Главная | Обратная связь

Руднев В. И. Кому принимать решение об аресте?. // Журнал российского права. - 2002.- №7.- C.75-80

Под таким названием в шестом номере "Журнала российского права" за 2001 г. была опубликована статья первого заместителя прокурора г. Москвы Ю. П. Синельщикова. Автор предлагает лишить суд права давать санкцию на арест и отменить ч. 2 ст. 22 Конституции Российской Федерации, наделившей этим правом суд. Заместитель прокурора города полагает, что санкцию на арест, как и прежде, должен давать прокурор. С этими выводами согласиться нельзя.

В части 2 ст. 22 Конституции РФ указано, что "арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению". Это предполагает наделение суда как правом давать санкцию на арест, так и правом контролировать содержание лица при нахождении его под стражей. Возложение именно на суд таких обязанностей - достижение не только законодательства. "Судебный порядок выдачи разрешений на арест человека - достояние мировой правовой культуры, результат длительного процесса развития цивилизации" [Петрухин И. Л. Прокурорский надзор и судебная власть. М., 2001. С. 33.].

Совершенно правильно по этому поводу высказался Заместитель Руководителя Администрации Президента Российской Федерации Д. Н. Козак:

"Невозможно, чтобы вопрос о лишении свободы решался чиновником, которым является прокурор. А у судьи - особый статус, и в суде особая процедура принятия такого решения" [Козлова Н. Закон для судей, судьи для закона. Интервью с Д. Козаком // Российская газета. 2001.19 июня.].

Как известно, Российская Федерация является членом Совета Европы, ратифицировала многие европейские документы, в том числе и Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод. В части 4 ст. 5 этой конвенции указано, что каждый, кто лишен свободы путем ареста или задержания, имеет право на разбирательство, в ходе которого суд безотлагательно решает вопрос о законности его задержания и выносит постановление о его освобождении, если задержание незаконно. Весьма важно отметить, что Европейский Суд по правам человека постановил, что судья или иное лицо, уполномоченное законом осуществлять судебные функции, обязано действительно выслушать арестованное лицо, которое должно предстать перед судом.

В Российской Федерации это положение введено с 1 июля 2002 года. К сожалению, некоторые юристы и представить себе не могут, чтобы суд, а не какой-либо другой государственный орган, мог лишать человека свободы. После принятия Конституции РФ прошло восемь лет, и норма о судебном аресте должна воплощаться в жизнь.

Заместитель прокурора г. Москвы предлагает пересмотреть и ч. 1 ст. 22 Конституции РФ, закрепившую для каждого возможность иметь право на свободу и личную неприкосновенность. Это право - естественное право каждого человека и приобретается им с момента рождения.

Право на свободу означает право нахождения на свободе, в том числе и в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства. Человек, привлекаемый к уголовной ответственности, не обязательно должен лишаться свободы вследствие возбуждения в отношении него уголовного дела. Поэтому и с этим предложением автора о пересмотре конституционного права на свободу и личную неприкосновенность также согласиться нельзя.

Не менее категоричны и другие суждения Ю. П. Синельщикова. Так, он полагает, что с момента возбуждения уголовного дела в отношении лица, совершившего бытовое убийство, в качестве меры пресечения может быть применен только арест. Но в законе такого предписания не содержится. Существовало положение в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР, что заключение под стражу может применяться ввиду опасности преступления. Но вновомУголовно-процессуальномкодексеРФ такое основание заключения под стражу, как опасность преступления, отсутствует.

Бытовое убийство - это не заказное убийство. Как известно, в практике имеют место убийства бытового характера. Например, соседи, находившиеся в момент убийства в нетрезвом состоянии, не поделили общую жилплощадь, земельный участок.

Бывают случаи, когда лица, совершившие убийство, приходят с повинной в правоохранительные органы. А если человек не совершил насильственного умышленного преступления и не представляет собой угрозы для общества, имеет постоянное место жительства, семью, детей, его брать под стражу вовсе не обязательно. Кроме того, существуют предприятия, которые заинтересованы в своих работниках и в том, чтобы сотрудник находился на свободе. Поэтому они могут обеспечить явку обвиняемого к следователю и в суд. Отметим, что даже если санкция преступления предусматривает наказание в виде лишения свободы, это вовсе не обязательно должно влечь взятие обвиняемого под стражу.

В этой связи можно сослаться на выводы из Специального доклада

Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации "О нарушениях прав граждан сотрудниками Министерства внутренних дел Российской Федерации и уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации", что "традиционно господствует принцип - пусть лучше сидит. С таким человеком легче беседовать следователю, а получить признания или нужные показания от заключенных под стражу гораздо проще, они значительно ограничены в возможности использовать право на защиту" [Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. М., 2000. С. 223.].

Так, если человек задержан и доставлен в отделение милиции, то с задержанным должен заниматься следователь. Вопреки этому, подозреваемое лицо следователю не передается. Задержанный направляется к оперативным сотрудникам уголовного розыска. Находясь с задержанным наедине, в некоторых случаях они применяют к нему незаконные методы воздействия вплоть до использования электрического тока, пытаясь получить показания. У подозреваемого выясняется, совершал ли он преступление, за которое был задержан, и еще какие-либо преступления. Разумеется, на выяснение этого времени не хватает, и задержанное лицо содержится в различных помещениях, расположенных на территории органа внутренних дел, - в подвалах, каких-то комнатах, о чем пишет Ю. П. Синельщиков. И в этом он прав. Такие действия как раз и удлиняют время нахождения человека в положении задержанного.

Что касается трудностей в работе следователя, которые, по мнению заместителя прокурора, могут возникнуть в случае наделения, суда правом санкционировать аресты, то и здесь с ним согласиться нельзя.

При надлежащей организации труда срок в 48 часов с момента задержания до решения вопроса об аресте для следователя вполне достаточен. Это исходит из того, что следователю представляются первичные материалы, оформленные органом дознания при доставлении задержанного в органы внутренних дел. Из них квалифицированный следователь сразу может увидеть, были ли основания для задержания в уголовно-процессуальном порядке и есть ли необходимость в получении санкции на арест.

Ю. П. Синельщиков пишет, что в процессе расследования необходимо будет проводить обыск. Но при совершении бытового убийства производится лишь осмотр места происшествия. И если такой осмотр проведен качественно и квалифицированно, то при этом могут быть обнаружены и изъяты какие-либо вещественные доказательства, которые смогут сыграть определенную роль в расследовании.

Действительно, следователь ведет расследование один, но ведь у следователя прокуратуры есть помощник. Если же потребуется провести обыск или выемку в другом месте, то не обязательно это выполнять самому следователю. Он может дать поручение органу дознания о проведении следственных действий, если возникнет необходимость в получении каких-то данных, и поручение следователя о проведении обыска, выемки наверняка будет выполнено.

Если же такое взаимодействие неэффективно, то, может быть, следует внести законодательные и организационные изменения в деятельность некоторых служб, которые должны оказывать помощь следователю для получения санкции на арест.

Возможно, возникнет необходимость в специализации следователей, которые занимались бы вопросами получения санкции на арест. Кроме того, постепенно следует менять их психологию, чтобы для них арест не воспринимался как кара.

При задержании нескольких человек и решении вопроса об аресте необходимые следственные действия вправе выполнить группа следователей. Также может быть решен вопрос и с переводчиком, если задержанный не владеет языком, на котором ведется судопроизводство. Другое дело, если санкцию на арест пытается получить следователь, одновременно являющийся студентом-заочником вуза, или же обязанности следователя исполняет участковый уполномоченный. Разумеется, у них будут трудности, и они не смогут управиться в срок 48 часов. Но ведь судьбу человека нельзя отдавать в руки тех, кто по формальным показателям не является специалистом, не имеет соответствующей квалификации. Теперь следователь получает санкцию на арест у суда. Как известно, 14 марта 2002 года Конституционный Суд Российской Федерации принял Постановление по делу о проверке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан С. С. Маленкина, Р. Н. Мартынова и С. В. Пустовалова. Данным постановлением признаны не соответствующими ст. 17, 22 и 46 (части 1) Конституции, а также абзацу второму п. 6 раздела второго "Заключительные и переходные положения" ряд статей УПК РСФСР, регламентирующие заключение под стражу, осуществляемое прокурором. С 1 июля 2002 года заключение под стражу происходит на основании решения суда. Только суду дается такое право. Кроме того, с 1 июля 2002 года задержание по подозрению в совершении преступления на срок свыше 48 часов не может происходить без судебного решения. Это повлекло и определенные изменения в УПК РФ.

Возможно, судебная процедура сможет сократить количество лиц, содержащихся под стражей в Российской Федерации. Следует помнить, что из восьми миллионов человек, находящихся в заключении во всем мире, около миллиона содержится в России. Это является одним из результатов уголовно-правовой политики. Исходя из расчета относительного количества лиц, находящихся в местах лишения свободы и предварительного заключения, на душу населения, Российская Федерация делит первенство по этим показателям с США. И это несмотря на то, что преступность у нас в несколько раз ниже, чем в других странах.

Таким образом, уровень количества заключенных, в том числе и подследственных, в России слишком высок. Заключение под стражу как мера пресечения в Российской Федерации носит широко распространенный, массовый характер. Можно сказать, что она применяется без каких-либо ограничений. Более того, заключение под стражу может применяться в "исключительных случаях" к подозреваемому.

Как тут не вспомнить памятный Указ Президента РФ от 14 июня 1994 года N 1226 "О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности", согласно которому задержание подозреваемых и обвиняемых осуществлялось на срок до 30 суток. В результате применения этого Указа было допущено немало злоупотреблений. Некоторые лица задерживались якобы из-за причастности их к организованной преступной группе, хотя на самом деле они к этому никакого отношения не имели.

Санкционирование арестов производилось прокурором до 1 июля 2002 года. По статистике, прокуроры ежегодно давали около 400 тысяч санкций на арест. Между тем в литературе отмечается, что "за последние годы из следственных изоляторов ежегодно освобождается в пределах 120-130 тысяч человек по таким основаниям: прекращение уголовного дела, изменение меры

пресечения, вынесение судом оправдательного приговора или назначение наказания, не связанного с лишением свободы, или даже определяющим наказание в виде лишения свободы, но со сроком, равным фактически отбытому во время следствия или судебного разбирательства. В данных случаях к человеку можно было бы не применять такой жесткой меры пресечения, как взятие под стражу. И это касается фактически каждого арестанта, находящегося в следственных изоляторах" [См.: Зубков А. И. Карательная политика России на рубеже тысячелетий. М" 2000. С. 27].

Как известно, само содержание под стражей в условиях российских следственных изоляторов и изоляторов временного содержания по сути является нечеловеческим и признано экспертами Совета Европы пыткой. Ежегодно из-за переполненности камер, нехватки кислорода, инфекционных заболеваний в СИЗО и ИВС умирает более десяти тысяч человек, из них две тысячи - так и не дождавшись приговора суда. Это, кстати, отражается и на интересах потерпевших, которым в таком случае никто не сможет возместить причиненный преступлением ущерб.

При даче санкции на арест прокурор обязан был тщательно ознакомиться со всеми материалами, содержащими основание для этого, и в необходимых случаях лично допросить подозреваемого или обвиняемого, а несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого - во всех случаях. Из положений УПК РСФСР следовало, что дача санкции на арест прокурором носила по существу заочный характер. Задержанное лицо перед прокурором не представало. Оно не доставлялось к прокурору, не могло дать каких-либо пояснений, не могло сообщить что-либо о своем семейном положении, о состоянии здоровья. К сожалению, следователь в постановлении об избрании меры пресечения не всегда правильно и полно излагает информацию о лице, которое он намеревается арестовать, ибо ряд обстоятельств следователю неизвестны, и он их не проверяет. И о какой демократии можно говорить, если лицо, которое будет лишено свободы, при решении вопроса даже не присутствует?

Что касается обязательного допроса перед арестом несовершеннолетних, то при изучении уголовных дел, по которым они были арестованы, выявилось следующее. Как правило, при даче санкции на арест несовершеннолетнего прокурором отдельный протокол допроса почему-то не составлялся. Дополнялся протокол допроса несовершеннолетнего, составленный ранее следователем. Эти дополнения представляли собой несколько строчек допроса, написанные обычно помощником прокурора, и еще реже - самим прокурором.

Ю. П. Синелыциков утверждает, что судья, рассматривающий дело по существу, по которому человек-содержится под стражей, будет действовать в "резонанс" с коллегой, ранее арестовавшим обвиняемого. Но ведь судья - не прокурор, и у судей нет такой подчиненности и субординации, которая существует у прокуроров, где все нижестоящие прокуроры должны подчиняться вышестоящим.

И, наконец, при даче санкции на арест прокурором не присутствует защитник, он не знает, что подозреваемого или обвиняемого будут подвергать аресту, потому что следователь не уведомляет защитника о предстоящем аресте.

Между тем в части 3 ст. 123 Конституции РФ закреплен важнейший принцип о состязательности и равноправии сторон. Отражен он и в ст. 15 нового УПК РФ. Данный принцип распространяется на досудебное производство, включая стадию предварительного расследования. Поэтому и здесь этот принцип должен реализовываться, в том числе и при решении вопроса о даче санкции на арест. Орган уголовного преследования должен доказать и обосновать законность заключения человека под стражу и необходимость его изоляции от общества. При этом защитник может опровергнуть доводы обвинения, представить материалы, свидетельствующие о незаконности, необоснованности предстоящего ареста. И защитник должен присутствовать при даче санкции на арест.

Если обратиться к законодательству иностранных государств, в частности, бывших союзных республик, можно сказать, что они ушли вперед по сравнению с Российской Федерацией. Так, в УПК Эстонии закреплено, что следователь, который намеревается применить заключение под стражу, ходатайствует об этом и о данном ходатайстве предварительно уведомляет защитника и прокурора. Лицо же, заключаемое под стражу, вправе ходатайствовать о том, чтобы перед этим его допросил уездный или городской судья с участием защитника и с составлением протокола.

Не знаю, как бы реагировал Ю. П. Синельщиков, если бы в УПК РФ была установлена обязанность следователя уведомлять защитника о предстоящем аресте и предусматривалось, что лицо, подвергаемое аресту, могло бы ходатайствовать об обязательном участии защитника при допросе судом.

Между тем в УПК РФ предусмотрено, что защитник участвует при даче санкции на арест, если он раньше участвовал в деле. Если защитник не участвовал в деле до момента решения вопроса об аресте, то он не вправе участвовать в суде при решении вопроса о даче санкции на арест. Предвижу возражения, что задержанное лицо может иметь защитника с момента задержания. Но сплошь и рядом в уголовных делах можно обнаружить заявления подозреваемых, которые они иногда пишут под диктовку следователя: "В услугах защитника не нуждаюсь, буду защищать себя сам.

И это не связано с моим материальным положением". Таким образом, лица, которые задерживаются по подозрению в совершении преступления, оказываются лишенными возможности иметь защитника. При этом не прилагается особых усилий, чтобы эти задержанные лица могли иметь защитника за счет государства.

Согласно УПК РФ лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления, имеет право пользоваться помощью адвоката и вправе пригласить адвоката за свой счет, если его услуги не оплачиваются государством. Но встречаются ситуации, когда следователь может рекомендовать задержанному "своего адвоката", знакомого следователю. Иногда в таких случаях адвокаты отчисляют до 20 процентов средств следователям за каждое дело, которое адвокату предоставляет следователь [См.: Краснокутская А. М. Выступление на 6-м съезде Федерального союза адвокатов // Адвокат. 2001. N8. С. 13]. Разумеется, приглашенный следователем адвокат может и не заметить нарушений прав подозреваемого (обвиняемого).

Если же вновь обратиться к законодательству других стран, то, например, в ст. 72 УПК Республики Казахстан предусмотрено, что орган, возбудивший уголовный процесс, не вправе рекомендовать пригласить в качестве защитника определенное лицо. УПК РФ аналогичных норм не содержит.

В связи с введением судебного ареста потребуется увеличить численность судей судов общей юрисдикции. Их сейчас более 15 тысяч. Возможно, возникнет необходимость во введении должности дежурного судьи в судах общей юрисдикции, который дежурил бы в выходные и праздничные дни, чтобы рассматривать вопросы об аресте.

Следует учесть и другие организационные моменты. Например, сократить удаленность следственных изоляторов от судов, от органов внутренних дел.

Возможно проведение и других мер, чтобы судебная процедура дачи санкции на арест соответствовала положениям ст. 22 Конституции Российской Федерации.