Здавалка
Главная | Обратная связь

Невинный наблюдатель



Когда Doors снова отправились на восток со своей съемочной группой в начале августа 1968, Джим выглядел здорово. Хоть и на половину пьяный, с закрытыми глазами он выдал захватывающее, собранное шоу в Бриджпорте, штат Коннектикут 1-го Августа, почти не двигаясь, в то время как летняя гроза разносилась призрачным эхом над проливом Лонг-Айленд. Атмосфера концерта стала сюрреалистичной, когда Джим атаковал зрителей песнями и поэмами исполненными с гиперболической яркостью. Публика не двигалась, прикованная к месту, а после исполненных на бис «Little Red Rooster» и «Unknown Soldier» уходила молча.

Следующим вечером, 2-го августа, съемочная группа наконец смогла снять беспорядки.

В Нью-Йорке был жаркий пятничный вечер. Doors считались главными звездами «Singer Bowl», расположенного в парковом комплексе Куинса «Flushing Meadows». За сценой было напряженно. На открытии играла возможно самая горячая английская группа того лета – Who, которые злились, что главными звездами шоу назвали Doors, и потому настояли, чтобы оборудование Doors не стояло на сцене во время их зажигательного выступления, заканчивавшегося гитарным взрывом. Во время выступления Who поворотная сцена «Singer Bowl» начала сбоить, не позволив многим зрителям увидеть шоу, вызвав бурные возмущения.

Джим приехал на концерт в лимузине с Жаком Хольцманом и Элен Сандер, которая позднее писала: «Моррисон и «ребята» отдалились друг от друга. Он был слишком чокнутым, слишком неблагонадежным, слишком умным, слишком тщеславным, но самое главное он всегда был слишком неуверенным. Они отдалились от него социально, и он ответил им угрозами, что хочет уйти из группы. Он был одиноким, как и большинство писателей, и часто напивался до беспамятства, устраивая сцены. Он был весьма славным парнем, когда держал свои подавленные желания при себе».

По дороге на концерт Джим пролистал «Village Voice», жалуясь, что выступления в Нью-Йорке его утомили. Водитель заблудился. «Гребаная анархия», - сказал Джим и начал петь «Eleanor Rigby». Сандер сказала ему, что он странный, а Джим сказал: «Я стараюсь». В пробке недалеко от «Singer Bowl» Джим опустил стекло лимузина и позволил толпе возбужденных подростков полапать себя.

«Хочет ли кто-нибудь из цыпочек проводить меня за сцену? – спросил он. – Я могу взять целую толпу или типа того».

За сценой было тесно и туда не пропускали посторонних. Когда проверяли съемочную группу, Джим отступил в толпу подростков, которые тут же окружили его, но, казалось, боятся подойти слишком близко. Он дал несколько автографов, затем исчез за сценой.

Когда Doors наконец-то появились с опозданием в час, началось настоящее вавилонское столпотворение. Группу провела через пятнадцатитысячную толпу недавно нанятая фаланга чернокожих филадельфийских частных сыщиков в короткополых шляпах. Находившаяся не на дежурстве, но одетая в форму полиция отразила первый натиск на сцену, затем сформировала защитный периметр. Джим должен был прокладывать себе дорогу к публике сквозь оцепление крепких нью-йоркских полицейских, привыкших патрулировать улицы.

«Успокойтесь, - сказал Джим. – Мы пробудем здесь достаточно долго».

Он проповедовал залу, кричал, ныл, падал, крался вдоль края сцены. Подростки пытались схватиться за него, а двадцать копов должны были оттаскивать их от Джима. Он прерывал известные песни, читая куски из «Celebration» и другие отрывки сюрреалистичных, импровизированных стихов, которые приводили в замешательство беспокойных подростков Лонг-Айленда. Когда копы проявили жестокость в отношении подростков в первых рядах, на сцену полетели деревянные стулья. Джим хватал эти стулья и бросал обратно в беспокойные толпы. Съемочная группа продолжала снимать, уклоняясь от летающих обломков.

Последней песней вечера была «The End». Не понимавшие песню подростки были разочарованы, расстроены и очень шумели. Многие пытались заговорить с Джимом. Другие орали: «Сядь на место», обращаясь к перевозбужденным подросткам, забравшимся на стулья, чтобы лучше видеть.

«Тшшш, - зашептал Джим. – Эй, вы все! Это серьезная песня. Замолчали. Иначе все испортите. Тшшш».

Он продолжил прерывать привычное течение студийной версии поэтическими вставками – «Падите ниц, чужие боги идут» - и другими импровизациями. В какой-то момент Джим завопил, словно увидел ночной кошмар: «Не приходите сюда! Не приходите!» Затем он перешел к строкам об Эдипе. Публика опережала его и орала: «И он вышел в коридор» прежде, чем Джим успевал исполнить эту строчку. Потом он добрался до кульминации: «Мать?» - сотни девушек закричала в ужасе. Когда группа перешла к финальному проигрышу, Джим рухнул на сцену, будто его застрелили, и стадион взорвался. Робби Кригер закончил сет электрическим штормом ревербератора и «заводки» звука.

Но Джим еще не закончил. Когда шоу подошло к концу, он вышел на край сцены и установил негативный контакт с молодой испанской парой, на которую обратил внимание прежде. Он посмотрел на крупного пуэрто-риканского парня и спросил: «Что за мексиканская шлюха сегодня с тобой?»

Парень схватил свой стул и швырнул в Джима. Все первые ряды извергли дюжины стульев, которые полетели на сцену рассекая горячий, влажный воздух. Джим продолжал танцевать и истерично смеяться. Копы попытались убрать его со сцены, но он лег, и им не удалось сдвинуть его с места. Наконец, бесцеремонные афроамериканские охранники отправили группу в гримерку. Копы дрались с подростками, и мини-бунт перерос в дюжину арестов и телесных повреждений, о которых расскажут на следующий день газеты.

Сопровождающей Doors команде пришлось защищать усилители, чтобы их не разбили. Затем толпа ушла, оставив «Singer Bowl» в состоянии, словно после бомбежки.

Пит Таунсенд – яркий, интеллектуальный ведущий гитарист группы Who, наблюдал за этой дикой драмой из-за сцены. Он видел, как Джим апатично смотрит на избиения охранниками подростков, которые просто хотели подобраться поближе к нему. Таунсенд думал, что все уже видел, но его удивило то, как Джим рассчитывал переход толпы от преклонения к восхищению, а затем к хаосу и жестокости. Вскоре после этого Таунсенд написал песню «Sally Simpson» - неофициальная дань уважения Джиму.

За сценой, пока камера съемочной группы продолжала работать, Джим утешал девушку, которой в голову попал брошенный стул. Из разбитой головы у девушки текла кровь. Джим обнимал ее, а она пыталась перестать плакать.

«Демократия, - сказал мягко Джим с кривой ухмылкой, глядя в камеру. – Кто-то запустил в девочку стулом. Нет способа узнать, кто, - нежно Джим вытер кровь с лица девушки. – Уже началось свертывание, - проворковал он. – Она была просто невинным наблюдателем».

Когда мимо проскользнула поклонница в красном, Джим схватил ее и запустил руки под платье, широко улыбаясь для финальных кадров. Позднее он спросил: «Думаешь, это смотрелось фальшиво: что я разговаривал с ней вот так?»

В субботу 3 августа 1968 года «Hello, I Love You» стала лучшим синглом страны, надрываясь во всех автомобильных радио. В тот вечер Doors выступали в «Public Auditorium» Кливленда, а Джим снова пытался завести толпу, дав материал съемочной группе. Он пришел на концерт пьяный в говно, и группа играла без него «Break On Through» целых пять минут. Когда Джим наконец появился, то в правой его руке была зажата квартовая (1.1 литра) бутылка виски «Jack Daniel’s», а левая показывала забитому под завалку залу средний палец. Он начал кричать и ходить, шатаясь из стороны в сторону, бессвязно пытаясь петь, в то время как Кригер старался заглушить его голос сверх громким «заводом» звука и эхом. Это выбесило Джима.

«Я не слышу себя! Я дам тебе время, но сейчас мне нужна тишина, - он повернулся к группе. – Если я не буду слышать себя, то достану ствол и пристрелю кого-нибудь. Во время жуткой версии «Five to One» Джим начал болтать с подростками в зале, вызывая улыбки, насмешки и аплодисменты. Затем он завопил: «Слушайте! Слушайте! Мне нужно, чтобы вы почувствовали это. Я не шучу. Мне нужно, чтобы вы почувствовали это!»

Он пропустил все свои вокальные реплики во время «When the Music’s Over», и Кригер пытался скрыть все эти кривлянья волнами электрического шума. Джим снова взялся за микрофон. «Тише, детка, тише. Нужно почувствовать это изнутри. Проникнуть глубже… Эй, слушайте. Я хочу рассказать вам кое-что о себе. Хорошо! Хорошо! Мне есть, что сказать, если вы не возражаете… Я не знаю, где я и как вообще оказался здесь, но все вышло, как вышло». Джим начал читать свою поэму: «Vast Radiant Beach» (Безбрежный лучезарный пляж) и «Royal Sperm» (Королевское семя). Он попросил сигарету и дюжины «Мальборо» приземлились у его ног. Группа набросилась на «Soul Kitchen», но Джим выдохся и отошел от микрофона. Казалось, что его рвет где-то на краю сцены. Это вызвало взрыв аплодисментов. Группа перешла к «Light My Fire», но Джим уже смутно понимал, где находится. Он орал: «Давай», в то время как Рэй играл соло. Когда Робби начал играть, Джима завопил что было сил:

«Ты знаешь, что я не могу это выносить! Ты знаешь! Я не могу больше выносить это! Давай! Да! Давай!»

Неожиданно Джим нырнул в толпу с включенным микрофоном. Это выглядело, как футбольная потасовка. Стычки начались, когда Джим пошел буквально по головам собравшихся, голося, как радикально настроенный хиппи: «Сделай это! Сделай это!» К моменту, когда он вернулся на сцену, его голос был сорван, и группа сбежала, доиграв «Light My Fire».

Подростки нараспев произносили имя Джима, но на бис никто не вышел. Подростки начали бросать стулья, крушить киоски и разносить в щепки деревянные двери в беспричинном ритуале разрушения.

***

Последнее выступление дикого уик-энда состоялось воскресным вечером четвертого августа на филадельфийской арене, расположенной на Маркет-Стрит. Шоу было роскошным. На душную сцену хоккейной арены Джим вышел в десять тридцать. Он был трезвым, вел себя властно; даже попросил публику перестать цепляться к молодым копам, охранявшим сцену. Когда «Back Door Man» перетек в «Five to One», Джим стрельнул сигарету и пиво у зрителей. Он стоял позади и смотрел, как Робби играет грубое, корявое гитарное соло из «Spanish Caravan».

«Что вы хотите услышать?» - спросил Джим, перед началом последней секции концерта. Сотни людей начали выкрикивать пожелания. «Не все сразу, - попытался вразумить их Джим. – Я не могу разобрать всех сразу». В итоге он прочел «Texas Radio», сдобренное похожими на проповеди каденциями и образами негров в лесу и прочей экзотики. Затем «Hello, I Love You» получила небольшие вставки, за ней последовала «Wake Up!» и «Light My Fire», во время которой Джим кричал, вертелся и плясал в возбуждении вокруг микрофона. Толпа хлынула к сцене, и копы сформировали защитный периметр, пока Doors не закончили выступление.

Группа взяла перерыв к концу августа. Джим окончательно вошел в штопор, но как бы там ни было альбом «Waiting for the Sun» продавался и без его участия. Неожиданно, эта слепленная на скорую руку смесь поп-мелодий и авторских песен стала к началу сентября альбомом номер один в Америке.

 

Европейский тур Doors принес им большой триумф. Должен был принести, потому что европейские подростки ждали их. Лондонская музыкальная газета «Melody Marker» била в барабаны: «Берегись, Англия! Джим Моррисон идет, чтобы добраться до тебя… Как Джаггер и Stones Джим Моррисон производит впечатление рок-идола пятидесятых в узких кожаных штанах, но еще он поэт… Его поклонники знают, что это не шутка».

Doors откликнулись на эту лесть. Почти каждое шоу и трансляция были крайне хороши, подтверждая их европейскую репутацию наикрутейшей американской группы. Короткий тур стал свидетельством, что Джим Моррисон все еще способен поражать, если захочет.

Позднее Джим скажет, что второе шоу в «Roundhouse» стало зенитом выступлений Doors. Он поведал «New Musical Express»: «Зрители были лучшими из всех, что нам встречались. В штатах зрители получали удовольствие от самих себя, в той же степени, что и от прослушивания нас. Но в «Roundhouse», зрители пришли именно для того, чтобы слушать. Это было подобно возвращению к истокам. Это стимулировало нас. Зрители захватили меня врасплох, потому что я ожидал, что они будут немного безразличными, немного замкнутыми. Нас предупреждали, что там, возможно, будет враждебная обстановка, потому что мы американская группа. Но публика была просто фантастической – это все, что я могу сказать. Зрители были, вероятно, самыми образованными, восприимчивыми из всех, что мне доводилось видеть в своей жизни. Думаю, удовольствие от выступления в «Roundhouse» было самом большим из всех, что я получал когда-либо».

Многие фанаты Doors думают, что те финальные скандинавские концерты были последними настоящими шоу Doors, с бардовым певцом во все оружья, с вожделенным идолом, с орудием перемен воплоти, одетым в кожу и все еще напоминавшим романтического лорда и, если быть честным, хорошо игравшим эту роль. Скоро Джим начнет все менять, и будет ясно – Doors никогда не станут прежними.

ОГЛАВЛЕНИЕ 318

Нашли ошибку, напишите на admin@vavikin-horror.ru или в комментарии. Сделаем перевод книги лучше вместе :)

Сейчас главы выкладываются сразу в процессе перевода, в черновом варианте. После завершения перевода всей книги, текст будет окончательно вычитан и выложен в свободный доступ для скачивания в fb2 и др. форматах. Спасибо всем, кто уже помог с вычиткой!


Doors в Европе

Спустя пару месяцев Джим поведал Джерри Хопкинсу о попытках снять на пленку бунты Doors:

«Было забавно! (Джим смеется). Вообще-то это выглядит более динамично (на пленке), чем в действительности. В фильме все сжато. На самом деле напряжение не такое сильное. По-правде говоря, чаще это очень увлекает и веселит. Я получаю от этого удовольствие, иначе я бы этого не делал»

«Если серьезно, то это никогда не выходило из-под контроля. Просто шалость. Мы веселились, подростки веселились, копы веселились. Это была разновидность потустороннего треугольника… Иногда я выжимаю из себя все возможное и начинаю работать с людьми. Каждый новый раз отличается от другого. Зрительный зал ждет тебя, но ты не знаешь, как они тебя встретят. Так что ты выходишь на сцену, и тебя встречает весь этот возбужденный энергетический потенциал. Ты не знаешь, что случится. Поэтому я пытаюсь проверить границы реальности».

Хопкинс спросил Джима, что он делает, чтобы проверить границы.

«Просто позволяю ситуации зайти так далеко, как получится. Нужно смотреть на это логично. Если не будет копов, то будут ли зрители пытаться подняться на сцену? Когда они пытаются подняться, то выглядят миролюбиво. Они ничего не сделают. Единственный стимул атаковать сцену – это преграда. Если не будет преграды, не будет и стимула… Думаю, интересно понять, почему подростки испытывают копов. Вы видели копов сегодня? Бродят повсюду в униформе и с пистолетами, считая себя крутыми парнями, и всем становится интересно, что же случится, если напасть на такого? Что он будет делать? Я думаю, что подобное положение вещей идет только на пользу, потому что дает подросткам возможность бросить вызов власти».

Этим летом Джим Моррисон и Памела, с грехом пополам, снова сошлись. Он купил ей спортивный «Jaguar XKE». Он велел счетоводу Doors восстановить ее кредит, и она устроила марафон покупок. Они остановились в ее мрачной квартире и слушали «Axis: Bold as Love» и вуду-рок альбом «Gris-Gris» Доктора Джона. Вскоре истории об этой забавной паре начали циркулировать как отравленная кровь. Она ненавидела его пьянки и кутеж с друзьями. Ему не нравилось, что она принимает героин и кивает носом. Она ударила его вилкой, когда они были дома. Как-то вечером он приставил нож к ее горлу, и она вызвала полицию. Молодой коп, приехавший на вызов, узнал Джима и чуть ли не просил у него автограф, в то время как Памела требовала арестовать его. Копы проигнорировали ее и сказали Джиму вести себя спокойнее. Когда они уходили, он мстительно показал им толстую пачку неоплаченных штрафов за вождение, накопившихся у Памелы. Копы позвонили в участок и немедленно арестовали Памелу за игнорирование судебных постановлений. Джим забрал ее на поруки пару часов спустя, и они вернулись к их folie a deux (психическое расстройство наблюдаемое у двух близких людей), вверх по лестнице на Авеню Нортон.

По телевизору они смотрели полицейские бунты в Чикаго на демократической конвенции, где копы номинировали вице президента Губерта Хамфри от своей партии. Копы избивали каждого, кого встречали на улице: подростков, несогласных, депутатов, журналистов. Это был национальный позор.

Doors места себе не находили по причине своего первого Европейского тура, назначенного на сентябрь. (Часто с ними будут появляться Jefferson Airplane и Canned Heat). Они даже репетировали несколько раз в их студии, настроенные «не брать пленных» в Англии, Германии, Голландии, Швеции и Дании. Билеты на все шоу распродавались за считанные минуты. Джим просил Роберта Говера поехать с ними и написать о туре, рассчитывая, что это попадет в журнал «Эсквайр», которым восхищался Джим, потому что там печатали эссе Нормана Мейлера. (Говер не воспользовался возможностью). Джим повторно отредактировал свою поэму «Texas Radio & the Big Beat (The WASP)» для европейской программы.

Дженьюари Дженсен сшил Джиму новый кожаный костюм с широкими красными лацканами и сексуальным кожаным ремнем с массивными серебряными накладками. Британская музыкальная пресса – «Melody Maker», «New Musical Express» - кипела в ожидании. Было так много заказов на интервью, что лондонский офис «Electra», назначил вместо этого пресс-конференцию. «Granada Television» - самая влиятельная английская телевизионная компания, хотела снять документальный фильм о шоу в Лондоне. Beatles и Stones заказали билеты. Джим сбрил бороду, которую отращивал летом и привел в порядок волосы. Он хотел выглядеть на все сто для своего финального поклона.

В конце августа группа вылетела на восток для последней встречи со съемочной группой. Они представили тщательно спланированное, почти оперное «Celebration of the Lizard» в городе Колумбия, штата Мэриленд в пятницу, 30 августа. Следующим вечером в Асбери Парк, Нью-Джерси Джим вышел на сцену и стоял молча у микрофона несколько минут, в то время как завораживающее напряжение продолжало расти. По невидимому сигналу Денсмор начал играть, входя в «Break On Through», и Doors выдали выдающееся рок-шоу, которое никто, из бывших там в ту ночь, не смог забыть.

На следующий день Джим опоздал на самолет в Олбани. Он бежал через терминал аэропорта, затем остановился. Если самолет улетит без него, то это добавит проблем. Биллу Сиддонсу пришлось заказать чартерный рейс на маленьком самолете, чтобы доставить Джима и съемочную группу в Саратога Спрингс на вечернее шоу. Поскольку это был последний концерт, Джим из кожи вон лез, чтобы устроить зрелище. После саундчека Джима остановил куривший трубку евангелистский священник средних лет в пасторском воротничке, сказав, что энергия рок-концертов напоминает ему контакт с богом. На что Джим ответил, что Doors в действительности похожи на светскую религию. Позже в гримерке «Saratoga Performing Arts Center», Джим сел за рояль, и сыграл Дебюсси-подобные аккорды, импровизируя с одой, посвященной Фридриху Ницше, включавшей трагикомическое воссоздание под произвольную пианинную какофонию духовного упадка Ницше в Турине. «Пятнадцать лет в психушке он плакал и плакал, смеялся и смеялся…»

Другие Doors и их женщины растерянно, но вежливо похлопали, когда Джим закончил. Затем группа вышла и выдала замечательное шоу, закончившееся пылким «The End». Они отказались выступать на бис, но вышли поклониться после продолжительных громоподобных оваций. Неожиданно Джим бросился в первые ряды. Дюжина копов вернула его на сцену и проводила за кулисы. Публика встала со своих мест и скандировала его имя полчаса, пока, скрипя сердцем, не потянулась к выходу. В аэропорту «Скенектади» спустя час Джим настоял, чтобы сидеть с группой Siegal-Schwall Blue Band, игравшей в зале ожидания.

Doors находились в Нью-Йорке несколько дней, затем 5-го сентября вылетели в Лондон. Джим позвонил Памеле и попросил поддержать его. Она приехала в «Международный Аэропорт Лос-Анджелеса», припарковала свой «Jaguar XKE» в зоне, где нельзя было стоять дольше часа, и вылетела в аэропорт «Джона Кеннеди». На следующий день Копы отбуксировали машину на штраф-стоянку и нашли в багажнике фунт(453 грамма) марихуаны высокого качества. Пэм арестовали, когда несколько дней спустя она потребовала свою машину, но Макс Финк как-то отмазал ее.

Европейский тур Doors принес им большой триумф. Должен был принести, потому что европейские подростки ждали их. Лондонская музыкальная газета «Melody Marker» била в барабаны: «Берегись, Англия! Джим Моррисон идет, чтобы добраться до тебя… Как Джаггер и Stones Джим Моррисон производит впечатление рок-идола пятидесятых в узких кожаных штанах, но еще он поэт… Его поклонники знают, что это не шутка».

Doors откликнулись на эту лесть. Почти каждое шоу и трансляция были крайне хороши, подтверждая их европейскую репутацию наикрутейшей американской группы. Короткий тур стал свидетельством, что Джим Моррисон все еще способен поражать, если захочет. Как выяснилось, эти шоу так же обозначили окончание Doors, как той группы, которой она была прежде. Скоро, по настоянию Джима, они мутируют в группу иного рода.

Они прилетели в Лондон с пересадкой в аэропорту «Air India» 2 сентября 1968 года. Съемочная группа из «Granada TV» встретила их в «Heathrow Airport», сняв, как они покидают таможенный терминал. 5 сентября Doors исполнили «Hello, I Love You» на «BBC» в эфире «Top of the Pops». На следующий день Doors давали один из двух легендарных концертов в «Roundhouse» - старом акустическом здании бывшего железнодорожного депо в Чок-Фарм.

Первое шоу прошло нормально, но второе стало настоящей бомбой. Согласно расписанию оно должно было начаться в десять тридцать, но было отложено из-за двух с половиной часового (поразительного) выступления Airplane. Doors вышли на сцену во втором часу ночи. Многие из английских аристократов были там: Пол Маккартни, Джордж Харрисон, Мик Джаггер, Кит Ричардс, Cream, Traffic, и звезды кино, как Теренс Стамп и Джули Кристи. Пока съемочная группа «Granada» снимала каждую песню, Джим выступал с консервативной чувственностью и животной грацией, удивив даже свою группу.

Они начали с убийственной «Five to One» и стремительно прогнали семнадцать песен. Длинноволосые подростки восторженно приняли «Unknown Soldier», поскольку Англия в большинстве своем была против американского присутствия во Вьетнаме. Джим свел «Crawlin’ King Snake» в «Back Door Man», затем провел группу через сокращенную, но драматическую «Celebration of the Lizard», которая привела зал в уныние. Следом за «Hello, I Love You» они перешли к «Moonlight Drive», во время которой Джим цитировал «Horse Latitudes». После громких оваций, Doors вернулись на сцену и исполняли джем «Money» пока над сентябрьским Лондоном внезапно не забрезжил серый рассвет, пробиваясь сквозь стекла световых люков депо, являя нечто сверхъестественное для всех присутствующих.

Отдохнув несколько часов, Doors провели послеполуденную пресс-конференцию в лондонском институте для «Contemporary Art», где Джим отвечал на вопросы и отказался разбирать политический аспект таких песен, как «Unknown Soldier», сказав, что они говорят сами за себя. Денсмор: «Джим ослепил репортеров своими ораторскими способностями. Он контролировал беседу, делая долгие паузы между предложениями, взвешивая свои ответы. Можно было услышать, как скрипят колеса времени, когда он брал максимально допустимые паузы перед ответами».

Когда репортер затронул вопрос о сравнении с Миком Джаггером, Джим ответил: «Я всегда думал, что сравнения бесполезны и уродливы. Это символичная связь». Другой журналист задал вопрос о фанатах, которые обращаются к нему за советом. «Я получаю невероятные письма, - сказал Джим, подхватывая тему. – Но они учат меня жизни так же, как мы учим их. Мои фанаты – это интеллектуальный молодняк. Очень восприимчивые люди».

В этот вечер они снова давали два концерта в «Roundhouse». Airplane, английский певец Терри Рейд и Crazy World Артура Брауна выходили первыми. Робби Кригер пришел в себя после смены часовых поясов, угостив публику психоделическим гитарным выступлением, полыхавшим огнем и оригинальностью. Второе выступление закончилось, как и день назад, на рассвете получасовым чтением «The End», во время которого публика сидела прикованная к месту, словно проводила священный обряд.

Позднее Джим скажет, что второе шоу в «Roundhouse» стало зенитом выступлений Doors. Он поведал «New Musical Express»: «Зрители были лучшими из всех, что нам встречались. В штатах зрители получали удовольствие от самих себя, в той же степени, что и от прослушивания нас. Но в «Roundhouse», зрители пришли именно для того, чтобы слушать. Это было подобно возвращению к истокам. Это стимулировало нас. Зрители захватили меня врасплох, потому что я ожидал, что они будут немного безразличными, немного замкнутыми. Нас предупреждали, что там, возможно, будет враждебная обстановка, потому что мы американская группа. Но публика была просто фантастической – это все, что я могу сказать. Зрители были, вероятно, самыми образованными, восприимчивыми из всех, что мне доводилось видеть в своей жизни. Думаю, удовольствие от выступления в «Roundhouse» было самом большим из всех, что я получал когда-либо».

Памела Курсон присоединилась к Джиму в Лондоне перед тем, как Doors отправились на континент. Он поехал в аэропорт встретить ее, и все кто принимал участие в том туре, отмечали, что Джим и Памела выглядели необычайно близкими, любящими, устраивавшими друг друга. Она носила свеженапечатанное фолио с поэмами Джима, и он тратил долгие часы, вычитывая текст, делая карандашом пометки и исправления. Памела покупала одежду для своего бутика на Карнаби-Стрит и Кингс-Роуд. Ее и Джима видели вместе на рынке Портобелло-Роуд, выискивающими местные безделушки и антиквариат. Пэм арендовала апартаменты в фешенебельном районе Итон-Скуэр кварталов Бельгрейвии и вселилась, когда Doors начали 13-го сентября гастроли по Европе.

В полдень того дня Doors записали часть уличного выступления во Франкфурте для телевизионного поп-шоу «4-3-2-1 Hot und Sweet» канала «ZDF-TV», исполняя под фонограмму «Hello, I Love You» и «Light My Fire». Следующим вечером, 14 сентября, они отыграли два шумных выступления во франкфуртском «Kongresshalle», где открывали шоу их друзья из Canned Heat. Несколько тысяч американских солдат, находившихся среди зрителей, энергично подпевали во время «Unknown Soldier». Немецкие подростки разозлили группу тем, что сидели тихо во время выступления. Джим провоцировал их, угрожая проткнуть стойкой микрофона сидевших в первых рядах, но реакции не последовало. Они закончили выступление быстрее, чем обычно и, согласно Денсмору, заслужили лишь вежливые аплодисменты. Джим оживился только после того, как подросток промоутер привел ему на ночь молодую красивую немку по имени Франческа, и они пошли в израильский ночной клуб «Das Kinky».

На следующий день Doors вылетели в Амстердам. Служащая аэропорта попросила у Джима автограф; он написал ей поэму на гигиеническом бортовом пакете. «О, стюардесса / Будь внимательна / Когда-нибудь ты нальешь вино / Усталому человеку».

В тот полдень Doors и Airplane бродили по старому городу Амстердама. Они пересекли мосты через городские каналы, оказавшись в районе причудливых, ярко декорированных магазинов и кафе, напомнившем им о Сан-Франциско. Когда они шли по улице, голландские мальчишки подходили и предлагали им гашиш и различные таблетки всевозможных цветов. Другие предусмотрительно убирали дурь в карманы – Амстердам был широко известен толерантным отношением к распространению наркотиков на улице – но Джим Моррисон глотал все, что попадало ему в руки, не задавая вопросов. Позднее Грэйс Слик говорила, что Джим, вероятно, принял тогда унцию (28 граммов) гашиша и полдюжины пилюль.

В тот вечер Джим примчался на шоу в древний концертный зал «Concertgebouw» к восьми часовому открытию, когда выступали Airplane. Он выглядел скучающим и долго торчал с Doors в гримерке, ну а потом запрыгнул на сцену к Airplane во время «Plastic Fantastic Lover», исполнив в кожаной одежде безумный танец дервиша, запутавшись в проводах электрогитары, окончательно выбесив группу. Джим вращался, пока не закружилась голова, и он не упал. Ему оказали помощь за кулисами, а затем его вырвало, и он отрубился.

Никто не мог разбудить его. Дыхание его было неглубоким, цвет кожи – мертвецки бледным. Промоутер, испугался, что Джим умрет у него и вызвал неотложку. Джима в бессознательном состоянии вынесли на носилках и доставили в госпиталь. Доктора осмотрели его и сказали, что ему нужно остаться на ночь и проспаться. Так что Doors выступали без своего певца. Публике сказали, что Джим заболел и предложили вернуть деньги, но все остались, чтобы послушать, как Рэй Манзарек поет вместо Джима. Тройка Doors отыграла так два полных шоу. Голландская пресса отметила, что группа вышла из сложившихся трудностей достойно.

Джим проснулся на следующее утро, чувствуя себе отдохнувшим, и спросил, что случилось. Денсмор с гордостью сказал, что Doors справились без него.

17 сентября 1968 года. Doors и британская блюз-рок группа Savoy Brown играли в «Falkoner Theatret» в Копенгагене, Дания. Восстановившись после своего коллапса в Голландии, Джим выдал напряженное, агрессивное шоу, которое, как говорят, сбило с толку датских подростков, не привыкших к психоделическим рок-концертам. Их озадачила песня «Texas Radio», исполненная Джимом, как вступление к «Hello, I Love You». Когда подростки начали ритмично аплодировать между песнями, Джим остановил их, сказав: «О, не надо этого!».

Doors начала спорить, что играть дальше. Джим хотел «Little Red Rooster», но Рэй и Джон не хотели играть блюзовые песни. Джим капризничал, но согласился, когда Рэй начал играть «Soul Kitchen». «When the Music Over» было исполнено превосходно, включая соло Рэя, когда он исполнил «Bag’s Groove» джазового вибрафониста Милта Джексона. Doors так же представили две новые песни: «Wild Child» и фрагмент «Touch Me». В «Light My Fire» во время своего соло, Робби исполнил мелодию из «Eleanor Rigby» группы Beatles. Джим настоял, чтобы выключили свет для «The End», которую Doors начали с резкого, научно-фантастического интро, отыграв образцово по степени накала – то, что будет крайне редко демонстрироваться ими в последствии.

На следующий день, в десять утра, осоловелые от недостатка сна, Джим (на стуле) и Doors записали шесть песен для датского телевидения, включая «Texas Radio» и полную версию «Unknown Soldier». Позднее в тот день Грейс Слик постучала в дверь гостиничного номера Джима. Она наблюдала за ним во время тура, но еще не установила контакт. Если она говорила что-то ему, то он отвечал, отводя глаза и гностически нелогично. «Меня впечатлило то, как менялся его характер, словно сознание переносилось из одной части мозга в другую, игнорируя все синоптические связи, - подмечала она позднее. – Его красота? Он был похож на безумного Джони Деппа – хорошие формы и дьявольская абстрактность. Грейс сделала несколько рисунков Джима углем – ее отговорка, чтобы постучаться к нему, якобы с целью показать наброски.

Джим открыл дверь и улыбнулся Грейс. «Привет? Чё случилось?» Она вошла в комнату и увидела чашу с клубникой на кофейном столике. Джим начал давить фрукты в руках, предлагая сочащиеся капли Грейс. Они начали разрисовывать постельное покрывало соком. Затем Джим поднялся, открыл верхний ящик комода, снова закрыл. Потом они разделись. Разговоров было мало. «Он был хорошо сложенным парнем, его член был чуть больше среднего, и он был достаточно молод, чтобы не упустить момент. В то же время он был на удивление обходителен. Я ждала безумного горизонтального ритуала. Джим удивил меня неземной экспрессией, а его бедра не переставали двигаться по кругу, словно в танце».

«Я понятия не имею, как долго мы были вместе, но я поняла, что нужно уходить, пока нас не застукали – у каждого из нас были другие отношения. Я чувствовала себя незваным гостем. Я оделась так быстро, как только смогла. Джим, не обращая внимания, лежал на кровати как будто без сознания: голый, глаза закрыты. Ни один его мускул не вздрогнул, когда он спросил: «Почему бы тебе не прийти снова?»

«Только если ты попросишь», - сказала Грейс.

Джим не попросил.

Европейский тур Doors закончился в пятницу 20 сентября в Стокгольме, Швеция. На открытии играли Airplane, Savoy Brown и Терри Рид. Во время первого выхода Doors представили раннее редко исполняемую «Love Street», плюс «Wake Up!» и «Hill Dwellers» из «Celebration». Во втором сете была представлена «Ballad of Mack the Knife» в качестве прелюдии к «Alabama Song». Оба шоу были записаны для последующего включения на главной поп-радиостанции Швеции «Radiohuset».

Многие фанаты Doors думают, что те финальные скандинавские концерты были последними настоящими шоу Doors, с бардовым певцом во все оружья, с вожделенным идолом, с орудием перемен воплоти, одетым в кожу и все еще напоминавшим романтического лорда и, если быть честным, хорошо игравшим эту роль. Скоро Джим начнет все менять, и будет ясно – Doors никогда не станут прежними.

 

«Мне нравился Джим, - говорил позднее Макклур, давая интервью Фрэнку Лисиандро. – Мне нравился его ум. Его стиль, динамика. Он был неплохо интегрирован в человеческое общество как телесно, так и духовно. В нем можно было разглядеть поэта».

Макклур остановился с Джимом и Памелой в Бельгрейвии, и как-то вечером Пэм преднамеренно оставила стопку поэм Джима на столе, чтобы Макклур мог посмотреть их. Майкл пробежал глазами по текстам. Стихи впечатлили его. Утром Джим разозлился за это на Памелу и сказал Макклуру, что поэмы частные, не для публикации.

Макклюр: «Он боялся, что его стихи станут хвалить, потому что он рок-звезда, а серьезные люди не воспримут их. Поэтому я предложил ему, напечатать эти поэмы в частном порядке… Они тронули меня. Чудесная первая книга. Я не видел «The Lords». Я видел «The New Creatures»… книгу, которая была поэзией имажизма (имажисты выступали против искусственности и сентиментальности традиционной поэзии) с налетом елизаветинской драмы семнадцатого века и крупицей классической мифологии.

ОГЛАВЛЕНИЕ 318

Нашли ошибку, напишите на admin@vavikin-horror.ru или в комментарии. Сделаем перевод книги лучше вместе :)

Сейчас главы выкладываются сразу в процессе перевода, в черновом варианте. После завершения перевода всей книги, текст будет окончательно вычитан и выложен в свободный доступ для скачивания в fb2 и др. форматах. Спасибо всем, кто уже помог с вычиткой!


Поэтический тур

По дороге домой Doors залетели в Лондон. Джим начал безмятежную домашнюю жизнь с Памелой в обставленной дорогой мебелью квартире с окнами на сады Итон-Скуэр. Они пригласили Рэя и Дороти Манзарек на завтрак, и Рэй с удовольствием наблюдал за Джимом, который был на редкость невозмутим и всем доволен, жаря бекон и яйца для них, выжимая сок, заваривая чай. Позднее он писал, что это была самая зрелая вещь из всех, что Джим и Пэм когда-либо делали при нем. «Они выглядели так, словно почти у себя дома, почти счастливы. Это был самый тихий и самый спокойный момент со времен «нервного срыва» Джима».

23 сентября, вероятно по приглашению Джорджа Харриса, Джим навестил Beatles в студии «Abbey Road» компании «EMI», где британская группа записывала «White Album». Некоторые эксперты заявляют, что бэк-вокал Джима можно услышать на архивных выпусках «Happiness Is a Warm Gun», но и по сей день его имя не появилось в подробных отчетах студии о выпущенной продукции.

4 октября Джим и Памела смотрели независимое телевидение «ITV», транслировавшее документальный фильм «The Doors Are Open» компании «Granada». Это был сборник из десяти песен, последнего шоу в «Roundhouse», переплетенный с материалами лондонской пресс-конференции группы и интервью с Джимом. Продюсеры так же сделали много вставок с кадрами вьетнамской войны и антивоенных демонстраций, используя выступление Doors, как заготовку для репортажа о политических разногласиях и бунтах. Джим сказал позднее, что особенно не думал о фильме, но британские режиссеры сработали - лучше не придумаешь.

Джим прошел по Лондону много миль пешком. Записная книжка сохранила отметки о названии мест, которые он посетил: Чейни-Уок в районе Челси, «Уголок поэтов» в Вестминстерском аббатстве, книжные магазины на Чаринг-Кросс-Роуд, Мейфер, Спитлфилдз, яркие огни Лестер-Сквер. Он остановился, чтобы послушать скрипача в драной шляпе, игравшего напротив театра «Royal Court» на Слоун-Сквер. Джим и Памела ели ростбиф и йоркширский пудинг в ресторане «Simpson’s», и ходили на фильмы: «Ребенок Розмари», «Трип», «Фотоувеличение», «Уикенд».

В середине октября Джим вызвал черное такси до аэропорта «Heathrow», чтобы встретить Майкла Макклура, своего нового литературного наставника и компаньона. Макклур, будучи старше Джима на девять лет, являлся самым молодым бит-поэтом (и вероятно менее талантливым), но обладал голливудской привлекательностью, хорошо разбираясь в моде. Он жил с женой и детьми в Сан-Франциско, ездил на мотоциклах и недавно закончил писать автобиографию от лица «Свободного» Фрэнка Рэйнольдса из «Ангелов Ада». Сестра Памелы Курсон, Джуди, встречалась с агентом Макклура, Майклом Хамилбурргом, который снова свел рок-звезду и поэта вместе. Джим и Макклур уже встречались в Нью-Йорке ранее в этом году, чтобы обсудить возможное появление Джима в кинематографической адаптации пьесы «The Beard» Макклура, которая готовилась к началу съемок в Лондоне. Американский кинопродюсер Элиот Кастнер был крайне заинтересован в этом проекте, и Макклур встречался с Кастнером в его лондонском офисе.

В первые несколько дней Джим и Макклур разговаривали и посещали места, связанные с английскими поэтами. С британским поэтом Кристофером Логом они отдали дань памяти Уильяму Блейку, посетив его дом, ныне занимаемый госпиталем. Макклур показал Джиму поэму, которую написал, когда пролетал в самолете где-то над могилой Перси Шелли, и Джим тут же написал спонтанную поэму в ответ.

«Мне нравился Джим, - говорил позднее Макклур, давая интервью Фрэнку Лисиандро. – Мне нравился его ум. Его стиль, динамика. Он был неплохо интегрирован в человеческое общество как телесно, так и духовно. В нем можно было разглядеть поэта».

Макклур остановился с Джимом и Памелой в Бельгрейвии, и как-то вечером Пэм преднамеренно оставила стопку поэм Джима на столе, чтобы Макклур мог посмотреть их. Майкл пробежал глазами по текстам. Стихи впечатлили его. Утром Джим разозлился за это на Памелу и сказал Макклуру, что поэмы частные, не для публикации.

Макклюр: «Он боялся, что его стихи станут хвалить, потому что он рок-звезда, а серьезные люди не воспримут их. Поэтому я предложил ему, напечатать эти поэмы в частном порядке… Они тронули меня. Чудесная первая книга. Я не видел «The Lords». Я видел «The New Creatures»… книгу, которая была поэзией имажизма (имажисты выступали против искусственности и сентиментальности традиционной поэзии) с налетом елизаветинской драмы семнадцатого века и крупицей классической мифологии. Это была романтическая личная точка зрения, ощущение Шелли/Китса (Перси Шелли, Джон Китс) девятнадцатого века. Кожаная куртка / Индейские глаза / Блестящие волосы…Его поэмы были не столько повествовательными рассказами, сколько трансцендентальными видениями. Некоторые из них могли стать римской поэзией, если бы не их англо-божественные охотники, луки и стрелы, люди с зелеными волосами, идущие вдоль берега моря. Это немного отдавало научной фантастикой. Как если бы римский поэт писал на латыни, начитавшись стихов девятнадцатого века».

«И я сказал: «Джим, это действительно хорошо. Тебе нужно опубликовать их», но он был занят, и я сказал: «Опубликуй в частном порядке». «И что мне делать с ними?» - спросил он. А я сказал: «Дашь людям и посмотришь, какой будет реакция, а потом решишь, нужна тебе или нет коммерческая публикация».

Джим сказал, что подумает об этом. Тем временем он прочитал новеллу Макклура «Adept», которая понравилась ему.

Макклур: «Это мистическая новелла, приключенческая новелла об анархичном кокаиновом дилере шестидесятых, который является так же и мотоциклистом – некий вид социопата-идеалиста, которые жили в шестидесятых. Персонаж базируется на известных мне людях. Люди верят в наркотики, продают известные наркотики, в основном безвредные наркотики. Кокаин рассматривался, как отклонение, диковина, но не социальное зло. Люди делают состояние и вкладывают деньги в пьесы. Одну из моих пьес в театре «Straight Theater» финансировал человек, похожий на героя из «Adept».

«Начальной идеей было поговорить с Кастнером о том, чтобы снять фильм по пьесе «Beard» с Джимом в главной роли, но потом, обсудив все, мы решили, что нет способа в 1968 году превратить пьесу в фильм без серьезной цензуры. Поэтому мы решили отговорить Кастнера от этого проекта. Джиму нравилась «Beard», и он хотел сыграть Билли Кида, но прочитав «Adept», захотел сняться в этом фильме».

Кастнер принял Джима и Макклура в своем офисе в Сохо – лондонский квартал увеселительных заведений. Джим отрастил бороду и прибавил в весе. Макклур был непричесанным. Оба испытывали жуткое похмелье. Кастнер спросил насчет «Beard». «Джим сказал, что у нас поменялись планы, - вспоминал Макклур, - и что мы больше не хотим делать «Beard», а новый проект базируется на «Adept». Джим отлично объяснил Кастнеру, о чем была новела. Он рассказывал историю, придавая ей невероятное чувство драматизма, подмечая мелочи, детализируя».

Но Кастнера не зацепило. Новела была похожа на сюжет кокаинового дилера Денниса Хоппера из фильма «Беспечный Ездок», находившегося в то время в процессе съемок, но о нем уже говорили в Голливуде. К тому же люди кино были заинтересованы в Джиме 1967 года, а не в бородатом, бесформенном, похожем на байкера поэта 1968. Но Джим был непреклонен, считая, что «Adept» станет для него лучшим кинематографическим продвижением, и заверил Макклура, что найден поддержку для проекта, когда они вернутся в Лос-Анджелес.

20 октября Джим и Памела вылетели в Лос-Анджелес. Горы и холмы горели, а горячие, сухие ветра Санта-Ана разносили пламя. Дышать было нечем.

Doors должны были начать работу над четвертым альбомом, но дела группы находились в беспорядке. Они были расстроены касательно документального фильма, на который потратили пятьдесят тысяч долларов, а результат можно было спустить в унитаз. Под режиссурой Фрэнка Лисиандро «Feast of Friends» вложился в сорок пять минут – совершенно неудобный размер, если не считать коммерческие часовые телешоу. Шероховатый, сомнительный, анархично отснятый материал был, очевидно, слишком сырым и экспериментальным, чтобы транслировать по американскому телевидению в изначальном виде. В то время как «Feast» гениально запечатлевал хаос и безумие концертов Doors 1968 года, его считали дорогим увлечением все, кроме Джима, который смотрел материал, возвращаясь из Лондона.

«Когда я увидел фильм впервые, то он поразил меня, - говорил Джим несколько месяцев спустя Джерри Хопкинсу, - потому что, находясь на сцене, являясь центральной фигурой фильма, я видел происходящее иначе. Затем, посмотрев со стороны на серию событий, которые, как я думал, находились у меня под контролем, я увидел, что в действительности, это было… Я внезапно осознал, в каком-то роде, что сам был просто марионеткой чудовищных сил, которые смутно понимал».

О каких силах идет речь?

«Ну, я думаю, речь идет о том, что было много… много действий, активности вокруг меня, и я думал, что понимаю эту силу… но, просматривая фильм, я осознал, что разбирался лишь в крохотной части реальности, в одинокой трещине в стене. И все это происходило на забитых под завязку стадионах. Для меня это было шоком».

Другие Doors тоже были в шоке, потому что выбросили деньги на ветер. Они хотели закрыть проект, но Феррара и Лисиандро умоляли дать им еще один шанс отредактировать фильм, убедив в этом Джима. Он арендовал для них офис в «Clear Thoughts Building» по адресу 947 Норт-Ла-Сьенега, напротив офиса «Electra», превратив за свой счет это место в видеомонтажную аппаратную для съемочной группы и в клуб для всех желающих.

Вскоре после возвращения из Европы, у Джима появились проблемы с мочеиспусканием. Макс Финк направил Джима к старому другу, доктору Арнольду Дервину, гинекологу, работавшему на бульваре Уилшир, проводя индивидуальное лечение знаменитостей после окончания рабочего дня. Дервин диагностировал у Джима некий уретрит – венерическое заболевание – вероятно передавшееся от немецкой девушки, с которой Джим был во Франкфурте. Памела слетела с катушек, когда Джим рассказал о ей о гонорее, обвинив его в гомосексуальных связях, заявляя, что именно так он заразился. Несколько дней спустя она вернулась в Лондон с Кристофером Джонсом, который должен был сыграть звезду второго плана в фильме «Looking Glass War» (Зеркальная война), где снимался Энтони Хопкинс. Они вселились в отель «London Hilton», в то время как Джим сближался с Энн Мур и посещал студии Doors.

Джим Моррисон выдохся. У него не было новых материалов для группы, и, судя по всему, ему было на это плевать, поэтому «Soft Parade» стал в основном песней Робби Кригера. Пол Ротшильд находился в одной из своих неистовых анально-агрессивных фаз, тратя многие часы студийного времени с инженером Брюсом Ботником, чтобы определить, где лучше расположить микрофон или как настроить уровень громкости, заставляя Джима сходить с ума от скуки. Кроме того Ротшильд настаивал, чтобы Doors держались модного направления, следуя за рок музыкой Beatles, Byrds, Blood, Sweat and Tears и их новейшими трендами – духовыми проигрышами – и даже струнными оркестрами в некоторых треках. Джим же просто хотел играть, как R & B бэнды из баров и ненавидел направление, в котором развивалась рок-музыка.

Новая песня Робби «Touch Me» выросла из ссоры с его подружкой Линн, которая язвила: «Давай, давай – ударь меня! Я не боюсь тебя!» Джим Моррисон предложил «Touch Me» (прикоснись ко мне) вместо «Hit Me» (ударь меня). На ранних сессиях нового альбома Ротшильд привел в группу Куртиса Эми – тридцатилетнего чернокожего джазового музыканта, который играл с Диззи Гиллеспи и записывался для лэйбла «World Pacific». Сейчас ему надлежало добавить энергии в «Touch Me» своим саксафон-тенором. (Манзарек: «Мы сказали ему: «Играй, как Колтрейн»). Другим ранним треком стал выдающийся «Wild Child», с трансплантированной на мелодию Робби лирикой Джима.

Съемочная группа снимала вокальные сессии для «Wild Child», проходившие в пестрых стенах студии «Electra». Джим пел в изолированной кабинке, курил сигареты и носил классическую рубашку «Van Heusen» в тонкую полоску. Робби быстро перебирал пальцами струны в районе грифа своей красной гитары «Gibson SG», играя сложные рифы песни, жалуясь на вокальное окончание песни, где Джим отступает от сценария и произносит на распев: «Remember when we were in Africa?» (Помните, как мы были в Африке?)

«Это был самый тупой финал, который я когда-либо слышал», - комментировал Кригер.

Пьяный Джим лишь смеялся над ним: «Что в этом тупого?»

Кригер: «Это не имеет ничего общего с песней».

Робби спорил и досадовал, но в качестве секретного оружия группы, он один не мог выступать против Джима в вопросах художественной ценности.

Джим: «О, не беспокойся об этом».

Примерно в то же время в Лос-Анджелесе находился легендарный итальянский режиссер Микельанжело Антониони, готовя свой первый американский художественный фильм «Забриски-поинт», атмосферная сага о хиппи в пустыне с актерским составом из притягательных молодых неизвестных актеров и как обычно с непонятным сюжетом. Антониони интересовался рок-музыкой. У него уже были замечены в фильме «Фотоувеличение» гитаристы из группы Yardbirds - Джимми Пейдж и Джефф Бек. К Doors его послал не кто иной, как Мик Джаггер. Согласно Антониони, он встретился с Джимом Моррисоном в студии «Electra» и просил написать песню для фильма, которая передавала бы беспокойное величие Южной Калифорнии в 1968 году.

Джим и Doors предложили грубую кубистическую композицию «L’America», которую Антониони бесцеремонно отверг, сочтя не пригодной для его милого, но бесполезного фильма, вышедшего в 1970 году.

Дьявольские Санта-Ана продолжали дуть всю осень, прокатываясь по каньонам со скоростью восемнадцать миль в час, возвращая с востока смог в бассейн Лос-Анджелеса. Вершины гор Сан-Габриел на востоке Лос-Анджелеса были объяты пламенем, приводимым в движение ветром. «Я видел, как горят ваши волосы», - написал в дневнике Джим. «Холмы в огне. Если они говорят, что не любят тебя, то ты знаешь – они врут».

Лишившись влияния Памелы Курсон, Джим слетел с катушек. Он напивался до бессознательного состояния почти каждый вечер. Дружкам приходилось тащить его в отель, сваливая в кровать. Ему запретили появляться в «Troubadour» за неистовые крики во время выступления других музыкантов и оскорбления официантки, попросившей у него автограф. Джим бродил по окрестностям Западного Голливуда, цепляя тощих, похожих на мужчин девиц, чтобы отвезти их в отель и заняться там содомией. (Часто у него не было эрекции). Он передвигался на «Blue Lady» - своей восстановленной машине «Mustang», по городу, выезжая на шоссе Пасифик-кост, часто в стельку пьяный.

«Мы с Джимом много говорили о его излишествах, – говорил Пол Феррара писательнице Патриции Батлер, – а он говорил «Это не важно». А я говорил: «Нет, это важно, потому что ты убиваешь себя»… Как-то вечером Джим ехал на машине – у него был «Shelby Mustang», – помнится Бэйб (Хилл) находился на переднем сиденье, а я и Фрэнк (Лисиандро) на заднем. От «Whisky a Go Go», если направляться на восток к Сансет, ты попадешь на Халоуэй-Драйв, которая спускается к Ла Сьенега. И там есть шесть или семь светофоров. Джим вдавил педаль газа в пол и проскочил с криками все перекрестки на протяжении шести или семи кварталов, не обращая внимания на цвет светофоров. Он гнал, как чокнутый. Скорость достигала ста миль в час (160 км/ч). Машина была быстрой».

Джим принес несколько бутылок виски на сессию звукозаписи группы. Когда он ушел в ванную, Джон Денсмор и Винс Тринор вылили большую часть бухла, надеясь, что Джим сможет работать вечером с ними.

 

Девятнадцатилетняя девушка, По Спэрроу, находилась примерно в десяти рядах от сцены. Позднее она вспоминала:

«Внезапно, непреодолимая сила перенесла меня к Джиму. Он сидел ссутулившись, локти на коленях, подпирая голову. Я нервно сжала фотоаппарат, остановившись в трех футах (около метра) от него. Пот капал у него с волос, тек по кожаным брюкам. Медленно он поднял голову… Я была в ужасе. Передо мной было лицо совершенно истощенного, сбитого с толку мужчины/ребенка. Мне хотелось убаюкать его, утешить… Мгновение он смотрел на меня, заставляя время остановиться – слабый, уязвимый, гравируя боль прямиком на кору моего головного мозга».

«Затем он изменился, подвергся преобразованиям так быстро, что меня тут же отбросило назад. Он улыбался, произносил высокопарные слова, которые я не могла разобрать за царившим гвалтом. Но это было неважно, потому что Джими был мертв, а его место занял Король Ящериц. Я помню, как шок накатывал волнами, быстро заполняя меня, не позволяя отвести взгляд. Концерт закончился и стерся из памяти. Я не помню, как вернулась домой».

ОГЛАВЛЕНИЕ 318

Нашли ошибку, напишите на admin@vavikin-horror.ru или в комментарии. Сделаем перевод книги лучше вместе :)

Сейчас главы выкладываются сразу в процессе перевода, в черновом варианте. После завершения перевода всей книги, текст будет окончательно вычитан и выложен в свободный доступ для скачивания в fb2 и др. форматах. Спасибо всем, кто уже помог с вычиткой!


Пусть плачет

В первой половине ноября Джим Моррисон и Doors снова отправились в турне, посещая на выходных города Среднего запада. Шесть крупных, похожих на защитников из американского футбола чернокожих телохранителей из филадельфийского детективного агентства «Sullivan» оберегали группу от фанатов и местных копов. Doors крайне нуждались в деньгах, поэтому спешно готовили к выпуску в качестве очередного сингла «Touch Me». Но тур был составлен второпях, рекламных акций проводилось мало, и билеты на многие выступления не распродавались. (Джим Моррисон ненавидел играть перед полупустым залом).

1 ноября в Милуоки, группа вышла на бис после выступления, исполненного на высоком уровне. «Ну, ладно, ладно, ладно, детки, - кричал Джим ревущей толпе. – Вот еще одна песня, которая придется вам по душе». Робби взорвался аккордами песни «Gloria», и остальные Doors энергично принялись за работу. Два вечера спустя в Чикаго, во время последнего шумного выступления, Джим выдал гипнотическое, почти зловещее представление. Они отыграли новую песню Робби «Tell All the People» и почти законченную «Celebration of the Lizard» На бис исполнив «Light My Fire» в беззаботной родио-версии, удовлетворив всех зрителей.

Ричард Никсон был избран президентом Соединенных Штатов во вторник 5 ноября – событие, повлиявшее на Джима Моррисона. В следующий четверг Doors играли на ярмарке «Arizona State Fair», и Джим бросался проклятиями и хватал других за промежности, соблазняя толпу подняться с мест, словно пытался спровоцировать охрану сцены, состоявшую из одетых в форму копов из дорожного патруля. Между «Tell All the People» и «When the Music’s Over» Джим вышел на край сцены и желчно объявил:

«Так, теперь у нас новый президент… (недовольный гул)… Верно… Он не наделал ошибок… пока! … Но когда он их допустит, мы достанем его… (аплодисменты, вопли, всеобщее согласие) … Именно! В самую точку! В самую точку! МЫ НЕ СТАНЕМ ВЫНОСИТЬ ЭТУ БРЕХНЮ ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ ГОДА!»

Громыхнули продолжительные овации. Несколько сотен подростков ринулись к сцене, но их оттеснили начинавшие терять терпение раздраженные копы. Верхние ярусы начали спускаться. На сцену полетели фейерверки и бенгальские огни, которые затушили огнетушителем и убрали со сцены. Линия защиты была прорвана, и пришлось включить свет. Десять тысяч подростков недовольно гудели, а охрана сцены отступала.

Копы плотнее сомкнули ряды, и группа закончила выступление дикой песней «Unknown Soldier», в то время как зрители бросали на сцену одежду. Джим улыбался и бросал одежду обратно, пока не скрылся за занавесом. Вне зрительного зала была проведена дюжина арестов за непристойное поведение, и десять подростков попали в больницу с тяжелыми травмами.

Это было больше, чем обычный анархичный концерт Doors. Заведенное в ФБР дело на Джима Моррисона содержит отчет об этом концерте, хотя данные весьма размыты в результате жесткой цензуры. Анонимный информатор ФБР, ссылаясь на очевидцев и выдержки из газет, заявляет, что в тот вечер в Фениксе Джим Моррисон произносил неуточненные угрозы в адрес избранного, но еще не вступившего на пост президента Никсона.

Моррисоновское представление Джима в Аризоне – непристойные россказни, подстрекательские политические заявления – разозлили местных, которые выступали со-продюсерами шоу наряду с Ричем Линнелом и могли потерять вложенные деньги. Произнесенные речи начали расходиться через антрепренеров, рекламные проспекты, страховые информационные брошюры – так что приезд Doors воспринимался, как событие, обещавшее неприятности. Группа ссылалась на авторитетов, использовала непристойность, как часть шоу, распивая спиртные напитки на сцене, играла в полупустых залах. Это стало смертельным ударом для тура.

Некоторые из последующих концертов Doors на Среднем Западе уменьшились от шикарных площадок до хоккейных арен. Это, вкупе с плохой погодой и превратностями личной жизни Моррисона, повергли его в дурное расположение духа. Джим стал болезненно чувствительным. 8 ноября в пятницу он разломал стойку микрофона в Мэдисоне, штат Висконсин. (Как сообщает пресса, исполненный на бис «Celebration» заставил толпу подростков сидеть, открыв рот, глазея на пустую сцену, после того, как ушел Джим).

Следующим вечером в Сент-Луисе начиналась буря, и большинство зрителей решили остаться дома. Doors должны были играть в престижном зале «Kiel Auditorium», но были спешно понижены классом до убого «St. Louis Arena». Джим был вне себя. Появившись на сцене перед немногочисленными зрителями с бутылкой виски в правой руке, Джим предрек еще один провальный концерт, которые не раз называл «старый дерьмовник», и выдал пьяное шоу, вызвавшее отвращение к группе. Он либо метал свирепые взгляды, либо переставал петь, выводя зрителей из себя. Большую часть шоу он выступал с закрытыми глазами, прижав микрофон к лицу. Казалось, он не способен закончить большинство песен. Его рубашка поэта была разорвана, лицо покрыто густой щетиной, и он топал на сцене в одном из своих беспорядочных шаманских танцев, выглядевших почти комично.

Подростки в передних рядах отмечали, что атмосфера на сцене была напряженной. Робби был расстроен, играл, повернувшись к залу спиной, глядя на усилители, печально качая головой, слыша пьяные завывания Джима. Денсмор выглядел разгневанным. Подростки перед сценой видели равнодушный, бесчувственный взгляд Джима и отвечали ему тем же. Рэй солировал, опустив голову, старательно играя «Light My Fire», пытаясь доказать публике, что какие бы закидоны не вытворял на сцене Джим, они получат то, за что заплатили.

Состояние Джима ухудшалось, лирика становилась невнятной. Он смущал тинэйджеров Миссури, стоявших перед сценой, натирая промежность стойкой микрофона, пока не появилась эрекция. Крупный, похожий на байкера парень в первых рядах, который пришел с дочерьми, заорал на Джима, требуя перестать это делать. Джим подчинился. Потом, когда Рэй играл соло, он сел на край сцены, подперев голову руками.

Девятнадцатилетняя девушка, По Спэрроу, находилась примерно в десяти рядах от сцены. Позднее она вспоминала:

«Внезапно, непреодолимая сила перенесла меня к Джиму. Он сидел ссутулившись, локти на коленях, подпирая голову. Я нервно сжала фотоаппарат, остановившись в трех футах (около метра) от него. Пот капал у него с волос, тек по кожаным брюкам. Медленно он поднял голову… Я была в ужасе. Передо мной было лицо совершенно истощенного, сбитого с толку мужчины/ребенка. Мне хотелось убаюкать его, утешить… Мгновение он смотрел на меня, заставляя время остановиться – слабый, уязвимый, гравируя боль прямиком на кору моего головного мозга».

«Затем он изменился, подвергся преобразованиям так быстро, что меня тут же отбросило назад. Он улыбался, произносил высокопарные слова, которые я не могла разобрать за царившим гвалтом. Но это было неважно, потому что Джими был мертв, а его место занял Король Ящериц. Я помню, как шок накатывал волнами, быстро заполняя меня, не позволяя отвести взгляд. Концерт закончился и стерся из памяти. Я не помню, как вернулась домой».

Воскресным вечером в Миннеаполисе состоялся последний концерт тура. Милая, чрезвычайно взволнованная девушка заскочила в аэропорт и попросила у Джима автограф. Джим уже проспался от выпитого в самолете и невнятно произнес: «Может, подпишешь эту хрень сама, и все?» Денсмор готов был убить его, но парень девушки сказал Джиму: «Все нормально, чувак. Просто поставь автограф».

Группа начала экспериментировать с «Soul Kitchen» за пять минут до того, как появился Джим, вызвав гвалт аплодисментов, изучая публику. «Ладно, ладно, люди, дайте мне рассмотреть вас». В первых рядах было полно улыбчивых блондинок, так что Джим выдал хорошее шоу. Во время «When the Music’s Over» он начал безумно смеяться и танцевать, заслужив улыбки и аплодисменты. Джим почти всегда говорил со зрителями, как с равными, лишь изредка общаясь свысока. Он задавал им простые вопросы и слушал ответы.

Во время выступления случилась долгая заминка, и подростки начали беспокоиться, но под итог вопрос решился и на сцену вышла местная знаменитость (и артист «Electra») Тони Гловер со своей гармоникой, оставшись с Doors на протяжении всего шоу. В обед он взял у группы интервью для журнала «Circus», исполнив вместе с Джимом несколько импровизаций, используя гармонику, на песни «Back Door Man» и «Love Me Two Times», превратившиеся в «Mystery Train» Элвиса Пресли – мотив, который группа адаптирует для произвольных секций во время шоу.

Пара событий, произошедших с Джимом Моррисоном в течение следующих трех ноябрьских недель, считаются недоказанными и спорными. Ясно одно, что это был ключевой момент, изменивший жизни всех, кто был рядом с ним.

Doors продолжали работать над новым альбомом в студии «Electra». Эпизодическая рок-опера Джима «Soft Parade», которую не включили в последний альбом, была возрождена и улучшена. Джим не соглашался исполнять нескладную задорную лирику «Tell All the People». Робби отказывался менять слова, поэтому Джим настоял, чтобы с того момента в песнях Doors уточнялось, кто их написал – серьезный раскол в группе. Джордж Харрисон посетил записи «Soft Parade», отметив, маниакальную суету Ротшильда и сделал несколько ироничных замечаний, что все это так же скучно, как и сессии Beatles.

Затем Джим исчез. Однажды он просто не пришел, и его дружки не знали, где он или не пожелали говорить, что Джим вылетел в Лондон, чтобы вернуть Памелу Курсон. Она была в плохой форме, порвав с Кристофером Джонсом. Пэм надеялась на Джонса, считая, что жизнь с Джимом осталась в прошлом. Джонс написал безобидное письмо своей жене, матери его дочери, оставив его агенту, чтобы тот послал его по почте. Но Памела перехватила письмо, прочитала и восприняла как предательство. Она была в шоке, покупала героин, пользуясь связями Жана де Бретей – это был тот же дилер, что снабжал Кита Ричардса. Когда у нее кончились деньги, она в растерянности позвонила Джиму. Тон ее голоса напугал его. Он вылетел в Лондон сразу, как смог.

Вначале Джим не мог найти Памелу, и ему пришлось спрашивать беспомощного наркомана – графа де Бретей, которого ненавидел, где она может быть. Когда Джим отыскал ее, она сказала, что не хочет возвращаться, если он не уйдет из Doors. Джим разговаривал с ней в закрытом ночном клубе «Big O’Nails». Они спорили. Джим напился, начал плакать и обзывать Памелу. В полночь она выплеснула ему в лицо свою выпивку, заслужив аплодисменты нескольких свидетелей, и в гневе покинула клуб. Час спустя недалеко от Кэдоган-Скуэр Пэм постучала в дверь тайного убежища, в которое переехал Джонс.

«Где Джим?» - спросил Джонс, зная, что тот прилетел в Лондон, желая помириться с Памелой.

Она рассказала ему, что случилось.

«Так ты оставила его там в слезах? Почему бы тебе не пойти к нему?»

«Не думаю, что нужно идти, - сказала Памела, оставаясь на ночь. – Пусть плачет. Ему это нравится».

 

Последнее шоу Doors в «Проклятом 1968-ом» состоялось 14 декабря на расположенной в Инглвуде крытой арене «Los Angeles Forum».

Когда группа, наконец, снизошла до «Light My Fire», зрители ожили, подняли горящие зажигалки в знак почтения. Doors исполняли песню так, словно от этого зависела их жизнь, и бурные овации отблагодарили их за это, когда песня закончилась.

Затем наступила пауза. Джим сел, свесив ноги со сцены, и начал задавать вопросы подросткам в первых рядах: резко, с издевкой, чего они в действительности и хотели. Многие из них сказали, что хотят услышать «Light My Fire» еще раз.

К удивлению публики Джим неожиданно сказал: «Ну что, все собрались? Церемония вот-вот начнется». Он закончил концерт в «Forum» альтернативной версией «Celebration of the Lizard». Двадцать пять минут спустя, когда Джим затянул секцию «Palace of Exile», Денсмор, Кригер и Манзарек покинули сцену. Джим закончил долгую поэму – «Завтра мы придем в мои родные земли/Я хочу быть готовым к этому» - и ушел. Зал молчал.

Оваций не было, и не было выхода на бис. Восемнадцать тысяч подростков смотрели на пустую сцену. В зале загорелся свет. Послышался озадаченный шепот.

После выступления, когда парковка опустела, Джим вышел в ночь и начал гонять по площадке консервную банку с Памелой и особым гостем – его младшим братом, Энди Моррисоном.

К рождеству 1968 года открылся бутик Памелы Курсон «Themis», названный в честь римской богини правосудия. Никто особенн







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.