд принял крещение с именем Николая.
«В 879 году Рюрик в Новгороде передал княжение Олегу, родичу своему, отдал ему на руки сына Игоря, ибо тот был еще очень мал, и умер».
«В 882 году Олег выступил в поход … и пришел к горам Киевским, и узнал Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Поднялся в гору Олег, неся на руках ребенка, Игоря, и сказал Аскольду и Диру: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода, вот Игорь, он сын Рюрика». И убил Аскольда и Дира …».
Это все летописные строки.
Русские княжеские дружины, осев в Киеве, захватили и укрепили власть. «Киевская Русь» - называли их соседи, чтобы отличать от северной руси. Название закрепилось на века как имя государства.
Полнокровная история Киевской Руси открывается историей одной княжеской семьи, а в ней - жестокая драма.
Ранней весной 945 года ушел из Киева русский князь Игорь
к лесному племени древлян собирать дань. Игорь получил дань, но она показалась ему недостаточной. Он вернулся и стал требовать еще. Увидев князя Игоря, древляне возмутились. Они схватили его, сомкнули ветвями два рядом стоящих дерева, привязали князя
к ветвям за руки, за ноги и развели деревья.
Ликовали древляне, но опомнились: кровная месть Киева неминуема. И тут их князю Малу пришла в голову мысль взять в жены вдову Игоря Ольгу – и от киевской княжеской родовой мести, и от подданства Киеву освободиться.
Древляне снаряжают посольство в Киев. Ольга уже знает о гибели своего тихого в семье и жестокого за стенами дома мужа. Спокойно выслушивает предложение древлянских послов. Послы торжествуют, а княгиня Ольга, вернувшись во дворец, приказывает слугам вырыть на теремном дворе глубокую яму. По велению княгини древлянских послов сбрасывают в яму и засыпают их землей заживо. Княгиня тут же рассылает посты по всем дорогам, чтобы никто не прокрался в Коростень, древлянскую столицу, с вестью
о судьбе послов. Отправляет к древлянам своего гонца. Доверчивые древляне посылают в Киев самых знатных вельмож. Ольга ласково встречает их, приглашает в баню. Слуги Ольги запирают дверь, поджигают баню. Вельможи еще горят, а Ольга уже шлет новых гонцов к древлянам, спеша, чтобы весть о заживо погребенных
и сожженных в бане не предускорила события.
«Княгиня идет к вам в древлянскую землю. Просит приготовить яства у могилы князя Игоря. Хочет перед вторым замужеством оплакать первого мужа и сотворить по нему тризну».
Древляне готовят угощение и в праздничных одеждах выезжают навстречу невесте. Ольга приглашает древлян на пир, приказав своим дружинникам прислуживать и угощать. Древляне пьют до бесчувствия. И тогда она велит своим слугам рубить пьяных. Мощная дружина, явившись из засады, довершает дело - могила князя Игоря омывается древлянской кровью.
Княгиня возвращается в Киев.
По смерти мужа княгиня Ольга занимает место вдовы-матери властителя. Она сберегает престол для малолетнего сына Святослава. Эта должность имеет и в киевской земле, и у русских исконные, сильные, самостоятельные черты и юридические права. Не потому ли местная знать не тронула её? Не потому ли вооруженные русичи не перехватили власть? Она обязана являть народу образцы высокого нравственного поведения.
Убийство людей - нравственное поведение для женщины? Да.
В языческом обществе женщина наравне с мужчиной обязана исполнять законы кровной мести - в этом случае нет речи о ее общественной второсортности. Все свои особые женские качества может пустить в ход: если яд, то в сиропе, если нож, то в складках нарядного платья, если казнь, то с величаниями или мытьем в бане.
Мужчина не стал бы так изощряться: собрал бы дружину и - в бой.
Три ступени кровной мести: похороны в ладье, сожжение в бане, тризна с убийствами - казалось бы, достаточно. Нет! Вместе с дружиной Ольга возвращается в Киев не затем, чтобы почивать на лаврах.
946 год. Она собирает войско и снова идет к древлянам. Новый поход может иметь несколько целей. Первая - жестоко отомстить лично князю Малу за его притязания, вторая - показать древлянам, а через них всем другим, что настает пора наводить порядки. Она берет город за городом, село за селом и выходит к Коростеню - древлянской столице. У ворот Коростеня Ольга с дружиной становится на долгую осаду города. Все лето стоит под его стенами. В Коростене заканчивается продовольствие. Ольга обращается к древлянам:
«До чего решили досидеться? Другие ваши города сдались мне, платят дань, возделывают и пашут свои нивы. Хотите умереть от голода? Изнемогли вы в осаде. Не хочу отягощать вас без меры
и супругу своему в том не последую», - признает Ольга неправомерность алчных притязаний Игоря к древлянам.
Ольга просит от каждого двора по три голубя и по три воробья. Ничуть не задумавшись над странностями дани, обрадованные жители города собирают птиц и в клетках относят их к Ольге.
Она раздает птиц своим воинам. Приказывает привязать каждой птице под крыло кусок трута и поджечь его. По её знаку воины выпускают птиц. Птицы летят домой - голуби в голубятни, воробьи под стрехи.
И вспыхивает огонь. Гасить бесполезно. Люди бегут из города,
а им навстречу Ольга с войском.
Кого убили, кто сгорел, кто попал в рабство. Старейших и знатных древлян она взяла в плен, оставшихся в живых обложила данью.
С того времени город Коростень остался маленьким городком на реке Уж, что впадает в Припять около Чернобыля.
Такова легенда.
Странное тревожное совпадение: десять веков назад был заживо сожжен город. Горящие птицы, как прообразы летающих ракет, несли смерть людям. Это событие стало началом поворота Киевской Руси к новому мироощущению.
Спустя десять столетий вблизи этого же места случился жестокий чернобыльский атомный пожар, ставший началом поворота
к некоему новому существованию в условиях отравленных воздуха, воды, земли.
Мы ещё до конца не осознаем случившегося, но потомкам предстоит осознать.
Историк Н.Карамзин говорит: «Великие князья до времен Ольгиных воевали: она правила».
У княгини Ольги в характере были организованность и страсть
к порядку. Всё в её делах шло по плану и в нужной последовательности: сначала отомстила древлянам, потом им же показала, кому следует подчиняться, потом начала хозяйничать на их земле.
Для начала Ольга успокоила оставшихся в живых, но насмерть перепуганных жителей речами о своём к ним добром отношении. Весьма нестандартное княжеское поведение - успокаивать побежденный народ. Какой победитель-мужчина задумается над такой чепухой, как душевное состояние поверженного врага?
Она добра? Нет, дальновидна.
Древляне - один из источников княжеского дохода. Они должны платить дань, для этого нужно работать, а для того чтобы работать, нужно быть здоровыми, а здоровье начинается с душевного состояния: спокойный работник весь отдается труду.
Ольга понимает: Игорь вел себя с древлянами негосударственно. Она не уподобится ему. Она сделает свой княжеский грабеж обязанностью, даст ему форму закона.
Всюду, куда ни приходят её дружины, они прежде всего определяют нормы уплаты дани, ее размер, периодичность и отмечают места, куда нужно свозить дань для сдачи ее Киеву.
Места сбора дани превращаются в оживленные поселения
с торговыми площадями. Многие из этих мест стали городами.
Наведя порядок у древлян, княгиня Ольга вернулась в Киев, но вскоре отправилась в новый поход, на север. Природная аккуратность диктовала ей необходимость определить размеры страны - хозяйка должна знать свое хозяйство.
Рассказывает летопись: «Пошла Ольга в Новгород. Останавливалась на ночлег в поле или в лесу. И всюду в местах ее стоянок возникали селения и города».
«Пошла Ольга во Псков. Отдала честь памяти русских князей - Рюрика, Синеуса, Трувора. Вернувшись в Киев, отослала Изборску и Пскову средства для развития».
Так, без войны она соединила киевские и псковско-новгородские земли в одно государство.
Ольга готовится в поход за море, в Константинополь, желая завершить дела покойного мужа: в 944 году князь Игорь, заключив мир с греками, договорился о своем визите в греческую столицу.
Вдова является вместо Игоря в Константинополь в 947 году. Греческие власти не принимают ее, не слишком понимая, кто она такая. Они договаривались с русским князем Игорем. Он убит? Женщина объявляет себя его вдовой? Мать наследника? Пусть представит грамоты … Ладьи княгини долго стоят на якоре в Суду - главной Константинопольской гавани. Наконец, ее впускают
в город.
Она поражена богатством Византии. Сравнение со страной, если ее так можно назвать, оставленной ей мужем, явно не в пользу последней.
В истории Киевской Руси стоят рядом как бы две княгини Ольги - хранительница языческих и носительница христианских начал. Как пришла к христианской вере эта жестокая язычница?
Впечатления от роскошной византийской столицы не изгладились из памяти княгини. Как ни старалась она мудро и расчетливо несколько лет вести хозяйство, Киев не догнал Константинополя. Ольга, возможно, искала объяснения византийскому благополучию в христианстве. Приняв эту религию, Киевская Русь сумеет расцвести не хуже Византии.
Однако поворот к христианству возник у Ольги и по государственным мотивам, и по личным. Желание переменить веру могло быть связано с нравственными переживаниями после мщения древлянам. Живьем закопанные люди, сожженные в бане, обманом убитые на тризне, наконец, пожар Коростеня, подстроенный ею, - не слишком ли много для одной женщины?
В Киеве много христиан и их храмов. Христиане приходили
с юга, из Греции и Палестины, задолго до появления с запада язычников-славян и с севера - язычников-русских. Ольга внимательно наблюдает христианскую жизнь. Видит просветленные после молитвы лица, понимает, что в их вере есть спасительные идеи исповеди и прощения.
«Как женщина, она способнее к принятию христианства», - пишет об Ольге историк Сергей Соловьев.
Верно. Именно как женщина она не могла не видеть, насколько культура Киева выше той, которую принесли в Киев русские дружины. И главное: религия власти и религия народа должны быть едины. Иначе государство не возникнет.
Просто ли было великой княгине, регентше, окруженной языческой свитой, открыто изменить язычеству? То обстоятельство, что она - женщина и всего лишь регентша при сыне, не дающая челяди оснований думать о своих притязаниях на власть, возможно, смягчало ситуацию.
Ее сыну Святославу нравилось только ратное дело. Ольга видела это и как хорошая мать старалась, чтобы дитя занималось любимым делом. Она сама справлялась с хозяйством на Руси. Все действия правительницы обнаруживали одно желание: передать сыну страну в порядке и благополучии. Он мог на нее положиться: годами бывал в походах, а мать управляла Киевом, снабжая его средствами
и людьми для успешных военных действий. Ольга вела Святослава по жизни, вовремя уходя в тень.
Но все ли между ними было гладко?
После второго своего похода в Константинополь Ольга уговаривала сына креститься. Не соглашался он. Святослав был настоящий язычник, многоженец. Известны три его сына от разных женщин: Ярополк, Олег и Владимир, самый старший. Первые два - от жен,
а Владимир - от наложницы Малуши, ключницы княгини Ольги.
Малуша - неясная фигура. Ее имя, сходное по звучанию с именем древлянского князя Мала, может намекать на близкое родство с ним. Дочь? Сестра?
Спалив Коростень, Ольга взяла в плен знатных древлян. Малуша могла оказаться маленькой княжной-пленницей. Усердие Малуши сделало ее доверенным лицом Ольги - свои ключи не всякому доверишь.
Ольга оставила сыну новое государство, ею собранное. Он потерял в ее лице самого верного, самого преданного своего друга
и рачительную киевскую хозяйку - ее никто не мог заменить.
Оплакивали Ольгу все киевляне - язычники и мусульмане, потому что видели от устроительницы новой страны немало доброго, а что веру она поменяла, так не их это, а ее, княжеское, дело.
Оплакивали Ольгу христиане Киева, теряя в ней свою опору.
Княгиня завещала не справлять по ней языческой тризны, не насыпать над могилой кургана. Она послала деньги на помин своей души константинопольскому патриарху. Отпел ее христианский священник. Мощи княгини положили в основание Десятинной церкви в Киеве. Сани ее долго хранились во Пскове, и там же, в городе, по некоторым легендам был позднее построен мост Святой Ольги.
Десять веков назад она была чудовищем и чудом.
По законам язычников ее месть древлянам была святым делом. По христианским законам месть Ольги бесчеловечна. По языческим законам ее переход к христианской вере был изменой религии предков. По христианским законам этот переход был спасением заблудшей души.
972 год. Со смерти княгини Ольги прошло лишь три года, но все идет прахом. Святослава убивает печенежский вождь Куря. Череп русского князя служит печенегу чашей на пирах.
В Киеве на престоле одиннадцатилетний Ярополк, окруженный сварливой свитой дружинников. Они стравливали его с родным братом Олегом, древлянским князем. В бою Олег погибает. Их сводный брат князь Владимир, княжащий в Новгороде, набирает войско для мести Ярополку за смерть Олега.
Слухи о приближении Владимира бегут впереди его войска, но, еще не достигнув Киева, растекаются по мелким княжествам, а ничего не подозревающий Ярополк готовится к свадьбе. Он хочет жениться на юной красавице Рогнеде, дочери полоцкого князя Рогволда.
Весть о сватовстве к Рогнеде великого киевского князя Ярополка достигает войска Владимира, когда оно находится неподалеку от Полоцка, и подзадоривает его дядю Добрыню. У Добрыни одна цель: посадить своего воспитанника, двадцатилетнего Владимира, на великокняжеский престол и самому управлять Киевом. Добрыню нисколько не смущает тот факт, что его сестра Малуша - рабыня, прислужница
и не слишком знатная мать для великого князя (эта уверенность может быть подтверждением тому, что брат и сестра, Добрыня и Малуша - люди княжеского рода, взятые Ольгой в плен).
И сталкиваются во дворе Рогволда сваты Ярополка со сватами Владимира. Рогволд в растерянности: он сам сидит некрепко - русич, недавно пришел «из-за моря». Как хозяин второстепенного княжества, должен быть острожным. Ярополк - великий киевский князь, предпочтение должно быть ему. С другой стороны, новгородский князь Владимир того и гляди возьмет Киев, прогонит брата и воссядет сам - войско с ним идет большое. Еще неизвестно, чья возьмет. Хорошо бы повременить, но и те, и другие сваты требуют решения. Рогволд предлагает решить самой Рогнеде.
«Не хочу разувать сына рабыни. Лучше за Ярополка!» - отвечает гордая Рогнеда, понимая, что, если ей выпадет сапог с плетью, этот незаконнорожденный огреет по спине ее, княжну. Нет!
Князь Владимир получает отказ. Кто-то доносит ему ответ Рогнеды. Войска князя Владимира поворачивают на Полоцк, разрушают город. Перебиты жители. В бою гибнут два брата Рогнеды и сам Рогволд.
Вот цена ее выбора.
Взяв Рогнеду в жены, Владимир идет на Киев. Добрыня устраивает убийство князя Ярополка, и сын рабыни Малуши садится на княжеский престол. Отныне у него нет соперников, он - единственный великий князь на Руси.
Почему язычник князь Владимир вдруг принял христианство? Внук княгини Ольги мог знать, а мог не знать про спор бабушки с его отцом о необходимости общегосударственной веры. Неизвестно, жил ли он, незаконный сын Святослава, в детстве рядом с бабушкой Ольгой, запомнил ли он ее на коленях перед иконой, огонек лампадки
и слова молитв (бабушка умерла, когда Владимиру было девять лет), но если он видел ее за христианской молитвой, то забыть не мог.
Ветры перемен проносились над Киевской Русью. К концу Х века официальная языческая религия русских дружин пришла в противоречие с религиями народа при их возрастающей пестроте.
983 год. Вернувшись из удачного похода, захотел князь Владимир почтить языческих богов, принести им в жертву человека. По жребию предстояло зарезать Иоанна, юношу-христианина. За ним пришли. Его отец был в отчаянии и оказал сопротивление. Тогда язычники, присланные Владимиром, подожгли дом и убили обоих.
Это убийство сильно подействовало на князя Владимира. Но почему оно, а не другие? В человеке долго накапливается душевный переворот, и неизвестно, какое событие произведет его.
Он отправил послов по странам наблюдать разные религии. Послы, вернувшись, как сговорились, предпочли греческую веру.
Но все решили слова киевских старцев, обращенные к князю Владимиру:
«Был бы закон греческий плох, княгиня Ольга, бабка твоя, мудрейшая изо всех, не приняла бы его. Византия знает, кому молиться».
Честолюбивое желание стать в один ряд с византийскими царями и имя Ольги подействовали сильнее других аргументов. Но как, когда и где совершить крещение? Ему казалось, что покорно принять христианскую веру означало попасть в положение вассала Византии. Он задумал поменять религию через войну.
988 год. Владимир идет на греческий город Корсунь. Взяв его, отправляет греческим царям заранее продуманное послание: «Слышал я, у вас сестра девица. Отдайте ее за меня замуж, не то возьму еще и Константинополь».
«Как же христианке идти за язычника? - письменно возразили греческие цари, хорошо осведомленные о поисках киевским князем новой веры. - Крестись, и отдадим тебе сестру».
Владимир прислал согласие, и братья стали уговаривать Анну. Царевна плакала, собираясь в дорогу. Братья определили сестре миссию: способствовать миру между Русью и Византией, облагородить Русь с помощью христианства.
Они прибыли в Киев. Владимир пригрозил: кто не послушается, тот будет ему врагом. Но никто не хотел быть врагом князю. Владимир окрестил Русь. Народ прозвал его Крестителем.
Оставалась Рогнеда.
Тут своя легенда.
«Владимир отправил послов к ней в Изяславль:
- Я теперь христианин. Должен иметь одну жену, христианку.
Я ее уже взял. Выбери, пожалуйста, себе мужа из моих князей
и бояр, кого пожелаешь».
Он боится Рогнеды? Новообращенный христианин не хочет отягощать душу новыми грехами: убить, сослать, прогнать? Он желает по-хорошему?
У нее на все свой взгляд и свое решение.
«Княгиней я была, княгиней останусь, - ответила она послам. - Великий князь сподобился святого крещения? Значит, и мне, как великой княгине, подобает то же. Окрещусь. Потом стану Христовой невестой и приму ангельский лик».
Десятилетний сын Рогнеды Ярослав услышал слова матери. Хромой от рождения, он вдруг резво вскочил на ноги и воскликнул:
«Истинная ты княгиня во княгинях, госпожа в госпожах! Не хочешь с высоты вниз ступать».
С этой минуты Ярослав стал свободно ходить, лишь слегка прихрамывая.
Рогнеда приняла исцеление сына как знамение свыше. Она окрестила его, сама окрестилась и постриглась в монахини под именем Анастасии.
Киевская Русь окрестилась. В городе, где задолго до прихода князя Олега строились православные храмы, поиск Владимиром религии стал его личным поиском - народ в общем-то был готов
к такой акции: не Владимир, следующий князь пришел бы к тому же. Но это сделал Владимир.
Став христианином, Владимир неузнаваемо изменился. Он жил праведником, строил монастыри и церкви, любил одну-единственную свою греческую царевну, подарившую ему двух прекрасных сыновей - Бориса и Глеба.
Когда-то, в год рождения Владимира, княгиня Ольга, разгневавшись на свою ключницу Малушу, его будущую мать, сослала ее, беременную, в захолустье. Что рассердило Ольгу? Какой-то хозяйственный просчет ключницы? Ее связь со Святославом и беременность? Новообращенной христианке вполне мог стать противным языческий разврат во дворце. Вернула ли она Малушу? Кто - Ольга или Святослав - определил незаконному Владимиру хороший удел - Новгород? Неизвестно. Но знала бы великая Ольга, кого родила Малуша! Знала бы она, что ее несбывшуюся мечту воплотит в жизнь именно этот, нежеланный, незаконный внук, а она навсегда окажется рядом с ним и
в истории, и на фресках христианских соборов.
Показав силу в отмщении древлянам и обозначив границы Русского государства, княгиня Ольга собрала рассеянный по лесам
и полям многоэтнический народ.
Официально приняв христианство, великий князь Владимир укрепил русскую государственность, то есть власть русских дружин над местными племенами, объединенными Ольгой. Византия, так желавшая крещения Руси, вольные греческие города, хазарский каганат, «половецкое поле», печенежские племена и прочие соседи внезапно увидели у себя под носом объединенное неслабое государство, готовое увеличивать свои территории огнем, мечом и хитрыми договорами.