 |
|
Васса Железнова. (Мать)
СЦЕНЫ
ДЕЙСТВУЮЩИЕЛИЦА:
В а с с а П е т р о в н а Ж е л е з н о в а.
А н н а |
С е м ё н | - её дети.
П а в е л |
Н а т а л ь я - жена Семёна.
Л ю д м и л а - жена Павла.
П р о х о р Ж е л е з н о в.
М и х а й л о В а с и л ь е в - управляющий.
Д у н е ч к а - дальняя родственница Железновых.
Л и п а |
А н и с ь я | - горничные.
ДЕЙСТВИЕПЕРВОЕ
Раннее утро зимнего дня. Большая комната - спальня и рабочий кабинет
Вассы Железновой. Тесно. В углу, за ширмами - кровать, налево - стол,
заваленный бумагами, вместо пресс-папье положены изразцы. Около стола -
высокая конторка, за нею, под окном - кушетка. Лампы с зелеными абажурами.
В правом углу - изразцовая лежанка, около неё - несгораемый шкаф и дверь в
молельную. К ширмам пришпилены булавками бумаги, когда мимо них проходят -
они шевелятся. В задней стене - широкие двери в столовую; виден стол, над
ним люстра. На столе горит свеча. Д у н е ч к а собирает посуду для чая. Л
и п а вносит кипящий самовар.
Д у н е ч к а (тихо). Воротилась?
Л и п а. Нет.
Д у н е ч к а. Ой! Что же теперь будет?
Л и п а. А я знаю?.. (Идёт в комнату хозяйки и осматривает её.)
(Из двери молельной выходит Васса, поправляя очки и волосы на висках.
Смотрит на стенные часы над столом.)
В а с с а. Почему опоздала? Четверть восьмого, видишь?
Л и п а. Под утро Захару Ивановичу опять худо было.
В а с с а (проходя к столу). Депеши нет?
Л и п а. Нет.
В а с с а. Все встали?
Л и п а. Павел Захарович и не ложились ещё...
В а с с а. Нездоров?
Л и п а. Л ю д м и л а Михайловна дома не ночевали.
В а с с а (негромко). Берегись, Олимпиада!.. Я тебе... покажу!
Л и п а (испуганно). За что же?
В а с с а. А вот за то, что неприятное мне... со вкусом ты говоришь...
Л и п а. Васса Петровна! Да ведь я это...
В а с с а. Ступай, зови всех к чаю. Д у н я, дай мне сюда мою чашку.
Олимпиада, стой! Ежели Л ю д м и л а спит ещё, не буди её, - поняла? Она
сегодня ночевала у отца. Пошли его ко мне...
Д у н я (вносит чай). Здравствуй, Вассушка...
В а с с а. Здорова будь.
Д у н я. Ой, Вассонька, как Захарушке-то плохо было...
В а с с а. Ничего не говорил?
Д у н я. Где уж! Только глазыньками моргает.
В а с с а. Ты там послушай, что будут про Людмилку болтать. Иди к
столу.
(Дуня ушла. Васса, положив руки на стол, нахмурилась, подняла очки на
лоб, шевелит губами.)
М и х а и л (входя). Доброе утро-с...
В а с с а. Где дочь-то? Родитель... эх!
М и х а и л. Ничего не могу сделать... свыше сил...
В а с с а. Погубили парня...
М и х а и л. И её...
В а с с а. Она у тебя ночевала... Понял?
М и х а и л. Понимаю-с.
В а с с а. За косы бы её... (Усмехнулась.) Захар как?
М и х а и л. Плохо-с...
В а с с а (тихо). Не мог бумагу подписать?
М и х а и л. Нет.
В а с с а. Поп согласен?
М и х а и л. Триста просит.
В а с с а. Чёрт с ним, пусть пользуется. А другие?
М и х а и л. Всё в порядке.
В а с с а (вздохнув). Кончится это всё - подумаем, как быть с
детьми...
М и х а и л. Необходимое дело-с! Беда может быть...
В а с с а (задумчиво). Не едет А н н а, не едет! И депеши нет... Дуня,
чаю! Кто пришёл?
П а в е л (в столовой). Я...
В а с с а. Что прячешься? Поздоровался бы с матерью-то...
П а в е л (входя). Извольте - с добрым утром! Тестюшка... ага? Где же
ваша дочь?
М и х а и л (угрюмо). Вас спрошу об этом, - вам её дал церкви закон...
В а с с а. Иди, Михайло Васильич...
П а в е л. Маменька - мне стыдно, мне - нестерпимо... помоги
как-нибудь, ведь ты меня любишь, я знаю... мама!
В а с с а. Ну полно, полно... погоди...
П а в е л. Чего мне ждать? Сил моих нет.
В а с с а. Говорила я - не пара она тебе! Женился бы на тихонькой...
П а в е л. На уроде? Сам я урод - и жену мне уродку? Кривобокую?
Хромую?
В а с с а (гасит свечу). Перестань!.. Над слезами да жалобами смеются
теперь... перестань!
П а в е л. Господи! Железнова жена - гулящая! Мамаша, неужто вас не
терзает... не стыдно вам?
В а с с а. Сказала - перестань! Ну? Иди, пей чай... (Идёт в столовую.)
Ты что свет не гасишь, ворона монастырская?
П а в е л. Мамаша, дайте денег, я в город поеду... не могу я тут... не
могу...
В а с с а. Отец в опасности, а ты - в город? Ещё что выдумаешь?
Умница!..
П а в е л. Ну, что же мне делать?!.
(Бросился на кушетку, злобно плачет. В столовой - Н а т а л ь я
подходит к свекрови, целует руку. Васса смотрит на Павла через очки.)
В а с с а. Проспала?
Н а т а л ь я. Я у батюшки дежурила до трёх часов. (Прислушавшись,
испуганно). Кто это плачет?
В а с с а. Павел - постыдись! Кликуша!..
Н а т а л ь я (идёт в кабинет). Что ты это? Дуняша, дайте воды!
В а с с а. О, господи!.. (Дуня вопросительно смотрит на неё.) Ну, что
тебе сказано? Воды подай... Эх, Павел, спрятала бы я тебя куда-нибудь...
П а в е л. Да, я знаю... вам не за меня стыдно, вы меня стыдитесь...
Н а т а л ь я. Ты мужчина, тебе нехорошо плакать.
П а в е л. Не тронь... ты брезгуешь мной... у меня жена гуляет...
(Михаил входит в столовую, дёргает себя за усы, провожая зятя угрюмым
взглядом.)
В а с с а. Ты что?
М и х а и л (направляясь в её комнату). Пожалуйте сюда.
В а с с а. Ну? Дуня, выдь вон!
М и х а и л. Л ю д м и л а уехала с дядей...
В а с с а (хватаясь за стену). Куда?
М и х а и л. На хутор...
В а с с а. Ох... Я уж думала - далеко... совсем! Испугал ты меня...
Павел - знает?
М и х а и л. Узнает... Страшно мне... И дочь - погибла... и дело,
которому всю жизнь служил, - разрушается.
В а с с а (с досадой). Ты бы не охал... я не охаю вот... Так, стало
быть, П р о х о р...
М и х а и л. Он - всем враг!
В а с с а. Не каркай, говорю! Дело разрушается... Это ещё - посмотрим!
М и х а и л (с яростью). Его добрым считают... совестлив, дескать...
Знаю я эти штуки - совесть да доброту! Видел-с... Они в деле - как песок в
машине... И всё это - одна игра, никому не нужна доброта, никому! Дай мне
столько,, сколько я стою, больше ничего... Ласки да шутки оставьте себе,
да-с! Это - когда человеку нечем внимания заслужить, он в совесть играет! А
кругом все от его игры плачут... и никакое дело не может правильно идти...
Вредоносный человек он...
В а с с а (очнувшись). Что ты с ним сделаешь?
М и х а и л. Что-с? Эх...
В а с с а. Ну? Говори.
М и х а и л (не вдруг). Погожу-с... Вам бы сходить к хозяину-то...
В а с с а. И вправду... А депеши от Анны всё нет... нет!
М и х а и л. Что вы так надеетесь на неё?
В а с с а (идёт). Ты её не знаешь... молчи!
М и х а и л (идя за нею). Тяжело...
В а с с а. Легко жить - просто. Только от лёгкой-то жизни глупеют
скоро, слышала я...
(Ушли. Бесшумно является Дуня, села за стол, крестится и шепчет.)
Д у н я. Господи - сохрани, помилуй рабов твоих на всех путях...
Господи!
Л и п а (вбегает). Где хозяйка? Приехала!
Д у н я. А н н а?
Л и п а. Людмилка! С дядей ночь-то гуляла - ай-ай! Вот так дела!
С е м ё н (идёт). Какие дела, а?
Л и п а (убегая). Так-с...
С е м ё н. Квак-с! Дура! Ну-ка, Дуня, налей мне.
Д у н я. С добрым утром, Сенечка.
С е м ё н. Ну, и тебе тоже. Как отец?
Д у н я. Ой, плох...
С е м ё н. Гм... мучается долго. (Зевнул.) Все уже напились?
Д у н я (вполголоса). Павлуша не дотронулся, - жёнушка-то у него не
ночевала дома...
С е м ё н (приятно удивлённый). Да ну-у?
Д у н я (захлёбываясь). Да, да! С П р о х о ром, слышь, Зах...
С е м ё н. Да нет? Ах дядя, чёрт кудрявый, а? Добился-таки! Молодец,
а-ах ты!
Д у н я. Добился, видно! Сраму-то...
С е м ё н. Вот рожа у Павла будет!
П р о х о р (входит, ворча). Я те уши оборву, погоди...
С е м ё н. Кому?
П р о х о р. Уроду. Скотина! Опять мне на голубятню кота пустил...
Риголета кособокая... (rigoletto – рогоносец (итал.) – Ред.) Даже ноги
дрожат... со зла...
С е м ё н (ухмыляясь). А чего ты такой красноглазый да измятый? В
одёже спал?
П р о х о р (оглядывая себя). Я? Спал? Экой леший... надо переодеться.
С е м ё н. Следует.
П р о х о р. Хавронья - чаю! Ах Пашка, кикимора... Скобаря удушил кот
да двух чёрно-пегих...
С е м ё н. И за что бы ему на тебя сердиться?
П р о х о р. Ну, ну! А ты знай край, да не падай! Дурак он! Женщине в
актрисы надо идти али вообще куда-нибудь... какая она жена ему?
Л и п а (входит). Прохор Иванович...
П р о х о р. Ну?
Л и п а. Управляющий спрашивает...
П р о х о р. Я твой управляющий... и больше никаких! И нечего тебе тут
плутать, Плут`онша... брысь!
С е м ё н (Липе). Чего ему надо?
Л и п а (робко). Спрашивает, можно ли видеть.
П р о х о р. Меня? Нельзя. Я - невидим... Скажи ему, что он болван и
жулик...
С е м ё н (смеётся). Разве жулики бывают болванами?
П р о х о р У нас, брат, и жулики не больно умны.
С е м ё н. Люблю я, когда вы сердитесь... смешно очень!
П р о х о р. Вот - благодарствую! Государственный ум у тебя, брат,
право!
Л ю д м и л а (входит, в капоте). Здравствуйте...
(Дуня молча кланяется, Семён, ухмыляясь, шаркает ногами, Прохор крутит
усы и крякает.)
Л ю д м и л а. Молока мне. Вы чего, Семён, расцвели?
С е м ё н. Видя вас - ликует вся природа... вот как!
П р о х о р. И животные.
С е м ё н (фыркая). Это я - животный?
П р о х о р. Коли говоришь - вся природа, стало быть, и скоты все...
С е м ё н (хохочет). Ой, ей-богу... вот ловко!
Л ю д м и л а (Дуне). Видите - родитель у него при смерти, а он - зубы
скалит. (Семён немедленно стал серьёзен.) Вы, Дуняша, поучили бы его
приличиям, как, бывало, меня учили...
Д у н я. Я-с...
С е м ё н (тоном оправдания). Родитель - седьмой месяц хворает.
П р о х о р. Человек - вообще решительный, а умереть - не решается...
Д у н я (невольно). О, господи...
П р о х о р. Что?
Д у н я. Я так...
П р о х о р. Как?
Л ю д м и л а (Дуне). Вы идите куда вам надобно. Дядя Прохор -
безнравственный, и вам, девушке, неприлично с ним сидеть. (Дуня уходит.) Не
люблю шпионок. (Прохору.) Послушайте, испанец!
С е м ё н. Похож!
П р о х о р. А ты видел испанцев? Тесто!
С е м е н. И видел. В цирке один плясал.
Л ю д м и л а. Я пойду спать, в четыре встану, а вы будьте готовы -
идёт?
С е м ё н. Кататься?
Л ю д м и л а. На тройке.
П р о х о р. Хочешь с нами? Бери жену, и едем...
С е м ё н (чешется, грустно). Не поедет она. Да и Павел тут...
Л ю д м и л а. Что - Павел?
С е м е н. Не того... неловко...
Л ю д м и л а. Вам неловко? Почему?
(Семён усмехается смущённо, Прохор смотрит на него, безнадёжно качая
головой.)
В а с с а (входит). Семён, ступай в контору.
П р о х о р (вслед племяннику). Да не очень умно распоряжайся, не так,
как в прошлый раз.
В а с с а (Людмиле). Ты меня видела?
Л ю д м и л а. Нет.
В а с с а. Что же не здороваешься?
Л ю д м и л а (ласково). Ой, простите! Забыла...
П р о х о р (встал). Здравия желаю...
В а с с а (уклоняясь от поцелуя невестки, спокойно, строго). Ты что
делаешь, Людмила?
Л ю д м и л а (не сразу). Не знаю... честное слово, мама! Не знаю...
(Быстро ушла.)
П р о х о р. Бум!
В а с с а (мягко, миролюбиво). Прохор Иваныч, вот вы человек неглупый,
не злой...
П р о х о р. Главное - неглупый! Вот-с...
В а с с а. Вы понимаете, надо быть, что поступки ваши конфузят весь
дом и дело старинное в постыдном виде выставляют пред людьми...
П р о х о р. Слышал эти речи не однажды от брата Захара и всегда
говорил ему, что учить меня - поздно-с...
В а с с а (тише). Неужто не жалко вам молодую женщину, девочку почти,
- ведь ей – жить...
П р о х о р. Извините! В молодых женщинах и девочках я понимаю
значительно больше вас... равно как и многих женщин почтенного возраста
насквозь вижу...
В а с с а (медленно). Павел - племянник вам...
П р о х о р. Сделайте любезность - скажите ему, что если он голубей
моих кошками травить будет - уши оборву-с!
В а с с а (не сразу). Значит - вы враг семье?
П р о х о р. Это вы - оставьте! Семья! Братец покойный не без вашего
наущения по миру меня пустил было - не забыли вы об этом? Семья-с?
Благодарствую! Тридцать тысяч слизали моих, - будет! Хе!
В а с с а (тихо). Воевать, значит, желаете?
П р о х о р. Чего-с? Как это? С кем?
В а с с а. С племянниками, разумею...
П р о х о р. Оставьте увертюры наши, всё равно - не вывернетесь!
Никаких войн! Закон существует, Васса Петровна, эдакое римское право: моё
суть моё! Отыдет Захар в селения горние, мы с вами мирно разделимся, и -
никаких увертюр! Желаю здравствовать... (Ушёл. Васса смотрит вслед, странно
наклоняясь, точно хочет прыгнуть на него. Входит Наталья, садится за стол,
наливает себе чаю.)
В а с с а (глухо). Что Павел?
Н а т а л ь я. Успокоился немножко... (Молчание. Васса ходит по
столовой.) Жалко его...
В а с с а. Что?
Н а т а л ь я. Жалко, говорю, его...
В а с с а (не сразу, тихо). Мне вот арестантов жалко... некоторые
совсем безвинно в тюрьме сидят, и дела никакого нет им... а на воле
привыкли работать. Тех жаль, кому работать хочется, а - нечего...
Н а т а л ь я. Иные живут хуже арестантов...
В а с с а (задумчиво). Меня вот никто не жалел. Как Захар банкротиться
затеял – была я Павлом беременна, на шестом месяце... Тюрьмой, судом дело
пахло - мы о ту пору под заклад тайно деньги давали... чужого добра полны
сундуки, всё надо было спрятать, укрыть. Я говорю - Захарушка, погоди! Дай
мне ребёнка-то родить! А он как зыкнет... да! Так и возилась я в
страхе-трепете месяца два...
Н а т а л ь я. Вот, может, оттого и родился Павел-то кривобокий...
В а с с а. Это он после... лет пять было ему, когда заметила я, что
криво растёт... Да... То ли ещё было!
Н а т а л ь я. Вы с тем служащим, которого намедни прогнали,
разговаривали?
В а с с а. Чего с ним говорить? Негоден, ну - иди себе!
Н а т а л ь я. А про жизнь говорили?
В а с с а. Чью жизнь?
Н а т а л ь я. Про всю... про всех?
В а с с а (не понимает). Невдомёк мне - о чём ты это?
Н а т а л ь я (поучительно). Он вот говорил, что всякое дело - грех.
В а с с а (удивлена). Экой дурак!
Н а т а л ь я (задорно). Почему это? Вы всех ругаете...
В а с с а (усмехаясь). Значит, дело - грех? Работа – грех? До чего
доходят... чтобы лень свою оправдать... Помнится - был эдакой странник, это
ещё до тебя... Сидит в кухне и проповеди говорит, вот так же - дескать, все
дела рук человеческих - грех один. А я и говорю: «Ты, милый, положи
хлеб-то, не тронь его, не ешь, он руками сделан. Не греши-ка, друг, да
уходи вон...» Так и прогнала.
Н а т а л ь я (ворчит). А может, правда-то его...
В а с с а (не слушая, звонит). Мудрят всё.. Захар не мудрил, да из
простых мужиков вот куда дошёл.
Н а т а л ь я (встаёт). И помирает.
В а с с а. Ну, что ж? Пожил!
Н а т а л ь я. Вы жаловались на него...
В а с с а. Это баба жаловалась. Распутник он был всю жизнь... от
распутства и помирает... А кроме этого, ему цены нет... нет похвалы
достойной.
(Входит Липа.)
Н а т а л ь я (уходя). Вы всегда то одно, то другое говорите...
В а с с а (тихо). Дура... (Липе.) Кто вчера вечером у Прохора был?
Л и п а. Евгений Мироныч какой-то...
В а с с а. Адвокат из города... не знаешь? О чём говорили?
Л и п а. Не слыхала.
В а с с а. Почему?
Л и п а. Заперлись они...
В а с с а. А через отдушину в печи? Забыла?
Л и п а. Тихо они очень...
В а с с а. Смотри ты, еретица!
Л и п а. В а с с а Петровна! Да я ли...
В а с с а. Помни, кто ты есть!
Л и п а. В монастырь бы я...
В а с с а. Монастырь? (Задумалась.) Я те дам монастырь! (Мягче.) О
тебе заботятся... Вытри рожу, ну? Отпусти тебя, - ты пропадёшь! Позови
Михаила... Ты что, Павел?
П а в е л (в двери). Так.
В а с с а. Всегда - так. А что такое - так?
П а в е л. Ничего...
В а с с а (смотрит на сына с недоумением). Господи Исусе... откуда это
идёт? Какие-то всё никудышники... бездельники...
П а в е л. Что же мне делать? Места я себе не нахожу... сердце
умирает...
В а с с а. Коли не умеешь с бабой справиться, - терпи... до поры...
П а в е л. До какой? Эх, мамаша, жестокий вы человек...
В а с с а. Я-то? Так!
П а в е л. Сыном своим вы готовы землю копать, как лопатой, лишь бы
денег добыть...
В а с с а (тихо). Шёл бы ты, Павел, в монахи!
П а в е л (изумлённо). Я? Зачем?
В а с с а. А куда тебе деваться?
П а в е л (пугливо). Мамаша... вы - серьёзно?
В а с с а. Ну да...
П а в е л (обозлился). Нет уж... это вам не удастся! Ишь вы... а-а?
Нет-с...
В а с с а. Ты с кем говоришь?
П а в е л. С вами!
В а с с а (негромко). Вон!
П а в е л (уходя). Не боюсь... ишь вы!
(Васса проходит в кабинет, садится за стол, разбирает бумаги, поднося
их к лицу, руки у неё трясутся.)
В а с с а (бормочет). Для чего всё? Для кого? (Бросила бумаги, сняла
очки и сидит неподвижно, суровая, тоскливо глядя перед собой.)
М и х а и л (входит, злой). Вы меня звали?
В а с с а. Что это ты как говоришь?
М и х а и л. Как?
В а с с а. Больно сердито. Погоди, сударь мой, я ещё хозяйка здесь...
М и х а и л (уныло). Ничего нельзя сообразить. Задёргали меня... Семён
Захарыч смеются только...
В а с с а. Ну, ладно! Ты знаешь, что у Прохора адвокат был?
М и х а и л. Знаю!.. Эта Липа ваша....
В а с с а. Да... не сумела.
М и х а и л. Пугнуть бы её...
В а с с а. Как будто разучилась она бояться-то...
М и х а и л. Не может этого быть! Детоубийство - не шуточка-с!..
В а с с а. Опасно тоже... Ребёнок-то Семёнов был...
М и х а и л. Недоказуемо! Клейма фирмы на дитё не положено. Просто -
ребенок! И – мать налицо, а его – нет...
В а с с а. Ты бы поговорил с ней... построже!
М и х а и л. Можно-с...
В а с с а. Поговори-ка. Мужчине - сподручнее. Пугни да приласкай...
Ну, с Прохором беседовала я...
М и х а и л. Что же?
В а с с а. Говорит - разорю...
М и х а и л. Может-с!..
В а с с а (опуская глаза). Да... вот какие дни пришли!
М и х а и л (тихо). Требуют серьёзных мер...
В а с с а (не глядя на него). Что ты думаешь?
М и х а и л. У меня одна надежда - сердце его слабое... Этакие в
одночасье помирают...
В а с с а. Пустяки! Он нас с тобой переживёт.
М и х а и л. Дело божие-с. Лекарства он принимает всё чаще, - я это по
счетам аптеки знаю. Фершал Яков говорил - опасные это лекарства...
В а с с а. Лекарство, а - опасное! Врёт Яков спьяна...
М и х а и л. Два их... Одно - против сердца, а другое - неловко
сказать... для крепости в обхождении с дамами...
В а с с а (усмехаясь). Старый чёрт!..
М и х а и л. Яков опасался - микстуры, говорит, одна другой
противоречат, во зло употреблять их нельзя-де. Если увеличить порцию...
В а с с а. Пьяный болтает, а ты - слушаешь... Так поговори с
Олимпиадой-то...
М и х а и л. Обязательно. Ежели бы они скончались теперь...
В а с с а (усмехаясь). Ты, батюшка, словно травить его собираешься...
Опомнись!
М и х а и л. Господи помилуй! Что вы? И в мыслях не было-с...
В а с с а. Будь осторожнее... в словах-то...
М и х а и л. Ф-фу... испугали вы меня...
В а с с а. Бояться - нечего...
М и х а и л. Даже - обидно-с...
В а с с а. Обиды тут нет. Мне не расчёт обижать тебя. Я только тогда
спокой вижу, когда с тобой говорю...
М и х а и л. Вы не забудьте, что всю жизнь я вам служил... за
совесть... И даже дочь... единую мою... которая после вас...
В а с с а. Ну, ну, полно... полно, дружок... Мы ещё, слава богу, жить
можем, погоди! А за Людочку - меня не вини! Я её люблю... я против была...
М и х а и л (вдруг с глухой яростью). Он! Знаю-с... Он! У всякого
жулика свой расчёт... я его расчёт верно понял! Девицу любовницей сделать -
побоялся, выдал её замуж за племянника... знаю-с!
В а с с а (тихо). Ты не откладывай надолго с Олимпиадой-то...
М и х а и л. Будьте покойны... клятву дал себе-с!
В а с с а. Сам-от поспокойней будь...
М и х а и л. Когда я горячился?
В а с с а. Ну, иди... иди! Насчёт духовной-то, смотри...
(М и х а и л почтительно наклонился, поцеловал её руку, она ответила
поцелуем в лоб и дважды погладила голову его. Он ушёл, выпрямившись, как
солдат; проводив его взглядом, Васса снова садится за стол, невнятно
бормочет, разбирая бумаги. Осторожно входит А н н а, смотрит на мать,
сначала - насмешливо, но скоро лицо её становится ласковым и грустным.)
А н н а. Мама...
В а с с а (обернувшись). Анна... Анюта...
А н н а. Одна, как и раньше, бывало... седенькая мамочка...
Здравствуй!
В а с с а. Слава богу... как это ты хорошо вошла! Что депешу-то? А я
всё депешу ждала...
А н н а. А не меня? Как отец?
В а с с а (заглядывая в столовую). Плох... Видел тебя кто-нибудь?
А н н а. Юноша какой-то, открыл дверь и убежал... даже не спросил, кто
я...
В а с с а. Митька из конторы... разиня! Ну, вот хорошо! Стой-ка, я
дверь-то притворю... поговорим одни... чтобы знала ты... Ах, офицерша!..
Ишь, какая стала! Ах ты, военная... (Затворила дверь; взволнованная, берёт
дочь за руку, садится на кушетку.) Ну, Анна...
А н н а (тихо). Значит, отец...
В а с с а. Не встанет... (Сразу впадая в деловой тон.) Беда идёт на
нас, Анна! Дядя хочет свои деньги вынуть из дела... а кто ему деньги нажил?
Чьей работой они выросли? Захаровой да моей! Что он делал, Прохор-то? За
бабами гонялся, театры заводил... Куда ему деньги? Один...
А н н а (хмурясь). Подождите...
В а с с а. Ты - слушай! Семён - у жены в руках, а она - блаженненькая
какая-то... и тоже выделиться уговаривает его. Павел - несчастный
человечишка... жена у него, - ты её знаешь, он на Людмиле женился... не
пара она ему и будто гулять начала! Не верю в это я... брезглива она!
Ничего понять не могу, Анна!.. Затем тебя и выписала, - ты со свежего
воздуха, ты, может, увидишь, что делать... чтобы хоть греха поменьше
вышло...
А н н а (внимательно). Вот как... да? Разоряемся?
В а с с а. Рушится всё дело! Тридцать лет работы - всё дымом, дымом!
Годы были – тяжелые, убытки - большие... Работников - нет, а наследников -
много... А наследники – плохи! Для чего трудились мы с отцом? Кому
работали! Кто грехи наши оправдает? Строили – года, падает - днями...
обидно... Непереносно!
А н н а. Завещание отец подписал?
В ас с а (осеклась, не сразу). Духовную? Не... не знаю...
А н н а (недоверчиво). Не знаете? Вы?
В а с с а. Наверно - написал... Ты подумай, какое дело падает!
А н н а. Да...
В а с с а. Вот! Ты поговори с братьями-то... мне они не верят, сыновья
мои! Думают, что я всё в свои руки хочу схватить. А тебе - должны поверить,
Аннушка! Ты человек – без интереса, ты - выделена из наследства... прогнана
отцом...
А н н а (встала). Выделена? Дали мне - бросили, как нищей, десять
тысяч и - всё?
В а с с а (усмехнулась). Расписка твоя есть... расписка в том, что ты
всю свою часть получила.
А н н а (ласково). Что же такое расписка? Вы мне её подарите, мамаша!
В а с с а (как бы шутя). За какие услуги, сударыня моя?
А н н а (задумчиво). Услуги? А вот, дайте всё понять...
В а с с а (следит за ней). Ну, ну, понимай! Как живёшь?
А н н а (неохотно). Так себе.
В а с с а. Что твой-то?
А н н а. Подполковника получил после летних маневров. Батальон дали
ему...
В а с с а. А - пьёт?
А н н а. Офицер, да не пил бы! Болен. Скоро, пожалуй, вдовой буду...
В а с с а (с улыбкой, тихо). Прошла любовь-то, а?
(Анна молча усмехнулась.)
В а с с а. То-то! А как тогда кипела! Говорила я тебе...
А н н а. Ну, это мы оставим, мамаша!
В а с с а (разглядывая её). Решительно говоришь... И сидишь смело -
нога на ногу... да вот и табак куришь!
А н н а. Курю.
(В столовой - Павел. Тихо подходит к двери, слышит голоса и прижимает
ухо к двери.)
В а с с а. Не пристало бы даме-то...
А н н а. Ко мне - идёт.
В а с с а. А одета благородно.
А н н а. Умеем.
В а с с а. Внучата как живут?
А н н а (гордо). Дети у меня здоровые, весёлые...
В а с с а. Первый-то помер ведь...
А н н а. Да... Тот был больной... слабенький...
В а с с а (усмехаясь). Так! Первый - больной... а потом, слава богу,
здоровенькие пошли... от больного-то мужа...
А н н а (покраснела, взглянула на мать и тихонько смеётся). Умная вы,
мамаша...
В а с с а (довольна). Ну, надо братьев позвать...
А н н а. Знали они, что я приеду?
В а с с а (идёт к двери). На что им знать это... (Отворила дверь -
Павел отскочил, но не успел убежать, запнувшись о стул. Мать смотрит на
него, он сконфуженно трёт себе колено.)
П а в е л (тихо). Всё равно... не слышно ничего...
В а с с а. Не слышно? Это горе!
П а в е л (зло). Свой я или нет? Мне сказали - дама приехала с
чемоданами...
В а с с а. Ты бы постучал в дверь-то, а я бы отворила тебе...
А н н а (выходя). Здравствуй, Павел!
П а в е л (матери). Ну, не догадался я! Здравствуй, Анюта!
В а с с а. Вот, спроси его, почто он подглядывает за матерью? (Идёт в
столовую.)
П а в е л. Ну да... Уж и подглядываю!
А н н а (улыбаясь). Рад меня видеть?
П а в е л. Конечно. А то у нас - как в сумасшедшем доме.
А н н а (тихо, заглядывая в столовую). Мать всё такая же?
П а в е л. Хуже стала. Хочет всё в свои руки забрать.
А н н а. Да ведь и так всё в её руках...
П а в е л. Не будет этого, когда папаша умрёт! Шабаш! Мы уже не
маленькие – мне двадцать четыре, а Семён на три старше...
А н н а. Дружно живёте?
П а в е л. Разно. Он - дураковат, Семён-то...
А н н а. А жёны?
П а в е л. У него жена - хитрая... Толстая, а - хитрая! Красивая ты
стала! И одета особенно... хорошо! А у нас, как в больнице, все ходят -
платья чёрные да полосатые...
А н н а (обняв его, ходит). Ты на Люде женился?
П а в е л. Ну да. И делать у нас ничего нельзя. Я вот начал старинные
иконы покупать у староверов, за рекой, - мать загрызла: богу, говорит, не
молишься, а денег тратишь много! Не понимает, что тут десять рублей на
рубль можно взять... Выгоднее всего – старинными вещами торговать... в
городе один торговец купил шесть тарелок за девять рублей, а продал – за
триста двадцать... вот как! А мы тут... кирпич, изразцы, дрова, торф...
дьявол идёт!.. У-у!
П р о х о р (входя). Ба-а! Сколь шикарная дама однако! (Растопырив
руки, разглядывает племянницу, вкусно прищёлкивая языком.) Браво! Ну,
поцелуй...
А н н а. А вы, дядя, не смущайте.
П р о х о р. Тебя-то? Гм... с такими глазками не смущаются... врёте-с!
А н н а. А вот - Семён! Ух, какой толстый!
С е м ё н (рад). Анюта! Вот хорошо... Господи! Как я рад, ей-богу...
ну - ах ты! Сколько время не видались?
А н н а. Ты с женой-то познакомь!
С е м ё н. Обязательно! Наташа, вот она - Анюта! Помнишь, я тебе
говорил, колошматила меня всё?..
П р о х о р. Мало!
А н н а (Наталье). Мне приятно видеть вас... будемте друзьями...
Н а т а л ь я. Хорошо-с...
П р о х о р. Бум!
С е м ё н. Она у меня - тихая! Староверка, в корчаге крестили...
П р о х о р. В огромной корчаге!
А н н а (Павлу). А Людмила где?
П а в е л (захваченный врасплох). Не знаю. (Семён фыркнул, все
замолчали на секунду.) Спит она.
С е м ё н. Ты ведь её знаешь!
А н н а. Она красивая была...
П р о х о р. Ого! Ты на неё теперь взгляни! Зверь!
С е м ё н. Похвалил!
П а в е л. Это он назло мне. Они все смеются надо мной...
Н а т а л ь я. Ну, полно, что ты!
П а в е л. Они меня со свету сживают, Анна!
А н н а. Ой, как страшно! (Обняла Павла за плечи и отводит его в угол,
что-то говоря; он ворчит и машет руками.)
П р о х о р (Семёну). Хороша сестра-то?
С е м ё н. Да-а...
Н а т а л ь я. Только глаза очень блестят...
С е м ё н. На мать похожа...
П р о х о р. Фигура-то! Грандама...
С е м ё н. Ой, какая разбойница была!.. Колошматила она меня...
Н а т а л ь я. Нехорошо, что Людмила не идёт, неуважительно к Анне
Захаровне...
М и х а и л (входит). Анна Захаровна, позвольте поздравить с возвратом
под свой кров...
Н а т а л ь я (негромко). Свой... это как же?
М и х а и л. Чему безмерно рад-с...
А н н а. Вы не постарели, дядя Миша, и молодец! Рада видеть вас...
М и х а и л. И я! Душевно...
С е м ё н (Наталье). Нравится она тебе?
Н а т а л ь я. Ничего... Пёстрая только очень...
С е м ё н. Она же в один цвет одета! Ю!
Н а т а л ь я. Да я вижу. Это я - так...
П р о х о р. Это - куриная слепота...
Л ю д м и л а (входит заспанная, растрёпанная, но красивая. Бросается
к Анне). Нюта...
А н н а (обнимая её). Людочка...
Л ю д м и л а. Нюта... ой, как хорошо...
А н н а. Какая ты стала...
Л ю д м и л а. Точно солнышко ты...
П а в е л. Нытьё началось...
В а с с а (в дверях). Анна!.. Иди к отцу-то...
П р о х о р. Что - плохо ему?
П а в е л. Погодите ещё радоваться-то...
П р о х о р. Я тебя спрашиваю, дуга?
(Павел, забежав за стол, показывает дяде язык.)
Л ю д м и л а (хохочет сквозь слёзы). Смотри, папа!
П р о х о р (идя к Павлу). Пашка, уши надеру!
П а в е л. Троньте...
М и х а и л (дочери). Ты - уйди...
С е м ё н (оживлённо). Дядя - загородите стулом дорогу-то ему! Павел -
под стол катай, эх ты!..
Занавес
ДЕЙСТВИЕВТОРОЕ
Вечер. В столовой полутьма. Перед камином - Л ю д м и л а. А н н а, с
папиросой, задумчиво ходит по комнате.
А н н а. Жалко, что ты не писала мне...
Л ю д м и л а. Ну... я и адреса твоего не знаю.
А н н а. Если б хотела...
Л ю д м и л а. Следят за мной: муж, отец... И о чём писать, что тебе
интересно?..
А н н а. О себе... обо всех...
Л ю д м и л а. Ничего не понимаю я. За два года - поглупела,
обозлилась..
А н н а. Зачем ты вышла замуж за Павла?
Л ю д м и л а. Надо было.
А н н а. Да?
Л ю д м и л а. Да.
А н н а. Как это ты? Такая осторожная...
Л ю д м и л а. Время было такое... особенное. Везде - бунты,
забастовки эти... точно уборка перед праздником... И всё уборка да
уборка... а праздника - нет. Подвернулся один... красавец... мальчик
почти... Рябой был, а красив.
А н н а. Где он?
Л ю д м и л а. Пропал. Не знаю - где.
А н н а. Павел знает?
Л ю д м и л а. Нет. Никто не знает... кроме дяди.
А н н а. Как же...
Л ю д м и л а. Так уж. Дядя Прохор научил... Хороший был тот...
рябенький-то... удивительно ласковый и добрый...
А н н а. А что за человек дядя Прохор?
Л ю д м и л а. Так... купец весёлый... Тоже ласковый... Приласкает, а
потом – отдавай назад... с процентами. (Другим тоном.) Ну, бог с ним! Не
хочу плохо говорить о нём, - он всё-таки сделал мне однажды доброе, сделал!
А мы ведь не нищие и должны добро помнить, так, Анна?
А н н а (равнодушно). Не знаю.
Л ю д м и л а (улыбаясь). Близкий мне человек один - мать твоя... И не
говорю я с нею никогда почти, и она меня не спрашивает ни о чём, - разве
пожурит порой за Павла... А сердцем я знаю, что только она меня жалеет и
любит... Не будь её, - ух, что бы я сделала!
А н н а (нахмурясь). Вот как!
Л ю д м и л а (весело). Вот придёт весна - начнём мы с нею в саду
работать... Ой, Анна, хорошо это как - помогать земле в цветы рядиться! На
самом восходе солнышка постучит она ко мне, мамаша-то: «Эй, - скажет,
сердито так, - вставай-ка!» И пойдём обе молча, почти на весь день, вплоть
до вечера... Не узнала бы ты сад, кабы лето теперь! Вот разросся, вот
украсился! Прошлой весною одних цветочных семян больше, чем на сотню рублей
купили! Сливы какие, яблони, вишенье! Прививки училась делать я, к мужикам
на село хожу прививать – садовница совсем! Книжку мне мать купила о
садоводстве - учись, говорит, это честное дело! Мужики, видя наши-то успехи
в саду и огороде, жён присылают по семена, прививочку попросить... мужики
меня уважают! Хорошо жить весной, летом, осенью... а зима - трудна и мне и
ей... Тесно как-то нам в доме... Не говорим ничего, а обе знаем, что
думаем... Ты что скучная какая стала?
А н н а. Не знаю... Такая ты красивая, молодая...
Л ю д м и л а. А вот, как начнём работать весною - погляди, какая буду
я! Ах, сад наш! Войдёшь в него утром, когда он росой окроплён и горит на
солнце, - точно в церковь вошла! Голова кружится, сердце замирает, петь
начнёшь - точно пьяная! Перестану, а мамаша кричит - пой! И над кустами
где-нибудь лицо её вижу - ласковое, доброе, материно лицо!
А н н а (тихо, точно не веря). Ласковое? Доброе?
Л ю д м и л а. Ну да! А что? Помнишь, как мы с тобой в саду этом
играли?
П а в е л (входит). О чём сплетничаете?.. (Зажигает свечи в люстре.)
Л ю д м и л а. Зачем это?
П а в е л. Тобой любоваться хочу!
Л ю д м и л а. Погаси...
П а в е л. Не погашу!
Л ю д м и л а. Урод!
П а в е л. Вот, Анна, с каким дьяволом связали меня... на всю жизнь.
Л ю д м и л а. Врёшь! Ты сам на коленках ползал передо мной, как
нищий...
А н н а. Перестаньте!
Л ю д м и л а. Ты понимаешь - он ничего не может сделать со мной...
так дразнит меня разными пакостями. Подарили мне кота сибирского -
отравил...
П а в е л. Он меня царапал... Вовсе я не травил его... он сам
объелся...
Л ю д м и л а (вскочила). Молчи, обезьяна! Видеть не могу... (Быстро
уходит.)
П а в е л (тихо). Убежала... ага! Видеть не можешь?
А н н а. Что же ты думаешь делать, Павел?
П а в е л (усмехаясь). Ничего. Мне - нехорошо, пусть и она терпит!
(Вдруг искренно и горячо.) Анюта, помоги мне, Христа ради! Я тебе подарю
что хочешь... денег, если надо, денег дам, когда папаша умрёт! Господи - я
всё отдам... всё!
А н н а (задумалась). Что я могу сделать?
П а в е л (тихо, жалобно). Ты по любви вышла замуж,- научи её любить
меня... научи её! Я её так люблю - меры нет! Спит она, а я стою на коленках
у кровати: «Люда, Людочка, никто тебя не полюбит, как я! - так и шепчу ей
всю ночь до утра... - У всех что-нибудь есть, а я уродливый, мне больше не
для чего жить, как для тебя», - говорю я ей, а она – спит... Анна, помоги
мне!
А н н а (торопливо). Успокойся, кто-то идёт...
П а в е л. Что мне? Пусть все идут... все знают!
Н а т а л ь я (входит). Паша, матушка зовёт... (Подозрительно смотрит
на них.) Скорее, она сердится.
П а в е л (уходя). Она всегда сердится.
Н а т а л ь я (следуя за ним). Ты там мальчишку побил конторского...
П а в е л. Ну так что? Их надо бить...
А н н а (Наталье). Наташа, подождите минутку.
Н а т а л ь я (возвращаясь). Хорошо.
А н н а. Ф-фу... точно он избил меня!..
Н а т а л ь я. На супругу жаловался?
А н н а. Вы с ним, кажется, хорошо живёте?
Н а т а л ь я. Я - со всеми одинаково.
А н н а. Не скучно это?
Н а т а л ь я. Почему же?
А н н а. Да вы такая молоденькая... развлечений здесь нет...
Н а т а л ь я. А муж?
А н н а (улыбаясь). Этого довольно?
Н а т а л ь я (поучительно). Он очень старается, чтобы не скучно
было... и смешит, и всё. К тому же время теперь вовсе не такое, чтобы
смеяться хотелось...
А н н а (заинтересована). Да-а?
Н а т а л ь я (убеждённо). Конечно! Теперь уж невозможно жить, как
раньше... надо переезжать в город... и всё должно быть иначе...
А н н а (серьёзно). Как же?
Н а т а л ь я. Не могу ещё объяснить... я очень много думаю об этом, а
- не знаю... Только - надобно жить в укреплённых городах, где много полиции
и войско есть... (Воодушевляясь.) После этих страшных годов тихие люди
переводятся, сестрица Анна. Все начали думать и тайно друг с другом
говорить... и ходят разные люди... у нас тут заходил один, так он
уговаривал всех, что всякое дело - грешно и делать ничего не надо! Я очень
испугалась тогда... вы подумайте, что это может быть, если опять никто не
будет работать?
А н н а. Какая вы однако...
Н а т а л ь я. У меня ребёнок больной, и по ночам я мало сплю, а всё
думаю о разных разностях. Но я ещё молоденькая, и меня не слушают, когда я
говорю... а вот вы, спасибо вам, слушаете... Это мне очень приятно.
П р о х о р (входит, сердитый). Где Васса?
А н н а. Не знаю.
Н а т а л ь я. На завод ушла.
П р о х о р. Чертовка...
А н н а. Откуда вы такой?
П р о х о р. Грязен? С голубятни. Ефиопы - три месяца прошу лестницу
поправить – не хотят! Это - нарочно, Анна, так ты и знай! И если я в погреб
слечу, шею сверну, - это будет подстроено, да! Это будет Пашкина
хиромантия!..
А н н а. Ой, дядя, ну что вы говорите?
П р о х о р. Знаю что... Ты - не знаешь, а я... прошлый раз сижу на
голубятне, а кто-то тихонько открыл творило погреба, лестницу подвинул на
самый край и дверь со двора захлопнул. Темно. Пол - сырой на погребе...
едва-едва не слетел я. Это как понять? Чьи сии дела уголовные, а?
Н а т а л ь я (Анне). Если Пашу дразнить - он может великий грех
сделать, я внушала Людмилочке это...
П р о х о р. Вот - видишь? И Валаамова ослица так же глаголет...
Н а т а л ь я. Вы совсем напрасно сравниваете меня с ослицей...
П р о х о р. Ну, ну! Ты вспомни, кто её устами говорил...
Н а т а л ь я. Мне это всё равно... я купеческая дочь...
А н н а. Вы, Наташа, напрасно укрепляете враждебные мысли дяди...
Н а т а л ь я. Страшные мысли нельзя скрывать. Вы сами знаете, что
несчастные люди очень злые всегда...
П р о х о р (весело). Каково? Экая голубица со змеиным умом, а?
Н а т а л ь я (обижена, уходит). Ум очень простой... извините! Это
самый человеческий ум...
А н н а. Ой, дядя... зачем вы с ней так?
П р о х о р. Ничего, съест! Не люблю эту тёмненькую душу в тёмном
платье! (Смеясь.) Знаешь, слышал я однажды, как она о будущей жизни мечтала
с мужем. (Передразнивая манеру Натальи.) «И вот, Сеня, лежу я в лиловом
капоте бархатном, а под ним одна кружевная рубашка... или сижу на эдаком
кельк шозе»...
А н н а (улыбаясь). Шезлонг, должно быть...
П р о х о р. Ну - всё равно! (Снова передразнивая Наталью.) «И
приходят с визитом разные лица: тут и полицмейстер, и судьи, и градской
голова - весь город!.. И все тебе завидуют, глядя на меня, - ай да
Железнов! Вот так жена у него, да-а! А я - эдак ножкой двину, а то плечико
покажу - пускай их ещё больше зубами-то скрипят...» (Хохочет.) Хороша
иллюстрация, а? Сенька, дурак, ржёт...
А н н а (серьёзно). Странная женщина... Не понимаю я её! Такая... как
бы немудрая...
П р о х о р. Чёрт лучше знает, какая она... Иной раз она, брат, так
ворочает глазищами своими... Ах, и надоели они мне!..
А н н а. Что ж вы живёте с ними?
П р о х о р. Бум! Сказала тоже! Завязли тут все деньги мои, по милости
Захара... Вот выдерну их, и - прощайте, единокровные мои жулики!..
А н н а. Куда же вы?
П р о х о р. В Москву, в столицу! (Наклоняясь к ней, таинственно.) У
меня, брат, есть - некоторый плод любви несчастной... ха-ароший, Анна,
зреет плод!
А н н а. Вот как?
П р о х о р. Бум! Студент уже... превосходнейшая рожа!
А н н а. И - мать?
П р о х о р (не сразу). Скончалась... жаль! (Снова веселее.) Зовёт он
меня неожиданным отцом - весёлый чёрт! И - ничего не просит, а? Видела
эдаких? Не нашей крови, нет... Пьёт, чёрт, несколько... Театрал, всех
актрис знает... Учится на мифологическом...
А н н а. Филологическом.
П р о х о р (убеждённо). Нет, я верно сказал - есть мифология наука...
он, брат, мне рассказал подробно, и даже я сам читал про греческую войну,
про Одиссея... Вот, брат, шельма была Одиссей! Врал - замечательно! Будто
вплоть до ада снисходил, понимаешь? И будто в аду - ничего не страшно, а
только - скука большая?.. Пётр этот, мой-то, тоже врать здоров!
В а с с а (входит). Мир беседе. На кого это Наталья обозлилась?
А н н а. Она? Как же она злится?
В а с с а. Стоит середь зала и кисти у платка обрывает... белая вся,
даже досиня... (Прохору.) Там вас голубятник спрашивает.
П р о х о р (расхаживая). Подождёт...
А н н а (глазами и осторожными жестами просит, чтобы мать ушла. Васса
недоверчиво смотрит на неё). Семён воротился из города?
В а с с а. Не знаю... и мне он нужен бы... пойду, погляжу,.. (Уходит.)
П р о х о р. Давай в карты играть, а? Позовём Людмилу, Наталью...
А н н а. Ну что ж, давайте... Так, значит, уходите вы из дела?
П р о х о р. Обязательно. Стар становлюсь... и вообще - какое это
дело? Боязно чего-то, видишь ли! Бывало - идешь по селу - барином себя
чувствуешь... а теперь хоть и по-прежнему низко кланяются люди, но это они
для того, чтобы злые глаза свои спрятать... Какая это жизнь? Вот это, брат,
и есть греческая Илиада - все друг друга по башке норовят ловчее
стукнуть... К тому же и делец я был всегда не ахти какой... а теперь к чему
мне оно, дело?
С е м ё н (входит). Кто меня звал?
А н н а. Мамаша.
С е м ё н. А она говорит - ты! Стало быть, никому я не нужен? Ну, это
хорошо!
П р о х о р. Бум! Пойду за Людмилой. Семён, в карты хочешь?
С е м ё н. Можно. Ай, братцы, славно в городе! Твёрдо всё - дома
каменные... светло, чисто... И люди другие - разговор широкий... про всё
знают... Дума там, политика разная... случаи интересные...
П р о х о р (уходя). Барыньки красивые...
С е м ё н. Пошёл... бабник!
А н н а. Ты серьёзно думаешь, что он с Людмилой... шалит?
С е м ё н (с удовольствием). Шалит? Ишь ты... а я ждал, как ты это
скажешь! Назвала ловко... Вот он, город... всему учит! Да, он, дядя,
конечно, шалит... да ещё как... Я сам слышал, как он её учил однажды... у
меня глаза на лоб со стыда полезли...
А н н а. Чему - учил?
С е м ё н. Ну, это нельзя сказать, совестно.
А н н а. Чай, я замужем!
С е м ё н. Всё равно... да я и не понял толком-то... насчёт детей...
как надо, чтобы дети не родились... Ну его! Баловник... дело его не
утешает...
А н н а. А тебя?
С е м ё н. Меня-то? Видишь - радости в изразцах да кирпичах немного...
к тому же народ стал угрюмый... стражники да строгости... пьянство да
драки... скушно это! Помрёт папаша, - в городе буду жить... совсем иным сам
себя видишь, когда вокруг все люди одинаковы...
А н н а. Ну, а кто же дело вести будет?
С е м ё н, Дело-то? Его - сократить... торф невыгодно работать... а
остальное - мать да Михайло... пускай они копаются... А в городе - открою я
магазин золотых вещей... н-да! На главной улице, на Дворянской.... И
вывеска: ювелирный магазин Семёна Железнова - ювелирный! И слово такое
мягонькое - ю! Над магазином - квартира будет... Фисгармонию куплю, буду
играть на ней... ю!
Л ю д м и л а (бежит). Анна, иди, уйми их...
С е м ё н (испуганно). Кого? Кто?
Л ю д м и л а. Дядя Прохор Павла бьёт...
С е м ё н. Вот... пожалуйте! Вот те и ю! Анна, что же ты, иди!
А н н а. Куда я пойду? Ударят ещё! Иди ты сам!
С е м ё н (идёт). Я... ну что я! Полицейский какой...
Л ю д м и л а. Господи - что же это? Какая это жизнь?
А н н а. Ничего, Люда...
Л ю д м и л а. Хоть бы уж дядя убил Павла... так жалко его... так он
противен!
А н н а. Из-за чего они?
Л ю д м и л а. Павел сказал, что не пустит меня в карты играть, а мне
это смешно стало... он меня толкнул и заорал, а дядя за волосы его...
А н н а (спокойно). Мужичьё...
Л ю д м и л а. Противно...
А н н а. Так ли бы тебе жить!
Л ю д м и л а. Дорого стоит счастье, хоть и маленькое... (Задумчиво.)
А всё-таки вспомнишь о нём - и легче... Ах, Анюта, как хорошо, когда
мужчина от радости плачет пред тобою, - такой он милый тогда... такой
дорогой... знаешь это?
А н н а (обняла её). Да-а... о, я знаю...
Л ю д м и л а. Чувствуешь себя в такую минуту богатейшей королевой -
да ведь? И так уж ничего не жалко тебе, так не жалко - хоть смерть
примешь...
В а с с а (идёт). Что за шум у вас?
Л ю д м и л а (бросаясь к ней). Ах, мама, сделайте что-нибудь!..
В а с с а. Ну, что ещё натворила?
Л ю д м и л а. Ничего! Они там, Павел с дядей, подрались...
В а с с а. Опять! Просила я тебя, Людка...
Л ю д м и л а. Не могу! Вы всё знаете... вы понимаете, ведь - не могу
быть ласковой! Вы сами говорили - мужчину не обманешь...
В а с с а. Ну иди, ступай... уговори их... дураки оба...
Л ю д м и л а (идёт). Что я пойду?
А н н а. Это у вас часто?
В а с с а (села у камина). Третий год... Иной раз так за сердце
схватит... всех бы... взяла да и... Жалко мне Павла! Ой, Анна, жалко...
А н н а. Людмиле тоже не сладко.
В а с с а. Ей? Она - не сдаст...
А н н а. Что у неё с дядей Прохором?
В а с с а. Не Прохор он, а прохвост! Узнал девичий секрет один... ну и
пользуется... да! Пользуется, пёс!
А н н а (тихонько). Вот что, когда вы ляжете, я приду к вам.
В а с с а (насторожилась). А что? Зачем?
А н н а. Надо поговорить. Они тут исповедовались.
В а с с а. Прохор?
А н н а. И он. Вы знаете, что у него сын есть?
В а с с а. Не один, поди-ка! Ну?
А н н а. Одного - усыновить хочет.
В а с с а (поднимаясь). Врёшь? Пугаешь?
А н н а. Так говорит.
В а с с а. Ну вот... и - конец! Зачем работали? Чем гордились? Нет,
нельзя... это - нельзя!
А н н а. Семён в город переезжать хочет...
В а с с а. Так... Ну?
А н н а. И Павел тоже!..
В а с с а (грубо). Молчи! Я ему найду место!.. (Тише.) А сама я куда?
Куда меня, а?
(Идут возбуждённые - Прохор, Семён и Наталья.)
С е м ё н. Наташа! Да перестань...
П р о х о р. Уймите мне эту дуру!
Н а т а л ь я. Кроме меня, кто здесь правду скажет?
С е м ё н. Наташа, ты вспомни - ю! Ну, какое тебе дело? Плюнь!
В а с с а. Что у вас такое?
П р о х о р. Невестушка ваша изволили взбеситься - пожалуйте!
Н а т а л ь я (Прохору). Вы Пашу в дикого человека сами обратили...
П р о х о р. Семён, чёртова башка!
А н н а. Дядя, вы здесь самый умный...
П р о х о р. Я? Меня давно с ума свели... Ты знаешь - он, шельма,
ножиком на меня замахнулся, а?
(Вошла Людмила, села в углу и оттуда неподвижно смотрит на всех.)
Н а т а л ь я. Вы во всём виноватый...
В а с с а. Семён! Есть у тебя власть над женой?
С е м ё н. Будет вам, мамаша! Всё власть да власть, а и командовать
некем...
Н а т а л ь я. Нет, уж я скажу всё! Вы Людмилу испортили...
П р о х о р. Дура ты! Да она - до замужества... (Заметил Людмилу.)
Нет, каково, Анна?
Л ю д м и л а. Расскажите - что же я сделала до замужества-то?
В а с с а (строго, тихо). Людка! Молчи... что ты?
П р о х о р. Идите вы все в болото!
Л ю д м и л а. Замахнулись, так бейте!
П р о х о р (уходя). Подождите же! Я вам наступлю на языки!
Л ю д м и л а. Струсил... эх!
В а с с а. Я тебе говорю - молчи!
Л ю д м и л а. Всё равно, мама! Теперь Павел узнает... всё узнает!
С е м ё н (жене). Идём! Тут другое начнётся...
Л ю д м и л а. Вот Наталья, она уж не промолчит!
Н а т а л ь я (уходя). А ты что думаешь? Я правде не изменница...
С е м ё н. Ты помни - ю! И больше ничего!
Л ю д м и л а. Ой! Кожу бы всю оставила, только вырваться... только
вырваться!
В а с с а. Вот Анна... видишь? Никто ничем не связан... никто!
Схватить и - бежать!
Л ю д м и л а. Мне хватать нечего... мне не надо ничего! Жизнь
оставьте, жизнь...
П а в е л (идёт, лоб у него завязан). Мамаша - денег мне.
В а с с а. Ещё один...
Л ю д м и л а (полуплача, полусмеясь). Ах, хорош! Господи...
П а в е л (тихо). Мать вы мне? Анна - скажи ей... отпустите меня...
В а с с а (странно). Я тебе скоро найду место, Павел.
А н н а. Мой совет - отпустите его! Дядя бог знает на что способен...
П а в е л. Не боюсь я его!
А н н а. Вот он прибил Павла...
П а в е л. Врёт!..
А н н а. Паша - человек слабый... но и слабый, рассердясь, может...
В а с с а (пристально глядя на неё). Перестань!
Л ю д м и л а. Что ты, Анюта, словно подсказываешь...
В а с с а. Людмила, уйди! Павел, ты тоже иди... я приду к вам! (Они
оба уходят, Васса прошлась по комнате, остановилась против дочери.) Ты что
это задумала?
А н н а (простодушно). Я? Что?
В а с с а. Не притворяйся! Понимаю. (Снова ходит.) Павел - сын мне,
забыла?
А н н а (смущена). Не понимаю я...
В а с с а. Врёшь. Проста очень ты. Ты думаешь, коли брат дядю
изведёт...
А н н а. Что вы, мамаша! Ф-фу!
В а с с а. Тебе выигрыш?
А н н а. Да я и...
В а с с а (угрюмо). Не больно ты умна... нет! Кто там ещё?..
М и х а и л. Вечер добрый!
В а с с а. Ну, что?
М и х а и л. Нехорошо... Дышит тяжко очень.
В а с с а. Прибрал бы господь скорее!.. Пятая неделя пошла, как он
задыхается. Глаза-то ясные... видно, всё понимает... Отмучался бы...
М и х а и л. Немного осталось, как видится.
В а с с а (идёт). Ты подожди меня тут...
А н н а. Плохо у вас живут, Михаил Васильевич!
М и х а и л. Хуже невозможно-с! Всё спуталось... всё!
А н н а. Чем же это кончится?
М и х а и л. Не вижу-с...
А н н а. Трудно мамаше... А дядя Прохор не хочет помочь, видно...
М и х а и л (подавленно). Он? Помочь?
А н н а. Почему вы так удивились?
М и х а и л (насмешливо). Так-с...
А н н а. Нет, всё-таки?..
М и х а и л. Удивление моё просто! Захар Иванович, батюшка ваш,
бывало, говорили, что русский человек частенько глупость свою за совесть
принимает по ошибке... (Липа входит.) Тебе чего?
Л и п а. Анна Захаровна - вас дядюшка просит к себе.
А н н а. Зачем, не знаешь?
Л и п а. С сердцем у них нехорошо.
А н н а (вопросительно, Михаилу). Что?
М и х а и л (успокоительно). Это с ним бывает.
Л и п а. Удушье...
М и х а и л (глядя на Липу). Удушье... Олимпиада вот знает... (Анна
быстро уходит, он знаком останавливает Липу.) Ну?
Л и п а. Что-с?
М и х а и л. Не знаешь?
Л и п а. Не согласна.
М и х аи л. Отчего?
Л и п а. Не могу. Боюсь.
М и х а и л. Грешно?
Л и п а. А нет? Чай, человек это.
М и х а и л. Так. Сына удушить - не грешно, а чужого - грешно? Ребёнок
- не человек?
Л и п а (злобно). Ребёнок! Напомнили-таки! Я его из жалости...
М и х а и л (мягче). Смотри, дурёха! Прохор твой грех знает...
Л и п а. И вы знаете... значит, и вас - травить?
М и х а и л. Ты что орешь? Нарочно? Гляди, голубушка! Я тоже могу
невзначай... (Подходит к ней вплоть.) А ты не ломайся, будет уж! Иди-ка!
Вот сейчас какой случай хороший, ну? Слей из обоих пузырьков побольше и -
дай ему! Ведь не яд, лекарство, пойми! И - с богом, куда хочешь! Помни: не
согрешишь- не покаешься, не покаешься - не спасёшься... Иди-ка, иди! Али
тебе не дорога свобода? Будешь жить на своей воле, а? Награду получишь
немалую... Ты - молодая, тебе жить надобно... не согреша, не проживёшь,
Липа!.. не проживёшь!.. Многие... пробовали и - не могли... (Липа уходит,
уступая его напору; он возвращается, ворча.) Притворяется тоже... дрянь!
Ломака... туда же!
П а в е л (заглядывает). Мать где?
М и х а и л. К Захару Ивановичу пошли.
П а в е л. А ты с кем говоришь?
М и х а и л. Сам с собой...
П а в е л. Нашёл компаньона... тоже!.. Смотри - он тебя обжулит!
М и х а и л. Спасибо, что предупредили! Принимаю это как награду за
службу мою вам.
П а в е л. Как хочешь прими... хоть как милостину. (Исчезает. Михаил
грозит кулаком вслед Павлу, ходит, заложив руки за спину и щёлкая пальцами.
Идут Васса, Семён и Наталья.)
В а с с а (Михаилу, угрюмо). Кончается, кажись, радетель наш...
М и х а и л (опустив голову). А у Прохора Ивановича опять припадок...
В а с с а (детям). Ну, вы чего ходите тут?
С е м ё н. Да ведь и вы тоже ходите...
В а с с а. Говори! Пошли за отцом Егором... Ну, а ты что, Наталья?
С е м ё н (уходя). Наташа - ю!..
В а с с а. Что такое? Что он сказал?
Н а т а л ь я. Так... Не знаю...
В а с с а. Не знаешь... Иди-ка к себе.
Н а т а л ь я. Там - боязно.
В а с с а. Чего?
Н а т а л ь я. Боязно... Слышно, как хрипит...
В а с с а. Ты иди, иди! Бояться нечего... все смерти обречены... Я
старше тебя, да не боюсь вот... (Наталья тихо уходит, кутаясь в шаль.)
Испугалась... хлеб есть не боишься... Припадок у Прохора, говоришь?
М и х а и л (тихо). Да-с... (Вздрогнул.) Чу? Вот...
А н н а (вбегает, испуганно шепчет). Слушайте - Липа отравила дядю...
В а с с а. Помер?
А н н а. Не знаю... нет...
М и х а и л (мечется). Вот... теперь полицию... надо полицию...
В а с с а. Стой! Куда? Анна - не суетись...
А н н а. Она там кричит...
В а с с а. Михайло - сюда её...
А н н а. Доктора надо...
В а с с а (строго, негромко). Подожди, говорю! (Вбегает Липа,
бросилась к Анне.) Что сделала, еретица?
Л и п а (бросаясь к ней). Ой, сделала... Это он, вот он всё...
В а с с а. Молчать! Первый раз ты лекарство даёшь ему, а? Не знаешь,
сколько надо?
Л и п а. Отпустите меня, бога ради!
В а с с а. Ты знаешь, что за такие ошибки в тюрьме сидят? Как ты могла
ошибиться, а?
Л и п а (не понимая ничего). Что будет? Ой, что мне будет?
М и х а и л. А, д-дура! Позвольте, я ей...
В а с с а (толкая Липу в свой кабинет). Цыц! Сиди! (Анне.) Ну, а ты
что, ну? Чего дрожишь, ну? Случилась ошибка, не то лекарство девушка
дала... это бывает! Разве не бывает? Хозяин дома при смерти, суета, девушка
одна, с ног сбилась...
А н н а (тихонько). Я понимаю...
В а с с а. Нечего тебе понимать! Твоё дело - сторона, да! Иди к нему,
помоги там...
Н а т а л ь я (бежит). Идите скорее - дядя Прохор...
А н н а (невольно). Умер?
Н а т а л ь я (отшатнувшись). Ой, сестрица, что вы?
В а с с а (глядя на Наталью). Что ты в самом деле, Анна? С чего бы это
ему помереть? У него за эту зиму два припадка было - а жив остался!
Н а т а л ь я. Ох, испугалась я... Господи! Сполз он с кровати...
дёргается, икает...
В а с с а. Икает! Эка страсть, глядите-ка! Я вот после обеда иной раз
тоже икаю, а кто этого боится? Идите-ка к нему...
Н а т а л ь я. Идемте, сестрица!
(Анна, со страхом оглядываясь на мать, уходит за Натальей. Васса идёт
в кабинет, подошла к оцепеневшей Липе, толкает её.)
В а с с а. Очнись, дьявол!.. Жив он, слышишь? Жив! Чтоб те розорвало,
сгинь!
М и х а и л (Олимпиаде). Ошибочка эта дорого встанет...
В а с с а. Оставь её!
Л и п а (падая на колени). Васса Петровна... это я нарочно сделала...
Он научил меня, вот он! Родная моя, пожалейте...
В а с с а. Ступай, ступай в свою горницу! Слышала?
Л и п а (вставая). Я не виновата... Господи... (Пошатываясь, она
уходит. Васса и Михаил смотрят друг на друга. Михаил виновато опускает
голову.)
В а с с а. Дурак!
М и х а и л. Значит - неверно...
В а с с а. И фершал твой - дурак!
М и х а и л. Неправильно что-то, я говорю...
В а с с а. Да и я тоже... положилась... Ну, что ж теперь делать будем?
Иди сюда! Поговорим начисто. (Идёт в свой кабинет.) Первое - Липка: гляди
за ней! Чтобы не звонила! Понял?
Занавес
ДЕЙСТВИЕТРЕТЬЕ
Столовая. Двери закрыты. У камина В а с с а, одетая в траур. А н н а
ходит и курит. С е м ё н сидит за столом.
С е м ё н (зевая). Чай бы пить, что ли? Пора уж.
В а с с а. Сорока минут ещё не дошло.
С е м ё н. Ну их, сорок минут! Жизнь - чья? Моя жизнь! Хочу - сорок
минут похерю, хочу - целый час вычеркну. А то - месяц... (Кладёт ноги на
стул.)
В а с с а. Эк тебя, батюшка, корчит.
С е м ё н. Да скучно же! Жена - нездорова... в карты играть -
нельзя... Кровь застывает, ей-богу!..
В а с с а. Сорока дён не прошло со смерти отца, а ты - на-ка! В карты
бы...
С е м ё н. Сорок дён, сорок минут... извольте радоваться! Наталья тут
ещё...
В а с с а. Нервы... Что за нервы? Мне сорок восемь лет...
С е м ё н. Опять - сорок!..
В а с с а. А никогда они у меня не болели...
А н н а (бросив окурок в камин). Нервы и у меня не в порядке... Домище
- огромный, гулкий... шорохи какие-то...
В а с с а. Крысы. Да Прохоровы голуби.
А н н а. Скрип по ночам...
В а с с а. Значит - сухой дом-от...
А н н а. Тени шевелятся.
В а с с а. А это не иначе как Липа ходит... это уж она...
С е м ё н. Ну вас, мамаша, не вспоминайте её...
В а с с а (задумчиво). Ходит и ходит...
А н н а. Вы ведь не верите, что самоубийцы ходят.
В а с с а. Не знаю. Почему мне знать?
С е м ё н. Вот завели волынку! Мамаша только в целковый верит...
В а с с а (безобидно). Болван ты, Семёнушка! Для кого мы с отцом
целковые-то копили? Для детей будто. А они - и не стоят целкового-то... Ты
вот внука здорового не мог мне родить... молчал бы, н`ехотень.
С е м ё н (грубо). Это вы врёте!
А н н а. Сеня!
С е м ё н. У меня был здоровый ребёнок...
В а с с а. От горничной.
С е м ё н. Ну так что? Был же? А что горничная, так вы сами меня с нею
свели.
В а с с а. И ребёнок родился мёртвенький. Вот, Анна...
С е м ё н (вскочил). Вовсе не мё