 |
|
В эволюционном Путешествии 3 страница
Этим утром я подошёл к Кальдераро, в желании узнать об этом. Я выложил перед ним все свои внутренние вопросы, я передал его внимательным ушам свою давнюю тревогу; я чаял познакомиться с теми, которые оставались во злобе, в преступлении, в возмущении.
Мой друг спокойно выслушал меня, благожелательно улыбнулся и стал объяснять мне:
— Прежде всего, Андрэ, изменим концепцию. Чтобы стать настоящими элементами помощи страждущим Духам, развоплощённым или нет, нам необходимо понимать извращённость как форму безумия, возмущение как невежество, отчаяние как увечность.
Видя мою растерянность, он по-братски добавил:
— Ты понимаешь? В действительности, эти определения не являются моими. Мы берём из у Христа, в Его божественной связи с нашим низшим положением на Земле.
Я думал, что инструктор начнёт сейчас распространяться по этому поводу, приводя ценные ссылки и личные комментарии. Ничего этого не было; Кальдераро просто сказал:
—Слепота духа - это плод плотного невежества в первичных проявлениях или затемнённого разума в состоянии унижения существа. Наш интерес в помощи неуравновешенному духу - это проанализировать этот последний аспект мрака, который довлеет над душами; и в этом случае наш долг - знать некоторые принципы, касающиеся безумия в контексте цивилизации. Для этого уместно более скрупулёзно изучать мозг воплощённого и развоплощённого человека в положении дисгармонии, имея в виду, что здесь мы видим орган, позволяющий проявляться духовной деятельности.
Я желал продолжить слушать ясные и убедительные объяснения из его уст. Но Кальдераро замолчал, затем, через несколько мгновений, утвердительно сказал:
— У нас очень мало времени для разговоров на посторонние от моей деятельности темы; но мы будем работать вместе, убеждённые, что, работая во имя блага, мы всегда будем изучать науку восхождения.
Он по-братски улыбнулся и заключил:
— Слово, израсходованное на службу благу, является божественным цементом для бессмертных реализаций. Поэтому мы будем беседовать, служа конкретным делом себе подобным, и наша заслуга будет расти.
Я, в задумчивости, смолк.
Спустя несколько минут, сопровождая его, я попал в крупную больницу, где мы оказались перед постелью особенного больного, которого помощник должен был лечить. Угнетённый и бледный, он был соединён с жалкой сущностью нашего плана, в плачевном состоянии страдания и униженности. Хоть и в неподвижности, но больной выказывал сильное нервное потрясение, не замечая своими физическими глазами присутствия своего спутника зловещего вида. Они, казалось, были неискоренимо соединены друг с другом, что можно было видеть по обилию чрезвычайно тонких нитей, которые взаимно перемешивались, начиная с грудной клетки и до головы, похожие на двух узников в одной флюидической клетке. Было ясно, что мысли одного жили в мозгу другого. Потрясения и чувства, похоже, обменивались между собой с математической точностью. Духовно они, наверное, постоянно были бы похожи один на другого. В шоке, я наблюдал за их общим потоком ментальных вибраций.
Я хотел было прокомментировать феномен, когда Кальдераро, догадавшись о моём намерении, посоветовал:
— Осмотри мозг нашего воплощённого брата.
Я сконцентрировался в наблюдении за этим деликатным аппаратом, настроив свои визуальные способности на внутренний анализ.
Моей визуальной мощи черепная коробка не оказала никакого сопротивления. Как я наблюдал во многих других случаях, там находился сложный отдел ментального производства, похожий на одну из самых сложных и самых недоступных лабораторий.
Извилины, разделённые между собой и объединённые в доли, поддерживаемые на равном расстоянии друг от друга, заставляли меня думать об электрическом аппарате, который почти недоступен людям. Сравнивая эти две полусферы, я вспомнил о классической терминологии и опоздал на несколько долгих минут в наблюдении за специальными расположениями нервов и характеристик серого вещества.
Голос моего ориентера прервал молчание, когда тот воскликнул:
— Осмотри сигнализацию.
Ошеломлённый, я впервые отметил, что излучения, выходящие из мозга, были разной природы. Каждый двигательный центр отличался различными особенностями при помощи излучающих сил. Удивлённый, я открыл, что любая область мозга разделялась световыми сигналами на три чётких зоны. В лобовых долях зоны ассоциации были практически блестящими. Начинаясь от головного мозга и до окончания спинного мозга, освещённость уменьшалась, и в базальных ганглиях становилась ещё более слабой.
Я уже провёл несколько минут в наблюдении за нервными клетками, когда помощник посоветовал мне:
— Ты осмотрел мозг компаньона, который привязан к плотному телу; теперь осмотри тот же орган у развоплощённо- го друга, который напрямую влияет на него.
Сущность, не отдававшая себе отчёта о нашем присутствии, по причине грубых вибраций, в которых она находилась, обращала всё своё внимание на больного, проницательность филина, следящего за своей добычей.
Я поинтересовался странной раной в области грудной клетки и уже приготовился искать причину её, проверив лёгкие, когда Кальдераро без какого-либо нажима поправил меня:
—Мы займёмся раной во время работы помощи. Сконцентрируй потенциал своего видения на мозге.
Несколько мгновений спустя я заключил, что, за исключением конфигурации деталей и вибрационного ритма, у меня перед глазами было два практически идентичных мозга. Ментальное поле развоплощённого отличалось, открывая своего рода превосходство в области субстанции, которая в пери- спритном теле была более лёгкой и менее тёмной. У меня было впечатление, что если бы мы вымыли внутренности мозга друга, лежащего на постели, освободив некоторые более тяжёлые корпускулы, то, в основном, всё было бы почти одно и то же в мозгу сущности, которую я сейчас изучал. Световые деления были в любой точке аналогичными, больше света в лобовых долях, меньше - в головном мозгу, и почти ничего в спинном мозгу, где излучения были рассеянными и непроницаемыми.
Я прервал сравнительное изучение после глубокого анализа и посмотрел на Кальдераро с молчаливым вопросом. Обязательный ментор, улыбаясь, сказал:
— Самое удивительное для нас, после физической смерти, это новая встреча с жизнью. Мы здесь понимаем, ччо пе- риспритный организм, представляющий нас в более лёгкой и более моделируемой материи, также является плодом эволюционного процесса по другую сторону могилы. Мы — не те чудесные существа, которые призваны украшать картонный рай. Мы - Божьи дети и наследники веков, обретающие значимость опыта за опытом, из тысячелетия в тысячелетие. Во Вселенском Храме Вечности нет фаворитов, и все силы творения совершенствуются в Бесконечности. Хризалида сознания, находящаяся в кристалле, катящемся по течению реки, находится в процессе освобождения; деревья, растущие на протяжении веков, чтобы выносить удары Зимы и быть обласканными Весной, сохраняют память; самка тигра, лижущая своих новорожденных, учится рудиментам любви; вопящая обезьяна организует способности к говорению. В действительности, Бог создал мир, а мы всё ещё так далеки от завершённого творения. Существа, населяющие Вселенную, ценой собственного пота будут очень долго совершенствоваться. Мы - создания Божественного Автора, и мы должны улучшаться целиком. Вечный Отец установил Вселенский закон, чтобы совершенствование было творением сотрудничества между Ним и нами, Его детьми.
Ментор несколько мгновений оставался в молчании, пока мне хватило мужества сделать какой-нибудь комментарий по поводу этих возвышенных концепций.
И сразу же после этого он указал мне на спинной мозг и продолжил:
— Думаю, любой намёк на первостепенные работы во время драмы нашей эволюционной жизни будет неуместен. Начиная с амёбы в тёплой воде моря и заканчивая человеком, мы пришли в борьбе, учась и совершая естественный отбор. Чтобы овладеть движением и мышцами, способностями и разумом, мы пробовали жизнь, и жизнь пробовала нас на протяжении миллиардов лет. Страницы индуистской мудрости были написаны только вчера, а Добрая весть от Иисуса Христа - это сегодняшний материал, если сравнивать с тысячелетиями, которые мы прожили в прогрессивном путешествии.
Сделав многозначительный знак рукой, он продолжил:
—В нашей нервной системе есть первичный мозг, склад инстинктивных движений и центр подсознательных действий; представим его как подвал личности, где мы складываем в архив все наши опыты и записываем малейшие факты жизни. В области коры головного мозга, средней зоне между лобными долями и нервами, у нас есть развитый мозг, соединяющий двигательные энергии, которыми пользуется наша мысль для проявлений, необходимых в теперешний момент эволюции для нашей манеры существования. На планах лобных долей, ещё не известных в смысле научных исследований, находятся материалы высшего порядка, представляющие самую благородную часть нашего божественного организма в развитии, материалы, которые мы постепенно осваиваем в усилии восхождения.
Простые и достойные восхищения объяснения захватывали меня. Кальдераро был одним из самых достойных воспитателей. Он преподавал без устали, он мог вести ученика к глубоким знаниям без какой-либо жертвы с ученической стороны. Я оценил его благородство, когда он продолжил, прервав небольшую паузу:
— Мы не можем сказать, что обладаем тремя мозгами одновременно. Он у нас один, но делится на три чётких области. Представим его, как если бы речь шла о замке в три этажа: на первом мы размещаем «резиденцию наших автоматических импульсов», символизирующую живой краткий перечень осуществлённых услуг; на втором у нас «жилое помещение для теперешних завоеваний», где растут и сплачиваются благородные качества, которые мы созидаем; на третьем - «дом высших понятий», обозначающий высоты, которые нам предстоит достичь. В первом из них живут привычка и автоматизм; во втором - усилие и воля; и в последнем - идеал и высшая цель, которую нам ещё надо достичь. Таким образом, мы подразделяем наши три этажа: подсознательное, сознательное и сверхсознательное. Как мы видим, в нас самих есть и прошлое, и настоящее, и будущее.
Возникла долгая пауза, во время которой я дал свободный ход своим внутренним размышлениям, по своей старинной привычке.
Ценная информация, которую я услышал, не могла быть более простой и логичной. Однако, я спрашивал себя: будет ли мозг развоплощённого так же подвержен болезням? Я знал, что серое вещество в телесном мире могло подвергаться нападениям опухоли, кровотечения, размягчения; но в новой сфере, в которую привела меня смерть, какие смертельные феномены могли бы охватить дух?
Кальдераро понял мои вопросы и объяснил:
— Мы здесь не будем спорить о физических заболеваниях в чистом виде. Кто давно сопровождает, как я, работу психиатров, действительно посвятивших себя благу ближнего, знает, насколько это возможно, что все выражения человеческой благодарности остаются невыраженными, по Полю Брока, который идентифицировал увечность центра речи, или по Вагнеру Жореггу, который посвятил себя исцелению паралича, преследуя спирохету сифилиса вплоть до серого вещества, где и нашёл её, разрушающую двигательные зоны. По отношению к таким феноменам, как эти, разрыв гармонии мозга, как следствие принудительного удаления принципов периспритного тела по сравнению с клеточным склеиванием физиологического поля, понятен; эти склеивания остаются в беспорядке в их структуре и нормальной деятельности, как это происходит со скрипкой, не способной безукоризненно исполнить пассаж какой-либо мелодии из-за того, что одна или две струны расстроены. Мы не можем и не должны игнорировать законы, которые руководят областью формы... И поэту невозможно желать «уравновешенной психологии» без «гармонической философии» в сфере человеческой науки; это признанный факт. Мы ссылаемся только на духовные проявления в своей основе. Ты спрашиваешь, может ли дух развоплощённого заболеть... что за вопрос! Ты считаешь, что умышленная злоба не является болезнью души, что ненависть не представляет собой ужасное зло? Может, ты предположишь, что не существует «ментальных червей» грусти и возмущения? Хоть у нас и есть радость деятельности в более тонком и лёгком теле, благодаря природе наших мыслей и наших чаяний, уже отдалённых от грубых зон жизни, которую мы оставили, мы ещё не обладаем мозгом ангелов. Сохранение нашей теперешней формы представляет для нас непрерывный труд на пути самых высоких побед; мы не можем отдыхать в
процессах просветления; мы всегда должны очищаться, делать отбор наших склонностей и подвергать суровой критике наши концепции, не прерывая поступательного хода. Миллионы существ проживают нашу ситуацию, но другие миллионы остаются во плоти или между нашими самыми низшими рядами эволюции под железной рукой безумия. Именно из-за них мы должны подумать о патологии духа, помогая самым несчастным и по-братски, не напрямую, вмешиваться в решение опасных проблем чёрных нитей, в которых они запутались. Это сумасбродные духи, охваченные отчаянием, жертвы самих себя в ужасной смеси шипов и разочарований. Перисприт- ное тело человека, вместилище наших проявлений, является, в определённые моменты, нашим самым великим обретением на Земле в области форм. Для просветлённых душ, уже освещённых искупительным светом, оно представляет собой мост к высшей сфере вечной жизни, которой мы ещё не достигли; для обычных духов это необходимое и справедливое ограничение; для виновных сознаний это неопределённая цепь, потому что, к тому же, оно регистрирует совершённые ошибки, храня их во всех живых деталях чёрных моментов падения. Способ жизни каждого в телесной оболочке определяет плотность периспритного организма после потери плотного тела. Поэтому мозг является инструментом, через который проявляется дух, источником наших мыслей. Значит, через него мы соединяемся со светом или мраком, с добром или со злом.
Заметив, с каким вниманием я слежу за его ценными объяснениями, Кальдераро многозначительно улыбнулся и спросил меня:
— Ты понимаешь?
Указав на двух страждущих рядом с нами, он продолжил:
—Мы здесь осматриваем двух увечных: одного во плоти, другого вне её. У обоих отравленный мозг, и оба отлично резонируют друг с другом. Духовно они упали с третьего этажа, где находятся высшие концепции, и, отдаваясь отпущенной воле, они перестали жить на втором этаже, центре личного усилия, потеряв ценную возможность подняться; таким образом, они упали в сферы инстинктивных импульсов, где заархивирован весь опыт предыдущего животного мира. Оба они презирают жизнь, ненавидят друг друга, приходят в отчаяние, тем самым поселяя в себе идеи мучений, печали, мести. В общем, они сумасшедшие, хотя никто не замечает высшей неуравновешенности, которая наблюдается в самом сердце периспритного организма.
Я было приготовился перечесть длинный список вопросов относительно обоих персонажей, которых мы осматривали, но мой собеседник начал уже прямую работу помощи и, положив руку на левую лобную долю воплощённого больного, он любезно сказал мне:
— Придержи свои нетерпеливые вопросы, друг мой. Успокойся. Во время наших работ я объясню тебе всё, что будет на уровне твоего понимания.
Изучая мозг
Приложив братскую руку на лоб увечного, как если бы он передавал мощные флюиды обновляющей жизни, Кальдераро благожелательно объяснил мне:
— Примерно двадцать лет тому назад этот друг прикончил физическое тело своего теперешнего мучителя во время одной из кровавых жизненных глав. А я только три дня как начал служение помощи ему; однако, я уже проинформирован о его трогательной истории.
Он посмотрел сочувствующим взглядом на развопло- щённого палача и продолжил:
— Они вместе работали в одном большом городе, на заводе металлических изделий. Убийца работал служащим у жертвы с самого детства и, достигнув совершеннолетия, потребовал от хозяина, который стал его опекуном, платы за несколько лет работы. Хозяин категорически отказал ему, ссылаясь на ту усталость, которую он испытывал, помогая ему в детстве и в юно
сти. Он предоставит ему лучшее место в деловой области, оплатит ему солидные проценты, но ни одного су не оплатит из того, что касается прошлого. До сегодняшнего дня он берёг его как сына, который требовал постоянной помощи. Разразился спор.
Оскорбления, обмен вибрациями гнева воспламенили мозг молодого человека, который, в пылу ярости, убил его, охваченный дикой яростью. Но перед тем, как сбежать из этих мест, преступник подошёл к сейфу, где хранилось большое количество бумажных денег. Он взял оттуда солидную сумму, на которую, как он считал, он имел право, оставив нетронутыми остальные деньги, которые могли бы увести по ложному пути полицию назавтра. И действительно, следующим утром он сам пришёл в магазин, где жертва провела последнюю ночь, в то время, как его семья проводила время за городом. И, симулируя озабоченность перед закрытыми дверями, он пригласил охрану следовать за ним и попробовать открыть двери. Скоро новость о преступлении разнеслась по всей округе. Но человеческое правосудие, запутанное умелым мошенником, не смогло пролить свет на причину проблемы. Убийца подпустил туману с тем, чтобы, якобы, сохранить интересы убитого. Он опечатал сейф и бухгалтерские книги. Он предоставил скрупулёзный отчёт, потребовал от властей охраны с тем, чтобы начать детальное расследование ситуации. Он стал настоящим адвокатом вдовы и двоих детей погибшего опекуна, которые, благодаря его преданности, получили солидное наследство. Он переживал за случившееся, как если бы развоплощённый был его отцом. И как только дело было сдано в архив по причине неспособности юридической машины распутать тайну, он скромно удалился в большой промышленный центр, где выгодно вложил свои финансы в доходное дело.
Взгляд ментора осветился каким-то другим светом. Он выдержал паузу и добавил:
— Ему удалось обмануть людей, но он не может обмануть самого себя. Сконцентрировав свои мысли на мщении, разво- площённая сущность стала упорно преследовать его. Она приклеилась к его физическому телу, словно плющ к бугристой стене. Убийца делал всё возможное, чтобы хоть как-то смягчить постоянные нападения. Он вложил деньги в материальные предприятия, страстно желая забыться и внедряя в практику инициативы, которые направили в его сейф огромное количество денег, сделавших его титулованным банкиром. Но, видя, что великое экономическое наследие не успокаивает ни его тревог, ни невыносимых страданий, он поспешил жениться, отчаявшись самостоятельно успокоить свои внутренние эмоции. Он женился на молодой девушке с чрезвычайно возвышенной душой в высшей зоне человеческой жизни. Супруга подарила ему пятерых чудесных детей. В духовном климате избранной супруги он мог в какой-то мере вновь обрести равновесие, хотя его жертва не отпускала его ни на день. В определённых случаях он оказывался в цепких объятиях жестоких нервных депрессий, вызванных кошмарами, которые казались странными в глазах членов его семьи; но он всегда сопротивлялся, поддерживаемый до определённого момента нежными чувствами на наших планах, которыми давно располагала его супруга. И если человеческие законы соответствуют слабости воплощённых людей к грехам, но божественные законы непогрешимы. Сохраняя силы мрака, аккумулированные своей судьбой с ночи убийства, наш несчастный друг сберёг запертыми в подвале своей личности все разрушительные впечатления, приобретённые в момент своего морального падения. Ему претила публичная исповедь преступления, которая, в какой-то мере, могла бы уменьшить его тревоги, высвободив зловредные энергии, собранные в нём.
В этот момент рассказа Кальдераро прервался. Он коснулся зоны коры головного мозга и продолжил:
— Преступный разум, осаждённый постоянным присутствием жертвы, тревожащей его память, в конце концов, зафиксировался в промежуточной области мозга, потому что боль от упрёков совести не позволяла ему лёгкого доступа к высшей сфере периспритного тела, где самые благородные принципы существа создают алтарь проявлений Божественного Сознания. Приведённый в ужас воспоминаниями, он был охвачен непреодолимым страхом перед судьями сознания. С другой стороны, пытаясь, каждый раз всё более, обеспечить счастье своей семьи, свой единственный оазис в пылающей пустыне сомнительных воспоминаний, несчастный, в то время очень уважаемый за положение, которое дали ему деньги, погрузился в лихорадочную и непрерывную деятельность. Живя ментально, практически постоянно, в промежуточной области, он мог почувствовать немного покоя лишь в деятельности, в работе, неважно какой, даже в работе хаотической. Он ложился спать, истощённый телесной усталостью, вставая на следующее утро в подавленном состоянии и уставший от постоянной дуэли со своим невидимым преследователем во время сна. И как следствие, он вызвал разлад в своём периспритном теле, который распространился на двигательную зону, внеся в организм хаос.
Мой собеседник сделал характерный жест указательным пальцем и добавил:
— Осмотри центры коры головного мозга.
С удивлением я наблюдал этот чудесный микроскопический мир. Пирамидальные клетки, различавшиеся по своим размерам, выявляли сами по себе значимость своих функций в лоне лаборатории нервных энергий. Внимательно рассматривая ситуацию, я не чувствовал, что наблюдаю живую материю бело-серого вещества; у меня было впечатление, что кора головного мозга была крепким генератором постоянного тока в действии. Может, перед нами электрический аппарат сложной
структуры? Несмотря на эти впечатления, я видел, что материя головного мозга находилась под угрозой размягчения.
Я был в растерянности, не зная, как адекватно прокомментировать это, когда мой собеседник пришёл мне на помощь со своими объяснениями:
—Перед нами периспритный орган человеческого существа, который привязался к своему физическому дублёру на манер тесного контакта определённых частей тела с одеждой. Вся нервная область существа является проявлением перисприт- ных сил, достойно приобретёнными существом на протяжении многих тысячелетий. Возрождаясь среди смертных форм, наше тонкое тело, характеризующееся в нашей, менее плотной, сфере чрезвычайной лёгкостью и пластичностью, подчиняется на плане Земли законам возобновления, наследия и физиологического развития в соответствии с заслугами или грехами, которые у нас есть, и с необходимой миссией или ученичеством. Истинный мозг - это один из самых сложных аппаратов, где наше «я» отражает жизнь. Через него мы ощущаем внешние феномены в соответствии с нашей возможностью, определённой нажитым опытом; и потому он изменяется от существа к существу, по причине многозначности позиций в эволюционной лестнице. Как обезьяны, так и антропоиды, которые находятся на пути к связи с человеческим родом, не представляют уже мозгов, абсолютно одинаковых между собой. Каждая индивидуальность проявляет его в картинке эффективного осуществлённого прогресса. Дикарь представляет периспритный мозг с вибрациями, очень отличными от вибраций органа мысли у цивилизованного человека. С этой точки зрения головной мозг святого излучает волны, отличающиеся от волны, излучаемых ментальным лбом учёного. На Земле академическая школа привязана к концептуализации преходящей ощутимой формы через преобразования увечности, старости или смерти. Но здесь мы осматриваем организм, моделирующий проявления физической области, и мы признаём, что весь нервный аппарат относится к тонкому порядку. Нервная клетка - это единица электрического свойства, которая ежедневно питается соответственным горючим. Есть нейроны чувственные, двигательные, посредники и рефлекторные. Существуют те, которые принимают внешние чувства, и те, которые собирают выражения сознания. Прерыватели и ведущие, элементы эмиссии и приёма двигаются в клеточном космосе. Мысль является направляющей силой этой микроскопической Вселенной, где миллиарды корпускул и энергий различных форм посвящают себя служению. Отсюда вытекают потоки воли, определяющие обширную сеть стимулов, реагирующих на требования внешнего мира, или отвечающих на предложения низших сфер. Поставленная между объективным и субъективным, воля вынуждена с помощью Божественного Закона всё время учиться, проверять, выбирать, отталкивать, принимать, собирать, хранить, обогащаться, просвещаться, прогрессировать. От объективного плана она получает движения и влияние прямой борьбы; из субъективной сферы она отбирает более или менее интенсивное вдохновение воплощённых или развоплощённых разумов, которые ей аналогичны, и результаты ментальных творений, присущих ей. И хотя она остаётся внешне без движения, мысль следует своим путём, без возврата назад, под нерушимым воздействием видимых или невидимых сил.
Многочисленные и непрерывные ассоциации мыслей забурлили в моём разуме в течение последовавшей за этими словами паузы.
Как истолковать все откровения Кальдераро? Значит, клетки физиологического фонда не проявляют свойственных им характеристик? Не были ли они бесконечно малыми величинами, соединёнными дисциплиной в органических отделах, но почти свободных в своих проявлениях? Или, может, они были копиями духовных клеток? Как связать подобную теорию с освобождением микроорганизмов вследствие смерти тела? И если это так, не должна ли память воплощённого человека быть свободной от преходящего забытья прошлого?
Инструктор, должно быть, догадался о моих невысказанных вопросах, потому что продолжил, как бы отвечая мне:
-- Я понимаю твои возражения и тоже в своё время формулировал их, когда что-то новое будоражило мои чувства наблюдателя. Несмотря на всё это, я могу сказать тебе, что если сегодня существует физическая химия, то у нас существует химия духовная, так же как мы располагаем органической и неорганической химией, и чрезвычайная трудность состоит в определении этих пунктов независимого действия. Почти невозможно определить, где её разделяет граница, имея в виду, что более мудрый дух не пытался бы локализовать, с помощью догматических утверждений, точку, где заканчивается материя и начинается дух. В физическом теле клетки отличаются друг от друга удивительным образом. Они представляют из себя одну личность, определённую в печени, другую - в почках, третью - в крови. Они бесконечно изменяются, появляются и исчезают миллиардами, во всех областях собственно органической химии. Именно в мозгу начинается империя духовной химии. Клеточные элементы здесь трудно замещаемы. Высшее и деликатное окружение всё то же, потому что работа души требует внимания, пользы и продолжения. Желудок может быть перегонным аппаратом, в котором бесконечно малый мир проявляется в хаотическом животном состоянии, приближаясь к низшим ситуациям жизни, если иметь в виду, что ему не надо регистрировать, какую питательную субстанцию ему дали обработать накануне. Несмотря на это, орган ментального выражения требует физических личностей сублимированного типа, чтобы питаться их опытом, который должен быть зарегистрирован, обработан, и должен всплывать в памяти каждый раз, когда это уместно и необходимо. Тогда вступает в дело высшая химия, подпитывая мозг многочисленными отделами своей низшей лаборатории незаменяемого материала.
Помощник прервался на несколько секунд, как бы давая мне время подумать. Затем любезно продолжил:
-- В действительности, здесь нет никакой тайны. Вернёмся к восходящим в эволюции. Духовный принцип принимается в тёплом лоне вод, через клеточные организмы, которые поддерживаются и размножаются делением. В течение миллиардов лет этот принцип долго путешествовал сначала в губке, где он начал доминировать над автономными клетками, навязывая им дух повиновения и коллективности в первичной организации мускулов. Долгое время он тренировался, перед тем, как приступить к созданию нервного аппарата, мозга в черве, в земноводной амфибии, барахтаясь, чтобы выбраться из мрачной и грязной глубины вод с тем, чтобы начать первый свой опыт существования под полуденным солнцем. Сколько веков потратил он, одеваясь в чудовищные формы, совершенствуясь там и тут, с помощью прямого вмешательства Высшего Разума? Пока что невозможно ответить на этот вопрос. Он сосал щедрую грудь Земли, непрерывно развиваясь сквозь тысячелетия, вплоть до завоевания более возвышенной области, где ему удалось выработать своё собственное питание.
Кальдераро выразительно посмотрел на меня и спросил: -- Тебе это вполне понятно?
Видя моё удивление перед новыми мыслями, поразившими моё воображение, мешающими внимательно рассмотреть тему, мой просвещённый компаньон улыбнулся и продолжил:
— Несмотря на все усилия, которые мы делаем, чтобы упростить изложение этой деликатной темы, сделать из неё ретроспективу всегда сложно. Я хочу сказать, Андрэ, что духовный принцип, начиная с мрачного момента Сотворения, непрерывно двигается вперёд. Он отошёл от океанического русла и достиг защитных вод. Он направился к грязи берегов, карабкался из трясины, достиг твёрдой земли. В лесу он испробовал великое число внешних форм, он поднялся с земли, посмотрел на Небеса и, после долгих тысячелетий, в течение которых он научился производить на свет, питаться, выбирать, вспоминать и чувствовать, он обрёл разум... Он шёл от простых импульсов к раздражению, от раздражения к чувству, от чувства к инстинкту. В этом трудном паломничестве над нами пронеслись бесчисленные тысячелетия. Во все эпохи мы покидаем низшие сферы, чтобы карабкаться к высшим. Мозг - это священный орган проявлений духа в переходе от примитивного животного состояния к человеческой духовности.
Ориентер умолк, слегка тронул за плечо, как опытный компаньон, ободряющий ученика в учении, и добавил:
—В общем, человек последних десятков веков представляет собой победное человечество, вышедшее из первичного животного состояния. Мы, развоплощённые, принимаем участие в этом состоянии миллионами духов, которые до сих пор ещё не отбросили всего содержания низших качеств перисприт- ного организма; подобная ситуация вынуждает нас жить после физической смерти в сообществах себе подобных, в действительно продвинутых обществах, но подобных земным группам. Мы колеблемся между освобождением и перевоплощением, совершенствуясь, чеканясь, прогрессируя, вплоть до обретения, с помощью персональной изысканности, возвышенных выражений Высшей Жизни, которую нам ещё не дано понять. С обеих сторон существования, в которых мы эволюционируем, и в которых находятся рождение и смерть плотного тела, как врата общения, созидательный труд - наше благословение, готовящее нас к божественному будущему. Деятельность в сфере, которую мы занимаем теперь, является, для тех, кто расплатился с Законом, более богатой в красоте и в счастье, потому что её материя более разрежена и более подчиняется нашим желаниям высшего плана. Несмотря на всё это, пересекая реку возрождения, мы удивляемся тяжкой работе и необходимому повторению ученичества. Мы посеяли там, чтобы пожать здесь, улучшая, настраивая и украшая, вплоть до достижения совершенного урожая, с полными закромами тонких семян, с тем, чтобы перенестись способными и сильными в другие «небесные земли». Но что касается служения выкупа и искупления, мы не должны думать, что телесная сфера - единственная, способная предложить возможность жестокого и искупительного страдания. В мрачных областях, которые не являются её частью, и которые ты не можешь не знать, имеется возможность искупительного лечения для самых несчастных должников, которые добровольно заработали опасные долги перед Законом.