Главная | Обратная связь

Философия и религия

Религия и философия в разное и по-разному верят. Устремляясь от обыденного, религия обращается к сверхъестественному персонифицированному началу мира – Богу, имеющему лик, образ, представленному иконой. Философия же направлена на постижение абсолюта, некоторого единого безличностного начала мира. Но как Бог, так и абсолют являются предметом особого чувства человека: воодушевленности, влюбленности, веры, в конечном счете, веры в особую значимость, святость вечного творца и сотворенного мира. Философия – это, по словам К. Ясперса, «философская вера».

Но философская вера – это, прежде всего вера в человека, способного подняться до божественного. В радикальном варианте – это вера в разум, в теоретизм. Язык философии – это язык поясняющего поучения, возрастающего до теоретического знания. Философская вера неавторитарна. Она имеет только один «авторитет» – законы разума и предполагает духовную, мыслительную свободу говорящего и слушающего.

По этому основанию происходит размежевание философии и религии, которая считает философию недопустимой гордыней человеческого разума, подменой подлинной веры. Подлинная вера – иррационалистична (неинтеллектуальна, нелогична, неразумна). Она выражается в языке священных писаний, заповедей, откровений. И они определяют ее принципиальную авторитарность, делают догмат ее смысловой теоретической «единицей».

Можно сказать, что религия и философия создают различные образы и способы отношения к сакральному (священному, культовому, обрядовому, ритуальному). Философия стремиться создать своеобразную «светскую» священность: выделить правила организации человеческой жизни, ведущие к Благу, без прямого обращения к Богу.

Философия представляет собой сложно организованную систему знания, претендующую на обобщение, синтез всего наличного знания и совокупной человеческой культуры, поэтому она вступает в сложные взаимодействия со всеми другими формами духовной деятельности человека - наукой, искусством, нравственным сознанием, идеологией и т.д. Особенно сложным является взаимодействие философии с религией, религиозным сознанием. Поэтому, прежде чем приступить к раскрытию взаимоотношений между этими формами духовной деятельности человека, необходимо прояснить содержание и происхождение самого понятия «религия», и дать четкое определение понятию «философия».

Исторически религия в форме мифа зародилась раньше философии и с появлением последней, которая стала исследовать ту же область познания, что и религия, их взаимоотношения приобрели форму спора.

В истории всегда существовало и поныне существует огромное многообразие религий и религиозных верований, глубинно различающихся конкретным пониманием природы Бога, его сущностных черт и особенностей, характером взаимоотношений с миром природы и человеком, набором норм отношения людей к Богу, культовой (обрядовой) практикой. Вопрос о том, что есть религия, предполагает отыскание общих черт, присущих всем ее направлениям. Все религии имели своих основателей, которые назывались по-разному:^[6] Великие Учителя и Мудрецы, Сыны Божьи и Спасители мира, Пророки и Посвященные. В Индии основателями брахманизма, преобразовавшегося позже в индуизм и кришнаизм, были Риши, поэты-мудрецы, составившие древние Веды, а также великий Аватар Кришна или Кристна; основателем буддизма являлся Гаутама Будда. Даосизм в Китае основал Лао-цзы, зороастризм в Персии – Зороастр; ислам – от пророка Мухаммеда; иудейская религия берет начало от Моисея, а христианство – от Иисуса Христа.

Внутренний анализ религий показывает, что все ее направления содержат три элемента и обращены к трем аспектам человеческого сознания. Первый элемент составляет теоретическая часть, система основных положений и догматов, утверждающих определенное учение о боге, вселенной и человеке. Она обращена к разумной части человеческой души и ее усвоение способствует развитию высшего мышления, названного высшим разумом. Вторым элементом является практическая часть, система норм и правил нравственного поведения. Она обращена к волевому началу в человеке, выполнение данных предписаний способствует развитию доброй воли и добродетелей, т. е. утверждению божественных качеств и искоренению низменных, животных. К третьему элементу религии относится культ, система обрядов и церемоний, в краткой форме описывающая духовный путь человека. Примером могут служить мистерии древних греков и таинства христианской церкви. Культ развивает высшую чувствительность человека, его духовную (мистическую) интуицию, т. е. способность за видимым миром форм ощущать невидимый Божественный мир.

Многообразие религиозных форм, языковые различия для выражения этих форм в разных культурах делают чрезвычайно трудной проблему поиска характерных черт, которые позволили бы относить некоторые явления к религиозным. Насчитывают более 250 определений, и число это постоянно растет. Первые попытки определить понятие религии относятся к XVII в.: французские просветители-философы (Вольтер, Дидро, Гольбах) утверждали, что религия есть следствие обмана и невежества людей, ее исчезновение следует ожидать в результате просвещения людей.

И. Кант,^[7] определял религию как явление трансцендентное, т.е. выходящее за границы опытного и теоретического изучения, явление основанное на вере в Бога, в существование души и в бессмертие души. Он считал, что метафизика не может стать наукой, потому что не обладает достоверным знанием. Так как философия являлась уже учением, синтезирующим обобщенные знания о мире природы, о человеке как части природы и его особой «природе», об обществе, о человеческом духе, то объектом изучения стал и Бог как первопричина и перводвигатель всего существующего. С этого времени философы начинают отстаивать право самостоятельно судить о проблемах религии, исходя из принципов разума. Таким образом, религия перестала быть в основном источником познания и стала предметом исследования.

Г. Гегель^[8] считает, что религия есть совокупность, состоящая из трех взаимосвязанных элементов: диалога духа человеческого с Абсолютным Духом, результатом чего являются религиозные представления (идеи); производимых от этих идей чувств и переживаний и культа как синтеза религиозных идей и религиозных чувств.

Г. Гегель считал, что религия равнозначна философии, и представлял философию как высшую, понятийно-разумную форму религии. Он полагал, что объектом философии и религии является одно и то же – абсолютный дух. Только в религии он познается «в форме чувств и представлений, а в философии – в форме понятий и законов». Поэтому высшим откровением божественной идеи является не религия, а философия в форме чистого мышления.

Л. Фейербах в отличие от Канта и Гегеля считал, что религия появилась в результате отчуждения от человека самых лучших его характеристик, возведение их в абсолют и поклонение им. Он считал, что такую религию нужно уничтожить, а на ее место поставить поклонение одного человека другому, или любовь человека к человеку.^[9]

Определение религии данное марксистами, представляло ее как «превратное мировоззрение превратного мира», как «дух бездушных порядков» как «сердце бессердечною мира».^[10]Религия ими рассматривалась как следствие несовершенства человеческого общества, социальной несправедливости и гнета, в силу чего она как иллюзорное мировоззрение играет в обществе компенсаторную роль. Марксистская философия определяет религию как веру в сверхъестественное. Религия - это фантастическое отражение в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в действительной жизни.

Марксизм видит причины изменения религии в развитии общества. В первобытном обществе люди зависели от стихийных сил природы, поэтому обожествляли их. С появлением классов и развитием общественных отношений люди познают законы природы, научаются пользоваться ими для достижения своих целей, поэтому природа перестает быть загадкой и предметом поклонения. Ее место занимают общественные отношения, которые становятся все более непонятными для людей. Как на земле воцаряется единый монарх, так и на небе появляется единый Бог.

К. Маркс вслед за Гегелем называл религию опиумом для народа, т.е. средством одурачивания с целью эксплуатации. Религия во времена Маркса была единственной разрешенной в обществе идеологией, выражающей интересы господствующих классов; с ее помощью богатые эксплуатировали бедных. Однако таким опиумом становится любая безальтернативная идеология, выражающая идеи и интересы тех, кто стоит у власти, даже атеистическая. Марксизм утверждал, что основой религии является незнание людьми законов природы и общества. Как только законы их существования и развития будут открыты, необходимость в религии отпадет.

Немецкий философ и социолог, один из основателей социологии религии М. Вебер считал, что религия вырастает из переживания иррациональности мира и человеческой жизни. Религия является способом придания смысла социальному действию; религия вносит рациональность в объяснение мира и в повседневное поведение.

Русские мыслители (Достоевский, Соловьев, Бердяев и др.) видели в религии стержень культуры, ее конституирующую идею, как основу и оправдание нравственности. Они первыми указали на то, что все до сих пор существовавшие культуры и цивилизации были религиозными по духу. Они обосновали мнение, что и в будущем без религии культура невозможна.

Таким образом, лишь совокупность множества элементов образует такое специфичное явление, как религия.

Философия появилась, когда религия уже существовала и являлась неотъемлемой частью мировоззрения человека. Это обусловило то, что философия все-таки развивалась в неотделимой связи с религией и активно использовала религиозные идеи.

Во второй половине XX века соотношение религии и философии, веры и разума привели к некоторому затишью в неутихающих спорах по этому поводу. В целом на сегодняшний день философию и религию воспринимают как самостоятельные формы культуры, так или иначе связанные между собой. Более того, в рамках философии сформировалась в качестве ее самостоятельной ветви особая отрасль, которая стала называться философией религии. Она поставила перед собой задачу - исследовать сугубо философскими и только философскими, средствами сущность религии и религиозной веры, выдвинула критерии и требования, которым они обязательно должны удовлетворять. Однако усилия создать философскими средствами всестороннее и целостное учение о Боге оказались, в конечном счете, малопродуктивными и потому резко снизили доверие к возможностям философии религии как особой отрасли знания. Все чаще высказывается мнение об исчерпанности познавательных ресурсов, форм, методов и средств, предложенных философией религии. И одновременно все чаще раздаются призывы осмыслить все то познавательное содержание, которое было накоплено двухтысячелетней историей становления и развития богословской (теологической) мысли, овладеть арсеналом методов и средств анализа религии и религиозной веры, предложенной богословием. Сегодня подобный подход осуществляется в рамках отрасли знания, называемой научным или сравнительным религиоведением.

В России в период 20-90-х гг. ХХ века сфера влияния религии была ограничена. Она стала рассматриваться исключительно как культурный феномен, не претендующий на равное положение с философией и наукой. В XXI веке положение стало кардинально меняться.

В наши дни усиливаются тенденции слияния религии и философии, причем зачастую это происходит под главенством религии, которая пытается продолжить русскую религиозную философию конца XIX –начала XX вв.

В соответствии с Законом о свободе совести, преподаваемая в государственных учебных заведениях философия религии должна быть внеконфессиональной и не должна выражать тенденциозно точку зрения какой- либо отдельной религии. Этому требованию, по мнению Пивоварова Д.В., лучше всего отвечает антиномический подход, специфичный для традиционной русской философской мысли. Суть этого подхода реализуется как анализ и синтез конкурирующих между собой моделей религиозного мироотношения людей^[11].

В наши дни роль религии кардинально изменилась. Так, можно сказать, что РПЦ – единственная российская структура, сохранившая идеологию, имеющую как необходимую нравственную составляющую, так и определенный авторитет в обществе. Минусы также на поверхности– именно поэтому первоначально предлагаемые «Основы православия» были заменены на несколько более демократичные «Основы религиозных культур и светской этики», модулями которой являются и «Основы православной культуры» и «Основы светской этики». Однако, то, что было «гладко на бумаге», оказалось совсем не так в реалиях «оврагов» практики, и попытки РПЦ найти путь выхода из сложившего в стране и обществе кризиса обернулись другой стороной^[12].

Первый результат этого эксперимента, начатого 1 апреля 2010 года в 19 регионах Российской Федерации, был вполне прогнозируем: большинство школьников 4-го класса (или, точнее, их родителей), проживающих в православных регионах, выбрало модуль «Основы православной культуры». Следует отметить, что прогнозируемость результата опиралась не столько на православность сознания их населения, сколько на влияние Русской Православной Церкви на их руководство. Этот же элемент, как представляется, станет ключевым в подготовке официальных результатов эксперимента. Другие результаты, как представляется, более пессимистические, ожидаются в несколько более отдаленной перспективе. Вероятный пессимизм будущих результатов прогнозируется на основе критических, если не крайне критических рецензий специалистов-этиков, например, специалистов Института философии РАН. Так, О. Зубец, например, давая общую оценку модулю «Основы светской этики», отметила, что «предлагаемый текст модуля «Основы светской этики» не может быть рекомендован в качестве учебника, а сам подход к определению названия предмета, его места в общем курсе, содержательных акцентов и организация работы над ним вызывают недоумение и огромную обеспокоенность за судьбу и качество российского образования, российской школы». А.В. Смирнов, рецензируя учебник «Основы религиозных культур и светской этики», столь же жестко заявил, что «этот учебник способен воспитать разве что средневекового начетника, но никак не гражданина свободной и творческой России, которой предстоит в XXI веке доказать свое право на существование в жестоком соперничестве с Западом». Да и сама Русская Православная Церковь (как, впрочем, и другие конфессии) оказалась не готова к той миссии, за которую взялась. Неготовность была ожидаема – десятилетия застоя не могли не сказаться не только на лидерских и пастырских качествах священнослужителей, но и просто на наличии необходимого количества подготовленных специалистов.

Однако неготовность Русской Православной Церкви к действительно серьезной работе по нравственному воспитанию российских граждан не помешала ей возглавить эту работу. И это стало возможно не только в силу специфических отношений между этим институтом и властью, но и в том числе по еще одной очень важной причине: отсутствию активной позиции в этом вопросе философского сообщества – в данном конкретном случае в первую очередь специалистов в области этики^[13].

С сожалением приходится констатировать, что российские философы опаздывают даже реагировать на текущую повестку дня, не говоря уже о том, что вообще-то призваны формировать ее. Образующийся вакуум заполняется околофилософскими, псевдофилософскими или нефилософскими учениями и «учеными», которые достаточно легко находят (иногда вынужденную, иногда – нет) поддержку и понимание во власти – ведь «за неимением гербовой пишут на простой». При этом «злоба дня», даже если этот «день» может занять несколько десятилетий, заставляет забыть, что хотя «ошибки врачей дорого обходятся людям. Ошибки учителей менее заметны, но, в конечном счете, они обходятся людям не менее дорого». Реалии сегодняшнего дня требуют от российских философов занять активную позицию, позицию лидеров общественных настроений. Это необходимо и для того, чтобы хотя бы просто сохранить перспективу для дальнейшего развития российской философии. Ведь активность той же самой Русской Православной Церкви в области нравственного воспитания российских граждан, помимо декларируемых общественно-полезных целей, решает и менее очевидные, но не менее, а возможно и более важные (по крайней мере, для РПЦ) миссионерские задачи, направленные на сохранение и расширение ее влияния и, в конечном итоге, на сохранение русской Церкви как института в будущем, что с учетом глобального процесса секуляризации, а также особой позиции Православной Церкви в мире и демографических проблем России, представляется достаточно насущным. Для российской же философии с учетом процесса «вымывания» гуманитарного знания из структуры образовательного процесса вопрос сохранения перспективы развития стоит, как представляется, даже острее. Активная позиция научного сообщества будет способствовать и установлению более эффективного баланса интересов в таком важнейшем вопросе как нравственное воспитание в современной России.

Религия и наука

Современные защитники религии не хотят ссориться с наукой, они боятся ее огромного, постоянно растущего авторитета. Лидеры католической церкви ныне заявляют, что преследования ученых инквизицией были трагической ошибкой, а сейчас церковь якобы уважает науку и ученых.

Религия может быть обоснована только фактами, не укладывающимися в «естественные» научные объяснения, т.е. чудом. Но чудеса поразительным образом ускользают от научного исследования и совершенно отсутствуют в нашей повседневной жизни, что заставляет усомниться в их существовании. Зачем Богу играть в конспирацию остается неясным, хотя религии и выдумывают на этот счет различные неубедительные объяснения. Итак, главный конфликт состоит в том, что догматы веры находятся вне критики, в то время как научное мышление по определению критично[14].

Ученый может быть верующим человеком, однако для этого ему необходимо искусственно ограничить ту область, где он применяет логические рассуждения и научный метод. Потому что, если он применит их к религиозным утверждениям, то окажется, что серьезных обоснований этих утверждений (кроме ссылок на традицию) у религии нет. Все аргументы, касающиеся истинности Библии (или основ любой другой религии), могут быть применимы для доказательства истинности любого исторического эпоса (и там, и там есть чудеса, боги и моральные императивы; и в то, и в другое верили миллионы людей на протяжении столетий или даже тысячелетий). Интеллектуальное самоограничение (фактически разделение сознания) некомфортно для думающего человека, поэтому и можно говорить о конфликте религиозного и научного мышления.

В современной научной и религиозной литературе отношения между религией и наукой рассматриваются в модальностях, лежащих от объявления религии высшей наукой до оценки его как опасной формы мракобесия. Думается, обе эти крайности не соответствуют действительности. Эту проблему, скорее всего, нужно решать в контексте более широкой проблемы: почему одни люди ищут ответы на мировоззренческие вопросы в религии, другие — в науке? Социологические исследования показывают, что не менее половины населения России верят в Бога, а примерно 30–40 % — не верят, остальные сомневаются. Причем среди верующих есть и немало ученых.

Для того, чтобы во что-то поверить, человеку нужны доказательства. К примеру, если нам кто-то скажет, что Россия в 2025 году станет исламским государством, мы потребуем обосновать этот тезис. Точно так же человек не может принять без обоснования тезис «Бог существует» или «Бога нет».

И. Кант, известный своей строгостью и пунктуальностью в решении научных и философских вопросов, пытался сначала доказать, что Бог есть, затем опровергнуть этот тезис. У него получилось, что и первое и второе высказывания имеют примерно одинаковое количество доводов, следовательно, они оба имеют право на существование. Не сумев объяснить причину существования априорных схем разума и рассудка, основы нравственности, он допускал существование Бога, но не смог это в полной мере обосновать.

Если бы существовали необходимые и достаточные основания для доказательства существования Бога, то, видимо, все люди были бы верующими. И если бы существовали необходимые и достаточные основания для доказательства отсутствия Бога, то на Земле вряд ли кто-то верил в него.

Главным препятствием на пути воцарения на планете научного мировоззрения является неспособность науки объяснить проблему творения. Почему элементарные частицы соединились в атомы, атомы — в молекулы, молекулы — в аминокислоты, аминокислоты — в клетки, клетки — в органы, органы — в организмы? Обычный ответ неверующего ученого на этот вопрос — «случайно». Но может ли случайно, без вмешательства человека, образоваться мобильный телефон из его частей? Сколько нужно ждать, чтобы купленный в разобранном виде в магазине «ИКЕА» стол сам по себе собрался? А ведь и телефон, и стол являются простейшими конструкциями, если сравнить их с атомом, клеткой или мозгом!

В истории ислама известен диспут между молодым Абу Ханифом, ставшим потом известным богословом, и ученым-материалистом. Последний, прибыв в г. Куфа, объявил, что готов поспорить с любым богословом и доказать, что Бога нет. Оппонентом ему был выбран Абу Ханифа, а диспут был назначен на следующее утро во дворце правителя города. В назначенное время во дворце собралась властвующая элита города, богословы, ученые, прибыл и неверующий ученый. Но Абу Ханифы не было. Все были разочарованы и хотели уже расходиться, как открылась дверь и появился запыхавшийся оппонент. Он извинился, и сказал, что с ним приключилось следующее. Ночью шел сильный дождь, который смыл мостик, соединявший два берега небольшой реки. И он сидел на том берегу и ждал, пока деревья не свалятся, очистятся от веток и свяжутся в плот, на котором он смог бы переправиться и явиться во дворец. Все были в недоумении от такого объяснения причины опоздания, а атеист стал хохотать и объявил Абу Ханифа сумасшедшим.

В ответ Абу Ханифа спросил: «Вы считаете такое невозможным?». Тот ответил: «Конечно, это в принципе невозможно!». Тогда Абу Ханифа спросил: «Если даже такая простая конструкция, как плот из 3–4 деревьев не может сам образоваться, то как сама по себе образовалась Солнечная система, человек, дерево?». И тут атеист понял, что проиграл спор.

Автор множества книг на тему взаимоотношения религии и науки Харун Яхья в работе «Крах теории эволюции» (М., 2002) приводит результаты математических расчетов, согласно которым для случайного соединения 270 основных аминокислот в одну живую клетку понадобилось бы время, большее возрасту Земли. И это время для случайного возникновения только одной клетки! Современная наука с ее мощнейшим техническим оснащением не может собрать даже атом из имеющихся элементарных частиц.

По этой причине, на наш взгляд, холистическая парадигма остается весьма актуальной, и она, с её тезисом существования целого до частей, работает в пользу религии. Получается, что Божественный умысел, называемый учеными и философами порождающей структурой, коллективным бессознательным, архетипом, формой, Дао, идеей или эйдосом, первичен по отношению к профанному миру. Приведенные аргументы наводят на мысль, что в строгой дизъюнкции «религия или наука», предпочтение нужно отдавать первому дизъюнкту. Но почему тогда так много атеистов или сомневающихся? Думается, ответ на этот вопрос следует искать в одной из центральных для любой монотеистической религии проблеме — теодицеи и связанной с ней проблеме предопределения.

Богословы, как правило, на все неудобные вопросы дают два ответа:

1) зло творит Сатана;

2) Бог испытывает нас лишениями и несчастьями.

Но оба этих ответа порождают другие вопросы. Кто сотворил Сатану, и кто дает ему добро на его злодеяния? Разве, не Бог? Разве он не всесилен, и не может убрать Сатану? Согласно Корану без ведома Бога ничего не происходит: «У Него ключи к сокровенному, и знает о них только Он. Ему известно то, что на суше и в море. Даже лист падает только с Его ведома. Нет ни зернышка во мраках земли, ни чего либо свежего или сухого, чего бы не было в ясном Писании»[15]. Но если Богу заранее все известно, то зачем тогда испытывать людей? Если он знает даже то, что в душах наших, знает, что мы будем делать через час, год, когда и при каких обстоятельствах умрем, то зачем ему искать заранее известные ответы? Абсурдно ставить эксперимент, если его результат известен заранее.

В Коране вера в предопределении рассматривается как средство выработки спокойствия и умиротворения, когда человек принимает как должное то, что с ним происходит: «Любое несчастье, которое происходит на Земле и с вами самими, записано в Писании ещё до того, как Мы сотворили его (несчастье)… Мы поведали об этом для того, чтобы вы не печалились о том, что упустили, и не радовались тому, что Он вам даровал» [16]. Но если Бог есть Царь (Аль-Малик), Всемогущий (Аль-Азиз), то он мог бы убрать эти несчастья в самом зародыше, сделать Землю раем для людей, а не адом, в котором находятся даже многие мусульмане.

Думается, что именно неспособность религии решить проблему теодицеи и предопределения является основной причиной неверия и даже ухода некоторых верующих из религии. Опыт одновременного пребывания и в науке, и в религии, размышлений на эту тему, выработал у меня собственную оценку этих двух феноменов культуры, созвучную точке зрения аверроистов и томистов. Полагаем, что если Бог является создателем (Аль-Бари), формирующим реальность (Аль-Мусаввир), то он создал и человеческий разум, логику. Но может ли тварное полноценно объяснить творца? Может ли разум менее высокого (n) порядка адекватно понимать разум творца, разум более высокого (n+1) порядка? Разве может даже самая умная собака понять значимость поста или молитвы, которую совершает её хозяин? Мы, люди, с нашим человеческим интеллектом также не способны полноценно понимать деяния Бога, который обладает интеллектом, превышающим наш в миллионы раз, и может быть, работающий вообще на других, внелогических алгоритмах. Саму науку, видимо, следует рассматривать в духе прагматизма как хороший инструмент для решения человеческих проблем. И не более. Мне импонирует точка зрения позднего представителя прагматизма, отца инструментализма Дж. Дьюи, который говорил, что научные теории следует оценивать не с точки зрения их истинности, а с позиции их эффективности. Что касается дизъюнкции «религия или наука», то её, думается, нужно рассматривать как нестрогую, т. е. как «религия или/и наука», или же даже как конъюнкцию «религия и наука». Эти два феномена не являются альтернативами, а должны рассматриваться с точки зрения принципа дополнительности. Правда, это не означает, что они равноценны. Думается, прав русский религиозный философ Вл. Соловьев, который писал: «Вера и разум, хотя и находятся в постоянном и неизбежном взаимоотношении, представляется, … говоря математическим языком, величинами несоизмеримыми и поэтому не могущими заменить друг друга, стать одно на место другого»[17]. Он считал делом науки нахождение и объяснение фактов, а делом религии — изучение начал. Для ислама характерна примерно такая же трактовка взаимоотношения между религией и наукой: религия основывается на знаниях о самом главном, наука же учит человека понимать Бога, мир и человека и правильно действовать в этом мире.

Главные знания изложены в Коране, автором которого является Высший разум — Бог, остальные знания, включая и продуцируемые религиозными науками (Улум-и Наклийа) являются плодом человеческого разума и должны быть истолкованы в контексте коранических знаний. И еще одно важное для понимания сути коранического знания, его отличия от научного, дополнение.

Ислам — это религия откровения. Все 114 сур Корана были получены Мухаммадом в состоянии транса, т. е. внелогическим путем. Он сам много раз говорил, что не смог бы сочинить такое совершенное произведение, как Коран, поэтому существование этой книги является самым главным доказательством существования Бога. Любая же наука, включая и «исламские науки», построена на логических алгоритмах и принципе детерминизма. Даже если Бог творит по логическим алгоритмам в духе гегелевского панлогизма (что весьма сомнительно), то и в этом случае отношение между религией и наукой должно рассматриваться как отношение между более развитой и менее развитой логическими системами (как, например, между диалектической и формальной логикой).

Но, думается, для ислама все-таки более характерна апофатическая теология, и приписывание Богу антропологических характеристик, включая и логику, является ошибкой. Это вытекает из 112-й суры Корана, запрещающей сравнивать Бога с чем-то или с кем-то. Вышеизложенные идеи созвучны философии неотомизма, которая представляет собой христианскую попытку снятия противоречия между сакральным и профанным, где научные знания рассматриваются как меньшие (ибо их автором является человек), а евангелические — как бóльшие (ибо их автором является более совершенное существо — Бог). При этом человек, углубляющий свои знания, постепенно приближается к знаниям более высокого — божественного — уровня[18].

В материализме XX века вопрос о соотношении религии и науки — это проблема нахождения эффективных путей к познанию мира и преодоления преград к его преобразованию. На этом пути религия рассматривается в виде тормоза, сдерживающего движение. Нельзя не обратить внимания на то, что по своей чисто логической форме модель противостояния веры и разума схожа с решением вопроса о взаимоотношении веры и разума в одном из направлений католицизма. Подобное единство атеистической и католической позиций неизбежно ставит под сомнение истинность обеих. Крайняя тенденция к разделению веры и разума, вплоть до полного размежевания со знанием, действительно получила последовательное развитие в католической традиции.

В то же время нельзя отрицать реальное различие между наукой и религией. Наука и религия — это действительно разные образования. Такие же разные, как наука и искусство, мораль и право и т. п. Наука и религия, или разум и вера, отличны друг от друга. Но отличие, разность и различие — это не всегда противоположность. Противоположность возникает там, где одну и ту же задачу пытаются решить прямо противоположными, взаимоисключающими способами. При этом сторонники одного из способов отрицают правильность другого. А наука и религия различны потому, что ставят перед собой и решают не одну, а разные задачи.

В заключение приводим отрывок из книги известного российского философа Н.Н.Фиолетова, показывающего единство религии и науки как двух фундаментальных начал человеческого познания мира:

«Научное познание не относится к последнему основанию, к тому, что является началом и источником всякого начала. В религии дается целостное восприятие абсолютного начала и нашего отношения к нему. Наука имеет дело с конечными вещами окружающего мира. Наука рассматривает окружающие предметы в плоскости их конечности, ограниченности; религиозное постижение ставит их в связь с бесконечностью, рассматривает их в перспективе бесконечного. Наука рассматривает вещи конечного мира с точки зрения их связи, с точки зрения последовательности происходящих процессов (вопрос "почему?"), религия - с точки зрения их последнего основания и смысла ("что?" и "зачем?"). Вопросы эти никоим образом не покрывают друг друга. Наконец, религия выходит за пределы no-знания, охватывает собой и волю, и чувство, определяет, отношение к жизни. Она есть целостное отношение к абсолютному началу, определяющее смысл всей жизни и деятельности».