Главная | Обратная связь

OF NATIONAL VALUES IN JOURNALISM

АРХЕТИП КАК СРЕДСТВО РЕПРЕЗЕНТАЦИИ

НАЦИОНАЛЬНЫХ ЦЕННОСТЕЙ В ЖУРНАЛИСТИКЕ

Erofeeva I.V., Candidate of Science (Philosophy),

Assistant Professor of the Chair of Journalist and Public Relations of Zabaikalsky State Humanitarian Pedagogical University (Chita)

ARCHETYPE AS A MEANS OF REPRESENTATION

OF NATIONAL VALUES IN JOURNALISM

Архетипы определяют жизненный путь человека и являются его внутренним стержнем. Архетипы в процессе воздействия на аудиторию не только активизируют непроизвольное внимание, но и поддерживают национальную систему ценностей. Сознательное введение прообраза в медиатекст – показатель профессионализма, использование эффективной технологии невозможно без формулирования и соблюдения соответствующих правил и требований.

Ключевые слова: архетипы, фактор интереса, медиатекст, национальная система ценностей.

Archetypes they determine the vital life of a person. They are its inner pivot. Archetypes in the process of their influence on the audience make involuntary attention more active, they also support the national system of values. Conscious introducing of an archetype into media text is an important index of professional ability. It’s impossible to use effective technologies without formulating and following corresponding rules and demands.

Key words:archetype, factor of interest, media text, national system of values.

Современная журналистика в жестких условиях рыночного существования пребывает в постоянном поиске эффективных источников привлечения внимания аудитории к информационному продукту. Универсальным фактором интереса в контексте отечественной журналистики является инструментарий российского менталитета. В качестве сакральных образов ментальных представлений выступают концепты и архетипы. Более того, сложная и многоуровневая система образов и представлений архетипов сознания, по существу, и составляет менталитет. Архетипические категории «обнаруживают себя в видах жизнедеятельности личности, социумов и детерминируются этноестественно-историческими процессами»[i].

Согласно К. Юнгу, архетип является структурно-формирующим элементом бессознательного, это некий первообраз, осадок психического опыта всех предыдущих поколений. Будучи универсальными моделями бессознательной психической активности, обладая способностью к самовоспроизведению, архетипы спонтанно определяют человеческое мышление и поведение, соответственно, выступают в качестве глубинно-психологического фактора социальной деятельности.

Процесс репрезентации архетипа в медиатексте обусловлен структурно-содержательными особенностями указанного явления.

Во-первых, архетип есть гипотетическая конструкция, он, как отмечает К. Юнг: «не некоторые вполне определенные мифологические образы и сюжеты»[ii]. Из архетипических элементов вырастают образы (людей, животных, природных сил, демонов), которые начинают доминировать в мышлении людей и в культуре. Архетип объединяет одновременно тело и психику, инстинкт и образ, поэтому он не может быть передан в логичном, упорядоченном варианте. Обнаруживая свое присутствие в символически-образной форме, он воздействует на ощущения человека через неразрывно связанные между собой образ и эмоции.

Удачное введение архетипа в медиапроизведение способно насытить экспрессией даже сугубо информационные жанры текста. Например, использование архетипа «огонь» расширяет смысловое поле высказывания контекстом «неконтролируемая, мощная энергия, энтузиазм, жизненная сила, тепло, сердечность, духовная теплота»: «Огонь раздора. Олимпийскую эстафету могут отменить из-за массовых беспорядков» (Комсомольская правда – 9 апреля – 2008); «Лидер националистов Алекс Салмонд находится под огнем критики после того, как шотландское правительство не смогло справиться с ударом кризиса» (Вести - Москва – 15 октября – 2008) и т.д.

Во-вторых, архетип – это сложная структура, вбирающая в себя невещественные, абстрактные, обобщенные – проектные идеи. Пространство архаических представлений может быть обширным и многоликим, но при этом несомненна целостность базовой, типовой схемы архетипа. Разрозненные впечатления должны сводиться к универсальному тезису. «Архетип проявляется в тенденции формирования представлений вокруг одной центральной идеи, – пишет К. Г. Юнг, – представления могут значительно отличаться деталями, но идея, лежащая в основе, остается неизменной»[iii].

Объемное пространство архетипа позволяет формулировать несколько осей типовой схемы. Так, например, архетип «путь» возможно констатировать следующими архетипами: дорога, лестница, выбор, лабиринт, мост, родник, посох и др. Архисимвол «путь» подразумевает «движение жизни, поиск истины, самого себя, перемещение в пространстве и времени». Именно в данных значениях архетип часто используется в медиатексте: «Как я «утонула» на пути к успеху» (Комсомольская правда – 16 августа 2007); «Похоже, что еще 150 лет назад человечество пошло по неверному пути» (Аргументы недели – 3 апреля – 2008).

«Путь», как некое динамичное пространство жизни, имеет свои направления, которые возможно детализировать, например, архетипом «дорога»: «Колдуны мостят стране дорогу в ад» (Аргументы недели – 3 июля – 2008); «Альберт Асадуллин пройдет дорогой Орфея» (Комсомольская правда – 16 октября – 2008). Другой вариант конкретизации «пути» – популярный в СМИ архетип «лестница», который используется в медиатексте преимущественно в значении «материальный и социальный рост, иерархия, градация»: «Шеф резидентуры в Дели генерал Дмитрий Ерохин, готовя себя к продвижению по служебной лестнице, тщательно следил за здоровьем» (Аргументы недели – 28 августа – 2008); «Волга» продвинулась по кубковой лестнице» (Комсомольская правда – 29 апреля – 2008) и т.д..

Следует подчеркнуть, что использование архетипа в медиатексте часто превращается в штамп, в результате наблюдается нейтрализация национальных смыслов. Так для российского менталитета, в системе ценностей которого концепт «духовность» занимает доминирующее место, значимым является семантическое поле иной лестницы («Лествица» Иоанна Лествичника) – «духовное восхождение, путь к высшему, доступ к незримому, сокрытому в вышине».

Воспроизведение в журналистском тексте архетипических представлений – процесс действительно сложный и неоднозначный. Прежде чем осознано выбрать архетип для введения в медиапроизведение, необходимо определиться с темой – идеей целого текста или его отрезка, затем сформулировать те чувства, настроения и ассоциации, которые автор желает вызвать у аудитории. Лишь следующий этап творческого процесса связан с поиском подходящего для используемой фактуры архетипа. Далее начинается активная работа над стилем преподнесения материала, канвой сюжета, композицией, изобразительным архетипическим рядом (в зависимости от канала коммуникации). Следует особо подчеркнуть, что выбор технического инструментария подчиняется правилу «единства и непротиворечивости текста» – медиапроизведение обязано быть релевантным, лаконичным и понятным в своей целостности.

В целях соблюдения принципа «прозрачности текста», желательно ограничить введение архетипов в количественном аспекте. Использование уже двух ментальных образов рождает качественный (смысловой) дисбаланс, во избежание которого журналисту необходимо четко представлять, как смысловое поле конкретных архетипов, так и идейную основу собственного произведения. При случайном совпадении противоречивых архетипов возникает смысловой парадокс, в лучшем случае – анекдот.

Принято считать, что применение одного архетипа более впечатляюще и обеспечивает эффект «завершенного, сильного произведения». Введение большего количества архетипов провоцирует нанизывание сюжетов в композиционном решении, а это, трудная и неоднозначная задача, хотя бы в аспекте удержания внимания потребителя информации. Но возможны и удачные варианты, как, например, в сюжете программы «Вестей» под заглавием «Самолет надежды», рассказывающем об акции по усыновлению детей. Автор использует несколько архетипов: дом, мать, отец, глаза, крылья, акцентирует архисимволы вербально и визуально с помощью изобразительного ряда. Идея архетипической репрезентации суммируется в итоговой фразе репортажа: «Потому что больше всего сейчас они мечтают о родительском счастье» (Вести - Россия – 9 октября – 2008).

Символическая артикуляция отчасти субъективна, поэтому К. Юнг уделял особое внимание «неповторимости личности, его породившей»[iv]. Психиатр сравнивал архисимвол с пересохшим руслом реки, которая определяет направление психического потока, но сам характер течения зависит только от самого потока. Эстетический фон, полнота и адекватность введения архетипа в медиатекст – несомненный показатель профессионализма автора.

Воспроизведение ментальных символов – процесс, возлагающий особую ответственность на журналиста. Прообраз сам по себе нейтрален, но его активизация относительно той или иной ситуации наполняет архетип различной энергией и наружу, по замечанию К. Г. Юнга, могут «вырваться скрытые разрушительные и опасные силы, что порой ведет к непредсказуемым последствиям… вопреки всем доводам и воле»[v]. Как правило, когнитивное поле священных образов заполняют парные понятия, поэтому они могут иметь как положительную окраску, так и отрицательную, воздействовать как конструктивно, так и деструктивно. В этом смысле структуру архетипа возможно представить как простейшую геометрическую фигуру, которая ассоциируется с фундаментальными общечеловеческими категориями: добро – зло, верх – низ, мир – война, земля – небо, день – ночь, солнце – луна и т.д.

Основные технологические операции, в режиме которых срабатывает архетип, в том числе в медиатексте, это метафора (сгущение) и метонимия (смещение). Метафора – уникальное вербальное средство, несущее мощную лингвистическую, культурную и психологическую нагрузку. В литературоведении метафора определяется как вид тропа, в котором отдельные слова или выражения сближаются по сходству их значений или по контрасту. Учитывая проблематику нашего разговора, среди нескольких разновидностей метафоры (словесная, развернутая и т.д.) нас, в первую очередь, интересуют метафорические образы. Последние обеспечивают познание объекта с помощью взаимодействия чувственного и рационального компонентов мышления[vi]. Тем самым, они организуют связь между тремя основными уровнями психического отражения действительности: сенсорно-перцептивным (чувственным), уровнем представлений (образным) и вербально-логическим (речевым) уровнем.

Современная коммуникация справедливо оценила большие возможности метафорического воздействия на реципиента, и сегодня процесс метафоризации используется не только во многих психотерапевтических системах, он также объект особого внимания в нейролингвистическом программировании и в технологии привлечения аудитории к продукту СМИ. Метафора-архетип рождает в воображении потребителя обширный перечень эмоций и переживаний, противоречить которому разум элементарно не успевает ввиду чарующей соблазнительности образа. Человек, поглощенный экспрессией архисимвола, не ощущает конкретную реальность.

В медиатекстах современной журналистики мы можем часто встретить архетип «сердце», проявляющий себе в качестве метафорического образа, культивирующего следующие смыслы: «духовный свет, жизненный центр, основа души, свет внутри человека, любовь»: «Суздальская земля – сердце православной России» (Комсомольская правда – 13 февраля – 2008); «Сердце Чечни. В Грозном открылась самая большая мечеть Европы» (Взгляд – 17 октября – 2008) и т.д.

В отличие от метафоры, метонимия, как технология позиционирования архетипа, не так популярна в информационном пространстве. Метонимия (смещение) – вид тропа, в котором сближаются слова по смежности обозначаемых ими более или менее реальных понятий или связей, в результате явление, предмет обозначается с помощью других слов и понятий. Так, например, именно в метонимическом ракурсе используется в медиапроизведениях архетип «крест», олицетворяющий «лестницу (лествицу) духовной жизни, огонь жертвы, страдание во имя идеи, агонию духа и боль будничной суеты»: «Только со стороны может казаться, что управлять такой страной, как Россия, – одно удовольствие. Это тяжкий крест» (Аргументы недели – 21 ноября – 2007); «Неси свой крест и веруй. Конечно, иногда он тяжелый становится, крест. Театр – это вообще очень нестойкое заведение, непрочное» (Комсомольская правда – 9 октября – 2008) и т.д.

«Крест» – востребованный архетип именно в рамках российского сознания, может быть, именно поэтому в нашем языке утвердилось словосочетание «русский крест». Здесь мы наблюдаем традиционную обусловленность архетипических представлений концептуальными смыслами национальной Модели Мира и в, первую очередь, концептом «духовность». Духовные формы существования пронизывают всю историю жизни России. На Руси бытует культ доброго человека, духовно сильного и сострадающего, человеколюбие, щемящее душу тайное добро – свойства нашего национального характера.

Рассуждая о специфике российских архетипов, современный исследователь И. А. Есаулов подчеркивает ориентацию на потаенную святость, выраженную в образах «града Китежа» или фольклорного Иисуса, а также в таких первичных образованиях русской духовности, как «отзывчивость» или «открытость»[vii]. Автор работы «Пасхальность русской словесности» предлагает понятие «пасхального архетипа», являющегося, согласно его концепции, определяющим для нашей культуры, что демонстрируют и современные медиатексты.

Игорь Кожевин в репортаже «Вестей недели», в одном материале использует несколько архетипов (храм, колокол, лестница, ведущая вверх, остров – озеро): «Еще одно возвращение – уже не державности, а духовности, которой России не хватает, наверное, куда больше, – Патриарх Алексий Второй освятил Успенский собор в Иверском монастыре на Валдае. В XVII веке это был крупнейший храм в России. Здесь теперь все так, как было в XVII веке, – гулкие шаги под сводами лестницы, ведущей на самый верх, к колоколам. Кажется в жизни обители, расположенной посреди озера, никогда ничего не менялось. Выбор этого живописного острова для монастыря не был решением только эмоциональным….» (Вести недели - Россия – 13 января – 2008). Обилие однотипных архетипов естественно в указанном сюжете, оправдано идеей материала: «возвращение духовности, которой России сегодня не хватает». Архетип «храма» восполняет контекст смыслами «высшие ценности, гармония мироустроения, духовное богатство». Архетип «колокол» олицетворяет созидающую силу, связь неба и земли. Лестница, ведущая наверх, становится символом духовного восхождения. Остров – озеро привносят лейтмотив «внутреннего пространства, сосредоточия жизненных сил, сокровенной мудрости, откровенной тишины».

В список отечественных, самобытных, традиционных архетипов, обусловленных концептом «духовность», возможно включить и «образ света» – сосредоточие духа (божественной силы), сверхсознания, творческого озарения, ясной и чистой любви: «Несмотря на притеснения властей, Иоанн Оленевский до конца жизни нёс людям веру и свет… Когда церковь была гонима, он молитвой, терпением и любовью согревал народ» (Вести - Россия – 6 августа – 2008); «Они видят в жизни свет» – о детской выставке живописи «Взгляд ребенка» (Аргументы недели – 27 марта – 2008) и т.д..

В рамках российского менталитета существуют также сакральные символы, обладающие принципиальными национальными отличиями. Например, в качестве архетипа могут выступать геометрические фигуры: квадрат, ромб, круг и т.д. Круг, с точки зрения универсального толкования, ассоциируется с «солнечностью, безопасностью, целостностью, полнотой желаемого, вечностью, совершенством, всеобщим началом жизни». Прямо противоположное значение данной фигуры закреплено в российской культуре.

Издревле народные площадные представления включали в себя Смеховой мир русской масленицы – «Масленичный круг». Песни, пляски, разгул, беспамятство сопровождали жизнь в круге. Но после «опускания» в преисподнюю, человек должен был найти в себе силы вырваться за пределы замкнутого пространства, встретить благовест, переродиться и вернуться в настоящий мир. Подобный традиционный лейтмотив нашел свое отражение в художественной литературе, в произведениях А. Н. Островского, Н. В. Гоголя, Н. С. Лескова и др.

В пьесе «Бесприданница» Ларисе Огудаловой не удается выйти из масленичного круга, она замирает в нем и погибает. «Круг» в интерпретации российской Модели Мира – замкнутое, небезопасное, темное и суетное пространство, в котором «все ворота заперты и собаки спущены» (А. Н. Островский «Гроза»). Именно данная семантика сопровождает архетип «круг» в текстах отечественных СМИ: «Люди попадают в порочный круг, из которого невозможно вырваться» (Аргументы недели – 28 августа – 2008); «Можно сказать, что родовые травмы случаются в рамках некоего заколдованного круга» (Аргументы Недели - 9 октября – 2008) и т.д.

Активизация и культивирование этнокультурного архетипа позволяет поддерживать жизнеспособность духовных смыслов и ценностей на новом историческом этапе существования нации. Но «шаг в прошлое» (К. Юнг) есть фундамент построения будущего, архетипические структуры способны не только сохранять то, что воздвигнуто, но и выражать чаяния и мечты будущего народа. Знаменательным в указанном контексте является архетип «крылья», семантическое поле которого многообразно по наполнению, но центрировано на идее: «устремление, движение вперед». В одном из репортажей программы «Вести» журналист создает образ своего героя на смысловом фундаменте именно этой идейной канвы: «Сергей Маринченко – преподаватель мировой художественной культуры гимназии номер пять города Волгодонска рассказал, что после конкурса за его спиной буквально выросли крылья. "Давайте летать вместе", – предложил Маринченко коллегам» (Вести - Россия – 29 сентября – 2007).

В медиапространстве символ «крылья» может также выражать «энергию страсти, свободу, подвижность, активность»: «Другой вопрос – сумеет ли эта индустрия (угольная промышленность) расправить крылья?» (Аргументы недели – 13 марта – 2008); «У меня всегда были крылья, – говорит Марина Загирова, – Я родилась такой, люблю петь, громко похохотать. Я не люблю, когда мне крылья подрезают» (Эффект – 29 октября – 2008) .

Еще один лик реализации в СМИ архетипа «крылья» детерминирован указанными концептуальными смыслами российской духовности – «полет воображения, мысли, просветление, духовный опыт, нравственное восхождение»: «Алсу прилетела в Москву на крыльях любви» (Комсомольская правда – 21 сентября – 2005); «Дух Мюнхена развесил над ними свои расслабляющие крыла» – о судьбе Солженицына (Комсомольская правда – 4 августа – 2008).

Проведенный анализ общего медиатекста показал, что архетипические представления в журналистике, в большинстве своем, – результат элементарной активности сферы авторского бессознательного. Несомненно, архетипы вызывают неподдельный интерес у аудитории СМИ, они склонны к репрезентации в творчестве, но указанный процесс для профессионала должен быть не только естественным, но и понятным, осмысленным в контексте целенаправленного и эффективного использования ментальных образов, оживляющих национальную систему ценностей.

 

ПРИМЕЧАНИЯ:

 

[i] Душков Б.А. Психосоциология менталитета и нооменталитета. Екатеринбург: Деловая книга, 2002. – С. 16.

[ii] Юнг Карл Густав. Человек и его символы. М.: Серебряные нити, 1997. – С. 66.

[iii] Там же. – С. 66.

[iv] Там же. – С. 89.

[v] Там же. – С. 343.

[vi] Старенченко Ю.Л. Психология массовой коммуникации. Часть 1. Диагностика и активизация творческих способностей. СПб.: Питер, 2005. – С. 25.

[vii] Есаулов И. А. Пасхальность русской словесности. М.: Кругъ, 2004.