Главная | Обратная связь

Пришлось сознаться, что я только-только... Мы разговорились.

В общем, я разделся прямо на берегу. До сих пор считаю это одним из самых смелых поступков своей жизни. Лужбин взял меня за руку и начал говорить:

«Смотри наверх (ноги начал „хватать" холодный снег). Забудь о грешной Земле. Наверху синее небо, излучающее счастье и силу. Смотри, оттуда идет легкий снежок, сквозь облака пробивается ласковое солнышко... Обрати внимание, как великолепно блестит купол Исаакиевского собора. Посмотри на воду. Это замечательный, не разгаданный ни сейчас, ни в будущем, жидкий минерал. Он хранит в себе память обо всем на свете и может смыть любую информацию, в том числе и болезнь. Вода — это чудо из чудес. Сейчас мы войдем в нее, и она совсем не покажется холодной, уверяю, что, вынырнув, ты скажешь — здорово!»

И, взяв меня за локоток, потащил к проруби. Держась за руки, мы вошли в воду. Когда вошли по грудь, последовал приказ — с головой! Я нырнул и под водой вдруг почувствовал, интуитивно ощутил, что все будет хорошо! К берегу я рвался, как торпеда...

«Спокойно, — сказал он, и я попытался степенно выйти на гальку, — обсохни, не надо вытираться».

Потом, не дав мне одеться, отвел меня в какой-то жуткого вида балок, где я, дрожа, как алкоголик перед стаканом, пил горячий чай. Холод прошел, все прошло. Скоро предстояло идти в ресторан.

«А теперь слушай, — сказал Лужбин, — через пару часов снова в воду, и садись на голод». — «Но мне в ресторан...» — «Это твое дело, мое предупредить, пойдешь туда — наверняка заболеешь».

Что было делать? Я удрученно поплелся в ресторан. Наши полярники уже начали собираться. И тут я совершил второй неординарный за этот день поступок — повернулся и ушел. Ушел в другую жизнь, мимо мигавшего хищными огнями ресторана. Перед сном принял еще раз холодную ванну — и все! Наутро не было даже насморка...

Наступил вторник, и я пришел в «подвал». Мне еще не было известно, что я попал на традиционный «андреевский вторник». Подвал представлял собой двухкомнатную квартиру такого сумрачного вида, что даже наша родная советская власть признала квартиру непригодной для жилья и выселила людей. Тем не менее здесь ощущались какое-то тепло, душевная приподнятость. Внутри была довольно приличная обстановка. Справа висел оригинально выполненный портрет Андреева, сделанный художником А. Д. Васильевым. Слева находился шкаф, где виднелись какие-то папки, лежали стопки личных дел с фотографиями людей. Везде по стенам висели диковинные рисунки. В центре был стол, где шумел самовар. В другой комнате, помимо предметов того же стиля, стояла странная конструкция. Представьте себе гигантское яйцо, разрезанное вдоль. Его размеры были таковы, что туда можно было положить на стоящую внутри скамейку человека и закрыть верхней половинкой яйца. Само яйцо было сделано из дерева и обшито толстой дранкой. Изнутри и снаружи оно было выстлано простынями и залито воском. Это было практически восковое яйцо. Позвали к столу, к столу не в смысле поесть, а на занятия. Каждый вторник здесь собирался «колхоз» Андреева, так он называл своих единомышленников. Здесь они и обменивались наработанным опытом. Так что я могу с гордостью сказать, что «мои университеты» я прошел в подвале. Отсюда вышло много приличных целителей и экстрасенсов, лекторов и просто хороших людей. Через «подвал» прошли многие неизлечимые больные и встали на ноги.

Один случай мне особенно врезался в память. В «подвал» две молодые женщины привели полуживую старуху, как мне стало известно, с последней стадией онкологии. Она отличалась от иных больных тем, что категорически не хотела умирать. Я не оговорился: не хотела.

Я наблюдал, что среди многих «приговоренных судьбой» к смерти большинство не желают бороться с ней. Нет сил, воли, того-сего... Делалось это завуалированно, словно человек желал обмануть сам себя, впрочем, так оно и было. Один из «колхозников» Андреева уговорил последнего отложить все и заняться онкологическим больным — врачом по профессии. Андреев побеседовал с человеком, тот был готов на все! «Вам придется ехать в Алма-Ату к такому-то целителю, сопровождающее письмо я дам, приготовьте пять бутылок спирта для настоек». — «Все будет исполнено, Юрий Андреевич!»

Дня через два я должен был что-то передать больному. Узнать его было невозможно. Он с большой претензией заявил, что потратить две тысячи рублей на дорогу и спирт на настойки не может и пусть ему не морочат голову... и т. д. и т. п. Вот так все и закончилось, мы же еще оказались виноватыми... О том, что даже «спасибо» не сказал за хлопоты, я и не упоминаю. Через полгода он попал в руки хирургам, а еще через год его не стало...

Но эта пожилая женщина, несмотря на свое совершенно жуткое состояние, категорически не хотела умирать и была согласна на все — на голод, чистки, пчелоужаление... Именно поэтому Андреев и взялся ее лечить. Я помогал ему как медбрат. Помню, мы «загружали» ее по несколько раз в день в «яйцо»; оно, кстати, называлось «черепаха» и должно было в идеале иметь форму черепахи—земноводного, которое может обходиться без пищи годами благодаря приему через панцирь энергии Космоса и излучению ее в жизненно важные центры организма. Потом, в череде дней, я забыл о больной, мне тогда было многое любопытно, как все новички я растекался вширь, а не вглубь.

Вскоре я уехал в отпуск, а осенью снова появился перед дверью заветного «подвала». Позвонил. Дверь с грохотом открыла... та самая больная, которая, как я помнил, еще два месяца назад и на ногах не стояла. Она была без костылей, с хорошим блеском в глазах. В течение вечера я украдкой наблюдал за ней. Она втолковывала Андрееву, какие чудные саженцы посадила у себя на даче. Одно дело читать о подобном, но убедиться лично, через свой опыт... Как безграничны возможности нетрадиционной медицины!

Из «подвала» «колхоз» начал выходить на поверхность. Популярные лекции Андреева о философии здоровья приобретали все больший вес, и на общем собрании было принято решение — пора организовывать школу. Этому непростому решению предшествовал длительный поиск. Было много неясного в философии здоровья вообще (тогда ведь не было всей той литературы, которой так много сегодня в магазинах). К тому времени я уже понял, что здоровье — категория условная и дать ей определение страшно сложно. Мне уже было известно, что лечить заболевший нос — неумно, лечить человека — умно, переориентировать его мировоззрение — мудро. Испокон веков в царстве людей существовали различные школы — йогическая, пифагорий-ская, со временем стали появляться христианские школы, школы тамплиеров, люминатов... то есть школа —это то, что было придумано не вчера! Школа — это мировоззрение, чаще всего эгрегорное.* Это поиск истины в двоичной системе: учитель—ученик или в троичной: Бог—учитель— ученик.

У классических школ есть характерные особенности, в частности, они имеют внешнюю и внутреннюю стороны. Внешняя открыта для всех — экзотерическая, а внутренняя, тайная, —эзотерическая. Экзотерика — для всех, в христианстве это крестное знамение, молитвенное правило, в йоге — дисциплина нравственности, асаны, чистки, пранаямы. Эзотерика — для тех, для кого духовное становление — главное в жизни. Прежде всего это мистический опыт, который хранится и редко раскрывается: прозрения, о которых не говорят кому попало, знания, которые можно назвать магическими, только вот не используются они на суетное и разную мишуру и держатся в тайне.

* Эгрегор — энергетическое пространство, образующееся за счет мыслительной энергии единомышленников. Представители всех классических школ знали, какой резонанс на полотне судьбы вызывает неосторожно брошенное слово, даже неосторожно проявленная мысль. Известно могущество направленной мысли, усиленной дыханием, эмоцией, мыслеформой... все держалось в тайне.

Хочется спросить: а что это тогда за шквал экстрасенсорики пронесся в нашем вчера и еще вьюжит сегодня? Это осколки эзотерических знаний, полученных неизвестно из каких школ. Лишенные главного — духовности, благородства и четкого знания, они превратились в явное зло. Чаще всего почерпнутые из языческих знаний, оккультных источников, частью из восточных, что-то выхвачено у знахарей, колдунов. Переделанные, додуманные, подогнанные для вида под идеал, они производят впечатление живучих и нередко злобных мутантов. Обратимся к истории, к любой из святых книг. Разве так помогал людям хоть один из учителей человечества? Кто лечил в балаганах или изгонял бесов на аренах, снимал порчу на концертах? Разве Христос лечил всех подряд на площадях? Или, может быть, так поступали Серафим Саровский или Николай Чудотворец, Моисей или Будда?

Христос, исцеляя больных, призывал: раскройтесь Отцу Небесному, а исцелив, говорил: «Иди и больше не греши!» Разве имеем мы сегодня что-нибудь подобное среди «белых колдунов и магов»? Святые всех религий, великие философы призывали не сотрудничать с магами, то есть обыкновенными колдунами. Тем не менее сегодня в нашей «шибко грамотной» стране им предоставлены страницы газет и книг, телевизионные и радиоаудитории. Наша страна, «вечно доверчивая», пережила недавно не только радиоактивный Чернобыль, но и экстрасенсорный. Последствия ощутимы и сейчас, это и не удивительно — один из двадцати творит добро, а остальные? Что они творят, не знают и сами, так как школы практически нет-школы с вековыми традициями и опытом... Конечно, бывают исключения, есть прекрасные экстрасенсы, но это, увы, редкость. Школа должна нести человеку в первую очередь мировоззрение, а прикладное знание потом или параллельно с главным, а не наоборот. Человек, правильно прошедший школу, должен искать все свои проблемы не в вампирах, не в президентах или масонах, а в себе! Он должен суметь увидеть причину проблемы в здоровье или судьбе, должен найти свою вину в этой проблеме и попытаться ответить на вопросы: за что и для чего? У него должна быть идея выздоровления, желание ее осуществить и воля к ее реализации. Должна быть искупительная жертва, жертва старым мировоззрением, эгоизмом, изнеженностью во имя нового. И должно быть постоянное творчество, ведущее от ступени к ступени, пронизывающее всю жизнь: без него движение к решению проблемы или к совершенству невозможно. Проходящий обучение должен понимать, что болезнь — часть судьбы и что проблемы в судьбе — тоже болезнь. Чтобы уйти от них, надо найти сокровенное о себе, что-то очень важное о своей жизни, это почти мистично, об этом трудно говорить, и тогда жизнь будет преисполнена гигантского смысла, дойти до которого можно опять-таки через мировоззрение. Человек высокого духа не страдает, он получает удовлетворение и счастье от любого испытания, и это справедливо! Не пожелавший быть мудрым, добрым, волевым, воспринять жизнь как школу должен быть наказан судьбой и наказывается.

Все это мы прекрасно понимали, создавая школу, понимали, что она должна быть многоплановой. Так получилось, что одно из направлений было возглавлено мной, и я стал вести его так, как именно я его понимаю, то есть прежде всего стремился дать людям мировоззрение. Поэтому свое направление школы я охарактеризовал как школа духовного и физического развития. Выпуская своих воспитанников, Андреев сказал «колхозу»: «Я дал вам свое понимание многих вопросов, теперь приобретайте свое».

Я последовал указанию, и то, что Вы прочтете в серии книг «Путь к единству», — мой взгляд со стороны, пропущенный через мое сознание и понимание жизни. За это никто, кроме меня, не несет ответственности. Будем изучать с Вами, дорогие друзья, человека и вселенную и их связь, постепенно постигая те великие истины, о которых говорят все Священные книги, будем приобретать мировоззрение.

Глава 1