Главная | Обратная связь

Обзорная группировка продуктов профессионального труда

В ходе профессионального самоопределения оптант рано или поздно обращает или должен обратить свои мысли к вопросу о том, что он будет производить, что будет результатом его труда. Поэтому педагог, наме­ревающийся так или иначе содействовать учащимся при обдумывании ими вопроса о будущей профессии, должен сам ориентироваться в многообразии и в ти­пологии человеческих произведений.

Продукты труда в своей значительной массе явля­ются предметом изучения, нормирования, стандарти­зации, проектирования во многих и разных непсихо­логических областях знания и практики (многочис­ленные специальные производственные технологии, теоретическая и прикладная стандартизация промыш­ленной продукции, товароведение, торговля, реклама, а также педагогика, медицина, этика, экология в той части, в какой они озабочены вопросами влияния тех или иных людских творений, изделий на телесное и душевное благополучие детей и взрослых).

Существуют разные очень специальные (техноло­гические, товароведческие) группировки продуктов труда, но они обычно не подходят для задач общей ориентировки в этой реальности в связи с профессио­нальным самоопределением молодежи (слишком де­тальны, предназначены для дробных областей прак­тики без видимых неспециалисту связей с другими аналогичными группировками объектов).

Ниже будет предложена некоторая обзорная груп­пировка результатов труда, но для полезной настрой­ки к обдумыванию этого вопроса проделайте следую­щее: отвлеките свое внимание от данного текста и, обозревая среду, выделите вокруг себя предметы, яв­ления, не содержащие чьих-либо трудовых вкладов.

Скорее всего таких объектов будет немного, если не считать солнечный свет, воздух, облака, «беспородную» кошку... И окажется, что почти все вокруг — продук­ты человеческой деятельности: комнатный цветок -результат работы селекционеров-растениеводо, жи­лище в целом и все его детали (в частности, приборы отопления, освещения, водоснабжения, не говоря уже о мебели), одежда, (до последней нитки), книги, доно­сящаяся музыка радиопередачи - все это объекты, что называется, «рукотворные» в том смысле, что возни­кли в результате замыслов, приложения душевных и физических сил многих и разных людей. Даже окру­жающие вас люди тоже несут в себе и на себе чью-то профессионально-трудовую лепту - они кем-то воспи­таны, одеты-обуты, образованы (подчас основательно и широко), так или иначе проинформированы о теку­щих событиях в необъятном и во многом незримом непосредственно для них физическом и социальном мире. Далее будем иметь в виду результаты именно профессионально-трудовой деятельности и представле­ния о них (образы), свойственные субъекту труда.

Мобилизуйте свой опыт и постарайтесь ответить по поводу каждого из окружающих вас объектов на во­прос «Кто это сделал?» (в качестве ответа ожидаются цепочки названий профессий; например, корпус элек­тророзетки сделал, вероятно, прессовщик пластмасс, а еще раньше поработали слесари-инструментальщи­ки по штампам и приспособлениям, наладчики обору­дования, чертежники, конструкторы... химики и т.д.). Не пожалейте на это времени - пытаться видеть «но­выми глазами» привычное окружение, быть может, более важно, чем читать книгу.

Если вы по-деловому откликаетесь на приведенные выше предложения («попробуйте представить» - и вы пробуете, «мобилизуйте свой опыт» - и вы мобилизу­ете), то вы столкнетесь, в частности, со следующими затруднениями: во-первых, вам, по-видимому, будет не хватать знаний о соответствующих технологических последовательностях и о названиях профессий; пос­леднее не беда - по мере изучения предлагаемого да­лее материала ваш соответствующий словарь несколь­ко расширится без специальных дополнительных уси­лий по заучиванию слов-названий. Во-вторых, придет­ся уточнить и расширить представления о множестве продуктов трудовой деятельности людей и, возможно, отстроиться от некоторых привычных мнений по дан­ному поводу. В-третьих, общая ориентировка в техно­логиях производства есть ориентировка в «делах че­ловеческих» и она должна пониматься как необходи­мый элемент правильного отношения к людям, обще­ству и тем самым как элемент культуры каждого нор­мального современного человека: знать (хотеть знать) о том, кто и как сделал вам утреннюю «чашку чая», едва ли менее важно, чем знать (хотеть знать) о тон­костях восхождения на престол Екатерины Второй, и пр.

Некоторая сложность обсуждаемой здесь темы со­стоит в том, что объекты, которые производят люди, могут быть не только вещественными - зримыми, ося­заемыми и пр., но и процессуальными, невоспринимаемыми (но мыслимыми), в частности информаци­онными; они, далее, могут существовать не только во внешнем физическом мире, но и во внутреннем (ду­шевном) мире; не только в природном («естествен­ном») мире, но и в мире культуры, который в то же время отнюдь не назовешь «неестественным», «противоестественным» или тем более «сверхъестествен­ным».

Продукты деятельности, как, полагаем, всякому ясно, могут быть не только заключительными - ко­нечными, «товарными» (предназначенными для дру­гих, для отчета), но и промежуточными; к конечному продукту обычно ведет немалая цепь промежуточных.

Например, переменный электрический ток в про­водке вашей комнаты есть, строго говоря, не явление природы, а продукт труда многих людей, в частности, оператора энергоблока на электростанции. Ток — это не вещь, а процесс; он есть и имеет заданные парамет­ры (напряжение, частота периодов и пр.) только до тех пор, пока оператор и другие профессионалы на электростанции, в энергосистемах делают свое дело. И поскольку этот непосредственно не воспринимае­мый продукт должен иметь определенные заданные свойства, соответствующим работникам приходится строить и удерживать в голове некоторый его мыслен­ный образ и в соответствии с ним («по образу и подо­бию») отслеживать и обеспечивать производственные, технологические процессы.

Если вы слышите по радио выступление оркестра, то это тоже процесс, а вместе с тем это и продукт тру­да многих профессионалов, в частности, и прежде все­го - дирижера оркестра. Он в конечном счете делает, создает звучание оркестра нужного качества.

В профессиональном языке руководителей, органи­заторов есть такое выражение «сделать звонок» («сей­час я сделаю два звонка, а потом мы пойдем к Ивану Ивановичу...») — это обозначение своеобразного про­межуточного продукта - необходимой договоренности между людьми по телефону. «Звонок», хотя это не болт

и не гайка, есть тоже некое изделие, которое можно уметь или не уметь толково произвести. Аналогичным образом у агента по снабжению является изделием такая сложная многокомпонентная и многоэтапная процессуальная реальность как закупка («я сделал три закупки...»).

А, скажем, знание таблицы умножения, которое именно сделала у нас в сознании наша первая учи­тельница в порядке выполнения своих повседневных должностных функций, или временный подъем чувств, произведенный у слушателей экскурсоводом - это тоже ведь задуманные и реализованные определенными дей­ствиями профессионалов продукты, изделия специаль­но подготовленных профессионалов. Но эти продукты находятся не на витрине магазина или выставке, а в сознании сторонних людей, в их внутреннем, субъек­тивном мире (эта область продуктов не учитывается традиционным товароведением, теорией и практикой «госстандартов» и пр.; мы же по роду наших забот не можем эту область обойти вниманием).

Итак, первое, что нам важно учесть: продукты дея­тельности людей, их изделия могут быть неожиданно разнообразны, разнотипны, разноприродны; всякий раз полезно задумываться и определять, что именно про­изводит «вот этот» человек, профессионал или трудо­вой коллектив (как групповой субъект деятельности).

В таблице 4 дана обзорная группировка продуктов-произведений, построенная с учетом широкого мно­жества видов професссионального труда - и, разуме­ется, материально-производственного, и труда в сфере духовного производства, производства полезных дей­ствий по обслуживанию людей, производства порядка в социальных процессах.

Обратим еще раз внимание прежде всего на то, что результаты труда могут быть отнесены либо к миру, где на первое место для нас выступают закономернос­ти социального, социокультурного толка, либо к миру, где на первое место выступают закономерности живой и неживой природы. Согласитесь, что если продуктом нашего труда является, например, монумент - танк, вознесенный на гранитный постамент, то хотя это про­изведение, казалось бы, состоит из химических эле­ментов, частично может ржаветь или выветриваться, тем не менее и структура, и судьба этого изделия оп­ределяются (для нас, практически) не законами при­роды, а законами социума (будет ли монумент стоять или нет, зависит от того, что придет в головы тех или иных социальных групп, лидеров и пр.). Выше не слу­чайно оговорено, что обсуждаемое произведение состо­ит «казалось бы» из химических элементов: из них состоит не оно, а материал, использованный автором монумента, тогда как собственно человеческое изде­лие как система характеризуется совершенно иными признаками «устройства» (такими, как композиция, единство формы и содержания, соотношение изобра­зительных и крепежных элементов и т.п. - по тем специфическим законам монументального искусства как деятельности, которые совершенно не «улавлива­ются» понятиями и методами химии или физики).

Мы должны научиться мысленно преодолевать по­стоянно встречающиеся подобного рода «склейки» ес­тественного и рукотворного в результатах человечес­ких деяний.

Но есть такие изделия, произведения, которые в ка­честве именно результатов деятельности выступают для нас как скорее природоподобные: если мы выкопали водоем для рыбного хозяйства, то он живет во многом как явление природы - зарастает, в нем развиваются микроорганизмы и пр. Именно поэтому в приводимой таблице 4 мы предлагаем разные столбцы для, каза­лось бы, однотипных результатов труда.

Действительно, во всех столбцах таблицы имеются в виду «рукотворные» объекты, но в левом - скорее похожие на естественные и явно (для нас) подчинен­ные законам природы, а в среднем - скорее «чисто» искусственные, явно (опять-таки для нас) подчинен­ные закономерностям и нормам социальной жизни. Разумеется, границы между этими столбцами надо понимать как подвижные, размытые. И отнесенность того или иного продукта к некоторому таксону клас­сификации - вопрос экспертной оценки, мнения, а не физического измерения (область смысловой, семанти­ческой, а не метрической точности).

Наконец, напоминаем, продукты труда, его произ­ведения могут находиться и в сфере «живого» созна­ния людей: результатом труда организатора производ­ства являются, как многие согласятся, не производ­ственные совещания или «мероприятия», а прираще­ния к оперативной информированности работников, откорректированные отношения их, например, к пред­лагаемым новым технологиям, «тонкости» понимания ими перспектив развития предприятия и пр. Произ­ведением психолога-практика может быть комфорт­ное функциональное состояние человека, утомленно­го перед этим сложной или напряженной работой; продуктом труда культорганизатора в доме отдыха может быть состояние веселья его подопечных и пр. Продуктом труда инженера-информатора может быть оперативная осведомленность инженеров-разработчиков в массиве литературных источников по теме и т.д. (см. правый столбец таблицы).

 

 

Таблица 4 Общая классификация результатов трудовой деятельности (В клетках, обозначенных литерами, -соответствующие примеры)

 

 

 

 

Вид фактуры продукта труда	Область существования продукта труда
Внешняя реальность	Субъектив­ная реаль­ность, внут­ренний мир
Природный мир	Мир культуры
Длительно существую­щие целост­ности, сис­темы	А. Искусст­венный водоем, искусствен­ный алмаз, урожай	Б. Дом, одежда, болт, гайка, бетонная смесь, очки	В. Отноше­ния личнос­ти, знания (как продукт труда педа­гога)
Процессы, функцио­нальные эффекты, состояния систем	Г. Привес стада жи­вотных на ферме, электро-энегия в домах	Д. Безопас­ность дви­жения тран­спорта, сим­фонический концерт	Е. Соци­ально-психо­логический климат в коллективе, состояние отдыха
Информа­ция, знако-во-символи-ческие объ­екты	Ж. Знания о природе, записанные на внешних носителях	3. Знания о людях, об­ществе, за­писанные на внешних носителях	И. Опера­тивная осведомлен­ность чело­века (обуча­емого и т.д.)

 

Продукт труда вовсе не обязательно должен отно­ситься строго к одной из девяти зон (клеток, обозна ченных заглавными литерами), представленных в при­веденной таблице. Отнесенность конечного продукта труда одновременно к нескольким таким зонам таб­лицы может образовать некую причудливую структу­ру. Так, если мы воспользуемся для краткости упомя­нутыми выше литерами как элементами описания такой структуры (представления ее своеобразной фор­мулы), то конечный продукт труда, например, метео­наблюдателя (краткие описания профессий см., напри­мер, в книге: « 2000 профессий, специальностей, долж­ностей». Энциклопедический справочник. Минск, 1986) будет характеризоваться и документально зафик­сированной информацией, и оперативными прираще­ниями к живому сознанию некоторых потребителей собранной информации, которым она срочно сообща­ется, например, в форме устной речи. В результате формула конечного продукта здесь будет характери­зоваться, как минимум, указанием на отнесенность его к двум зонам представленной здесь классифика­ции: «Ж» и «И».

Напоминаем, что субъективный образ продукта (из­делия, произведения, достижения) может далеко не совпадать с нормативным (требуемым) образом, с од­ной стороны, и фактическим положением вещей, с другой. Так, по наблюдениям В.И. Тютюнника (Канд. дисс, 1989), помощник воспитателя в детском саду видит свой результат не в приращениях к уровню вос­питанности ребенка, а в том, что, например, «... у сан-станции ко мне претензий нет». Продукт деятельнос­ти видится в чистоте помещения, в том, что посуда не разбита, в том, что руководство довольно. Фактичес­ки это приводит к тому, что дети отлучены от форми­рования навыков обслуживающего труда.

Итак, если нормативно задаваемая (или теоретичес­ки ожидаемая) структура образа продукта труда в толь­ко что приведенном случае характеризовалась бы при­мерно такой формулой - ВГДЕИ (создание у детей положительного отношения к обслуживающему тру­ду, формирование соответствующих знаний, навыков; создание гигиенических, культурно-бытовых условий; содействие благоприятному психологическому состо­янию в группе детей; некоторые вклады в оператив­ную осведомленность воспитателя по ходу работы), то реальная субъективная структура является, вероятно, такой - ГДИ (создание гигиенических условий, режи­ма бытовой дисциплины определенного рода: «не тронь», «сядь» и пр.; оперативное информирование «по службе»). Реальный же продукт труда - дети без долж­ных навыков обслуживающего труда и без должного отношения к нему. (Понятно, что есть веские соци­альные причины, исключающие привлечение для ра­боты в данной должности людей с достаточным обра­зованием и квалификацией, но здесь нам важно рас­смотреть лишь некоторые вопросы психологии образа продукта труда; речь идет не о чьей-то вине, а о факте для размышления).

Прежде чем появится конечный продукт, возника­ют так называемые промежуточные, которые сами по себе и сложны, и ценны, и интересны.

Приводимая в таблице классификационная схема может быть полезной для фиксации представлений и о промежуточных продуктах труда в ходе сложной де­ятельности. Так, конечным продуктом труда агроно­ма является урожай, который в общем виде описыва­ется формулой «А» или «АБ», поскольку он нераз­рывно объединяет свойства естественного (природного) продукта и продукта потребления в человеческом обществе. Но агроном должен порождать и информа­ционные продукты диагностического и прогностичес­кого характера (начиная от определения состояния «здоровья» растений и кончая предсказаниями пого­ды), и уметь создавать (в качестве организатора про­изводства) определенные состояния в трудовом кол­лективе, настраивать его на достижение все новых целей, создавать оперативную информированность трудового коллектива о ходе дел (а в агрономическом деле много незримых, умопостигаемых обстоятельств) и производить многое другое, прежде чем возникнет «последний вздох» трудового процесса - урожай. Та­ким образом может быть построено аналитическое описание динамики образа продукта труда - от ис­ходной производственной ситуации до ситуации, в сущности, демобилизации, какой в данном случае оказывается наличие конечного продукта: например, Ж-3-И-Е-Г и лишь много позднее собственно А.

В современных условиях сплошь и рядом человек производит не столько целостный продукт, сколько вносит в него тот или иной вклад, который трудно не только точно измерить (пусть в форме экспертного за­ключения и порождения «КТУ» - «коэффициента тру­дового участия»), но и осознать в качестве невымыш­ленного — «осязаемого», удерживаемого в голове -события. А это означает и трудности порождения субъ­ектом образа своего «произведения», создает феноме­ны переоценки и недооценки своих и чужих трудовых вкладов.

Здесь же нельзя не отметить, что в некоторых сфе­рах труда существует документированная и скрупу­лезно детализированная информация о продуктах деятельности и требованиях к ним: речь идет о много­численных ГОСТах (государственных стандартах). ГОСТы - это объективированные образы продуктов труда. Но они относятся, во-первых, почти исключи­тельно к техническим изделиям, а это только часть того, что угодно производить людям как субъектам труда; во-вторых, ГОСТы ориентированы не на мир «вот этого» человека, а на некоторую систему произ­водства в целом; поэтому из контекста ГОСТа каждо­му работнику надо еще «вычерпать» то, что составит непосредственно его трудовую лепту, а это совсем не просто и происходит обычно, что называется, стихий­но, по принципу «умный сам, авось, поймет».

Если осознан, отрефлексирован в форме субъектив­ного образа продукт деятельности, тогда и только тог­да можно заняться столь важным вопросом, как пос­троение системы требований к этому продукту. Чтобы отличить, например, действительно профессиональную услугу психолога-практика от психологического зна­харства, и чтобы эту услугу адекватно оценить, надо сначала ее осознать как продукт профессионального труда, характеризуемый определенными требования­ми. Так же обстоит дело в отношении других профес­сий.

Сказанное выше, в частности, означает, что посколь­ку продукты труда, произведения человека очень раз­нообразны, то несмотря ни на какую автоматизацию, компьютеризацию и прочую ценную техническую ра­ционализацию трудовых процессов, деятельность раз­ных людей не станет психологически одинаковой («опе­раторской», «кнопконажимательской» и пр.). Одно дело «нажимать кнопки» на пульте управления энер­госистемой, другое - на пульте инкубатора птицефермы. Нужны разные интересы, разные знания - раз­ные субъективные миры, следовательно, разные - по существу, а не по видимости - занятия, специальнос­ти, профессии. Да и зачем лишать человека в буду­щем разных, по-разному интересных занятий? Важ­но, чтобы «работал» закон свободной перемены труда, если таковая человеку по душе и по плечу.

Охарактеризованные выше представления расходят­ся с широко принятыми, а именно, в Большом энцик­лопедическом словаре (М., 1991, том 2, с. 206) чита­ем: «Продукты труда, материальные результаты тру­да. Разделяются на средства произ-ва, используемые в произв. потреблении, и предметы потребления, иду­щие в личное потребление».

Любая классификация чего-либо есть более или ме­нее полезная выдумка для некоторых ограниченных целей ориентировки в сложной реальности. Приведен­ная выше классификация не может удовлетворять всем возможным запросам - например, она не акцентирует различение научных продуктов, с одной стороны, и художественных , с другой (те и другие имеют инфор­мационную природу; нас же может увлекать специ­фика тех и других, которая в таблице никак не под­черкнута); далее, приведенная таблица не акцентиру­ет специфики продуктов, скажем, технического или социально-организаторского новаторства, или творчес­тва в отношении объектов живой природы (напри­мер,сельскохозяйственное опытничество) и многого другого.

Единственное назначение приведенной в табл.4 группировки - дать общую ориентировку в именно раз­нообразии, разноприродности продуктов труда и по­мочь нам отстроиться от широко укорененной в стерео типах привычного сознания неверной мысли о том, что продукт труда это только то, что можно «потро­гать». Тем самым, полагаем, приведенная группиров­ка позволит разнотипным профессионалам лучше ви­деть трудовую лепту друг друга, что особенно важно при организации комплексных групп, бригад, состоя­щих из очень разных профессионалов (скажем, инже­неров, художников, педагогов, психологов, экономис­тов, программистов; в таких ситуациях программис­ту может казаться, что работает именно он, а осталь­ные делают «дырку от бублика», инженеру - подо­бным же образом - мнится, что если кто и что-то со­здает, то это как раз он, психологу кажется, что со­здаваемая система «дышит» и является подлинно че­ловечной именно благодаря ему... и т.д.).

В дальнейшем, по мере вхождения в интересующую нас здесь предметную область будут приводиться и иные группировки, классификации как специальные выдумки-средства для ориентировки в сложных мно­гопризнаковых системных объектах, составляющих мир профессий. Вы можете сказать: зачем нам выдум­ки! Давайте истину, правду! Но в науке нет и не мо­жет быть ничего кроме выдумок, больше или меньше согласующихся с не зависящей от нашего произвола реальностью.

Если вы не согласны с некоторыми приведенными выше утверждениями, это еще раз свидетельствует, что вопрос о продукте труда не прост. Можете (и по­лезно стремиться) здесь и далее создавать и проверять все более правдоподобные версии по обсуждаемым во­просам.

6.2. О заданных (социально фиксированных, «объективных») и субъективно принятых профессионалом целях деятельности

В живом словоупотреблении обычно не различают­ся, с одной стороны, собственно продукт труда как нечто сделанное для удовлетворения потребностей дру­гих людей и, с другой стороны, образ этого продукта, так или иначе существующий в сознании профессио­нала: тычут пальцем в продукт и говорят, что это есть цель деятельности. В таком случае мы должны разли­чать внешне заданные и субъективно принятые про­фессионалом цели деятельности.

Наличие у профессионала образа продукта его дея­тельности - цели как разновидности «образа желае­мого будущего» - является, казалось бы, само собой разумеющимся общим признаком специфически че­ловеческого характера активности.

Но при конкретном рассмотрении разнотипных профессионалов становится ясным, что, во-первых, цель отнюдь не всегда может быть задана с достаточ­ной определенностью и, во-вторых, отнюдь не всегда нормативно задаваемая (или «социально ожидаемая») цель совпадает с той, которой реально регулируется деятельность «вот этого» работника или целой груп­пы их.

К вопросу об определенности задаваемой цели: в ка­кой форме вы можете задать цель деятельности, на­пример, геологу-разведчику, дирижеру симфоничес­кого оркестра, психологу-профконсультанту, аварий­ной бригаде слесарей-сантехников, раскройщику вер­ха кожаной обуви и т.п.? «Найди месторождение», «Сделай приличное звучание», «Помоги человеку вы брать дело по душе и по плечу», «Ликвидируй ава­рию», «Делай поменьше обрезков» соответственно? Это все были бы пустые слова, которые излишне произно­сить - работники сами лучше нас знают, что им де­лать, сами строят себе сложнейшие цепочки целей-образов от исходного до конечного шага работы.

Да, при производстве вещественных продуктов цель может быть нередко довольно четко описана в виде количественных требований, в форме чертежа или за­дана в виде примерного образца, перечня признаков «сорта» и пр. (в этих случаях творчество работника проявляется только в способах достижения результа­та, а не в его «облике»).

Но даже и в отношении многих вещественных про­дуктов труда приходится считаться с более или менее таинственными экспертными оценками - «красиво-некрасиво», «кисловато-пресновато», «грубовато» и пр. Что же касается сложных функциональных, ин­формационных продуктов, то требования к ним могут быть сформулированы лишь в самом общем и доволь­но бесполезном для самого субъекта труда виде, а час­то сам профессионал порождает оригинальный - ни­кем не предусмотренный и неожиданный продукт, что и является самым хорошим ответом на так называе­мые социальные ожидания - наладчик технологичес­кого оборудования, посмотрев некоторое время «в пус­тоту» и как бы «ничего не делая», вдруг быстро нахо­дит неисправность (и лучшее, что могли бы сделать тут «окружающие» - просто не мешать ему); актер и режиссер дают небанальную трактовку сценического эпизода («осенило», и все тут), учитель доводит до со­знания самого отстающего ученика непростое поня­тие (и никто бы его не вразумил, как это делать – ни «директор», ни «инспектор»).

Правда, неуемная жажда «людей цифры и факта» (они всегда найдутся среди нас) все измерять, унифицировать, стандартизировать, формализовать порождает все новые и новые подходы к измерению сложных явлений: см., например, Азгальдов Г.Г., Аз-гальдова Л.А. Количественная оценка качества (ква-лиметрия). Библиография. М., 1971; Л.А. Панкова, А.М. Петровский, М.В. Шнейдерман. Организация эк­спертизы и анализ экспертной информации. М., 1984; Шошин П.Б. Метод экспертных оценок. М., 1987. И это в определенных границах хорошо. Не надо только тотально применять метрологические идеи и, в час­тности, применять их там, где они могут умертвить самую суть продукта профессионала (если, скажем, стихи волнуют читателя, то не обязательно прикла­дывать к этому волнению еще и аршин, ибо оно и есть, возможно, самое ценное «изделие» поэта).

К вопросу о рассогласовании, конфликте между со­циально ожидаемой и субъективно принятой профес­сионалом целью: не только по недоразумению, нераз­витости, но и по очень высокому разумению случает­ся, что профессионал преследует не ту цель, которую ожидают «окружающие», «общественность».

Что касается явлений неразвитости профессиональ­ного сознания, то примером в условиях так называе­мого «рынка» может быть смещение целей обслужи­вания продавцом покупателя на цели наживы или «вы­полнения плана товарооборота»; в результате — подсо­вывают потребителю продукт «второй свежести» и т.д.

Не следует, правда, думать, что недостатки профес­сионального сознания, выражающиеся в обсуждаемом конфликте целей, невозможны у людей высокообра зованных и с достаточно высоким общественным по­ложением: в вузе сколько угодно можно встретить профессора, который мало озабочен тем, с какими за­дачами столкнется завтра его сегодняшний студент; профессор просто «изливает» в аудиторию известную ему и интересную для него премудрость. Конфликт целей здесь в том, что образование в вузе должно стро­иться сообразно «модели выпускаемого специалиста». Но, «положа руку на сердце», приходится признать, что эта цель часто упускается из вида, а реализуется цель несколько другая - самовыражение преподавате­ля. Благодаря частичному совпадению содержания этих различающихся целей образовательная система как-то справляется с социально заданными задачами подготовки специалистов, нужных народу, стране.

При высоком уровне развития профессионального сознания возможны казусы, когда профессионал ви­дит предметную область своего труда много шире и глубже, чем это в состоянии сделать достаточно уве­ренные в себе «окружающие». И профессионал оста­ется какое-то время непонятым, непризнанным. Н.Г.Лобачевский создал принципиально новую -неэвклидову - геометрию, а некоторые математики полагали, что он просто немного «того», «не в своем уме». Наполеон Бонапарт, как известно, в свое время недооценил преимущества изобретения Роберта Фул-тона (построившего первый в мире колесный пароход), хотя после и признал свою ошибку. Великий писа­тель Сервантес, внесший огромный вклад в мировую культуру («Дон-Кихот»), был, в сущности, недооце­нен современниками и закончил жизнь в нищете... Более «свежие» примеры, полагаем, придут вам в го­лову сами.

Понятно, что извне заданные цели профессиональ­ной деятельности («общественно заданные», «офици­ально утвержденные» и пр.) могут выдаваться за «объ­ективные». Но поскольку они порождаются в конеч­ном счете все равно теми или иными субъектами, то ссылки на их «объективность» или на позицию «боль­шинства», на традицию, на авторитеты, на «интересы народа» и пр. есть всего лишь способы повлиять на профессионала. Потенциально конфликты между профессионалом и «окружающими» всегда существу­ют, и это нормально, если ориентироваться на разум­ное их предупреждение и деловые исходы из них.

Общая рекомендация из сказанного - следует ува­жительно и с вдумчивым доверием относиться к неба­нальности любого профессионала. Вместе с тем, важ­но и усматривать недопустимые рассогласования за­данных и субъектных целей, если они возникают как результат недостаточной развитости профессионально­го или гражданского сознания, неправильного пони­мания человеком общественной роли его профессии.

Можно дополнительно указать также некоторые психологически существенные разновидности целей профессиональной деятельности. Грубо говоря, таких разновидностей три - РАСПОЗНАТЬ (разобраться, ди-агносцировать, оценить, подвести под известное поня­тие, определить «сорт» и пр.), ПРЕОБРАЗОВАТЬ (включая и «сохранить», поскольку всякое сохране­ние при ближайшем рассмотрении требует некоторых преобразующих действий - например, чтобы «сохра­нить» человечеству оставленное старым мастером ху­дожественное полотно с истлевшим, скажем, углом холста, художник-реставратор может многие месяцы кропотливо подклеивать волокна, пропитывать их специальными составами, грунтовать, тонировать и т.д.; так что конечное «сохранение» может предполагать огромную преобразовательную, в частности, быть мо­жет, и организационную работу) и ИЗЫСКАТЬ (най­ти нечто неизвестное, нетривиальное, например опти­мальный вариант раскроя полотнища ткани или ме­таллического листа, придумать новое «фирменное блю­до» для предприятия питания, дать новое решение оформления торговой витрины или новое решение научной, общественно-организаторской, конструктив­но-технической задачи и т.п.).

Понятно, что проще задать цели практического пре­образования некоторого вещественного объекта по из­вестному правилу (по хорошо отработанной, откоррек­тированной технологии), чем, скажем, цели изыска­ния или распознания признаков объектов (особенно в ситуации неопределенности, которая часто возникает в отношении изменчивых, функциональных объектов, явлений внутреннего мира людей и сложной динами­ки общественных процессов).

Опять возникает проблема взаимного соответствия субъекта деятельности и предъявляемых ему требова­ний. Есть, как известно, люди-выдумщики, которые легко и уверенно принимают на себя функции изыс­кания, «ломанья головы» над чем-то, а есть люди, пред­почитающие спокойную деятельность по известным правилам в стабильной обстановке. Такого рода осо­бенности субъектов труда не обязательно учитывают­ся только лишь какой-то человековедческой службой (часто этой службы и нет «под боком»), но так же и приводят к некоторому «естественному» (на основе самооценки и саморегуляции трудящихся) растеканию множества профессиональных кадров по соответству ющим областям приложения их душевных и физи­ческих сил: скажем, люди, которых слишком трево­жит и тем самым не удовлетворяет ситуация неопре­деленности, типичная, «повседневная» при работе ис­следователя, уходят из научного учреждения в прак­тическое; чудаки-выдумщики, доставляющие неудоб­ство реалистам-практикам, так или иначе перемеща­ются в сообщества, занятые проектировочной, иссле­довательской, научно-методической и иной поисковой работой. Аналогичным образом дело обстоит и в отно­шении любых других особенностей субъекта, сущес­твенных для успеха той или иной деятельности.

6.3. О разнообразии внутренних условий деятельности

Если данный раздел пособия покажется вам труд­ным, слишком спорным, бесполезным, бессвязным, «снотворным» и пр., можете сразу перейти к последу­ющему.

Назначение данного раздела - озадачить читателя, поставить его мысль иной раз в «тупик», предложить задуматься, не давая однозначного ответа, а в конеч­ном счете - расширить представления о такой неоче­видной реальности, как внутренние условия профес­сионального успеха человека, взаимодействующего с внешним миром.

Было бы очень приятно, если бы внешний мир дви­гался по предназначению какого-то создателя, «хоро­шего дяди». Этот стереотип виденья мира как изде­лия, имеющего назначение, есть не более, как припи­сывание субъектом-«делателем» всему миру свойств локальной ситуации из своего типичного опыта.

Эта иллюзия из детства человечества хорошо обна­руживается в космогонических мифах - у древних гер­манцев бог выудил мир из воды, боги египтян лепили его на гончарном круге или ткали, у скандинавов -ковали, и т.п. Еще Г.В. Плеханов отмечал, что харак­тер первобытной космогонии определяется особеннос­тями техники, которой владели соответствующие на­роды.

Однако, увы, мир (как универсум, Вселенная, а не как покой) если и эволюционирует, то отнюдь не по предумыслу, не по предназначению, не по предначер­танию, а, вероятно, путем более или менее хаотичес­кого порождения и изживания тех или иных целостностей, систем. Развивается в большой мере непред­сказуемо, путем диверсификаций (И. Пригожий. От существующего к возникающему. М., 1985).

Знать все это, скажем прямо, не всем приятно, а жить надо. Поэтому вполне закономерно возникает смыслотворческая активность людей: они многолет­ним опытом или творческими «рывками» создают спе­циальные субъективные реальности, системы мировидения, виденья ситуаций, в частности и производствен­но-трудовой среды, обеспечивающие хорошие состоя­ния внутреннего мира каждого человека, прежде все­го человека-«делателя», а именно состояния оптимиз­ма, радостного подъема чувств, доброжелательности, бдительности и т.д. Эти субъективные реальности вы­полняют роль внутренних условий активной и успеш­ной деятельности, роль орудий (средств) саморегуля­ции человека, поддержания себя и своей активности «в порядке».

Надо сказать, что научная физическая картина мира, начиная от «большого взрыва» и кончая «тепловой смертью Вселенной» через 20 млрд. лет, хотя и превосходна в том смысле, что логична, непротиворе­чива и согласуется с многими эмпирическими наблю­дениями Земли и ее окрестностей, но... она совершен­но не учит людей жить, она не напоминает о необхо­димости готовиться к весеннему севу и проводить его... она не делает жизнь и повседневную активность не­физиков привлекательными и интересными. А ведь человечество состоит не только из исследователей фи­зического мира или исследователей биологической эволюции. Поэтому наряду с научной картиной мира, построенной профессионалами-физиками, биологами (и пусть они считают построенную ими модель мира «объективной», если это их вдохновляет), жизненно нужны и другие субъективные его картины - такие, которые регулируют повседневное бытие человека.

И надо признать, что такие смыслообразующие кар­тины мира тоже должны строиться, в конечном счете, не «тяп-ляп», а на высоком уровне человековедческо-го профессионального мастерства. И эти смыслообра­зующие субъективные модели строятся из ценностно ориентированного знания - как бы знания о мире, но на самом деле о том, как и зачем в этом мире жить и быть активным. «Тьмы низких истин мне дороже нас возвышающий обман», - сказано у А.С. Пушкина. Исследователю-сциентисту эта идея отвратительна и неприемлема, а психотерапевту-практику она представ­ляется ценной в связи с задачей выстраивания, ска­жем, «психологических защит» (защит от психологи­ческих травм) в сознании «вот этого» пациента, кли­ента.

Остановимся еще раз чуть подробнее на различе­нии ценностно- и истинностно-ориентированного знания о среде, мире (в несколько иной связи речь об этом велась в главе 2).

В науке культивируется производство достоверно­го знания о мире («истина - ложь»). Но наука есть достаточно узкая область культуры, частная разновид­ность профессиональной деятельности вполне опреде­ленных людей. В связи с этим понятие «научный» подход (к миру, к делу) не следует понимать как не­пременно «хвалебное», а понятие «вненаучный» - как «ругательное». К мотоциклу нужен, возможно, науч­ный подход, и здесь не нужны стихи или «вздохи», а к возлюбленной или к возлюбленному уместен какой-то другой подход, который ничем не хуже научного...

Да, работнику науки нравится производить и на­капливать знания, но, впрочем, не обязательно и не­пременно об эволюции Вселенной, а, может быть, об эффективности кормовых рационов в овцеводстве или о методах решения математических задач определен­ного класса. Да, работник науки способен произвести, принять, в частности, и неприятную истину (о смерт­ности души, о тепловой кончине Вселенной, о том, что инопланетяне могут интересоваться не общением с нами, а технологией переработки нас в какие-ни­будь паштеты, и пр.). Работник науки видит смысл своей активности именно в познании, производстве достоверного, обобщенного, прогностичного и, следо­вательно, небесполезного знания. А вот работник в области техники может видеть смысл жизни в проек­тировании, создании и освоении все более совершен­ных способов преобразования энергии или способов очистки больших городов от мусора, что крайне важ­но. Работник в области управления социальными про­цессами с упоением предается созданию и поддержаию некоторых систем общественного порядка - и именно это делает его жизнь осмысленной, интерес­ной для него. Работник в области информационных систем был бы счастлив видеть весь мир опутанным сетями для передачи сообщений. А художник видит смысл в том, чтобы привнести в мир красоту, то есть нечто уж совсем «прозрачное», не доступное для ме­тодов естественных наук и, слава Богу, не научное.

И все эти разные смыслы существуют реально, «на самом деле», как нечто, характеризующее множество функционирующих субъектов. Понятно, что вне субъ­екта (как системы) смысл не существует, как не су­ществует, скажем, мощность двигателя без него само­го.

Важно напомнить и другое - истина (адекватное отображение объекта субъектом) тоже, как все согла­сятся, не имеет «прописки» где-либо вне отношений субъекта и объекта. Но выделяя и видя два типа отно­шений субъекта и объекта - истинностное и ценност­ное, важно признать реальность и необходимость и того, и другого. Дело в том, что профессионалы-иссле­дователи превыше всего ставят истинностный подход к миру и нередко готовы эмоционально обесценивать все прочие как нечто недостойное, недопустимое, как «шаманство», «мракобесие», которые надо изживать, пресекать и уничтожать и пр.

Здесь, правда, обнаруживается «коварное» свойст­во рассматриваемой слитной диады (ценностного и ис­тинностного подхода) - истина, точное, обильное зна­ние полагается профессионалами-исследователями од­новременно и высшей ценностью. А в работе другого специалиста доминировать может не истинностный, а ценностный подход: по отношению к пейзажному парку для отдыха людей или фирменному мясному блю­ду истинностная интерпретация не имеет решающего смысла. Но из этого не следует, что озеленители горо-•дов или кулинары менее нужны или менее достойны уважения, чем добыватели научного знания. Важно принять, как уже отмечалось ранее, презумпцию рав­ного уважения к разным подходам к миру; только вместе взятые они образуют то, что можно назвать культурой общества. А что касается истинностного и ценностного подходов к миру, то они в той или иной мере есть всегда оба в реальной деятельности людей, важно только разбираться, какой и когда есть и до­лжен быть ведущим, акцентированным. Навязывание ценностей своей профессиональной группы всему миру не может не вести к недоразумениям и конфликтам.

Итак, еще раз признаем, что наряду с научным под­ходом к миру столь же реален и необходим вненауч-ный - ценностный - подход («добро - зло», «плохо -хорошо»).

Полезное ценностно-ориентированное знание, обес­печивающее смысл жизни и деятельности (а значит и успех), было нужно человеку с незапамятных времен: оно порождалось им наряду с более или менее истин­ным знанием о природе и фиксировалось в культуре в исторически конкретных формах: в поверьях, обыча­ях, обрядах, в фольклоре, в письменности. В конце концов, языческий заговор, произносимый ночью на угли («Батюшко-огонь, отведи от меня порчу, дай мне силы»... и т.п.), или монотеистическая молитва («Ца­рице моя Преблагая...возстави силы моя... обнови, яко У орляте, юность мою...») функционально не уступа­ют сеансу современной «аутогенной» тренировки и прочих сколько угодно научно обосновываемых процедур, ориентированных на преднастройку к деятель­ности, улучшение внутренней собранности человека.

Мифологические представления первобытного охот­ника, скотовода или земледельца помогали ему не за­быть об условиях успеха и неудач в деятельности, о найденных технологических последовательностях в ра­боте, выполняя тем самым для лишенного письмен­ности человека и функции технологической карты. Более того, и в современной науке, культуре можно усмотреть немало мысленных моделей, представлений, используемых как условия и средства регуляции дея­тельности и являющихся в то же время своего рода искусственными мифами. Так, например, программис­ты, операторы ЭВМ используют представление о ма­шинной памяти как о шкафе с упорядоченными и нумерованными ячейками, и эта мысленная модель позволяет им совершенно безошибочно действовать в конкретной обстановке, хотя «на самом деле» (физи­чески) в памяти машины нет никакого шкафа и его ячеек. Просто речь идет о полезной и удобной мыс­ленной схеме ориентировки в сложной действитель­ности (кстати, существование в голове программиста - это тоже существование «на самом деле», то есть в психике; в этом смысле любой миф - реальность, ре­гулирующая активность людей). В электротехнике можно встретить такие полезные придумки, как «пра­вило левой руки», «правило правой руки»; в матема­тике - «правило зонтика», позволяющее представить, помнить особенности поведения некоторой перемен­ной величины и т.д. Одним словом, не будем рассмат­ривать мифы просто как чушь; они - явление культу­ры, в том числе и профессиональной.

Итак, признаем, что по поводу одной и той же жиз ненной ситуации у разных людей возможны разные и притом практически равноценные мысленные моде­ли, в широких пределах обеспечивающие успешное выполнение деятельности. И условимся уважительно относиться как к реальности к фактам различий ука­занных мысленных моделей действительности. Это есть частное выражение уважения к человеку, без чего просто не следует приступать к какой-либо работе с людьми и к психологии. Идеал здесь никак не должен состоять непременно в обесценивании одних вариан­тов образа мыслей и огульном насаждении какого-то одного-единственного. Во-вторых, как отчасти отме­чалось, не будем высокомерно-предвзято относиться к тем идеям, которые порождены и зафиксированы не в недрах институциализированной (официально при­знанной, сформировавшейся) науки, а, скажем, в фоль­клоре или духовно-религиозной, или художественной литературе, в искусстве. Ценность идеи не должна видеться как более низкая только потому, что она выражена не человеком, писавшим трактат «по теме», а, скажем, неизвестным автором устной формулы, во­шедшей в пословицу.

Способом конкретно-культурной фиксации идеи, полезной для обеспечения успеха деятельности, мо­жет быть не только речь, но и невербальные или не чисто вербальные проявления (скажем, идея о необхо­димости эмоциональной преднастройки к деятельнос­ти может быть зафиксирована в каком-то обычае, ска­жем, обычае петь определенные песни в конкретных случаях). Но эту мало разработанную область фактов, явлений мы оставим в стороне и сосредоточимся толь­ко на речевых средствах фиксации идей. Важно тем не менее принять мысль, что наука - это лишь одна из многих возможных систем осмысления действитель­ности. И было бы тщетным пытаться расположить эти системы по линейной иерархии, посчитав какую-то из них «высшей». Да, наука позволяет быстро превра­тить человека в труп, а труп - в пепел. Но пока еще нельзя сказать, чтобы наука хорошо умела устроить жизнь людей. Поэтому воздержимся от излишнего возвеличения науки, сохранив к ней полное уваже­ние.

Идеями об условиях наиболее успешного осущес­твления людьми совместной и индивидуальной (в час­тности, и руководящей) деятельности наполнены все формы общественного сознания, начиная с мифов о сотворении мира. И если эти идеи считать, скажем, имеющими отношение к психологии труда или акме-ологии (науки об условиях наивысших достижений человека), то следует признать продолжительную ис­торическую фазу неявного существования психологии труда или акмеологии в виде разнообразных массивов знаний об условиях успеха в деятельности, рассеян­ных в материалах о фольклоре, религии, морали, в литературно-художественных, философских, научных, правовых, политических публикациях, документах.

В идеале история обсуждаемой области знания должна бы выглядеть как история идей и сведений по вопросам оптимизации жизни и деятельности людей и их сообществ. Здесь мы ограничимся представлени­ем общей схемы основных мысленных дилемм, харак­теризующих эту историю, и отдельными примерами-иллюстрациями .

Весьма древней полезной идеей является акцент на зависимости жизни и успехов человека от могущес­твенных и неподвластных ему сил, которые ныне на зывают сверхъестественными (для древнего человека они были само собой разумеющейся и в этом смысле вполне естественной частью его жизни); эти силы надо было задобрить какими-то приношениями, им надо было повиноваться; иногда полагали, что их можно и перехитрить - скажем, у некоторых народов был обы­чай называть детей непотребными именами (типа «му­сор» и пр.) в расчете на то, что благодаря этому злые духи детей не заметят, не оценят и не отберут у роди­телей. В недрах такого виденья мира рождалась и про­тивоположная идея, нашедшая отражение в живущей и в наши дни пословице: «На Бога надейся, а сам не плошай». Не утратила значения и идея зависимости успехов человека от внешних сил; при этом она мо­жет осмысливаться в рамках и научной рациональ­ности как вполне логичная и естественная зависимость человека и общества от «объемлющих систем». Итак первая генеральная дилемма в интересующем нас кон­тексте относится к противопоставлению внесубъект-ных и субъектных факторов успеха деятельности, по­строения жизненного пути.

Идея зависимости успехов человека от внешних сил выступает на протяжении истории в трех важнейших формах: зависимость а) от потусторонних сил (божес­твенных или дьявольских, состоящих в постоянном противоборстве), б) от природы, понимаемой так или иначе (включая и идею благоприятствования или про­тиводействия успехам человека со стороны врожден­ных качеств), в) от общества, его структур, ответствен­ных представителей (сотрудничающих или враждую­щих). В каждом случае (в каждой идеологической си­стеме) мысль о зависимости успехов человека от внеИь них сил балансируется исторически конкретными представлениями о необходимости и допустимых гра­ницах его собственной активности, инициативы, са­мочинности («самоопределения»).

Вот пример, когда акцентируется мысль о том, что человек должен полагаться на себя (из «Поучения» Владимира Мономаха, 12 век): «В дому своем не ле­нитесь, но за всем сами наблюдайте; не полагайтесь на тиуна или на отрока, чтобы не посмеялись прихо­дящие к вам ни над домом вашим, ни над обедом ва­шим.

На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на во­евод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью, сторожей сами наряживайте, а ночью, расставив охра­ну со всех сторон, около воинов ложитесь, а вставайте рано; а оружия не снимайте с себя второпях, не огля­девшись по лености, внезапно ведь человек погибает...

Куда бы вы ни держали путь по своим землям, не давайте отрокам причинить вред ни своим, ни чужим, ни селам, ни посевам, чтобы не стали проклинать вас».

Акцент может быть сделан не только на организа­ции внешнего поведения, но и внутреннего мира; от­части это видно в приведенном отрывке, где предме­том рассмотрения оказывается черта характера - ле­ность. Вот еще соответствующий пример из того же «Поучения»: «Если и на коне едучи, не будет у вас никакого дела и если других молитв не умеете ска­зать, то «Господи, помилуй» взывайте беспрестанно втайне, ибо эта молитва всех лучше, — нежели думать безлепицу, ездя».

Основные варианты активности, инициативы чело­века в обеспечении успеха следующие: а) подобостраст­ное угождение чему-то высшему вплоть до крайнего самоотречения (затворничество, монашество, голода ние, постоянное вознесение молитв, если речь идет о служении богу; пренебрежение личным, отказ от твор­ческого самовыражения, от «простых человеческих радостей», от индивидуального своеобразия ради оп­ределенным образом понятого «общественно-значимо­го», если речь идет о служении обществу); б) игнори­рование специфики, в частности моральных регуля­торов общественной жизни, и стремление построить жизнь (свою или общества, группы) по аналогии с тех­нической или биологической системой (если речь идет о сознательном или бессознательном служении ценно­стям естественнонаучного, физико-технического тол­ка; о «бессознательном» служении биологизаторским или физикалистским ценностям речь идет в том смыс­ле, что человек усвоил некие стереотипы виденья мира, получив, например, соответствующее образование, и просто не знает, что возможны иные взгляды на мир: «Криво рак выступает, да иначе не знает»; в) утриро­ванный культ «Я», индивидуального своеобразия (себя или своего социального круга, узкого «Мы»), попыт­ки отгородиться от социума в некоей «башне из сло­новой кости»; г) построение индивидуального стиля деятельности, то есть такой индивидуально своеобраз­ной системы внешних и внутренних ее средств, кото­рые позволяют добиваться успешных общественно-зна­чимых результатов (использование способствующих успеху условий, обстоятельств при компенсации, пре­одолении противодействующих).

Охарактеризованные варианты не следует рассмат­ривать как исторически сменяющие друг друга. Ско­рее дело обстоит так, что разные историко-временные культурные целостности являют нам некоторые набо­ры взаимно противоречивых и отчасти уравновешива ющих друг друга идей, некоторые из которых доми­нируют, акцентируются, а некоторые остаются какое-то время в тени, но все же не отсутствуют полностью. Так, если мы возьмем пласт народных пословиц, то в них найдем отражение всех из перечисленных выше вариантов идей:

для «а» (самоотречение, смирение, повиновение): «Бог терпел и нам велел», «В чужой монастырь со своим уставом не ходят»;

для б) (физикализм, природосообразность): «Баба с возу - кобыле легче», «Рыба ищет, где глубже, а че­ловек - где лучше»;

для в) (утрирование индивидуальности): «Моя хата с краю, я ничего не знаю»;

для г) (индивидуальный стиль): «Всяк молодец на свой образец», «Всяк мастер на свой лад».

Как известно, для социальных систем с жестким управлением (восточные деспотии, военные организа­ции, диктатуры, тоталитарные режимы) свойственны (независимо от исторической эпохи) акценты на идео­логии смирения, повиновения, обесценивания инди­видуального своеобразия и внутренних регуляторов деятельности ( все это - для руководимых, подчинен­ных); более либеральные системы характеризуются акцентами на внутренней регуляции деятельности, признании самочинности каждого и его индивидуаль­ного своеобразия.

Охарактеризованные выше различения важно иметь в виду, чтобы внешняя исторически конкретная фор­ма фиксации полезного культурного обретения в деле оптимизации внутренних условий успеха деятельнос­ти человека не мешала нам видеть суть, а иной раз и непреходящую ценность этого обретения.

Из всего сказанного выше, в частности, следует, что условия успеха деятельности человека характеризу­ются признаком не только индивидуальной, но и про­фессиональной, и социально-исторической и истори-ко-временной относительности. Всякий раз надо раз­бираться в данном вопросе конкретно.

Понятно, что вся область более или менее различи­мых и устойчивых так называемых личных качеств и операциональных возможностей человека (направлен­ность, характер, способности, умения, опыт, психоди­намика, психосоматика) может быть вместе с тем и областью внутренних условий более или менее успеш­ной деятельности профессионала..

Полагаем, что у студента педвуза к моменту изуче­ния курса психологии профессионального самоопре­деления уже должна иметься достаточно общая и хо­роню детализированная научная ориентировка в ос­новных явлениях и процессах внутреннего мира чело­века. Если за изучение этого курса берется человек, не подготовленный, в общей, возрастной и педагоги­ческой психологии, то он вначале должен (например, за счет самообразования) такую ориентировку обрес­ти.

Что касается внешних условий профессиональной деятельности, то представления о них (прежде всего для промышленности) очень детально разработаны в области гигиены и физиологии труда, эргономики, охраны труда (см., например, П.А. Долин. Справоч­ник по технике безопасности. Изд. шестое. М., 1985; А.А. Каспаров. Гигиена труда и промышленная сани­тария. М., 1981; Эргономика: принципы и рекоменда­ции. Методическое руководство. Изд. второе. М., 1983). Что касается других видов труда, то информация о соответствующих внешних условиях рассеяна по от­раслевой учебно-методической литературе. Общей те­ории условий профессионального труда, понимаемого в широком смысле, насколько нам известно, нет. Но, изучая курс психологии профессионального самооп­ределения, важно проявить интерес и к некоторым непсихологическим вопросам, а именно, прежде всего к миру не только духовной, но и материальной куль­туры как человеческого творения.

6.4. Обзорная группировка условий деятельности профессионала

Понятно, что при рассмотрении и внешних (средо-вых), и внутренних (субъектных) условий деятельнос­ти важно оценить их «знак», а именно, определить, способствуют ли они успеху деятельности, противо­действуют или относительно нейтральны в этом отно­шении. И сразу же встает вопрос о том, насколько эти условия могут быть «управляемы» (поддержаны, из­менены, созданы, улучшены).

Совершенно очевидно, что некоторые условия (как внешние, так и внутренние) не во власти профессио­нала-«делателя» или организатора производства, и к ним приходится приспосабливаться (выжидать их, если они ценные, либо компенсировать их влияние, если они мешают).

Так, например, что касается внешних «предметных» (в отличие от социальных) условий, многим основным работникам сельского хозяйства, строительства, ры­боловного флота приходится быть что называется «на открытом воздухе» в самую разную погоду - и в жару, и в холод, и при дожде, и при ветре. Есть, разумеется, установленные нормы, за пределами которых работы прекращаются (скажем, строительство - при минус 20 по Цельсию, и т.п.), но все же диапазон варьирова­ния климатических условий во многих профессиях отнюдь не «комнатный».

Возможно, когда-нибудь в будущем все подводные работы будут осуществляться дистанционно роботами, манипуляторами. Но и сейчас, и в обозримом буду­щем остается профессия водолаза, который отнюдь не «лазит», а обследует и ремонтирует подводные части судов, гидротехнических сооружений, прокладывает под водой линии электропередач, трубопроводы, за­нимается подъемом затонувших судов и делает мно­гие другие важные вещи. Так что условия работы под водой пока что практически неотвратимы. То же мож­но сказать и о работе под землей, на высоте, о работе не только днем, но и в ночные смены, о работе в дви­жущихся транспортных средствах, о работе по ликви­дации пожаров и последствий аварий и катастроф.

Вместе с тем, есть внешние условия труда профес­сионала, которые можно существенно улучшить уже сейчас, если затратить труд, время, материальные ре­сурсы - это относится к таким условиям, как загазо­ванность, запыленность, зашумленность, огнеопасность производственных помещений, компоновка рабочего места (она может быть более удобной или менее удоб­ной для работника), инструменты; понятно, что более эффективное, безопасное и удобное оборудование, бо­лее человечный, комфортный интерьер производствен­ных помещений - это обычно также дело умонастрое­ния, времени и труда людей, ответственных за проек­тирование и организацию производства.

Среди так называемых внешних социальных (со циально-контактных) условий труда есть также в из­вестном смысле неотвратимые или трудно преодоли­мые (скажем, обилие навязанных контактов с людь­ми в работе продавца, занятого реализацией «ходо­вых» товаров, или в работе руководителя производ­ственного участка, педагога); некоторые профессии неизбежно и обязательно связаны с повышенной от­ветственностью работников за жизнь людей или боль­шие материальные или художественные ценности (вос­питатели детских учреждений, работники библиотек, музеев, водители общественного транспорта, работни­ки правоохранительных, финансовых органов).

Вместе с тем среди социально-контактных условий работы профессионала есть и такие, которые при ком­петентном подходе можно улучшить, хотя это и не всегда просто (речь идет о смене систем организации труда, поощрения работников, о повышении уровня культуры деловых отношений в трудовом коллективе, совершенствовании компетентности работников в сис­теме локальных производственных отношений и пр.). Особенно оперативно можно улучшать такое немало­важное условие, как сложившиеся информационные потоки (начиная от оперативной сигнализации, радио­трансляции и кончая плакатами, предупреждающи­ми надписями, лозунгами и другими стабильными средствами информации).

Что касается условий, «коренящихся» в самом субъ­екте труда, то они могут быть не обязательно собствен­но психологическими; но и в этом случае они вторич­ным образом обычно влияют на сознание, самосозна­ние профессионала (скажем, женщина в традиционно не женской профессии или мужчина в «немужской» - это психологически не нейтральные, как всякому ясно, обстоятельства; они влияют и на самооценку, самосознание, и на положение в коллективе, и на всю систему отношений человека с коллегами).

Возраст, тип телосложения, антропометрические ха­рактеристики человека, состояние здоровья - все эти обстоятельства выступают в роли условий труда и при­том более или менее роковых, сохраняющихся или, наоборот, изменяющихся независимо от наших жела­ний. Ничего не остается, как уважительно считаться с этими обстоятельствами; состояние здоровья еще как-то можно контролировать и поддерживать, так же, как и некоторые черты наружности (дело в том, что в про­фессиях, связанных с интенсивной работой среди лю­дей, признаки наружности имеют вполне определен­ное значение для успеха профессионала: скажем, в работе педагога, врача, экскурсовода, руководителя, политического деятеля).

Психологические условия деятельности професси­онала тоже неоднородны по признаку «консерватив­ность - изменчивость». Свойства психодинамики, эмо­циональности, темперамента, психологических прояв­лений типа нервной системы очень консервативны по отношению к каким-либо коррекционным воздействи­ям, и лучше их компенсировать за счет других лич­ных качеств («противополагать страсть страсти», поль­зуясь словами А.Н. Радищева): например, медлитель­ность можно компенсировать предусмотрительностью или наблюдательностью, торопливость - специальны­ми приемами саморегуляции типа самонапоминаний схем контроля темпа действий, и пр.

В сущности, весьма неподатливы педагогическим воздействиям и свойства характера, направленности: убеждения и отношения к основным сторонам действи тельности человек может проносить через всю свою жизнь и даже ценить выше жизни. Требуется очень большое искусство, чтобы как-то повлиять на харак­тер и убеждения человека. Несколько более изменчи­вы конкретные мотивы деятельности, например инте­ресы, склонности.

Наиболее благодатная область для педагогических, коррекционных, развивающих воздействий - это ос­ведомленность, умения, опыт человека. Умения и опыт влекут за собой успех, а успех, «окрыляя» субъекта деятельности, ведет за собой интересы, замыслы, пер­спективы, а следовательно задает и корректирует об­щую направленность активности.

6.5. О разнообразии средств деятельности

С сожалением приходится опять констатировать, что в общественном сознании, по-видимому, доминирует (если не исключительно представлено) понимание важ­ных признаков труда (в данном случае его средств) только как чего-то вещественного, материального. Если обратимся к Большому энциклопедическому словарю, отражающему, как полагаем, общественный ментали­тет, то прочтем: «Средства труда, см. в ст. Средства производства» (Большой энциклопедический словарь. Т. 2. М., 1991, с. 404). Смотрим далее: «Средства про­изводства, совокупность средств и предметов труда, используемых людьми в процессе производства мате­риальных благ. С помощью средств труда люди воз­действуют на предметы труда. К средствам труда от носятся машины и оборудование, инстр-ты и приспо­собления, производственные здания и сооружения, средства перемещения грузов, средства связи. Всеоб­щим средством является земля. В средствах труда выделяются орудия произв-ва (машины, оборудование и т.д.), к-рым принадлежит определяющая роль в С.п.» (там же).

Пусть так, но как понять следующую ситуацию: вот в литейном или кузнечном цехе работает пиромет-рист; его задача - с помощью специального прибора определять на расстоянии (по излучению) температу­ру в печах, нагревательных установках, температуру раскаленных заготовок и т.п. Пирометрист трудится или нет? Да, он специально обученный трудящийся, профессионал. Но он ведь не воздействует на предмет труда, а познает его свойства. И вещественное средст­во, с помощью которого он решает свои задачи, есть средство познания, а не воздействия на предмет тру­да. Что же, работают, трудятся только те, кто «воз­действует», а те, кто занят познавательной деятель­ностью, кто «ломает голову» ( например, над вариан­том раскроя куска кожи, или над фрагментом компь­ютерной программы, или теорией) не работают? Аб­сурд.

Следует признать, что текст из словаря, приведен­ный выше, сильно «оторван от жизни». Если его счи­тать справедливым, то огромные количества труже­ников должны быть лишены этого звания: познанием заняты (и притом в условиях материального произ­водства) контролеры качества продукции во всех от­раслях, расчетчики, учетчики, оценщики, сами эко­номисты, которые, похоже, и породили приведенный текст. Соответственно и средства профессиональной деятельности этих людей - это средства не обязатель­но воздействия на предмет, но распознания его свойств (например, измерительные машины, дефектоскопы, калибры-пробки, калибры-скобы, пересчетные табли­цы, компьютеры), мысленного поиска чего-то, пока не имеющего точного определения, средства обработ­ки информации, вычислений и т.п.

Итак, надо «юридически», теоретически принять мысль, что труд может представлять собой так же и познавательную деятельность (и вовсе не обязательно только в науке, как мы старались показать выше), в частности, и поисковую (разве не творческим поис­ком занят раскладчик лекал на швейной фабрике? Компьютеры ему теперь помогают в этом, но за ними тоже нужен «глаз да глаз»; на компьютер надейся, а сам не плошай).

Следовательно, вопреки приведенному тексту из со­лидного словаря, в состав средств труда надо ввести, если мы конкретно изучаем живого профессионала, также и средства, усиливающие, изощряющие позна­вательные возможности людей. Кроме того, бесспор­но, что есть множество средств, вооружающих челове­ка, занятого в сфере нормальных деловых межлюд­ских отношений (начиная от записки на доске объяв­лений или плаката по технике безопасности и кончая телефонами, факсами, замкнутыми видеосистемами и пр.).

Если иметь в виду средства воздействия на пред­метные системы, то здесь мы тоже сталкиваемся со значительным разнообразием; при этом нас, как вы понимаете, должны интересовать психологически су­щественные различия таких средств. В связи с этим можно выделить так называемые «ручные» (они пред полагают значительное «искусство», умелость работ­ника плюс приложение физических усилий), «меха­низированные и механические» (они берут на себя энергетические нагрузки, но требуют более или менее искусного управления - например, электродрель, ав­томобиль, традиционный универсальный токарный станок), «