Главная | Обратная связь

Крикуны и «вопилки»

(Детская крикливость)

 

 

 

«Аленка — добрая, хорошая девочка. Но если что-нибудь не по ней, сразу начинает кричать. Эта вредная привычка появилась у нее недавно. Что с ней делать, ума не приложу?»

«Три летних месяца девочка провела у бабушки с де­душкой в деревне. Вернулась — и началось. Кричит по по­воду и без повода. С утра и до вечера только и слышим ее вопли и причитания. Зачем третью ложку сахара поло­жили, когда она просила две ? Она и так знает, что надо убрать свои книжки. И все криком, криком. Люди со сто­роны послушают, бог знает что подумают!»

 

Привычка кричать, доказывая свою правоту, выра­батывается у детей постепенно. Изо дня в день, из ме­сяца в месяц у них складывается убеждение, что если они будут просто просить, спокойно излагать свои тре­бования и пожелания, то это не приведет к желаемому

результату.

Возможно, это убеждение возникло потому, что взрослые слишком долго навязывали ребенку свою волю. Возможно, кто-то из них сам довольно успешно пользу­ется этим приемом, то есть разговаривает на повышен­ных тонах, не слишком сдержан в выражении эмоций. Ребенок же, как искривленное зеркало, отражает про­исходящее в преувеличенном виде. Он лишь подражает нам, а кажется, что он переходит всякие границы.

Может статься, что растущий человечек натыкается на эту форму поведения случайно, но, раз попробовав, находит ее вполне эффективной. Ведь оказывается, взрослые гораздо быстрее реагируют на вопли, нежели на слова. Просьба или требование будут выполнены не потому, что они разумны и своевременны, а лишь для того, чтобы поскорее отвязаться, прекратить, не слу­шать больше крик.

Какой бы ни была причина возникновения детской крикливости, появившись, она причиняет много бес­покойства окружающим. Родители всячески стараются успокоить ребенка. Они начинают волноваться, что с его психикой не все в порядке. Их заботит и обще­ственное мнение: кому хочется встречать осуждающие взгляды соседей, слышать их шепоток у себя за спи­ной?

Чем выше степень обеспокоенности родителей, тем чаще и охотнее дети будут прибегать к такому средству социального воздействия, как крики и вопли. Они без всяких логических умозаключений приходят в выводу о высокой эффективности и надежности крика. Раз та­ким путем можно быстро добиться желаемого, то сле­дует прибегать к нему снова и снова. Родительская по­корность, исполнительность и озабоченность служат лишь подкреплением негативному поведению детей.

Уяснив это для себя, следует выбирать линию пове­дения, которая могла бы противостоять укоренению этой привычки, превращению крикливости в одну из веду­щих черт характера. Легче, конечно, просто не связы­ваться с такими «вопилками», закрыть глаза на этот не­достаток детей и постараться не провоцировать их лиш­ний раз. Но такая тактика может привести лишь к тому, что дети не станут дожидаться удобного, подходящего случая, а начнут использовать свои провокации в лю­бых ситуациях. А уж в чем, в чем, а в изобретательно­сти им отказать нельзя.

Если же вы тверды в своем намерении раз и навсе­гда покончить с такой формой проявления детских кап­ризов, то прежде всего проследите за собой. Не подда­ваться на ребячьи провокации трудно, но стоит лишь раз выйти из себя, и все можно начинать сначала. По­этому излагайте свои требования спокойно и твердо, не забывайте об аргументации и обосновании. Беспре­кословное подчинение существует лишь в уставных от­ношениях, в семейных делах оно недолговечно и даже опасно.

Предложите мальчикам и девочкам изложить свои просьбы и требования в другой форме, без выкриков и эмоций. Не перебивайте и не возмущайтесь, если с первого раза это у них не получится. Даже взрослые не всегда владеют собой, а детям только предстоит на­учиться этому. Пусть пробуют еще раз, а потом еще и еще. Возможно, сдержанная манера общаться нако­нец начнет доставлять им удовольствие.

В разговорах с детьми откажитесь от угроз и запуги­вания, иначе эти приемы быстро войдут в репертуар действий ваших детей, но теперь уже будут направлены против вас самих.

Будьте тверды в своих намерениях, но не путайте твердость с жестокостью и непреклонностью. Ребенок не закричит без причины. Крик — это сигнал эмоцио­нального неблагополучия и собственной беспомощно­сти маленького человека. Поэтому постарайтесь выяснить причину возмущения и оказать своевременную помощь.

 

 

№ 11

Манипуляторы

(Детская манипуляция)

«Николку даже в саду зовут артистом. Притворенный парень растет. Когда ему надо, изобразит что хочешь...»

«Я, конечно, понимаю, что так дочь добивается того, чтобы не ходить в школу. Но всякий раз попадаюсь на ее удочку. Ну а как быть, если она жалуется то на живот, то на сильную головную боль ?»

«Дети, что один, что другой, из бабушек веревки вьют. Где попросят, где поканючат, где лестью возьмут или угрозами. А еще повадились перед одной хаять другую. Это уж никуда не годится. Настоящие стервецы растут, а моя мать и теща все им спускают».

 

Притворство есть не что иное, как своеобразная форма манипуляции. Дети осваивают лицедейство в игре и через подражание нам, взрослым. Но требуется еще один шаг, чтобы малыш стал манипулятором. Надо, чтобы он осознал личную выгоду притворства и стре­мился к нему ради собственного удовольствия.

Мы сами подаем детям пример того, как можно использовать посулы, обещания, уговоры или страхи, чтобы добиться желаемого. Бабушка, например, просит съесть не все, а только ложечку за папу, ложечку за маму, ложечку... А мама обещает посидеть и почитать сказку, если захворавший малыш позволит поставить ему горчичники. Отец грозит не взять в следующий раз сына на рыбалку, если в дневнике у него появится еще хоть одна двойка. Все это обычные, на первый взгляд вполне безобидные вещи. Ложь во спасение, ложь во благо была, есть и будет существовать в этом мире. Да и потом, как управлять ребенком, если он ничего не боится, ни на что не покупается?

Все это так. И приемы манипуляции достаточно безопасны, когда используются наряду с другими, та­кими как объяснение, убеждение, личный пример, по­ощрение или наказание. Но все меняется, когда че­ловек не заботится о благе другого, а стремится удо­влетворить лишь свои эгоистические желания, причем за счет ближнего своего и с минимальными личными затратами. Таким образом, прежде, чем стать манипу­лятором, ребенок уже должен быть эгоистом.

Сознание младенца центрировано на нем самом, на собственных телодвижениях, собственных потребно­стях. Именно за счет этих процессов происходит фор­мирование «я» человека. Если окружающие взрослые заботливо ухаживают за малышом, своевременно удо­влетворяют все его желания и потребности, то у ма­ленького человека вырабатывается «базовое доверие к миру». Этим термином в психологии обозначается си­стема позитивных установок на других людей, уверен­ность, что взаимодействие с ними принесет удовлетво­рение, будет радостным и полезным. Но это чувство доверия не имеет ничего общего с эгоизмом.

Эгоизм формируется не раньше чем к 3—3,5 года. Условием его возникновения можно считать полную центрированность семьи на ребенке, готовность пожер­твовать всем ради удовлетворения его малейших жела­ний, любых прихотей. Второе условие — это гиперопе­ка. К указанному возрасту малыши уже способны мно­гое выполнять самостоятельно, обслуживать себя и даже других, пусть лишь частично. Но заботливое, преду­предительное, навязчивое внимание взрослых заблаго­временно сметает с дороги детишек все препятствия, не позволяет им и на миг остаться без помощи и поддержки. Сочетание этих условий и ведет, как правило, к появлению черт эгоистической личности у подрас­тающих детей.

Итак, возникновению привычки к манипулирова­нию предшествует достаточно длительный процесс раз­вития. К тому же первые попытки манипуляции род­ными выглядят мило и вполне невинно. Кому же не будет приятна детская ласка, кто не откликнется на трогательный призыв: «Подуй, горячо!» — или не бро­сится поднимать карапуза, который упал и не встает сам. Но когда милый мальчик начнет падать нарочно, чтобы как будто из-за больной ручки или ножки полу­чить целый ряд поблажек (не мыться, не убирать за собой, вместо супа есть мороженое и т. п.), будет уже поздно ругать его за неловкость.

Противостоять манипуляциям — трудно, бороться с ними разумными средствами или встречными мани­пуляциями — практически невозможно. В борьбе «кто кого» верх обычно одерживает ребенок. Зато можно не позволять вовлекать себя в эту игру, избегать ловких приемов меленьких лицедеев.

Если мы только позволим себе включиться в торг: «Ну еще полчасика» — «Нет, пять минут» — «Ну еще чуточку-пречуточку», то мы проиграли. Зато можно ска­зать: «Я ухожу домой» — и уйти, не оборачиваясь. И не­наглядное чадо в ближайшее время последует за нами. А если нет, то следует объяснить ему, что лишнее затра­ченное им время будет вычтено из продолжительности следующей прогулки. Главное — выполнить обещанное, не допустить, чтобы наши слова были пустой угрозой.

Уход от манипуляций не обязательно предполагает прерывание контакта с ребенком. Важно лишь четко объяснить свои действия: «Я не позволяю тебе остаться утром в постели не потому, что не верю в твою болезнь или не сочувствую, не люблю тебя, а потому, что счи­таю учебу очень важной. Если же тебе трудно или страш­но идти на занятия, то я готов(а) помочь. Скажи: что необходимо сделать?» Перевод общения на рельсы де­лового, партнерского взаимодействия обычно бывает полезен. Ведь партнеры уважают, доверяют друг другу, рассчитывают на ответную помощь и понимание. Это поднимает детей в собственных глазах, не позволяет слишком уж часто и безнаказанно скатываться до ко­рыстного обмана, лицедейства и манипулирования.

 

№ 12

 

Вредины

(Детский негативизм)

 

 

«Марина все отнимает у младшего брата. Делает она это не столько из ревности, сколько из вредности. На Новый год обоим привезли подарки. Ванечкин она спрята­ла и не отдавала, пока он не заплакал. Ни уговоры, ни наказания не помогают».

«Вредненькая она растет, что и говорить! Стоит ее о чем-нибудь попросить, как обязательно сделает все на­оборот. Уж лучше молчать и ничего не говорить».

 

Вредными можно считать детей, у которых выработа­лась привычка действовать наперекор другим. Казалось бы, это очень неразумный стиль поведения, но такие ре­бятишки и действуют не под влиянием доводов разума, а под влиянием сильных эмоций. Их поступками движет злорадство, чувство собственного превосходства, стрем­ление торжествовать победу над другими людьми.

Поводом для возникновения подобного сочетания может стать ситуация «свержения с престола», когда всеми любимый и обласканный ребенок переживает временную утрату собственного могущества в связи с приездом в дом гостей, родственников, появлением в семье новых членов (братьев, сестер, отчима или ма­чехи). Но это лишь повод, истинная причина кроется в чрезмерной избалованности детей, их уверенности в своей безнаказанности.

Вредины встречаются как среди мальчиков, так и среди девочек. Правда, между ними есть некоторые отличия. Мальчики предпочитают действовать более скрытно. Их протест принимает форму непреодолимо­го упрямства. Если они что-то совершают или не со­вершают, то делают это из принципа и никогда не при­знаются в совершении своих поступков. Девочки же чаще вредничают публично, совершают плохие поступ­ки напоказ да еще и громко при этом разглагольствуют.

На вредин не действуют упреки, их не страшат угрозы. Даже само наказание способно добавить к их поступкам лишь изощренности. Действуя наперекор всему, они вступают в своеобразную силовую борьбу со взрослыми, стремясь доказать, что на них нет и не может быть управы.

Чтобы не дать укорениться в детях вредной при­вычке поступать назло другим, в том числе и вам, сле­дует прежде всего запастись терпением. Просьбу свою нужно не просто многократно повторять. Усиление на­жима, повышенные тона, плохо скрываемое раздраже­ние за высказываемыми фразами, а тем более крик раз­задоривают вредин. Азарт добавляет им сил для борь­бы. Лучше сопроводить разъяснениями, предложить непокорным отпрыскам помощь, предложить им воз­можность выбора. Вместо безапелляционных требова­ний можно использовать альтернативные предложения. Например, вместо фразы: «Уже девять часов, отправ­ляйся умываться и спать» — следует дипломатично пред­ложить: «После вечерних мультфильмов мне помочь тебе умыться или я могу еще немного почитать?» Или взамен раздраженного упрека: «Почему ты не надела теплые колготки? Я их тебе специально подала!» — можно попросить у девочки совета: «Что бы мне надеть сегодня потеплее? Я не рискую при такой низкой тем­пературе ходить в короткой юбке и тонких колготках!» Не следует отказываться от общения с вредными детками из желания не провоцировать их лишний раз. За что их так называть, ведь они не совершили ничего плохого? Напротив, выражение хорошего к ним отно­шения очень важно для таких детей. Любой человек должен быть уверен, что он любим, даже если поступа­ет плохо. Мстить детям, пусть и самым вредным, недо­пустимо. От капризов они лишь перейдут к агрессии. А у взрослых и юных членов вашей семьи появятся до­полнительные проблемы. Вредин, как и диких живот­ных, можно перевоспитывать только любовью и терпе­нием: это гарантирует успех лучше любого наказания.

 

№ 13

Плаксы

(Привычка плакать)

 

 

«Варвара у нас плакса, настоящая рева-корова. Пла­чет по поводу и без повода. Чуть что не по ней, сразу в слезы. Жена переживает, волнуется. А я считаю, путь поплачет, от этого вреда не будет. У девчонок, известно, глаза на мокром месте».

«Парень растет телом не хлипкий, с шести лет с отцом вместе спортом занимается, а слезу то и дело пускает. Говорю ему: "Пашка, не дрейфь! Чего нюни рас­пустил?" — а он только пуще заливается. Я уж и ребят со двора просила постыдить его, но ничего не помогает, как был плаксой, так плаксой и остался».

Большинство детей в возрасте от 3 до 10—11 лет натуры эмоциональные. Но среди них встречаются ин­дивиды с особенно ярко выраженной эмоциональной нестабильностью. Такие не просто переживают силь­нее других или не могут сдержать свое волнение — у них возникает привычка реагировать тихим плачем или бурными рыданиями на всякую затруднительную ситуацию, неудачу или простое замечание со стороны. А. Л. Барто метко назвала таких ребят «ревушками-ко­ровушками». Поводов для плача они находят неисчис­лимое множество. При всем при том их нельзя отнести к трусам или невротикам. Это еще один тип каприза, привычка, ставшая отличительной чертой личности.

Малыши плачут, потому что еще не владеют речью, не могут описать словами свою боль или специфиче­ское душевное состояние. Их слезы — это призыв о по­мощи, сигнал о неспособности ребенка справиться с возникшими проблемами. Трудно пройти мимо пла­чущего существа, сколько бы лет ему ни было, какова бы ни была его половая принадлежность. Родители при виде слез своих детей не просто стараются их утешить, они спешат на помощь, невзирая на занятость или соб­ственную некомпетентность, их не страшит возможность оказаться в неловком положении. Слезы наследников вызывают у отцов и матерей почти безусловную реак­цию поддержки. И только в редких случаях родной, близкий человек ответит на них упреком или злобным окриком: «Кончай это мокрое дело!»

Но это практически исключено в случаях с плакса­ми. Их-то как раз жалеют, и жалеют очень активно. Же­лание лицезреть сочувствие, прибегать к бескорыстной помощи, пользоваться чужими знаниями и умениями постепенно входит в привычку у таких детей и возни­кает в любой затруднительной ситуации.

Плаксам и ревам мало, чтобы их любили, им хочет­ся постоянно убеждаться в «боевой готовности» своих родных. Вот я пролила воду на рисунок, заплакала, и тут же его за меня переделали другие. Вот допустила ошибку в домашней работе, захлюпала носом, и мама с бабушкой бросились на помощь. Теперь они не толь­ко ободрят, исправят все, что надо, но еще и с готов­ностью сделают за меня оставшееся, ни на минуту не оставят меня одну. А если не ладятся отношения с по­другами и одноклассниками, стоит лишь с дрожью в голосе пожаловаться, пустить слезу перед сном, и ро­дители не только пойдут разбираться, но еще и попы­таются отвлечь меня чем-то приятным, например по­дарком или поездкой.

Угадать, чего добивается плакса, не трудно. Гораздо сложнее установить, какая неудовлетворенная потреб­ность заставляет ребенка плакать так часто. Возможно, причиной является общая эмоциональная нестабиль­ность. Но чаще это неуверенность в себе. Ребенок не верит в свои силы и потому плачет.

Неверие в себя может порождаться как гиперопе­кой, так и чрезмерной требовательностью. Если от ре­бенка требовать слишком мало или слишком много, то в обоих случаях в сознании юного индивида происхо­дят некоторые сдвиги. Он начинает считать себя не­способным без посторонней помощи или в принципе неспособным решать задачи, которые перед ним ставит жизнь. В первом случае — потому что никогда не делал это самостоятельно, во втором — потому что натыкался на непреодолимые препятствия.

Таким образом, и этот тип детских капризов по­рожден неадекватными (несоответствующими) воспи­тательными воздействиями. Цепочка причин и обстоя­тельств здесь может быть следующей: сначала требова­ния, не соответствующие возрастным и индивидуальным возможностям детей, принижающие или завышающие их, затем неуверенность ребенка в себе, что наконец порождает потребность в поддержке, непрерывном вы­ражении сочувствия, а слезы являются лишь наиболее простым средством добиться этого от взрослых.

Отучить ребенка от привычки плакать по поводу и без повода — задача не из легких, ее нельзя решить «кавалерийским наскоком». Разговоры по душам, успо­коительные средства, насмешки и тому подобные при­емы могут остановить плачущего в какой-то конкретной ситуации, но не изменят его личности. Справиться с плаксивостью и слезливостью способен лишь сам ра­стущий человек. Эти черты отражают неблагоприятные эмоциональные состояния детей, их душевную неурав­новешенность, надлом. Зато взрослые могут помочь детям научиться эффективным приемам саморегуляции поведения, которые подошли бы и стали естественными в действиях конкретного мальчика или девочки.

Порой бывает достаточно лишь вспомнить, к чему вы прибегали сами, когда вам было 6, 8, 10, 12 лет. Успокоиться детям помогают приемы отвлечения вни­мания, детям постарше и подросткам, напротив, пока­зано осмысление своих душевных треволнений. Глав­ное, думать не о том, как все плохо, а о том, как возни­кает и как меняется то или иное переживание. Когда наши отпрыски научатся регулировать свои эмоциональ­ные состояния, овладеют приемами совладания, то на­добность в слезах отпадет.

Напомним, что плач — прием, заимствованный из раннего детства. Взрослые люди просят о помощи сло­вами. Попробуйте предложить своим детям потрени­роваться в этом, пока они пребывают в спокойном, уравновешенном состоянии. Идеально, если ваше пред­ложение будет облечено в форму игры и вы сами вклю­читесь в нее в качестве равноправных участников.

Нужно постоянно помнить, что перегнуть палку, то есть чрезмерно воздействовать, давить на детей, склон­ных к слезам, просто недопустимо. Плачущий ребенок и так чувствует себя не лучшим образом, а наш нажим, требование немедленно успокоиться лишь усугубляет ситуацию, делая ее еще более затруднительной.

И второе, не менее важное: привычку к истерикам и слезам нельзя путать с эмоциональной нестабильно­стью, которая свойственна большинству невротиков. По своей психологической сущности это совершенно разные явления, и только внешне они напоминают друг друга.

 

 

№ 14

 

Упрямцы

(Детское упрямство)

 

 

«Свет не видывал такого упрямца! Раз сказал, то его уже ничем не свернешь! Отец даже пробовал использо­вать физические наказания. Результат по-прежнему ну­левой».

 

Упрямство — один из самых распространенных ви­дов детских капризов. Оно используется как средство разрешения конфликтов и противоречий между роди­телями и детьми. Упрямство — непременный спутник возрастных кризисов. Он же своеобразный способ са­моутверждения ребят в глазах взрослых и сверстников. Но люди, чье упрямство стало частью их натуры, встре­чаются не так уж и часто.

Напомним, что привычка — это устойчивый, типич­ный для данного индивида способ удовлетворения по­требности, возможно, целого ряда потребностей самого разного рода. Какой же способ свойственен упрямцам?

Тот, который они предложили или апробировали первым. Упрямцы обладают уникальным упорством в его осуществлении и отстаивании, но не потому, что у них сильная воля, а потому, что они не могут пере­строиться. Побуждающая же их действия потребность очень сильна и не позволяет думать ни о чем другом.

Упрямец хочет быть самым-самым: самым умным, изоб­ретательным, ловким, умелым. Ему кажется, что другие люди, которые предлагают иные варианты поведения, способы выхода из сложившейся ситуации, посягают на его сугубо позитивное представление о себе, не считают его мнение авторитетным и тем самым угрожают его «я».

Итак, неотъемлемыми чертами личности детей, чье упрямство стало отличительной особенностью их нату­ры, являются высокое самомнение, недоверие к окру­жающим, завышенный уровень притязаний, неспособ­ность замечать свои ошибки, перестраиваться, искать обходные пути к достижению поставленной цели.

Природными предпосылками этого можно считать высокую тревожность, а социальными — избалованность как результат слепого обожания, авторитетность роди­телей, оппозиционность в семейных отношениях. Со­четание описанных природных и социальных условий развития личности ребенка-дошкольника или младше­го школьника приводит к появлению упрямства как черты характера.

Родителям кажется, что всем, в том числе и самим детям, очевидна нерациональность, ошибочность их дей­ствий. Но то, что понятно людям опытным, может быть недоступно детям. Признать ошибку им мешает гордость и самомнение, а критика, замечания наносят болезнен­ные уколы. Поэтому в общении-с упрямцами взрослым нужно прежде всего отказаться от противостояния. Нельзя превращать спор в «перетягивание каната», со­ревнование, в котором есть только одна победившая сто­рона, другая же неизбежно становится побежденной. Нельзя признавать свой авторитет и попирать чужой.

Если вы действительно хотите помочь своим чересчур упрямым отпрыскам, то позаботьтесь об их эмоциональном благополучии, признайте за ними пра­во на ошибку. Совершение ошибок и их исправление не худший путь личностного взросления. Когда мы пы­таемся навязать свое мнение, решение, точку зрения, то невольно указываем ребятам на их место. Мол, твой номер шестой, вот и помалкивай в тряпочку. Но дети уже после 4—5 лет хотят быть взрослыми, а значит, иметь собственный взгляд на мир и происходящее в нем. Родителям предстоит научиться уважать это их право.

Возможно, упрямство является реакцией на чрез­мерный авторитаризм взрослых. Значит, более демо­кратический стиль детско-родительских отношений может стать благоприятным для постепенного устране­ния этой негативной особенности. В библейской при­тче о суде царя Соломона рассказывается о двух жен­щинах, в равной степени претендовавших на роль матери одного младенца. И тогда мудрый царь предло­жил им разрешить спор, забрав по половинке разруб­ленного малыша. Истинная мать сразу отказалась от своих прав. Ее любовь была бескорыстна, она думала лишь о благополучии маленького сына. То же и в на­шем случае. Уступить — не значит проявить слабость, напротив, уступающий проявляет дальновидность, он лишь заботится о том, кого любит. Помогать своим де­тям, конечно, нужно, но помощь стоит лишь предла­гать, а не навязывать. Иначе все будет как в поговорке про соринку в чужом глазу: стараясь сломить упрямство, настырность своих отпрысков, мы сами уподобимся им в неуступчивости, мнимой принципиальности.

Дети во многом наше отражение и повторение. Преж­де чем выносить приговор: «Мой ребенок неисправи­мый, несносный упрямец», — следует пристально и бес­пристрастно проанализировать свое поведение. Если же вы решитесь обратиться за консультацией к специали­сту-психологу, то помните, что в семейных делах, к ко­торым относится и воспитание детей, нужны совмест­ные усилия. И консультировать нужно не только вас или упрямого ребенка, а всех членов вашей семьи.

 

 

№ 15

Кривляки

(Детское кривляние)

 

«Я столько лет работаю с детьми, но со случаем, ког­да меня в глаза передразнивают, сталкиваюсь впервые. Мои же слова публично были повторены с разными ужим­ками! Такая неблагодарность/ Даже слезы к глазам под­ступают».

«Сережа то и дело кривляется. За ужином рожи сес­тре корчит. Бабушка что бы ни сказала, он обязательно повторит: "Да, да, да, Миша, обрати внимание на своего сына!", "У-сю-сю, Марусенька, бери еще пирожок ". Смот­реть противно, но нормальных слов парень не понимает».

 

Кривлянье — отнюдь не игра. Хоть Шекспир и срав­нивал нашу жизнь с театром, а людей с актерами, но театр и цирк, артист и клоун — не одно и то же. Рыжий кривляется на арене на потеху публике. Может быть, наши дети тоже хотят развеселить нас, внести в наш скуч­ный быт капельку веселья и радости? Или это что-то совсем иное и детьми движут не столь благородные порывы?

Увы! Кривляющийся ребенок привлекает к себе внимание окружающих из эгоистического желания быть центром группы, при этом не имеет значения, будет ли группа семейной или не семейной. Кривляка стремится заставить всех смотреть и слушать только его одного, за­ниматься только его персоной. А значит, это не что иное, как очередной каприз или прихоть растущего индивида.

Почему же дети считают, что они обделены внима­нием взрослых: родителей, учителей, наставников, вос­питателей? Видимо, потому, что, с их точки зрения, кому-то его достается больше или ситуация изменилась не в их пользу в результате того или иного события. Если мы, взрослые, долго не замечаем ревнивых выпа­дов детей или замечаем, но не придаем значения, то дефицит внимания становится хроническим, а кривля-ние выбирается ребенком в качестве наиболее эффек­тивного средства его восполнения. То же происходит и в случае, когда события в жизни ребенка кажутся нам малозначительными и мы целиком погружены в обы­денную суету и текучку взрослых забот и треволнений.

Привычка посредством кривляния удовлетворять потребность в любви, внимании и заботе окружающих подкрепляется злорадным чувством превосходства, ко­торое испытывает ребенок, нарушая общественные нор­мы, причиняя боль близким людям, заставляя экстрен­но обратить внимание на свою персону.

Чтобы помочь детям избавиться от столь вредной привычки, следует опять позаботиться об их эмоцио­нальном благополучии. Пусть ревность и беспокойство ребенка безосновательны, но они являются реальными чувствами. Они существуют в сознании маленького че­ловека, руководят его действиями. Их обязательно нужно устранить. Избрать нужную тактику поведения вам по­может знание особенностей своего ребенка и анализ сложившейся ситуации. Всякие общие рекомендации будут здесь неуместны и даже вредны.

Вторым шагом к устранению этой привычки будет установление тесных доверительных отношений. Толь­ко когда ребенок убедится, что его слова будут не про­сто услышаны, а правильно поняты, надобность в крив­ляний отпадет.

К детям-кривлякам бесполезно применять наказа­ние. В сознании ребенка оно служит еще одним дока зательством нашего несправедливого отношения к ним. А значит, протест только усилится, усилится и гадкое обезьянничанье. Не лучшим средством воспитательно­го воздействия являются и упреки. Если уж прибегать к ним, то только с глазу на глаз, ни в коем случае не публично, иначе мы опять добьемся обратного. Хри­стианская заповедь, что врачевать зло можно только добром, целиком применима к кривлякам. Порой мы помним об этом в отношении чужих детей и забываем, когда речь идет о собственных.

 

№ 16

Скандалисты

(Детская скандальность)

 

 

«Анюта — любительница "качать права". На меня давно уже голос повышает, а теперь на всех орет. То мы виноваты, что она свои вещи найти не может, то битый час скандалит, что не может решить уравнение, а мы объяснить не в состоянии так, как ей надо».

«Вовик очень любит, когда его хвалят, а вот критику не выносит. Расходится моментально, начинает вещи бросать, рукава своей рубашки грызет, кусает себя, кри­чит на всех. Все сразу виноватыми становятся. И такие скандалы случаются несколько раз в неделю, а бывает, и по два раза в день».

 

Кротость — украшение женщин. Подойдет ли оно нашим детям? Наверное, подойдет, вот только не все хотят его «примерять». Не так уж редко встречаются отличные «экземпляры» отъявленных скандалистов. Ушли в прошлое времена, когда в многодетных патри­архальных семьях слово отца было законом, а прекло­нение перед матерью — обязательным атрибутом сы­новней и дочерней любви. В современных многодет­ных «двуглавых» семьях в отношениях родителей и детей царит полная анархия. Под этим термином (анархия) подразумевается отсутствие социальной регламентации семейного уклада. Члены семейных кланов сами уста­навливают нормы взаимоотношения между супругами, родителями и детьми, кровными родственниками, «сво­ими» и «чужими». В этих условиях внутрисемейные от­ношения становятся ареной борьбы за власть, и дети участвуют в ней наравне со взрослыми.

Привычным способом доказательства своей право­ты, навязывания другим собственного мнения, отстаи­вания своей позиции и подавления активности других членов семьи являются крики. Кроме них, дети исполь­зуют визг, топот и прочие некрасивые замашки. Неред­ко в ход идут вещи, попавшиеся под руку. Скандалисты швыряют на пол книги, игрушки, подушки, любят раз­брасывать верхнюю одежду, хлопать дверями. В эти мо­менты они действительно становятся неуправляемыми. Поэтому постараться их урезонить в такие периоды — дело достаточно бесперспективное.

Скандалист берет своих оппонентов «на испуг». Его действия можно интерпретировать так: «Уступите, а то хуже будет». Если взрослые пасуют, то ребенок одер­живает психологическую победу, если ввязываются в борьбу, то перевес опять же на стороне ребенка, ведь он сумел доказать, что мы ничем не лучше его. Един­ственный продуктивный способ взаимодействия с та­ким крикуном — это непоколебимое философское спо­койствие, но не отстраненность. Спокойно выслушать, без ужаса и паники смотреть на творимые безобразия, говорить не повышая голоса, молчать без угрозы. Главное — не поддаваться на провокации со стороны ма­ленького человека.

Но предложенная тактика может помочь в двух-трех ситуациях, то есть это «обезболивающее терапевтиче­ское» средство, а отнюдь не радикальное «хирургиче­ское вмешательство». Взрослым предстоит разобрать­ся, в чем ущемляются права и достоинства детей. Свя­зано ли это с естественным процессом взросления, ам­бициозными устремлениями или семейными неуряди­цами? В каждом из этих случаев предстоит действовать по-своему. Демократизация отношений, отказ от ряда родительских привилегий — наилучший выход из одной ситуации, сохранение твердости — из второй, управле­ние конфликтом — из третьей.

Но порой установить истинную причину бывает нелегко и сделать это самостоятельно не удается. В пси­хологии разработаны специальные проективные техни­ки диагностики причин. Поэтому в случае затрудни­тельных обстоятельств можно обратиться за помощью к специалистам и действовать совместно, опираясь на их рекомендации.

Скандальность — один из самых неприятных типов детских капризов. От скандалистов в первую очередь стра­дают близкие люди. Видеть, что творится с собственным ребенком, и быть не в состоянии помочь ему — морально тяжело. Но, решившись принимать меры к устранению этой плохой привычки, нужно быть готовым к еще боль­шим испытаниям. Противостояние вызывает обострение негативного поведения. И здесь главное — выдержать ха­рактер, не отступить. Если кто-то из членов семьи пойдет на попятную, то именно на него скандалист обрушится с особой силой. Именно ему будут приписываться все мыслимые и немыслимые прегрешения. Он станет при­чиной всех неприятностей, случившихся с ребенком. Поэтому взрослые обязаны действовать согласованно, во­время оказывая поддержку друг другу, а еще лучше отвлечь крикуна срочным делом, неожиданным вопросом, рас­сказом о забавном случае из своей биографии. Это скорее, чем что-либо другое, поможет прекратить неистовство.

дети дают волю сдерживаемым, загоняемым внутрь негативным чертам, в том числе и капризам.

Таким образом, в школьном возрасте появляются не особые виды детских капризов, а особые ситуации, которые стимулируют их проявление. Просто упрям­ство, плаксивость, вредность ребят находят для себя новые поводы.

Именно родители, а не учителя зачастую обращаются к школьным психологам со специфическими проблема­ми, возникающими у них при взаимодействии с сыновь­ями и дочерьми, ставшими школьниками. Ответом на их вопросы и обращения может служить данная глава.

 

№ 17

«Не буду переделывать!»

(Проблема домашних заданий)

 

 

«Мы с супругом оба работаем. Владик ходит в про­дленку. Уроки делает там. Дома я только проверяю, все ли нормально. Часто письменные задания сделаны очень небрежно. Но заставить сына переделать — это целая проблема. Он упорно отказывается, говорит, что лучше все равно не получится. Но я-то знаю, как он может писать, когда постарается».

«Сидеть над душой у ребенка, пока он занимается, я считаю лишним. Но домашние задания, естественно, проверяю. Часто дело доходит до крика и скандалов. Я тре­бую, чтобы дочь переписала все без помарок и исправлений. Бывает, в одной домашней работе по нескольку ошибок или начинает без конца черкать. Она же упирается, как бык, и твердит: "Я все сделала, переделывать не буду! Я уста­ла ". Переубедить ее очень трудно. Если в дело вмешивается муж, то просто дает ей чистую тетрадь и заставляет писать заново. Дочь подчиняется, но со слезами и причита­ниями. Результат получается не самый лучший, иногда сидим с ней до 9, даже до 11 вечера. Ну а как иначе?»

Автором уже затрагивался вопрос об ошибках и исправлениях в домашних работах учащихся*. Навыки самоконтроля вырабатываются у школьников не сразу. В среднем на это уходит 3—5 лет, но процесс может за­тянуться и на гораздо большее время. Именно по этой причине родители младших школьников проверяют пра­вильность и качество выполнения домашних заданий

своих детей.

Цель этих проверок не просто найти и исправить возможные ошибки, а проверить работу детей в целом, оценить, насколько они постарались, все ли поняли, нет ли где упущений. Без этого трудно добиться успе­хов в учебе. Да и учителя обычно приветствуют роди­тельский контроль, даже настаивают на нем.

Но далеко не в каждой семье имеется неработаю­щий взрослый. В современных условиях чаще всего тру­дятся оба родителя. Они могут уделять детям лишь не­значительную часть своего свободного времени. Поэтому ученикам часто помогают бабушки, дедушки пенсион­ного возраста или старшие братья и сестры. Если же младший школьник после занятий предоставлен сам себе, то неизбежна продленка, а вслед за ней — вечер­ние бдения над тетрадками и учебниками, а порой и неприятные разговоры с папами и мамами, если уче­ник заигрался и вовремя не вспомнил о своих обязан­ностях.

В этих ситуациях большинство учеников проявляют специфическое упрямство. Они полагают, что раз работа выполнена, то все остальное — лишь придирки со сторо­ны взрослых членов семьи. «Ну и что, что некрасиво на­писано?! Ну и что, что намельчили?! Ну и что, что вкривь и вкось?! Ну и что, что много исправлений?! Главное, что все сделано. А остальное — ерунда!» Для многих родите­лей слышать подобные рассуждения и возмущенные вы­крики не в новинку. И воспринимаются они как глупый детский каприз, необоснованное упрямство.

В родительском сознании звучат другие слова: «Вид­но же, что ребенок не постарался, что сделал плохо, для отписки, значит, надо переделать. Чего зря упря­миться? Только время тянет да нервы понапрасну треп­лет». Эта несостыковка установок выступает непосред­ственной причиной капризов с условным названием «Не буду переделывать!».

Итак, ваши дети видят свою задачу только в том, чтобы сделать домашние задания. Это уже неплохо. Но они не принимают на себя ответственности за качество их выполнения, ведь проверяете и оцениваете их все равно вы (родители) или учителя. В этом-то и состоит частичная недоработка и семьи и школы. Осуществле­ние индивидуального подхода к обучению означает одновременную опору на хорошо развитые качества и умения и включение тех, что развиты недостаточно, в сферу совместной деятельности «ребенок — взрос­лый». В данных же обстоятельствах взрослые, вероят­но, не задавались целью повысить ответственность де­тей, сформировать и развить у них навыки самоконт­роля. Для них легче было взять на себя эти функции, а не тратить дополнительное время и усилия на выра­ботку соответствующих умений у самих школьников. Но нехватка времени — не единственная причина. Мы, взрослые, нередко подсознательно противимся процессу взросления, возмужания наших детей из лож­ного страха оказаться ненужными им. На примере пен­сионеров мы знаем, как горько оказаться не у дел. Под­спудный страх «отлучения» выражается в стремлении взрослых законсервировать в детско-родительских от­ношениях ребяческую беспомощность, заставить детей чувствовать нужду в нас.

Своеобразной расплатой за это и являются описы­ваемые ситуации. Школьники через капризы и упрям­ство дают понять нам, что свою часть работы они вы­полнили, остальное не их забота. И то, что мы не до­вольны результатом, это, как говорят американцы, наши проблемы. Вывод напрашивается сам собой. Либо мы перекла­дываем ответственность за результаты учения на плечи наших детей, либо вынуждены будем вновь и вновь слы­шать от них: «Не буду переделывать! И так нормально!»

Использование родительской власти приводит к фор­мированию чувства неудовлетворенности у самых вы­держанных и уравновешенных пап и мам. Они начина­ют воспринимать себя не иначе как в роли этаких пу­гал, страшных бармалеев и злющих бабок-ежек, которые только и делают, что кричат на маленьких детей, пуга­ют их всевозможными наказаниями. Родительские за­боты о своих потомках не находят иного выражения, кроме как в скандалах, принуждении и угрозах. Это противоречит представлению взрослых о себе как о хо­роших, заботливых родителях и порождает массу не­приятных переживаний помимо недовольства своими отпрысками. Однако неумолимый закон природы гласит, что вся­кое действие рождает действие, равное ему по силе, но противоположно направленное (противодействие). Поэтому чем сильнее родительский нажим, тем силь­нее сопротивление школьников. Они находят сотни способов оттянуть неприятный момент «расплаты» за содеянное, приводят тысячи смягчающих их вину об­стоятельств, и все ради того, чтобы не выполнять тре­бование взрослых, несправедливое с их точки зрения. Теперь их задача — одержать психологическую победу в этом поединке. Некоторые дети нарочно начинают допускать ошибки при переписывании, лишь бы до­казать бессмысленность этой родительской затеи. Их манипулятивные действия можно интерпретировать так: посмотрите, все равно лучше не будет, зачем же мучить себя и меня?

Чтобы в корне изменить для учеников психологи­ческий смысл ситуации, взрослым необходимо отказать­ся от противоборства и заняться перестройкой взаимо­отношений со своими детьми. Необходимо помочь школьникам и школьницам обрести личностную зна­чимость учения. Принуждение дает хорошие результа­ты лишь на самых первых этапах. Его должны сменить заинтересованность и ответственное отношение к учеб­ной деятельности. Одной лишь заинтересованности или ответственности мало. В первом случае ребенок будет заниматься лишь по отдельным предметам и темам, ста­нет учиться от случая к случаю. Во втором у него разовь­ется пассивное безразличие, ученик станет «тянуть свою лямку» лишь из покорности и страха.

Решить поставленную задачу можно лишь совмест­ными усилиями родителей и педагогов. Согласованность действий, взаимное информирование, отказ отличных амбиций — обязательные условия этого союза. Награ­дой же за него станет спокойствие и уверенность в зав­трашнем дне наших детей.

№ 18

«Отстаньте от меня!»

(Проблемы самостоятельности в учебе)

 

 

«Хлебом ребенка не корми, дай потянуть резину. При­дет домой — еще часу нет, и к телевизору. Выключишь его, к окну перейдет, там полчаса стоит. Четыре уже, пятый, а он все за уроки не садится. Одно твердит: "Сей­час, отстаньте!"»

«Другие дети все успевают, а Юля бы только гуляла. Музыку бросила, в кружок по вязанию ходить больше не хочет. Про уроки уж не вспоминаю. Делать их садится только поздно вечером. А станешь упрекать, напоминать, только кричит в ответ: "Да отстаньте от меня! Я уже не маленькая, без тебя знаю, что надо!"»

«Бабушка причитает, мать без конца "зудит ", отец ремнем грозит, точно я сам не знаю, что мне делать. Просишь их, просишь, отстаньте, а они как не понима­ют!»

 

Очень немногие методики обучения различным предметам могут обойтись одной лишь классной рабо­той. Домашние задания являются обязательными для подавляющего большинства школьников, поскольку слу­жат целям закрепления материала, пройденного уча­щимися в школе, развитию навыков письма, счета, чте­ния и т. п., а также формированию умений работать

самостоятельно.

Если на первых этапах обучения в школе мальчики и девочки привыкают пользоваться постоянной под­держкой взрослых, например делают уроки только вместе с ними, не дают себе труда подумать лишний раз, то уже во 2—3-м классах им будет трудно отка­заться от этой поддержки. Они начинают тянуть вре­мя, побуждая старших членов семьи оставить свои дела и вплотную заняться делами своих отпрысков. Мно­гие взрослые отрицательно реагируют на эту ситуа­цию, начинают сердиться, упрекать детей в лености и нерадивости.

Постоянные напоминания выводят из терпения не только взрослых, но и учащихся. В ответ они огрыза­ются, требуют оставить их в покое. Действительный же мотив их поведения — желание принудить родителей сесть за уроки вместе с ними. Подобные игры и капри­зы могут тянуться до позднего вечера. Дети к этому времени действительно устают, утрачивают свою бы­лую работоспособность и теперь уже всерьез нуждают­ся в помощи взрослых.

Упрямство и капризы порождаются здесь другой типичной ситуацией — отсутствием желания работать самостоятельно, а позже и утратой желания делать уро­ки вообще. Временное снижение познавательных ин­тересов — явление закономерное. Потребность в но­вых впечатлениях и новой информации насыщается за счет того объема материала, который ребенок полу­чает на уроках. Если данную потребность не разви­вать, то учебная деятельность школьников практиче­ски полностью утрачивает познавательный мотив. Осу­ществление ее становится возможным лишь при на­личии социальных, соревновательных мотивов или принуждения.

Родители и так выражают недовольство, соревно­ваться дома ученикам не с кем, остается последнее сред­ство — принуждение. Оно может принимать форму при­каза или самоприказа, угрозы или самопоощрения. Именно на этот альтернативный вариант (самоприказ и самопоощрение) следует ориентировать детей, имен­но эти формы самопринуждения и стремятся вырабо­тать у своих детей рачительные дальновидные родите­ли. Нежелание школьников подчиняться приказам взрослых, действовать из одного лишь страха наказа­ния выражается в не слишком вежливом обращении: «Отстаньте!» Протест, каприз, упрямство, даже агрес­сивность — все сочетается в нем.

Стараясь облегчить жизнь юных учеников, родите­ли, другие близкие родственники создают своими дей­ствиями проблемы завтрашнего дня. Чем старше ста­новятся дети, тем меньше они нуждаются в помощи взрослых. Но данное положение не всегда верно, когда речь заходит об учебной деятельности школьников. Только индивидуально дозированные трудности и процесс их преодоления позволяют развиться необходи­мым в учебе умениям и качествам личности школьни­ков. Если ребенок не сталкивается с трудностями и не учится их преодолевать с самого начала, с первых дней пребывания в школе, то в дальнейшем ему будет все труднее сделать это. Девочки и мальчики станут всеми силами стремиться отдалить опасные затруднительные ситуации, избегать всех видов работы, требующих на­пряжения сил. Им легче тянуть время, чем преодолеть свою робость, страх и лень.

Бороться с ними можно лишь путем усиления учеб­ной мотивации. На первых порах заинтересовать ре­бенка учебой можно при помощи различных видов по­ощрения. Например, сладости следует подавать на ужин лишь в том случае, если домашнее задание выполнено к этому сроку. Заниматься любимым делом следует позволять ребенку после того, как сделаны все уроки и все приготовлено к завтрашнему дню. Не забудьте при этом подбодрить ребенка, выразить уверенность, что он, если захочет, выполнит все быстро и хорошо. Однако не следует забывать, что умственный труд — а именно таковым является учеба — вызывает утомле­ние даже большее, чем труд физический. Поэтому обя­зательно включите в распорядок дня вашего сына или дочери перерывы для приема горячей пищи, прогулки на свежем воздухе или просто отдыха. Зато нежела­тельно после занятий в школе долго смотреть телеви­зор, играть в компьютерные игры. Эти виды занятий ведут к еще большей загрузке и утомлению мозга.

Будильник или ваш звонок с работы помогут школь­никам лучше рассчитать свое время. Однако не пере­усердствуйте, не превратите напоминания в слежку и преследование. Последнее может привести к форми­рованию лживости и изворотливости детей.

Соблюсти золотую середину всегда трудно. Нельзя отказывать учащимся в помощи, но и нельзя вырабо­тать у них качества самостоятельности и ответственно­сти, если мы будем ассистировать каждый их шаг. Нель­зя учиться только из-под палки, но без принуждения и самопринужцения нельзя обрести усидчивость и тер­пение. Нельзя превращать учебу в подневольный труд, доводить школьников до переутомления чрезмерной требовательностью и придирчивостью. Полноценный отдых — залог успешности усвоения премудростей школьной науки, но если отдых превращается в бес­смысленную трату времени, отъявленную леность, то хорошего ждать не приходится.

Поэтому призыв «Отстаньте от меня!» следует по­нимать как две неразрывно связанные задачи. Первая — оставить ребенка в покое, не пытаться навязать ему свою волю и желание. И вторая — постараться создать для него такие условия, в которых он бы сам вспомнил о школьных обязанностях, выполнил их и получил от этого удовольствие.

 

№ 19

«Почему они такие грубые?»

(Детская грубость)

 

 

«Дочь, отзываясь об одноклассниках, употребляет такие эпитеты и выражения: мальчики у нее поголовно «козлы вонючие», девочки, даже бывшие подружки, — «дуры « и «крысы «. Слушаю ее и только диву даюсь».

«Максим в запальчивости становится ужасно грубым. Если раньше он обижался, даже плакал на наши замеча ния, то теперь огрызается, употребляет бранные выра­иния. Почему они все такие несдержанные, настоящие грубияны ?»

Капризы школьников не всегда адресованы людям, с которыми они общаются в данный момент. Они мо­гут быть психологической проекцией. И появляются такие капризы в случаях, когда реальное взаимодей­ствие недопустимо по той или иной причине, для него не сложились подходящие условия или человек разум­но решает сдержаться и не «нарываться» на неприятно­сти. В относительно спокойной и безопасной семей­ной атмосфере дети дают волю своим чувствам. Их оскорбительные выражения и брань адресованы не нам или не столько нам, сколько тем воображаемым парт­нерам, диалог с которыми не состоялся в действитель­ности или разворачивался не по тому сценарию, кото­рый желателен для школьника. Девочки уже в 8—11 лет хорошо ориентируются в нормах поло-ролевого взаимодействия.

Процесс по­ловой идентификации заставляет их видеть в соседях, одноклассниках возможных поклонников или, напротив, субъектов, пренебрегающих их обществом. Но в этом возрасте публично выражать положительную оценку представителям противоположного пола считается не­приличным, даже позорным. А вот оскорбить их слова­ми, продемонстрировав тем самым свое превосходство, — почти что дело чести. Так родители, члены семьи становятся свидетелями грубости, продиктованной дамским кокетством и дет­ским капризом, одновременно присутствующими в по­ведении барышень школьного возраста. Эпитеты и клич­и-прозвища в отношении лиц своего же пола — всего лишь каприз-колкость в адрес возможных соперниц.

То же можно сказать и про мальчиков. Но эти про­цессы происходят у них с задержкой в 1—2 года.

Однако капризы школьников могут быть адресова­ны и непосредственно родителям, когда те неодобритель­но отзываются о результатах их учебной деятельности, начинают критиковать ее. В этом случае достается и нам как критикам и учителям, как участникам процесса и виновникам происходящего.

Этот вид каприза порожден неуверенностью. Гру­бость здесь — аналог просьбы о помощи, призыв к на­шему состраданию и великодушию.

Если во всех предыдущих случаях мы говорили о причинах появления соответствующих видов детских капризов, способах их предотвращения и коррекции, то здесь это сделать трудно. Причины данных капри­зов — трудности роста и социального взросления школь­ников. Избежать их практически невозможно, как и не­гативных проявлений во время нормативных возраст­ных кризисов. Ученики грубят и капризничают из-за неуверенности в себе, повышенного уровня тревожно­сти во многих ситуациях, встречающихся на их пути. Если мы понимаем это, то не станем нервировать сво­их детей. Процесс социального взросления и так дается им нелегко.

Не стоит возмущаться их грубостью и несдержан­ностью. Со временем они сойдут на нет. Наши дети научатся употреблять брань и крепкие словечки лишь в определенных ситуациях, откажутся от демонстраций и косвенных действий, адресованных не тому, кому надо. Все это придет со временем. А пока они капризничают в силу собственной слабости, кричат и ругаются от страха и беспомощности. Лучшим средством нормализации их состояния является хороший личный пример. Научить детей нежности, выдержке и уравновешенности в наших силах, если самим обладать этими качествами в долж­ной мере.

Если же в ответ на показную развязанность и гру­бость они получат лишь очередной заряд отрицатель­ной энергии в виде упреков, нравоучений, запретов выражаться подобным образом в нашем присутствии, то проблема будет загоняться внутрь, агрессивность ста­нет отрицательной чертой характера, а неуверенность в себе надолго поселится в сердцах и душах наших детей.

 

№ 20

«Как можно так про учителей?»

(Непризнание авторитета учителя)

 

 

«Ира неплохо учится. Бывают, конечно, и двойки и тройки, но в целом вполне сносно. Проблема в другом. Она, оправдывая свои промахи, начинает поносить учи­телей. Все-то у нее они плохие, все круглые идиоты и садисты. Послушаешь ее, так других педагогов в школе просто не бывает. Надо ли винить дочь? А если нет, то к чему приведет подобное отношение в дальнейшем ?»

«Дочь часто звонит своим одноклассникам, и они ей звонят. Невольно становишься свидетелем их разговоров. Между собой они называют учителей в лучшем случае по фамилии или названию предмета. А то могут и самыми нелестными эпитетами наделить, кличку типа собачьей присвоить. Как можно так говорить про своих учителей? Можно ли хоть как-то объяснить детям недопустимость такого поведения ?»

Ситуация хронических затруднений в освоении учеб­ных предметов, а также всякий неуспех в учебной дея­тельности порой приводят к появлению своеобразного капризного переноса ответственности. Чтобы не призна­вать свою вину в постигшей неудаче, школьники в об­щении со сверстниками или родными обвиняют в слу­чившемся учителей.

«Да-а-а, она задала целую книжку за три дня про­читать…» — далее следует разъяснение, кто она такая после этого. Это классический детский каприз. Падаю­щие малыши винят кочки в своей боли или комки гря­зи на комбинезонах. Взрослые им в этом подыгрывают. Они даже предлагают наказать «виновных». «Ух эта про­тивная дверь…», «Ох уж та нехорошая палка. Давай мама поругает, чтобы она больше не обижала моего мальчи­ж» — так мы говорим, стараясь успокоить плачущих карапузов.

Школьники, конечно же, понимают, что грязь в тет­радях не из-за ручки, двойки в журнале не из-за вред­ных педагогов. Но в присутствии взрослых друзей или приятелей у них возникает невольное желание оправ­даться, чтобы вызвать привычную жалость и сочувствие. Прошлый детский опыт как бы подсказывает им: по­плачь, похнычь, обвини совсем других, и тебя пожа­леют.

Оскорбительные выражения в адрес педагогов, учи­телей — это номер как раз из той оперы. Если в ответ учащиеся включают неодобрительный взгляд, слышат упрек, то усиливают нажим, стараются выбрать выра­жения покрепче, стремятся поярче живописать учитель­ский диктат. Наше возмущение всего лишь запускает цепную реакцию.

Что же остается, молчать и слушать? Это, естественно, тоже не выход. Задача родите­лей — постараться обеспечить детям ситуацию успеха в учебной деятельности. Кому-то поможет дозирован­ная помощь, кому-то на пользу пойдет более жесткий контроль, возможно, потребуется даже ваше вмеша­тельство в урегулирование отношений между вашим ребенком и педагогом-предметником. Другой путь — путь формирования общей культуры. Уже в 6—7 лет у детей должны быть внутренние барьеры, регулирую­щие их стиль поведения. Важно не только теоретиче­ски знать, что можно, а что нельзя, что хорошо и что плохо, но и практически быть способными сдержи­вать свои отрицательные эмоции. В этом ребятам помогут и личный пример родителей, и разнообразные игровые ситуации.

Лучший же способ — это формирование в ребенке ответственности за свои дела и поступки. Сделайте де­тей полноправными членами семейных советов, пред­ложите им самим определить меру ответственности за совершенные действия. Если в вашей семье все облада­ют завидным чувством юмора, то это тоже прекрасный пример выхода изданной ситуации. Предложите своим детям найти подходящее слово для себя. Можете даже включиться с ними в соревнование по обзыванию и на­зыванию. Шутки шутками, но думать и нравственно осмысливать поступки при этом приходится. Начало мыслительной деятельности ведет к концу детских кап­ризов.

 

№ 21

«Иначе убегу!»

(Детский шантаж уходом из дома)

 

 

«Внук второй год живет у меня. Родители его разо­йтись, вот и решили, пока суд да размен, пусть лучше поживет у меня. В новой школе не все у него ладится. А начинают ругать — кричит: «Убегу!»»

Мы уже раньше говорили о манипуляторах. Воздей­ствие на психику и поведение другого человека с целью подчинить его себе, заставить действовать или бездей­ствовать в нужном направлении — вот психологиче­ская суть всякой манипуляции. Подрастая, ребенок все более осознает, чем можно шантажировать своих близ­ких, оставаясь при этом безнаказанным, и довольно успешно прибегает к таким манипуляциям в «опасных» для себя ситуациях.

К таковым школьники относят ситуации критиче­ской оценки их личности или результатов деятельно­сти, ситуации принуждения к нежелательным действи­ям (еде, уборке, выполнению каких-либо заданий, вклю­чая домашние и т. п.), ситуации, грозящие изменением социального статуса ребенка. Во всех этих и многих других случаях юные манипуляторы прибегают к шан­тажу и угрозам. На сроке их относительной самостоя­тельности и поведенческой автономии угроза убежать является одной из самых действенных. Даже если сами взрослые приговаривают в ответ: «Давай, давай, беги!», то наделе уже готовы пойти на уступки. И это не укры­вается от прозорливого взгляда детей, их тонкой инту­иции.

Итак, когда взрослые недовольны своими чадами и отпрысками, они прибегают к старой как мир такти­ке нападения и устрашения. Но их дети уже не без­ропотные дошколята, которые выслушивают упреки и нотации без слов и лишь шмыгают носом или раз­мазывают по щекам слезы. Школьники вступают в борь­бу за свои права.

Цель этого противоборства — сохранить в неизмен­ном виде положительное представление о себе, своих способностях и возможностях. Критика наносит ему существенный урон. По мнению учащихся, лучшим способом обезопасить себя от критики является физи­ческое избегание ситуации. Они проделывают это на­турально, то есть прячутся, подолгу не появляются дома, или в своем воображении. В этом случае дети представ­ляют, что они убежали из дома навсегда, а родители волнуются, плачут, сожалеют о том, что не уберегли свое чадо, не ценили его должным образом. И это приносит детям душевное успокоение, доставляет даже злорад­же удовольствие.

Так что когда ребенок грозится убежать, он во мно­же верит в реальность своего минутного каприза. А наши неправильные действия могут подстегнуть школьни­ков к осуществлению сказанного на практике. Хотя ради справедливости надо заметить, что те, кто угрожают, редко бывают способными на реальные поступки. Их воображение заменяет им действительное поведение в неблагоприятных ситуациях.

Особую категорию составляют дети, чья жизнь скла­дывается таким образом, что за словами «Убегу!» кро­ется сильнейшее желание вернуться в прошлое. Их бег­ство — это бегство от себя сегодняшнего к себе же вче­рашнему. Разводы родителей (через них проходят свыше 30% семейных пар), их длительные отлучки или коман­дировки, во время которых ребенок остается на попе­чении кого-то из родственников, переезды из одного населенного пункта в другой — все это может стиму­лировать желание бежать туда (в ту конкретную точку пространства или времени), где ребенок чувствовал себя более комфортно и спокойно.

Когда школьные трудности, конфликты в общении рождают чувство тревоги, стимулируют развитие эмо­циональной нестабильности детей, то лучшим выхо­дом из ситуации детям кажется бегство. Они думают, что подобными угрозами, а по сути дела, капризами можно исправить ситуацию, облегчить свое положе­ние.

И поступать с такими школьниками следует как с обычными плаксами и капризулями. Очень важным становится нормализация душевного состояния детей. Пока школьники пребывают в состоянии беспокойства и тревоги, рациональное осмысление своих поступков и действий окружающих людей им недоступно. Их по­ведение мотивировано страхами и обидами, оно не мо­жет быть разумным, пока те не исчезнут.

Лучшее, что здесь можно сделать, — это вниматель­но выслушать сбивчивую речь учеников, не перебивая их и никак не реагируя на угрозы и агрессивные выпа­ды в чей бы то ни было адрес. Об их значении и смысле говорилось в предыдущем параграфе «Как можно так про учителей?», и мы не станем повторяться. Даже если угрозы являются всего лишь манипуляциями, то спо­койная, доброжелательная реакция будет оптимальным выходом из этой жестокой игры.

Капризный ребенок, что бы ни служило причиной или поводом его капризов, всегда стремится к овладе­нию ситуацией, психологической победе над взрослы­ми. Чем старше становятся наши дети, тем большую «цену» они готовы заплатить за эту победу. Школьники озабочены поддержанием и сохранением своего авто­ритета в семье и школе. Эта работа «на два фронта» истощает силы детей, делает их более нервозными, раз­дражительными, склонными к капризам как способу доказательства своей правоты. А поскольку в школе та­кой способ практически неприемлем, то его все с боль­шей охотой используют дома, перед родными и близки­ми людьми.

Успех в школе ценится в кругу семьи, но не делает ребенка старше, взрослее. Школьная система ценно­стей быстро меняется, семейная же консервативна. Это не устраивает юных граждан, быстро растущих в лич­ностном плане. Они стремятся не к успеху, а к лич­ностному самоутверждению. И если членов семьи это не устраивает, то школьники свое стремление к равен­ству со взрослыми, завоеванию авторитета среди них выражают в детской угрозе «Убегу!».

 

 

№ 22

«Вы мне не указ!»

(Детская мода)

 

 

«Если в школе планируется вечер или дискотека, то дочь доводит нас до истерического состояния. Ей двена­дцать лет, скоро будет тринадцать, а как накрасится, сразу точно тридцатилетняя дама. Не хочется девочкой хорошей ходить, так и хочет себя избезобразить своими красками, прической и "вечерними"нарядами».

«Оксана ни в чем нас не слушается. Мы для нее "пред­ки". Мы ей не указчики и не советчики».

«Львиная доля семейного бюджета идет на Игоря. Давно забыла, когда что-нибудь себе покупала. В послед­нее время совсем замучил меня своими увлечениями: то ролики, то гитара, то группы какие-то. Соответствен­но увлечениям постоянно меняет свой "прикид". В про­шлый раз брился наголо и ходил в тяжелых армейских бо­тинках. А под Новый год покрасился. Как уговаривала — надень костюм на вечер. Так и не послушался. Пошел на дискотеку в пятнистых брюках и вытянутой толстовке до колен. Заставил

©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.