Главная | Обратная связь

Общая характеристика мира 24 страница

С началом НТР движущие силы территориальной концентрации существенно изменились. Ими стали, во-первых, специализация, которая обеспечивает массовое серийное производство (например, автомобилей), и, во-вторых, такие непроизводственные факторы, как выгоды ЭГП, наличие соответствующей базы НИОКР, информации и управления.

Соответственно изменились и территориальные формы концентрации. Раньше это были промышленные пункты, центры, узлы и районы. Разумеется, все они продолжают играть большую роль в формировании географического рисунка хозяйства экономически развитых, да и многих развивающихся стран. В особенности это относится к старопромышленным районам зарубежной Европы, стран СНГ, Северной Америки. Среди них можно различать столичные, горнопромышленные районы, районы обрабатывающей промышленности верхних и нижних «этажей». Многие из них переживают глубокий структурный кризис, вынуждающий осуществлять переспециализацию производства. И тем не менее опорный каркас территории большинства развитых стран и в наши дни представить без них практически невозможно. Но эпоха НТР вызвала к жизни новые формы территориальной концентрации.

Так, сдвиг производства к морю привел к формированию уже упоминавшихся портово-промышленных комплексов. Подобный комплекс обычно включает в себя так называемую «портовую промышленность», ориентированную на переработку нефти, железной руды, руд цветных металлов, которые поступают в порт морским путем, а также морской транспорт, судостроение и судоремонт, рыбное хозяйство, нередко рекреацию и туризм. В зарубежной Европе портово-промышленные комплексы возникли в эстуариях и устьях Темзы, Рейна, Роны, Дуная, Эльбы, Одры, Вислы; крупнейший из них – Роттердам, обслуживающий несколько стран. В США такие комплексы сформировались главным образом на восточном побережье, в окружении Нью-Йорка, Филадельфии, Балтимора и на берегу Мексиканского залива. Ну а в Японии они концентрируют фактически почти весь промышленный потенциал.

По мере развития и углубления НТР, триумфального шествия «микроэлектронной революции» широкое распространение начала получать такая форма территориального сосредоточения производства, которую стали называть промышленным парком.

Промышленный парк – это участок территории, удобный для размещения предприятий. Строительные фирмы застраивают его, создают общую инфраструктуру (здания, транспортные пути, энерго– и водоснабжение). Затем такой парк сдают в аренду предпринимателям, и он становится вместилищем их производственных мощностей – по аналогии с трамвайным или троллейбусным парком. В отличие от комбината между этими предприятиями обычно нет никаких технологических связей. Они просто сосуществуют на одной территории – в количестве от 10 до 100. Промышленные парки возникли в США (Нью-Йорк, Чикаго) еще в конце XIX – начале XX в. Но широкое развитие они получили уже в эпоху НТР, причем не только в Западной Европе и Северной Америке, но и во многих развивающихся странах (в Индии, Мексике, Аргентине, Нигерии, Малайзии и др.).

В последние два-три десятилетия в экономически развитых странах Запада довольно четко обозначился отход от прежней территориальной концентрации. Напротив, все большую роль начала играть территориальная деконцентрация производства, которое сначала стало тяготеть к окраинным зонам промышленно-городских агломераций, а затем к малым и средним городам. Такая деконцентрация во многом объясняется резким преобладанием в западных странах малых и средних фирм, созданием многих тысяч филиалов крупных компаний, все более узкой специализацией, внедрением информационных технологий. Она делает производство более «гибким».

Россия на протяжении десятилетий являла собой пример страны, ориентирующейся на территориальную концентрацию производства. Только в 1990-е гг. в связи с постепенным переходом к рыночной экономике, децентрализацией хозяйственного управления и формированием малого и среднего бизнеса, тенденции к деконцентрации стали проявляться здесь более отчетливо.

81. Территориальные формы организации науки

Во второй половине XX в. в рамках социально-экономической географии начало формироваться новое направление, получившее наименование география науки. И хотя это направление в целом еще не достигло большого развития, появились уже работы, в которых рассматриваются география научно-технического потенциала, влияние на размещение производительных сил фактора наукоемкости, изменения, происходящие в территориальных формах организации науки. Видимо, можно говорить о том, что в своем развитии территориальная организация науки прошла несколько исторических этапов.

В эпоху средних веков и раннего нового времени, если рассматривать прежде всего Европу, были наиболее характерны университетские города – такие, как Оксфорд и Кембридж в Англии, Гейдельберг в Германии, Лувен в Бельгии, Коимбра в Португалии и др. Конечно, наряду с этим университеты возникали и просто в больших городах (Тулуза, Гренобль во Франции, Кёльн, Лейпциг, Эрфурт в Германии, Женева, Базель в Швейцарии, Флоренция, Болонья в Италии, Севилья, Саламанка в Испании и др.), в том числе и в столичных (Париж, Рим, Лиссабон, Копенгаген, Прага). К концу XV в. в Европе было уже более 50 университетов. Позднее, после промышленных переворотов, стало расти значение столиц как уже не только университетских, но и общенаучных центров. Сеть университетских и научных центров начала расширяться также в США, Японии, России, некоторых других странах.

С началом НТР традиционные формы территориальной организации науки в общем сохранились, но их было уже недостаточно. Характерная для НТР интеграция науки, техники и производства вызвала к жизни целый ряд принципиально новых ее форм. Им посвящена уже значительная литература. Однако большой терминологический разнобой пока устранить не удалось. В самом деле, при перечислении этих форм пишут о научных парках, исследовательских парках, научно-исследовательских парках, научно-технических парках, научно-промышленных парках, инновационных центрах, инкубаторах, технопарках, технополисах, да и это еще не все. За некоторыми из перечисленных терминов действительно скрываются реальные различия. Например, задача инновационных центров заключается в оказании материального, финансового, научно-методического содействия преимущественно новым фирмам, связанным с наукоемкими технологиями. Однако в большинстве своем эти термины в той или иной степени дублируют друг друга. Дело осложняется еще и тем, что разные страны приняли для себя разную терминологию: во Франции говорят о технологических, в Германии – об инновационных и технологических парках, в Бельгии – об исследовательских центрах, в Великобритании и Нидерландах – о научных парках. По-видимому, в самом генерализованном виде все это разнообразие новых территориальных форм организации науки можно свести к двум главным – технопаркам и технополисам.

Технопарк (технологический, он же научный, научно-технический, научно-промышленный парк) – это такая организационно-территориальная форма взаимодействия науки и производства, при которой определенное количество фирм, выпускающих наукоемкую, высокотехнологичную продукцию, концентрируется в одном специально подготовленном месте, обеспеченном необходимой для этого инфраструктурой (здания, коммуникации). Обычно технопарки группируются вокруг университетов, научных институтов и лабораторий. Финансируют их преимущественно частные компании и банки, а главную их задачу можно сформулировать так: «От идеи до готового продукта». Технопарки, как правило, сравнительно невелики по размерам и узко специализированы на производстве какого-либо вида – преимущественно наукоемкой – продукции, а размещаются либо на свободных от застройки площадях, либо в специально реконструированных для них помещениях, большей частью «под одной крышей».

Первые технопарки появились в США в начале 1950-х гг. в знаменитой с тех пор Силиконовой долине в северной части Калифорнии. Они возникли на базе Стэнфордского университета и стали, можно сказать, исходной точкой мировой компьютерной революции. Затем технопарки в США начали плодиться поистине, как грибы после дождя, так что еще в начале 1990-х гг. общее их число превысило 1000. В начале 1970-х гг. «парковый бум» перекинулся в Западную Европу, где к началу 1990-х гг. количество технопарков превысило 200 (2/3 из этого числа приходятся на Германию, Великобританию и Францию). В 1980-х гг. такой же бум охватил и развивающиеся страны – прежде всего новые индустриальные страны Азии.

Наибольшее число технопарков действует в электронной промышленности, как бы продолжая то направление, которое было задано Силиконовой долиной и технопарками в районе Бостона, связанными с Массачусетским технологическим институтом. Помимо большого числа таких же «электронных» технопарков в США, аналогичные Силиконовые долины возникли в Великобритании, Германии, во Франции, в странах Юго-Восточной Азии. В России также ведется создание семи технопарков для развития высоких технологий, которые обеспечат 751 тыс. новых рабочих мест.

Технополис – это компактный научно-производственный городок, где занимаются разработкой инновационных технологий и развитием наукоемких производств. Технополис можно рассматривать как более высокую ступень технопарка, поэтому неудивительно, что они имеют некоторые общие черты– например, ориентируются на университеты и лаборатории, на обеспечение тесной связи науки с производством. Но между ними есть и довольно существенные различия. Так, технополисы представляют собой специально построенные научные городки, обычно расположенные неподалеку от крупных городов и отличающиеся выгодным географическим положением. При этом по своей территориальной структуре они могут быть как моно-, так и полицентрическими. Далее, для технополисов характерен больший набор выполняемых функций: здесь и наука, и производство, и подготовка научных и управленческих кадров, и выполнение всех стадий НИОКР. Соответственно технополисы имеют значительно более широкую специализацию, охватывающую не одно, а несколько разных направлений. Наконец, их финансируют уже не мелкие частные фирмы, а крупные корпорации и государство. Одно из требований к технополисам – обеспечение благоприятных, комфортных условий для жизни и работы сотрудников. Другое непременное условие – высокоразвитая инфраструктура, в том числе и информационная.

Идея создания технополисов возникла в Японии в начале 1980-х гг. Она была реализована в виде первого крупного технополиса «Цукуба», в котором разместились более 50 институтов, лабораторий и университет. Затем в этой стране началась реализация специальной общегосударственной программы «Технополис», предусматривающей создание большого числа таких научных центров. Японская идея была подхвачена и другими странами, причем не только развитыми, но и развивающимися. При этом нужно, конечно, учитывать, что технополисы (как и технопарки) в разных странах имеют свои национальные особенности, хотя обычно выделяют три их главные модели: американскую, европейскую и японскую.

В какой-то мере правомерно говорить и о российской модели территориальной организации науки. Для нее характерна, во-первых, очень большая роль столицы: Москва была и остается одним из крупнейших научных центров мира; очень велико и значение Санкт-Петербурга. Вторая характерная черта – создание еще в советское время крупных специализированных городов науки. Ярким примером такого рода может служить Новосибирский научный центр (Академгородок). Другой пример такого рода – научно-исследовательские центры, или города науки, в Подмосковье (Дубна, Пущино, Черноголовка, Зеленоград, Обнинск, Жуковский, Королев, Троицк, Протвино), которые, по мнению некоторых отечественных экономико-географов, все же неправомерно было бы причислять к категории технополисов, поскольку они принадлежат Академии наук и ведомствам, не связаны с университетами и занимаются преимущественно фундаментальными исследованиями, не всегда доводя их до конечных, производственных, стадий. Третий пример – рассекреченные в середине 1990-х гг. десять «закрытых» городов Минатома с общим населением около 750 тыс. человек, выполняющие роль отраслевых технополисов оборонной промышленности (рис. 61). В начале XXI в. в стране насчитывалось уже 75 наукоградов (в том числе 31 – в столичном регионе) с общим населением, превышающим 3,5 млн человек. Началось и создание технопарков.

Рис. 61. Города Минатома в России

82. Региональная политика

Региональная политика представляет собой систему законодательных, административных, экономических и природоохранных мер, способствующих более рациональному размещению производительных сил, сглаживанию различий в уровнях развития отдельных регионов. Региональную политику проводят и страны Запада, и развивающиеся страны, и страны с переходной экономикой.

В странах Запада государство до Второй мировой войны сравнительно мало вмешивалось в вопросы размещения производительных сил. Если такое вмешательство и было, то оно носило спорадический характер и было связано либо с военной обстановкой, либо с экономическими кризисами. Так, в годы Великой депрессии в США (1929–1933) по инициативе президента Ф. Рузвельта была принята федеральная программа по освоению и развитию ресурсов долины р. Теннесси, имевшая задачей комплексное развитие всего штата Теннесси. До сих пор она остается предметом гордости американских специалистов.

После Второй мировой войны государственное регулирование экономики вообще приняло на Западе значительно большие масштабы, особенно в Западной Европе. Составной частью такого регулирования стала и региональная политика, которая начала охватывать все важнейшие отрасли производственной и непроизводственной сфер. Проводят ее обычно в двух главных формах. Первая из них – региональное планирование (программирование), которое выражается в составлении региональных планов (программ). Они могут быть кратко-, средне– и долгосрочными. При этом некоторые страны (Франция, Великобритания, Италия, Нидерланды, Швеция, Япония) проводят такое планирование с полным, а некоторые (ФРГ, Бельгия, США, Канада) с неполным охватом территории своих стран. Вторая форма – региональное прогнозирование. Органы осуществления региональной политики могут быть национальными (например, в США) и наднациональными (например, в ЕС).

На протяжении послевоенных десятилетий методы региональной политики не оставались неизменными. Так, сначала акцент делали в первую очередь на решении социальных задач, затем больше внимания стали уделять и экономическим задачам. Со временем для решения региональных проблем стали привлекать не только государственный, но и частный капитал. От крупномасштабных программ часто стали переходить к решению более локальных проблем. И тем не менее главная цель региональной политики остается неизменной. Она заключается в сглаживании наиболее острых социальных и экономических диспропорций между отдельными районами страны, чреватых массовыми выступлениями трудящихся и усилением напряженности в обществе, в выравнивании уровней качества жизни. В региональной политике широко используют как ограничительные, так и поощрительные меры.

На этом общем фоне обычно выделяют четыре главных конкретных направления региональной политики.

Первое направление заключается в подъеме отсталых аграрных районов. Их называют также бедствующими, проблемными, серыми. Это районы, мало затронутые НТР. Для них характерны отток и старение населения, повышенный уровень безработицы, недостаточность капиталовложений. Классический пример такого рода являет собой Юг Италии, сильно отстающий в развитии от промышленного Севера этой страны. Во Франции к подобным районам относят Центральный массив, Аквитанию, Северо-Запад, Корсику, в Испании – Галисию, некоторые районы Юга и Центра, в Великобритании – Северную Шотландию, в США – плато Озарк, район «Четыре угла», находящийся на стыке штатов Аризона, Колорадо, Нью-Мексико и Юта.

Региональная политика по отношению к таким районам предусматривает налоговые льготы, организацию специальных фондов (например, «Касса Юга» в Италии), создание на государственные средства производственной и социальной инфраструктуры, которая во многом определяет «деловой климат» района. Нередко в них создаются крупные промышленные предприятия, играющие роль «полюсов роста». Впервые в рамках региональной политики закон о «полюсах роста» был принят в Италии в 1957 г. В соответствии с ним на Юге было построено несколько крупных предприятий, например мощный металлургический комбинат в Таранто. «Полюса роста» стали создавать также в Испании, во Франции, в других странах. В последнее время наряду с индустриализацией в слаборазвитых районах много внимания уделяют также развитию сельского хозяйства, туризма и рекреации.

Второе направление региональной политики заключается в «реанимации» депрессивных районов. Это старопромышленные районы с преимущественным развитием угольной, железорудной, текстильной промышленности, которые возникли еще в период промышленных переворотов XVIII–XIX вв. В эпоху НТР переход энергетики с угля на нефть и газ, черной металлургии – с местной на более богатую заморскую железную руду, текстильной промышленности – с натурального на искусственное волокно привел к экономическому упадку, депрессии таких районов. Сам термин «депрессивный район» возник еще в период мирового экономического кризиса 1929–1933 гг. Но особенно сильно их отставание проявилось уже в эпоху НТР. Начались старение и отток населения, структурный кризис, структурная безработица.

Ярким примером депрессивного района по крайней мере до недавнего времени мог служить Аппалачский район США, полностью или частично охватывающий территорию 13 штатов с населением около 20 млн человек. Этот район, в котором находится главный каменноугольный бассейн страны, давно уже переживает экономический застой. Структурный кризис поразил и большинство каменноугольных и железорудных бассейнов, старых текстильных районов зарубежной Европы.

Региональная политика в депрессивных районах, как правило, включает в себя внедрение в их экономику новых и новейших отраслей производства, тесно связанных с НТР, перепрофилирование предприятий, переспециализацию рабочей силы, создание филиалов ТНК.

Третье направление региональной политики заключается в сдерживании гипертрофированного роста городских агломераций, особенно столичных. Такой рост, происходивший в 60—70-х гг. XX в., имел своим последствием возникновение довольно общего явления, которое стали называть кризисом городов. Он проявился в угрожающем загрязнении городской среды и ухудшении санитарно-гигиенических условий жизни, в перегрузке транспорта, в ухудшении жилищного фонда и т. д. В результате начался массовый отток зажиточных слоев населения из центральных частей городов в пригороды.

Главной задачей региональной политики в этой сфере стало обуздание таких «сверхгородов». Это достигается прежде всего при помощи районной планировки, которую стали широко применять во Франции, в Нидерландах, Японии, США, Канаде. В Великобритании, во Франции большие масштабы приняло сооружение городов-спутников Лондона и Парижа и вообще новых городов, которые способствуют разгрузке городских агломераций. Есть отдельные примеры осуществления так называемой дегломерации – как пассивной (ограничение нового строительства в крупнейших городах), так и активной (вынос предприятий из таких городов).

Четвертое направление региональной политики заключается в освоении новых ресурсных районов с экстремальными природными условиями. До Второй мировой войны страны Западной Европы, США, Япония могли опереться на топливно-сырьевые ресурсы своих колоний и полуколоний. Поэтому их интерес к районам Севера, к Австралии был эпизодическим, связанным преимущественно с «золотыми лихорадками» (Клондайк, Калгурли), после которых нередко оставались лишь «города-призраки». После крушения колониальной системы интерес стран Запада к районам нового освоения повысился. При этом отчетливо проявилось стремление переориентировать тяжелую промышленность на собственные ресурсы, уменьшить зависимость от импорта сырья и топлива из развивающихся стран. В результате началось широкое освоение этих районов, занимающих вместе огромную территорию в 18 млн км² (рис. 62).

В целом результаты региональной политики в экономически развитых странах Запада можно охарактеризовать как довольно ограниченные. Во всяком случае, подразделение районов на высокоразвитые, отсталые и депрессивные остается. Очаги тяжелой промышленности, создаваемые в отсталых районах в соответствии с региональными программами, представлены большей частью предприятиями черной металлургии, нефтепереработки и других базовых отраслей, которые в большинстве стран переживают застой и к тому же мало связаны с местной экономикой. А в освоении новых ресурсных районов приоритет зачастую принадлежит интересам военно-стратегического плана. И тем не менее нельзя отрицать, что без проведения региональной политики многие территориальные диспропорции в странах Запада были бы значительно острее.

Рис. 62. Районы нового освоения в экономически развитых странах Запада (по Л. Н. Карпову)

В развивающихся странах региональная политика имеет свои особенности. Например, для них в целом мало актуальна проблема «реанимации» старопромышленных депрессивных районов. Но остальные три направления такой политики оказываются весьма актуальными. Это и подъем отсталых районов, в том числе при помощи крупных промышленных новостроек – «полюсов роста» (например, Асуан в Египте, Бхилаи в Индии). Это и сдерживание гипертрофированного роста «сверхгородов», особенно столичных. Это и освоение новых ресурсных районов, наиболее ярким примером которого может служить бразильская Амазония. Кстати, для освоения глубинных районов некоторые развивающиеся страны (Бразилия, Пакистан, Танзания, Нигерия, Кот-д'Ивуар) уже предприняли перенос своих столиц из приморских городов в города, расположенные вдали от побережья. Изменения в экономической модели развития и свертывание госсектора (например, в Латинской Америке) не привели к отмене региональных программ, хотя и видоизменили их формы.

Россия имеет большой опыт осуществления региональной политики, поскольку в бывшем Советском Союзе были разработаны многие крупные региональные программы, хотя в большинстве своем они так и не были завершены. После распада СССР нарушились экономические связи не только между бывшими союзными республиками страны, но и между вновь созданными субъектами Российской Федерации. Поэтому государственной региональной политике ныне придается все большее значение. Ее проводят на федеральном, межрегиональном и внутрирегиональном уровнях, а ее «адресатами» стали все 86 субъектов РФ. На переходном этапе развития страны сформировались восемь межрегиональных ассоциаций экономического взаимодействия: «Северо-Запад», «Центр России», «Черноземье», «Большая Волга», «Северный Кавказ», «Урал», «Сибирь», «Дальний Восток и Забайкалье». С 1995 г. в стране работает Международная академия регионального развития и сотрудничества (МАРС), в деятельности которой активно участвуют и географы. А с 2000 г., когда началась коренная административная реформа и были образованы семь федеральных округов (Центральный, Северо-Западный, Приволжский, Южный, Уральский, Сибирский и Дальневосточный), можно, повидимому, говорить и о новом этапе осуществления государственной региональной политики. В 2001 г. была принята первая новая региональная программа «Юг России». За ней последовали и другие.

83. Изучение мирового хозяйства в социально-экономической географии

Мировое хозяйство – это сложное междисциплинарное понятие.

Во-первых, это историческая категория, поскольку становление мирового хозяйства – результат тысячелетней эволюции производительных сил. Вот почему можно, очевидно, выделить длительный этап своего рода предыстории мирового хозяйства, а затем этапы его возникновения (XVI в.), формирования (конец XIX в.) и, наконец, уже в XX в. этапы его преимущественного развития «вширь» (первая половина) и «вглубь» (вторая половина).

Во-вторых, это политико-экономическая категория, поскольку понятие о мировом хозяйстве тесно связано с понятием об общественном разделении труда, интернационализации хозяйственной жизни, международной экономической интеграции. Не случайно о мировом хозяйстве много писали видные экономисты академики Е. С. Варга, Н. Н. Иноземцев, Е. М. Примаков, А. Г. Милейковский, О. Т. Богомолов.

Наконец, в-третьих, это и географическая категория, которая предполагает изучение мирового хозяйства по крайней мере на трех уровнях:

1) общей географии мирового хозяйства;

2) географии отраслей мирового хозяйства;

3) географии крупных регионов и субрегионов. Следующий уровень – отдельных стран – это уже страноведение.

К сожалению, в бывшем СССР и в России география мирового хозяйства получила значительно меньшее развитие, чем, например, география населения или география промышленности. Конечно, были работы Н. Н. Баранского, И. А. Витвера, М. С. Розина, Л. И. Василевского, М. Б. Вольфа, В. М. Гохмана, некоторых других известных географов, но этого все же явно недостаточно. Едва ли не главная причина такого отставания заключается в методологическом аспекте этой проблемы.

Дело в том, что в течение всего послевоенного периода общественные науки в СССР, включая экономическую и социальную географию, исходили из подразделения единого мирового хозяйства на две подсистемы: мировое социалистическое хозяйство и мировое капиталистическое хозяйство. Считалось, что первое из них включает хозяйства 15 социалистических стран, а второе – хозяйства всех капиталистических и развивающихся стран. Соответственно этому выделялись и два типа международного географического разделения труда, два мировых рынка, два типа экономической интеграции.

Видимо, для своего времени это подразделение было в общем правильным. Но дело не только в подобной констатации, но и в определении характера взаимодействия между обоими типами мировой экономики. Здесь были две различные точки зрения. Одну из них можно назвать крайней, экстремальной. Она прямо вытекала из известной работы И. В. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», где автор сделал вывод о том, что после Второй мировой войны и образования мировой социалистической системы единое некогда мировое хозяйство окончательно распалось на две части – социалистическую и капиталистическую, которые находятся в антагонистическом противоречии друг с другом.

Справедливости ради нужно сказать, что этой точки зрения в 1960—1980-х гг. придерживались очень немногие. Большинство же исходило из более гибкой концепции: мировое хозяйство неоднородно, оно действительно состоит из двух подсистем, развивающихся по разным законам, но это своего рода единство противоположностей, и между обеими системами нет разрыва, а существует определенное взаимодействие. Но все же говорить в полный голос о наличии единого мирового хозяйства почти никто не смел, ибо это означало призыв к так называемой конвергенции, т. е. смешению закономерностей социализма и капитализма. А это считалось грубейшей идеологической ошибкой.

Вот почему подавляющее большинство исследований как географов, так и экономистов было посвящено мировому социалистическому хозяйству, международному социалистическому разделению труда, социалистической экономической интеграции. Были работы и по мировому капиталистическому хозяйству, включая отдельные его крупные регионы. Но по мировому хозяйству в целом, если не считать двух-трех переводных книг, серьезных работ почти не было.

Перелом во взглядах на мировое хозяйство наступил лишь во второй половине 1980-х гг. – в связи с новым политическим мышлением, осознанием приоритета общечеловеческих ценностей, глобальных проблем человечества, в связи с постепенным отходом от политики конфронтации и балансирования на грани войны. Пожалуй, наиболее полно эти новые воззрения отразились в известном выступлении М. С. Горбачева в ООН 7 декабря 1988 г., содержавшем принципиально новые положения о едином мировом хозяйстве, вне которого не может нормально развиваться ни одно государство, на каком бы экономическом уровне оно не находилось.

С тех пор прошло сравнительно немного времени, но изучение географических проблем мирового хозяйства значительно продвинулось вперед, в первую очередь благодаря усилиям географов МГУ им. М. В. Ломоносова и Института географии РАН. Ими было определено главное направление научных исследований в области мирового хозяйства, которое заключается в изучении его пространственной структуры как глобальной системы, основанной на международном географическом разделении труда. К числу важных задач был отнесен также географический анализ всеохватывающей системы разнообразных потоков товаров, финансовых средств, предоставления международных услуг, которые формируют основные межстрановые и межрегиональные хозяйственные связи. Естественно, что при этом необходимо также глубокое рассмотрение, именно под географическим углом зрения, процессов транснационализации мировой экономики, т. е. мира ТНК, а также теории «длинных волн».

При этом ученые-географы, занимающиеся исследованием мирового хозяйства, развили и обогатили некоторые научные концепции, разработанные еще в предшествующее время. В первую очередь это относится к концепции территориальной структуры хозяйства (общества), у истоков которой стояли Н. Н. Баранский, И.М.Маергойз, П.М.Алампиев, Ю. Г. Саушкин, другие видные экономико-гео-графы. В самой общей форме они трактовали территориальную структуру хозяйства как совокупность определенным образом расположенных и сочлененных элементов этого хозяйства – промышленных и сельскохозяйственных районов, промышленных и транспортных узлов, городских агломераций, которые в наибольшей мере отражают его, так сказать, географический рисунок. Но все это относится и к географическому рисунку мирового хозяйства.