Здавалка
Главная | Обратная связь

Массовая галлюцинация в Майами



Книга третья. Джеймс Дуглас Моррисон

Глава седьмая. Бог хаоса


Сокрытый враг, не зная сна, следит

За жертвою внимательно и жадно,

Шпионит он, и судит, и грозит;

Соперник, враг, завистник и губитель,

Озлобленный глупец и праздный зритель,–

Все, кто чужому горю только рад,

Его сразить, унизить норовят;

Приводят славы путь на край могилы,

Ошибки все, что от избытка силы

Творит порою гений, стерегут,

Скрывают правду и бесстыдно лгут,

Чтоб, накопив несчастье и беду,

Из клеветы воздвигнуть пирамиду!

Байрон (пер. Н. А. Холодковский)


Тайный враг, чей бдительный взор

Выступает стражем, обвинителем, судьей и наблюдателем;

Недруг, глупец, ревнивец и гордец,

Завистливый до всего, кроме чужой боли,

«се человек!» (слова Понтия Пилата об Иисусе Христе), с наслажденьем придающийся разврату,

Сводящему успех в могилу;

Узри ошибки, которым гений дерзкий обязан

Наполовину врожденной страсти, а так же

Искаженной истине, обману

И громадным пирамидам Клеветы.

Лорд Байрон (перевод ближе к тексту)


Рок мертв

Первые дни 1969 показали сейсмические перемены в мире рок-музыки, когда в Лос-Анджелесе приземлились Led Zeppelin, устроив бурю в «Whisky Go Go» безумными атомными проигрышами Джимми Пейджа и дикими представлениями Роберта Планта. Взрывное прибытие Led Zeppelin, покорило подростков со Стрип, тут же отправив Doors и подобных им на пенсию, превратив в старых пердунов. (Нечто подобное сделала для групп Byrds и Buffalo Springfield новая горячая группа Грэма Парсона – Flying Burrito Brothers). Нет неопровержимых доказательств, что Джим Моррисон видел те ранние выступления Led Zeppelin, но он часто появлялся в «Whisky» и конечно слышал о выходках Zeppelin от своих многочисленных подруг. В сохранившейся записной книжке того периода содержатся две записи с названиями блюзовых песен – «Killing Floor» и «How Many More Times» - которые явили зрителям Led Zeppelin в своем первом американском туре. Есть люди, которые утверждают, что Джим Моррисон был обеспокоен гипер-сексуальной политикой Планта и говорил, что эта грохочущая и одержимая жаждой власти группа представляет смерть рок музыки в том виде, в котором он ее знал.

В январе 1969 Doors работали в студии «Electra». Запись нового альбома продвигалась очень медленно, поскольку Пол Ротшильд одержимо добавлял в песни духовые и струнные проигрыши. Джим окончательно потерял интерес, а другие чувствовали себя бесполезными. Это был альбом, в котором Пол Ротшильд стал одним из Doors, штампуя «товар» для лейбла.

Джим перерабатывал свой сценарий об убийце, странствующем по пустыне на юго-западе страны. Названный изначально «Автостопщик – американский пастырь», являясь набором образов пустыни и мифических американских бездомных и подонков, сценарий напоминал модель сюрреалистического мира пьесы Майкла Макклюра «Борода». Постановочный сценарий включал одержимого убийством попутчика – Билли Кука, убивающего всех, кто бы ни подвозил его: гомосексуалистов, шерифа, обремененного семьей летчика, служившего во Вьетнаме, плюс милую официантку придорожного ресторана. Сценарий «Автостопщика» упоминал о Пикассо, Rolling Stones, мертвеце Че Геваре и прочих идолах конца шестидесятых. После ареста и наказания Билли присоединяется к трио мифических бездомных архетипов – Док (Уотсон?), Голубая Леди (призрак, которого видели в районе Мосс Бич, Калифорния?), Клоун – в сюрреалистичной бесконечности пустыни. Рукопись не была закончена и сохранилась лишь фрагментами, но легла в основу короткого фильма, который финансировал Джим в том году, выкроив, наконец-то, время. Рассмотренный в выгодной ретроспективе, «Автостопщик» сверхъестественно конспектирует дрейфующую психическую атмосферу в Лос-Анджелесе 1969 года, которая стала рассадником так называемого «безумного кутежа смерти, устроенного Семьей Мэнсона» в конце того лета.

Джим также писал в своем депрессивном дневнике серию поэм «Dry Water» («Привозная вода»?), часть из которых отражали переживаемый им кризис личности. (Стихи в «Dry», в понимании Джима, относились к тем, которые нужно читать вслух без музыкального сопровождения). Сборник «Dry Water» фактически кипел мрачными образами: висельники, надгробия, «Бархатный налет религии/Блеск ножа и монет…»

Друзья отмечали, что Джим был более мрачным и депрессивным, чем обычно. Он начал странно вести себя с подругами, такими как Пэм Зарубица и Гейл Инек, оскорбляя их, разбивая им сердца. Одной из выходок было позвонить девушке и пригласить в комнату «32» в мотеле, где она находила Джима в кровати с другой.

Иногда вечерами Джим будет пропускать скучные звукозаписывающие сессии Doors, зависая в «Whisky». Как-то вечером он придет в клуб с одним из руководителей «Electra» по имени Дэйвид Андерле, который в ужасе наблюдал, как несколько стопок служат биокатализатором возбуждения, превращающего Джима из бородатого, замкнутого поэта в психически больного оборотня, к которому приходится применять физическую силу, вышвыривая из заполненного людьми клуба. Это был последний раз, когда Андерле выходил с Джимом в свет.

В то время урезонить Джима мог только один (не считая Памелы) человек – Эрик Бёрдон. В своем роде Джим уважал Бёрдона – легенду «Британского вторжения». Позднее в том году, разговаривая о Бёрдоне с Британским репортером, Джим честно говорил: «Мне нравятся все, кто напивается со мной по-настоящему».

Бёрдон жил в арендованном доме на Беверли Хиллс, пил так же много, как и Джим, и выглядел почти плачевно. Разница была в том, что Бёрдон мог справляться с этим. Или мог, пока на его пороге не нарисовался как-то вечером Джим в окружении диких хиппи, которые ввалились в большой вестибюль Бёрдона и устроили оргию, не покидая дом три дня. Раздраженный и отнюдь не глупый Бёрдон как-то вечером разрешил ситуацию выстрелив в золотой канделябр в гостиной. Окружение Джима исчезло за пару секунд.

В пятницу 24 января 1969 в Нью-Йорке состоялся единственный концерт Doors в том месяце. Он прошел в «Madison Square Garden». Все двадцать тысяч билетов были распроданы. Это стал величайший день выплат Doors. Джим прибыл в город за несколько дней до концерта с другом из «UCLA» - Аланом Роне, вселившись в отель «Plaza».

Как-то вечером «Electra» пригласила рок-журналистов, включая Патрицию Кеннели – молодого автора из журнала «Pop & Jazz», в просторный номер Джима. (Кеннели впечатлило, что Джим поднялся поприветствовать ее, когда она вошла в комнату). Но потом Джим напьется и очарование, произведенное на Кеннели и других писателей пропадет. Он утратит невозмутимость и оскорбит писательницу Элен Сандер, назвавшую его в печати «Микки Маус де Сад». Джим не смог забыть подобного.

Джим и Роне проводили вечера в «Village», пили инкогнито в «Lions Heads», «Cedar Tavern» и «McSorley’s». За день до концерта пьяный Джим прервал выступление Тайни Тима в «Max’s Kansas City», притворяясь, что делает ему минет. В четыре утра Джим позвонил в комнату Робби Кригера и провозгласил: «Это бог звонит. Я принял решение вышибить тебя из вселенной».

Знаменитая ритм и соул группа «Staple Singers» открывала выступление в «Madison Square Garden». Doors (с тремя духовыми, струнными секциями и с Харви Брукс на басах) с трудом отыграли новые песни («Soft Parade», «Tell All the People», «Wild Child») и золотые старые: «Light My Fire», «Back Door Man», «Five to One». Шоу освещалось новым режиссером по свету Doors Чипом Монком, а так же тысячами вспышек дешевых фотоаппаратов, купая огромную арену в странном стробоскопическом свете. Джим Моррисон – бородатый, мясистый, настороженный – компенсировал недостатки зала задушевным, чувственным выступлением, удивившим всех, кто знал его прогрессирующую репутацию безнадежного пьяницы. В середине шоу он снял свою дорогую куртку и бросил подросткам, которые разорвали ее в клочья, словно жертвенного козленка.

В промежутках между песнями Джим втягивал публику в обмен шутками. Указывая на левую половину зала Джим торжественно провозглашал: «Вы – это… жизнь». Указывая на правую половину он объявлял: «Вы – это… смерть». После многозначительно паузы он выдавал кульминационную часть: «Я нахожусь между… и мои шары болят!»

Таким был юмор 1969 года в понимании Джима Моррисона.

Концерт закончился песней «When the Music’s Over», ставшей жуткой мольбой об искуплении и спасении. Джим пел в желтом галогеновом свете, в то время как группа купалась в голубом. Он вставил в песню поэму-фантазию/воспоминание «Stop the Car», описывающую выпрыгивание из движущегося транспортного средства. Это всегда заканчивалось агонизирующим воплем: «Я не могу жить… за веком век… в их медленном движенье!» Потом группа возобновляла песню, которую исполняла.

Вопреки своему абсолютному лос-анджелесскому происхождению, Doors, после выступлений в клубе «Ondine» три года назад, были наполовину нью-йоркской группой, и Джим Моррисон из кожи вон лез в тот вечер, комментируя сложившуюся в прессе репутацию Doors, как одной из лучших групп в мире. Позднее в тот день замерший, потому что выкинул плащ, он пришел в китайский ресторан Северного Манхэттена. Его зубы стучали, когда он пил пиво.

Вернувшись в Лос-Анджелес, Джим снова начал говорить о том, чтобы уйти из группы. Пэм ненавидела Doors и постоянно пилила Джима по этому поводу. Джим не мог уйти из группы немедленно, объяснял его адвокат, потому что согласно контракту, он должен был выпустить еще три альбома; и, так или иначе, ему нужны были деньги, чтобы оплачивать расходы Пэм, свои попойки, растущее пристрастие к кокаину, плюс дорогие переходящие праздники с друзьями по уик-эндам в Палм-Спрингс. Но Джим Моррисон твердо решил отдалиться от Doors, и чем дальше, тем лучше. По его настоянию стали подписывать авторов песен группы, так что ему не нужно было стыдиться убогой лирики Робби, как «Wishful Sinful» или «Tell All the People». Это так же повлекло за собой отделение потенциально выгодных книготорговых дел Джима от остальных музыкантов. По факту целью всего этого было показать, что договор 1965 года – равное право вето и равное разделение доходов – почти мертв.

Джим так же составил завещание у юриста в Беверли Хиллс 12 февраля 1969. К тому времени у него было внушительное наследство, а если верить слухам, то и вложения в пастбищные калифорнийские земли и нефтяные скважины. Составленный Максом Финком и засвидетельствованный Полом Феррара документ заявлял, что Джим является жителем округа Лос-Анджелес, не женат, детей нет. Все наследство Джима было завещано Пэм – «Памеле С. Курсон, проживающей в округе Лос-Анджелес». В случае если Памела не проживет дольше трех месяцев после смерти Джима, то наследство будет поделено между его братом, Эндрю, и сестрой, Энн Р. Моррисон. Памела Курсон и Макс Финк были назначены душеприказчиками на одностраничном завещании Джеймса Д. Моррисона.

Другие Doors и управляющие группой оставались, как обычно, безразличными до выходок Джима, игнорируя его психическое состояние. В офисе Doors лихорадочно работали над организацией следующего тура группы – самого большого и амбициозного, который должен был начаться в Майами 1 марта 1969, и захватить семнадцать крупных городов за два с лишним месяца. Винс Тринор построил современную звуковую систему, которую можно было перевозить от выступления к выступлению, освободив группу от необходимости использовать примитивные системы звука на аренах.

Doors была настолько известной рок-группой, что стала первопроходцем на «рок-аренах», где на каждое выступление продавались 10-20 тысяч билетов. Это происходило в любом городе, в любое время. В то время, как менее известные молодые группы – Fleetwood Mac, Allman Brother, Santana – выступали в танцевальных залах, Doors и Джими Хендрикс начинали собирать огромные залы, где можно было заработать реальные деньги, если менеджмент проявлял настойчивость, выбивая деньги из местных промоутеров, являвшихся обычно мошенниками). Это должен был стать первый «реальный» тур Doors, во время которого надлежало выяснить может или нет Джим Моррисон работать больше, чем два выходных в неделю. Извлекая выгоду из предстоящего тура, в феврале 1968 «Electra» спешно выпустила песню Робби «Wishful Sinful» в качестве второго сингла из не представленного последнего альбома Doors. («Touch Me» в конце концов уже вошло к концу 1968 в лучшую десятку).

Джим Моррисон, нарисовавшись в офисе Doors, чтобы проверить почту и сделать пару звонков, отрешенно наблюдал, сидя за столом на втором этаже, за горячечными приготовлениями к большому туру группы. Знай он, что случится дальше, то вел бы себя иначе. После первого концерта в Майами, штат Флорида, 1 марта группа планировала отдохнуть несколько дней на Карибах. Джим, Робби и Джон зарезервировали дома на северном побережье Ямайки, где хотели оторваться со своими девушками перед долгим туром по Северо-востоку и Среднему Западу.

Во вторник 25 февраля Doors записывали музыку в студии «Sunset Sound». Джим исполнил две громогласных версии «When I Was Back in Seminary School» - его радио-риф в стиле жуткого южного госпела, а так же блюз-песню, названную «Build Me a Woman», известную как «The Devil Is a Woman», происходящую от «Me and the Devil» Роберта Джонсона. Из-под полы начали продаваться новые, официально не представленные записи Роберта Джонсона, и Джим немедленно переработал «Love in Vain», которую скоро присвоят Rolling Stones. Еще Джим напел фрагмент «Whiskey, Mystics, and Men», под аккомпанемент группы.

Этим вечером Doors, а так же их окружение, отправились в местный мексиканский кабак «Blue Boar», где втиснулись в небольшую кабинку, проведя там с пивом и текилой пару часов. Изрядно набравшись, они вернулись в студию и начали играть джем. Джим пел «Love Me Tender» Элвиса Пресли и, когда группа играла свободную форму R&B, начал импровизировать относительно смерти рок-н-ролла. Он повторял снова и снова: «Рок мертв» и «Подождите, подождите, я не хочу больше слышать ничего о революции», как если бы пытался проклясть рок-движение за то, что оно зашло в тупик. «Я не говорю нет революции, - пел Джим. – Я не говорю нет демонстрации. Я говорю… о смерти рок-н-ролла… Рок-н-ролл мертв. Смерть – это судьба, моя смерть… И рок мертв… Мы мертвы… Верно. Да… Рок мертв!»

Это чередовалось с импровизациями о прошлом. Певец теперь становился ребенком, подслушивающим, как мать жалуется на него отцу: «Маме не нравится, то, что я делаю. Папа говорит: «Нужно было всыпать ему, детка»… И мне реально не хорошо, реально не хорошо, реально не хорошо».

Джем «Рок-мертв» - сорока пяти минутное простейшее R&B группы, играющей в барах – был раздраженным прощанием с рок-движением, которое обессмертило его. Это подводило итог под депрессивной, изменчивой атмосферой молодого движения 1969, когда район Хайт-Эбшбури превратился в трущобы, где живут попрошайки, наркоманы, дезертиры. Led Zeppelin пробивали себе путь к вершине. Кен Кизи отказался от «ЛСД». Администрация Никсона проводила эскалацию военных действий во Вьетнаме и уже начала подвергать гонениям критиков подобной политики. Doors перестали быть авангардистами, и теперь их ненавидели все те писатели, что лебезили перед ними годом ранее. Изначальная публика Джима Моррисона – студенты и представители богемы, реагирующие на выступление долгими паузами и характерными для рок-театра жестами – была замещена обдолбанными выпускниками средних школ, жмущимися друг к другу как козлята в стойле, хихикая на «The End» и освистывая Джима: «Эй, хочешь трахнуть меня?» Все это было уже слишком. Для Джима рок действительно умер.

Позднее Джим объяснял: «Нам нужны были другие песни для альбома. Мы вынесли себе весь мозг, пытаясь решить какие именно. Тогда мы начали изрыгать те старые песни в студии. Блюзовые вояжи. Рок-классика. Под конец мы стали просто играть, проходя всю историю рок-музыки: блюз, рок-н-ролл, латинский джаз, пляжная музыка (сёрф-музыка), в общем все, что можно. Я назвал это «Рок мертв». Сомневаюсь, что эта фраза была прежде».

Джем сессия «Rock is Dead» (Рок мертв) не была представлена официально на протяжении почти тридцати лет, но, что доподлинно известно, разошлась пиратскими копиями, став известной среди фанатов Doors. Записи этой сессии также содержали раннюю версию выпущенного группой сингла «Mystery Train» Элвиса Пресли. Это станет главной частью концертов Doors вскоре после того, как Джим побудит группу стать более консервативными, само ответственными и артистическими.

 

 

Рэй (во время радио-интервью двадцать пять лет спустя): «Это было дионисийское воззвание к змеям. Сцена обваливалась. Я играл в соответствии с атмосферой бунта – крики, лязгающие аккорды. Часть меня говорила: «У нас серьезные проблемы»… Но я знал, что Джим никогда не сделает этого. То, что случилось в Майами, было массовой галлюцинацией».

После того, как ему разорвали на спине рубашку, Джим покинул вакханалию. Следом за ним шел местный фотограф Джефф Саймон, который пару мгновений спустя сделал на балконе снимок сонного Джима с обнаженной грудью, запечатлев его удивленное удовлетворение устроенной хаотичной сценой.

Концерт в Майами, а так же Doors в их изначальном виде, закончились.

ОГЛАВЛЕНИЕ 318

Нашли ошибку, напишите на admin@vavikin-horror.ru или в комментарии. Сделаем перевод книги лучше вместе :)

Сейчас главы выкладываются сразу в процессе перевода, в черновом варианте. После завершения перевода всей книги, текст будет окончательно вычитан и выложен в свободный доступ для скачивания в fb2 и др. форматах. Спасибо всем, кто уже помог с вычиткой!


Массовая галлюцинация в Майами

Последние выходные февраля 1969 Джим Моррисон провел в Сан-Франциско, где посетил несколько эпохальных театральных постановок Майкла Макклюра. Если Джим Моррисон и пытался найти некий трансцендентальный путь, чтобы вывести группу и самого себя из мрачной, бесконечной жизни рок-музыкантов к новому уровню артистической валидности, то он, несомненно, понимал, что опасный авангардный «Живой театр» (один из наиболее известных экспериментальный театров Нью-Йорка) предлагал портал в будущее.

Если Фридрих Ницше убил Джима Моррисона, то «Живой театр» убил Doors. В феврале 1969 «Живой театр» существовал в виде героев, живущих вне закона, находясь на периферии того, что хэппенинг (род авангардного драматического представления) контркультуры понимает, как «Уличный театр». Те бродячие актеры были живым воплощением идеи, что драматический катарсис ориентировался на актеров, а не публику. Основанный в Нью-Йорке в 1952 Джулианом Беком и Юдит Малиной, как команда актеров вне Бродвея, «Живой театр» ставил с переменным успехом пьесы битников (особенно героиновую драму Джека Гелбера «Connection»), пока не был изгнан из Америки налоговыми органами в 1963. Труппа эволюционировала в семейную группу, путешествующую по Европе, ставя где получится конфронтационные, анархичные пьесы, пока копы не набрались ума и не велели им убираться. К моменту, когда актеры в 1969 достигли Калифорнии, труппа прославилась постановками обнажёнки, непристойностями на сцене, анархией, антиавторитаризмом и жестокостью. Их трехчасовые постановки: «Франкенштейн», «Антигон», «Рай сегодня», бросали вызов всей западной цивилизации – границы, мораль, законы, манеры, принятые свободы – вслух, аргументировано заявляя об этом устами полуголых актеров спустившихся к зрителям: «Я не могу путешествовать без паспорта» и «Я не могу курить марихуану», в прямой, провокационной монотонности, вызывавшей раздражение и скуку. Майкл Макклюр называл эту труппу «Ангелы духа анархии». Вся труппа часто жила в палатках вместе. В Лондоне и в Италии с ними жили Кит Ричардс и Анита Паленберг.

Джиму Моррисону нравился «Живой театр». Это были актеры и артисты, живущие, как бродяги, на шаг впереди нарко и порно контроля, передвигаясь от города к городу, сея безумный хаос абсолютной артистической свободы. Труппа была символом духа шестидесятых, его рекультивизации и расширения восприятия. Если Джим Моррисон считал, что рок умер, то есть вероятность, что он рассматривал «Живой театр», как причину для жизни. Когда он узнал, что труппа направляется в Лос-Анджелес, то сказал управляющему персоналу Doors купить шесть билетов на каждую из четырех вечерних постановок «Le Living», проходивших в зале «Bovard Auditorium» университета Южной Калифорнии «USC». Джим Моррисон посетил каждое представление.

Джим остался в Сан-Франциско с Майклом Макклюром и его семьей. Бэйб Хилл вселился в мотель поблизости. Джим был в хорошем настроении, пел для детей Макклюра за завтраком. Два поэта, Моррисон и Макклюр, стали хорошими друзьями. Возможно, это был период, когда Джим написал стихи, которые позднее появились в «Soft Parade»: «Возлюби соседа своего, пока его жена не придет домой».

Джим и Макклюр, (оба «в стельку пьяные», согласно Макклюру) посетили в Сан-Франциско постановку «Живого театра» под названием «Рай сегодня», проходившую в «Civic Auditorium». Когда они пришли, труппа уже разделась до бандажа и трусов, болтая с хаотичной развязностью о репрессиях и о социальном контроле. Биг Руфос – единственный чернокожий актер «Живого Театра», стоял в дверях. Джим увидел его и тут же начал вопить во все горло: «НИГЕР». Макклюр был в шоке, что Джим так открыто и бурно выражает свои расистские взгляды. Макклюр тоже начал обзывать Руфоса нигером, поставив последнего в тупик этим поступком, так как в действительности Макклюр и Руфос были друзьями. Джим реально съехал с катушек – глаза безумные, пена у рта, - и продолжал вопить: «НИГЕР». Макклюру оставалось лишь импровизировать, пытаясь взять ситуацию под контроль, крича: «Джулиан Бек – нигер! Юдит Малина – нигер!». Тем временем публика обеспокоилась и начала возмущаться. Некоторые малодушные посетители испугались. В конце концов труппа вытолкала Джима и Макклюра на сцену, где они приняли участие в игре театра и в работе с публикой. В крупном и бородатом мужчине было сложно узнать Джима. Он увлекся; в какой-то момент снял изысканную марокканскую кожаную куртку и бросил публике, словно был на одном из своих концертов. Джим отлично проводил время, принимая участие в действе самого хипового театра Западного побережья – мечта, ставшая явью для бывшего студента из Флориды.

Майкл Макклюр: «На следующий день у меня было похмелье, меня чистило, мучили приступы страха и трясло. Это состояние пугало, но худшее было позади. Джим снова пошел на площадку, где его вопли были встречены враждебно, и все закончилось тем, что его выгнали».

Майкл Макклюр был истощен, но для Джима все только начиналось. Он посетил все четыре вечерних лос-анджелесских показа «Живого театра», устраивая шумиху и привлекаясь к участию в шоу, но делал это осторожнее, чем в Сан-Франциско. Снова кустистая борода и длинные волосы помогли остаться неузнанным, превращая его в интеллектуального байкера, принявшего пейотль, а не в рок-идола, которым он больше никогда не будет.

Заканчивался февраль 1969, и Doors возобновили турне. Планировалось отправить Джима и Памелу в Майами вместе. После первого выступления Doors в родном для Джима штате, влюбленная пара должна была полететь на Ямайку, где Джим уже арендовал дом для зимнего отдыха. Все знали, что лучшую траву в мире выращивают на Ямайке, где никогда даже не слышали о Doors.

Но в последний день февраля, собирая чемоданы, Джим и Пэм жутко поссорились. Кое-кто думает, что Пэм сообщила о своей беременности от кого-то другого, возможно, от Кристофера Джонса, и у Джима поехала крыша. Другие приводят довод в пользу гомосексуальных связей Джима и угроз Памелы придать это огласке. Верны или нет два этих сценария, в любом случае Джим был обеспокоен и подавлен, находясь в состоянии агонии. По дороге в аэропорт в лимузине ссора Джима и Пэм едва не переросла в физическую расправу, и Джим сказал Памеле, что будет лучше, если она вернется домой. Он полетит в Майами и на Гавайи один. Джим был взбешен, и его группе пришлось расплачиваться.

За несколько месяцев до этого среди студентов Университета Майами провели опрос с целью выявить их любимую рок-группу и пригласить сыграть в школе прямо перед началом весны. Студенты выбрали Doors, и группа была приглашена в «Conventional Hall» в Майами-Бич. Но вместо этого менеджмент группы принял лучшее предложение от других промоутеров, более опытных в организации рок-выступлений, сыграть за двадцать пять тысяч долларов в Майами.

Проблемы группы в Майами начались за день до того, как они вылетели из Лос-Анджелеса. Местные промоутеры – управлявшие в Майами танцевальным залом «Three Image» - не славились честностью. Некоторые калифорнийские группы говорили Биллу Сиддонсу, что их поимели в «Thee Image», перепродав зал и занизив сведения о количестве проданных билетов.

В субботу 1 марта 1969 Doors с оборудованием вылетели в Майами без Джима, потому что он не пришел в аэропорт. Билл Сиддонс ждал в «Международном Аэропорту Лос-Анджелеса», пока не показался Джим, отослав Памелу домой. Сиддонс: «Мы вылетели рейсом с остановкой в Новом Орлеане, где выпили пару стопок в баре аэропорта. К моменту, когда мы прибыли а Майами, я заметил, что лицевые мышцы Джима расслабились, только так я понял, как сильно он пьян. И все это по дороге на концерт».

Промоутеры Майами встретили первый самолет и загрузили новенькое оборудование Doors в грузовик. Когда час спустя прибыл Сиддонс с мертвецки пьяным Джимом, на билетной кассе сказали, что промоутеры удалили стулья из так называемого «Dinner Key Auditorium» (на самом деле старый пропахший отбросами ангар для гидропланов) и смогли продать на тысячу билетов больше. Когда Сиддонс, при поддержке своих чернокожих детективов, начал угрожать, что Doors не выйдут выступать, то промоутер, его брат и группа бандитов с черными поясами по карате заявили, что Doors не увидят свое дорогое новое оборудование, если не выйдут на сцену, как это оговорено контрактом. Позднее Сиддонс говорил, что в тот день были и более серьезные угрозы.

Никто не сказал ни слова, когда Джим шатаясь вошел в раздевалку: бородатый, одетый в черную тройку с серебряным крестом на шее и в кожаной широкополой шляпе, окаймленной серебряным черепом и скрещенными костями, натянутой на горящие глаза. Он выглядел настолько жутко, насколько это было возможно для рок-звезды 1969. Джим Моррисон вернулся домой, обратно во Флориду впервые за долгие годы. Он выпил так много, как только смог, вышел на сцену и выдал жалкое подобие рок-шоу.

Перед тем как выйти на сцену, Джим выглянул, изучая публику: несчетные тысячи подростков, столпившихся у ненадежной сцены в жутко вонючем старом амбаре. Джима (по глупости) поставили в известность о том, что шоу проходит в атмосфере споров, вымогательства и угроз со стороны жуликоватых промоутеров. Агент группы сказал, что это было худшее место для концерта из всех, что он когда-либо видел. Винс Тринор предупреждал группу, что сцена шаткая и может рухнуть. К началу шоу Джим был дьявольски зол и чертовски пьян. Он начал уничтожать свою карьеру в родном штате.

Наихудший и один из самых важных рок-концертов в истории начался с опозданием. Джон Денсмор сразу отметил, что сцена шатается. Промоутер Кен Колиер, показывая пальцами в-образный знак мира, представил группу и попросил публику не терять голову. На записи, сделанной одним из зрителей, слышно дисгармоничное звучание гармоники, на которой играл Джим, пока группа настраивала инструменты. Тысячи вспышек фотоаппаратов «Kodak Instamatic» сверкали словно молнии. Подростки кричали Джиму всякую чушь, на что он отвечал:

«Да! Конечно! Еще как. В самую точку! Слушай сюда! … Я не говорю нет революции. И я не говорю нет демонстрациям. Я говорю: давайте просто повеселимся!» Он сказал зрителям, что они должны приехать в это лето на пляжи Лос-Анджелеса. Затем начал нагнетать: «Вы готовы? Вы готовы? Вы готовы? Вы готовы? Вы готовы? Вы готовы? Вы готовы?»

Doors ударили по клавишам, начиная «Back Door Man».

Робби Кригер: «Джим начал читать «Rock is Dead» вместо того, чтобы петь. Он был вне себя. Люди, пришедшие посмотреть на Doors, ожидали увидеть шоу уродцев вместо рок-н-ролла, и его бесило это. Он изливал свой гнев на зрителей».

Джим: «Черт! Громче! Ну же, группа, играйте громче! Да, детка! Громче!»

Они исполнили первые два стиха и подошли к соло Робби. Кто-то бросил на сцену пакет с красками «Day-Glo» (дневные люминесцентные краски для трафаретной печати), который взорвался, забрызгав Джима и Робби.

Джим: «Да. Вот так. Верно. Отсоси мне детка, отсоси… м-м-м… Встань колени… Нежнее, милая. Нежно, нежно, нежно, нежно, нежно. Не останавливайся. Продолжай. Ну же, нежнее. Мммммм». Он начал домогаться до публики. «Эй, слушайте. Я одинок. Мне нужно немного любви. Ну, что? Кто полюбит меня?»

Пока Джим приглашал зрителей на сцену, чтобы они «полюбили» его, группа начала играть «Five to One». Джим осилил два куплета, затем Робби начал играть свое колючие гитарное соло. Вне себя от ярости, Джим взялся за зрителей.

«Вы – сборище чертовых идиотов. Сборище рабов. Как долго вы думаете это будет продолжаться? Как долго вы собираетесь позволять этому продолжаться? Как долго вы собираетесь позволять им помыкать вами? Как долго? … А может, вам нравится это дерьмо? Хватит!»

Джим выдержал паузу, пока бренчал Джон Денсмор, и нарастали тревожные и гневные вопли публики.

«Вероятно, вам нравится, когда вами помыкают. Вы любите это, не так ли? Вы любите это! Вы все – сборище рабов. Сборище рабов!» Джим вернулся к песне со словами: «Дни в танцевальных залах закончились», а затем: «Эй, я не говорю нет революции, нет демонстрациям. Я говорю о том, чтобы выйти на улицы. Я говорю о том, чтобы повеселиться. Я говорю о танцах. Я говорю возлюбить соседа своего – пока это не причиняет боль! Я говорю о любви. Я говорю о любви. Я говорю о любви. Любви. Любви. Любви. Любви. Любви. Хватайте своих… чертовых друзей и любите их. Именно так. Да!»

Публика к тому времени превратилась в пенистые, накатывающие на сцену волны плоти. Группа начала играть «Touch Me», но Джим был не в духе. Он снял кожаную куртку и бросил толпе. Поменялся шляпами с копом, а затем выбросил обе шляпы зрителям. Группа продолжала пытаться играть «Touch Me».

«Эй, подождите минутку. Подождите минутку. Эй, подождите минутку. Все это никуда не годится. Вы облажались. Слишком быстро. Подождите минутку. Я не собираюсь продолжать». Группа все еще играла, но Джим оставался непреклонен. «Да подождите же минутку. Я не собираюсь слушать это дерьмо. Отказываюсь. Чушь собачья!»

Рэй перестал играть, затем начал снова и остановился, потому что Джим так и не начал петь. Группа перешла к «Love Me Two Times», которую Джим исполнил безжизненным голосом. Он встал на колени, притворяясь, что делает минет гитаре Робби во время зажигательного соло Кригера. Они дошли до «When the Music’s Over», и Джим пел так, словно был под водой, бормоча невнятную лирику. Потом он начал трепаться о «Живом театре»:

«Эй, слушайте. Я привык думать, что все это – большая чертова шутка. Я привык думать, что это просто забава. А потом, последние несколько вечеров, я встретился с несколькими людьми, которые кое-чем занимаются. Они делают кое-что, и я хочу присоединиться к этому походу. Я хочу изменить мир. Да! Изменить! Вот так! Первое, что мы должны сделать – это захватить школы! (Зрители начали аплодировать) Потом мы…»

Джим сделал паузу, пока не закончилась драка перед сценой, затем начал импровизировать «Away in India», в то время как группа импровизировала с блюзовыми секвенциями. Следующие пять минут Джим разговаривал с подростками у сцены. Он спросил закурить, и на сцену полетели десятки сигарет.

Он сказал зрителям, что родом из Флориды.

«Я родился прямо здесь, в этом штате. Вы знали это? (Аплодисменты) … Да, я родился прямо здесь, в Мельбурне, штат Флорида в 1943».

Он продолжал в том же духе, настаивая, что не говорит нет революции и нет демонстрации. Он хватал себя за промежность, задирал зрителей. Кто-то завопил: «Завязывай». Критикан бранился, а Джим напевал анархические проповеди и наконец подошел к «When the Music’s Over». Затем заорал: «Проснитесь!» и прочитал отрезок из «Lizard», который закончился «Light My Fire».

Во время соло, друг Джима Льюис Бич Марвин – наследник супермаркета в Топанга, передал Джиму живого ягненка. Марвин планировал следовать в туре за Doors, рассматривая Джима в качестве божества, которому он поклонялся, как символу вегетативного пацифизма, поддерживаемого им.

Джим прижал ягненка к груди. Сработали пять тысяч фотовспышек. Позднее Джим вспоминал, что был удивлен тому, что ягненок вел себя тихо и не испугался. Он мог даже почувствовать его сердцебиение. «Я бы трахнул ее, - сказал он зрителям, - но она слишком юная». Все улыбнулись. (Фото Джима с ягненком позднее появилось на обложке live альбома группы).

Когда закончилась «Light My Fire», Джим начал хватать себя за промежность и уговаривать толпу подняться на сцену. «Ну ладно! Ладно! Хочу увидеть движуху здесь». Он прокричал это пять раз. «Я хочу видеть, как вы поднимаетесь прямо сюда и веселитесь! Ну же, поднимайтесь сюда! Без ограничений! Без законов! Живее! Живее! Сделайте это». Люди прыгали на сцену. Кто-то полил шампанским Джиму на голову.

Затем Джим решил исполнить стриптиз. Не в микрофон, он спросил подростков, хотят ли они увидеть его член, и начал расстегивать ремень. Все видели его семейные трусы, на которые обратила внимание группа, потому что Джим очень часто ходил без нижнего белья. «Винс! Винс! – заорал Рэй Манзарек Винсу Тринору, перекрикивая толпу. – Не дай ему сделать это!» И Тринор выбежал на сцену, схватив Джима за ремень, чтобы он не смог стянуть кожаные брюки. Джим начал играть в «ку-ку», то прикрываясь, то нет своей рубашкой. Тысячи вспышек запечатлели момент.

Промоутер Кен Колиер выбежал на сцену и сказал Джиму: «Сейчас кому-то станет больно». Джим отделался от него и завопил: «Мы не уйдем, пока каждый не кончит!» Он схватил себя за промежность – Колиер говорит, что Джим сунул руку в трусы и ласкал себя, - и казалось, что снимет штаны, когда брат Колиера пытался отняться у него микрофон. Джим столкнул его со сцены. Один из местных каратистов схватил Джима и бросил через спину в толпу, которая поймала его. Приземлившись на ноги, Джим втянул толпу в дикий языческий индейский танец змей в просторном помещении. (Сиддонс: «Зрители были похожи на гигантский водоворот с Джимом в центре»). Затем сцена начала клониться и рухнула. Джон и Робби перестали играть и убежали в раздевалку. Когда Джон спрыгнул со сцены, то приземлился на осветительный щит, который разбился, дьявольски искрясь.

Рэй (во время радио-интервью двадцать пять лет спустя): «Это было дионисийское воззвание к змеям. Сцена обваливалась. Я играл в соответствии с атмосферой бунта – крики, лязгающие аккорды. Часть меня говорила: «У нас серьезные проблемы»… Но я знал, что Джим никогда не сделает этого (не обнажит себя). То, что случилось в Майами, было массовой галлюцинацией».

После того, как ему разорвали на спине рубашку, Джим покинул вакханалию. Следом за ним шел местный фотограф Джефф Саймон, который пару мгновений спустя сделал на балконе снимок сонного Джима с обнаженной грудью, запечатлев его удивленное удовлетворение устроенной хаотичной сценой.

Концерт в Майами, а так же Doors в их изначальном виде, закончились.

 

 

Все, кто имел непосредственное отношение к Doors, окончательно спятили, узнав об отмене тура и огромных потерях выручки – кроме Джима Моррисона, у которого, казалось, камень упал с плеч. Случившееся лежало на его совести, но теперь он был свободен.

Джим собрал свои записные книжки и больше часа записывал на пленку поэмы и лирику в студии. Монтажером был Джон Хэйни – с начала года главный инженер по звуку в «Electra». Результатом этой сессии стали сорок произнесенных Моррисоном поэм, некоторые из них («Bird of Prey», «Under Waterfall», «Orange county») были исполнены Джимом а капелла, как если бы музыкальный аккомпанемент должны были записать позднее. Джим говорил, монотонно декламировал, пел кристально колокольным баритоном, читал записные книжки, соблюдая тщательно продуманный ритм, как если бы он репетировал это прежде, отшлифовывая до идеала. Некоторые предполагают, что те записи подразумевалось опубликовать, если Джим отправится в тюрьму за концерт в Майами. Части тех поэм в конце концов были адаптированы для использования участниками Doors, чтобы поддерживать образ Джима и после его смерти. Поэты и критики, слышавшие эти фантастические записанные на пленку эксперименты, соглашаются, что Джим разрабатывал новую американскую поэзию, созданную на очень высоком уровне, об успехе которой в печатной форме можно не беспокоиться.

ОГЛАВЛЕНИЕ 318

Нашли ошибку, напишите на admin@vavikin-horror.ru или в комментарии. Сделаем перевод книги лучше вместе :)

Сейчас главы выкладываются сразу в процессе перевода, в черновом варианте. После завершения перевода всей книги, текст будет окончательно вычитан и выложен в свободный доступ для скачивания в fb2 и др. форматах. Спасибо всем, кто уже помог с вычиткой!


Дело в ФБР

Когда завершилось шоу в Майами, в раздевалке почти не говорили о случившемся. Закончился еще один концерт, после которого Doors продинамили с гонораром. Группа даже перекинулась после шоу парой шуток с находившимися на службе копами, которые обеспечивали охрану сцены. Джим уже протрезвел и говорил о «Живом театре» и о том, что хочет изменить направление группы. Когда залл опустел, сброшенную одежду, нижнее белье и ботинки смели в середину, после чего образовалась куча высотой пять футов (1.52 метра). Дорожная команда Doors собрала усилители и подготовила для перевозки в Джексонвиль, штат Флорида, где 9 марта должно было состояться следующее выступление. 2 марта группа покинула Майами, чтобы отдохнуть на Карибах. Робби и Джон (с подругами), а так же Джим вылетели в Монтего-Бей на Ямайке. Их подвезли до арендованных жилищ: Робби и Джона в дом недалеко от Очо-Риос, Джима на виллу отставного британского майора, расположенную на холмах над городом.

Джим сразу возненавидел Ямайку и начал протоколировать безумные наблюдения в записной книжке. Если серьезно, то он никогда не чувствовал себя уютно в окружении чернокожих людей, а Ямайка в 1969 выглядела, как западноафриканская страна, с людьми, цвет кожи которых был чернее, чем он когда-либо видел. Разошедшийся с Пэм и сбитый с толку, Джим метался по колониальному дому в компании единственного молчаливого слуги. Когда он снимал трубку, то слышал гудки. Лакей скручивал для Джима косяки, размером с кукурузный початок. После пары затяжек Джим был почти парализован от страха и паранойи.

В ямайской записной книжке он писал: «Мне нужно покинуть этот остров, сражающийся за право не быть черным». Несколько дней он провел у бледно-бирюзового бассейна, наблюдая за огромными грифиндейками, которые не обращали внимание на его загорелое тело, словно он был мертвецом. Одинокий, напуганный и тоскующий по дому, он, по-видимому, работал над новой поэмой: «American Prayer» - долгая, эмоциональная элегия посвященная своей стране в окружении чудес и бедствий. «Америка, я пленен твоей спокойной белой неоновой душой… Я возвращаюсь домой / твой сын в изгнании / в стране Пробуждения…. Дайте нам час на волшебство».

Наконец Джим запаниковал и сбежал из главного дома. Пьяный, он нарисовался поздно вечером в арендованном доме Джона и Робби, решив зависнуть у них к ужасу Джона, поскольку Джим сразу заметил, что их подруги умирают от скуки. Он призвал девушек, Джулию и Линн, пойти с ним выпить в расположенные в отелях бары для туристов.

Тем временем в Майами возникли проблемы. Лари Махони был молодым репортером из «Miami Herald». Он учился в университете штата Флорида «FSU» в одно время с Джимом, и мог узнать его на концерте. Спустя два дня после прошедшего в Майами шоу, Махони начал писать подстрекательские статьи о появлении Doors, одна из которых предполагала, что Джим обнажился в «Dinner Key Auditorium». 3 марта в статье «Рок-группа не смогла поднять людей к бунту», Махони писал, что Джим глумился над правовыми нормами об ответственности за непристойное поведение, бесстыдно обнажался и подстрекал к бунту. «Многие из почти двенадцати тысяч подростков, включая тысячи старшеклассниц, сказали, что нашли показуху бородатого певца отвратительной… Моррисон появился на сцене, чтобы мастурбировать у всех на виду, выкрикивая непристойности и прилюдно обнажаясь. Еще он разозлился, сцепился с несколькими официальными представителями «Thee Image» и сбросил одного из них со сцены, перед тем как его самого швырнули в толпу».

Винс Тринор увидел эти статьи до того, как покинул Майами, и в смятении позвонил Биллу Сиддонсу. Оба они знали, что Джим не обнажал свое внушительное мужское достоинство во время выступления, поскольку пристально наблюдали за ним.

Следом за статьями Лари Махони развернул в прессе компанию против Doors, описывая в «Miami Herald» концерт группы как «оргазмический» обряд развращения. Он звонил исполняющему обязанности шефа полиции Майами и задавал репортерские вопросы. Он звонил прокурору округа Дейд, спрашивая: «Вы знали, что рок-звезда обнажился в «Кокнат-Гров» («Кокосовая роща» - район, примыкающий к центру Майами). Копы оправдывались, говоря, что были слишком заняты с двумя с половиной тысячами безбилетных фанатов снаружи, чтобы арестовать звезду выступления.

Досье ФБР касательно Джима Моррисона содержит отчет о шоу. Имя информатора остается засекреченным. Используя в качестве источника отчет Махони, информатор заявляет, что Джим обнажался. «(Информатор) заявлял, что способен провести расследование и гарантировал, что добьется ареста Моррисона по обвинению в непристойном поведении. Вопрос обсуждался с офисом прокурора штата Флорида, чтобы выяснить можно или нет обвинить Моррисона в более тяжком преступлении». 5 марта Махони сообщил, что у полиции есть ордер на арест Джима по обвинениям в непристойном обнажении и нарушении общественного порядка сквернословием. Эта статья строилась на заявлениях, что Джим обнажался. «Самозваный «Король оргазмического рока», как сообщают, изображал занятие мастурбацией и расстегнул свои штаны во время наполненного сквернословиями выступления». Говорят, что помощник окружного прокурора получил отчет от своего сотрудника, что Джим показал пенис, и что штат Флорида, в сложившихся обстоятельствах, поддерживает обвинения.

Все это было глупостью. Есть несколько профессиональных фотографов, освещавших тем вечером концерт, и тысячи любительских снимков. Единственный снимок, который хоть как-то напоминает непристойное обнажение, запечатлел Джима, где он стоит запустив одну руку в штаны, а другой тянется к своей промежности.

Но у Джима Моррисона были куда более серьезные проблемы, чем кто-либо мог себе представить. Официалы из ФБР и мстительного Белого Дома Никсона все еще верили, что Джим выступал с угрозами против параноидального Никсона. Печально известная операция ФБР «КОИНТЕЛПРО» (программа, направленная против «подрывной деятельности» и контрразведывательных операций) являлась в действительности нейтрализатором, иногда жестоким, критиков правительства и всех, в ком улицезрели врага. Они уже задергали Джона Леннона за его гневные заявления против политики Никсона. Бандитские обвинения и последующие полицейские угрозы Джиму Моррисону совпадают с тем, что удалось почерпнуть из подвергшегося цензуре, заведенного на Джима дела ФБР, свидетельствующего о том, что сам злобный, склонный к шантажу директор ФБР Дж. Гувер приложил руку к гонениям на Джима Моррисона.

Между тем выгодный тур Doors был отменен. Ассоциация управления концертными залами «CHMA» объявила, что от Doors следует держаться подальше. Их страховая компания отказалась от своих обязательств. Большие деньги, которые ожидалось получить в Джексонвилле, Питсбурге, Филадельфии, Провиденсе, Торонто, Детройте, Кливленде, Цинцинати, Бостоне, Буффало, Далласе, Хьюстоне и других городах тут же ускользнули из рук. Внезапно, почти мистически, Doors выкинули с радио, как если бы запретили их транслировать. Билл Сиддонс добрался до группы на Карибах, сказал им, что тур закончен, и предложил вернуться в Лос-Анджелес. Джима предупредили, что его могут арестовать, если он приземлится во Флориде, поэтому 8 марта он воспользовался рейсом до Нью-Йорка.

Президент Никсон послал письмо в поддержку «Rally for Decency» («Митинг за приличия»), проходившего 23 марта 1969 в Майами в «Orange Bowl», чтобы выразить протест поступку Doors. Архиепископ Майами присоединился к митингу вместе с местными образцами благопристойности: Джекки Глисон – страдающий ожирением алкоголик, выступающий на ТВ комиком, и Анита Брайант, бывшая мисс Америки, которая позднее потеряет общественную работу докладчика за негативные высказывания в адрес гомосексуалистов. Кейт Смит пела «God Bless America» на этом фарсе, где зрители заполнили половину громадного футбольного стадиона. Это стал черный день для так называемого безмолвствующего большинства Никсона.

Все, кто имел непосредственное отношение к Doors, окончательно спятили, узнав об отмене тура и огромных потерях выручки – кроме Джима Моррисона, у которого, казалось, камень упал с плеч. Случившееся лежало на его совести, но теперь он был свободен. Джим вернулся домой в Лос-Анджелес и встретился со своими адвокатами, пытаясь решить, что делать. Он продолжил отращивать бороду, набирать вес и не обращать внимания на одежду. Памела Курсон, возможно, сказала друзьям, что Джим признался ей, что сверкнул своей плотью в Майами. Она спросила его, почему он сделал это, и Джим сказал: «Душечка, я просто хотел посмотреть, как он смотрится в свете прожекторов». Возможно, это недостоверно, но Элмер Валентайн, владелец «Whisky», тоже заявлял, якобы Джим говорил, что возможно выудил свое достоинство из штанов.

Получив свободное время, Джим нашел себе новые занятия. Он издал поэму «Dry Water» в «Los Angeles Image» - журнале посвященном контркультуре. Как-то в марте (запись не датирована), Джим собрал свои записные книжки и больше часа записывал на пленку поэмы и лирику не то в студии «Electra», не то в «Sunset Sound». Монтажером был Джон Хэйни – с начала года главный инженер по звуку в «Electra». Результатом этой сессии стали сорок произнесенных Моррисоном поэм, некоторые из них («Bird of Prey», «Under Waterfall», «Orange county») были исполнены Джимом а капелла, как если бы музыкальный аккомпанемент должны были записать позднее. Среди записей были «Indians Scattered on Down’s Highway», секции из «American Prayer», две версии «Texas Radio», «Stoned Immaculate» и «Motel, Money, Murder, Madness». Так были записаны несколько фрагментов, позднее включенных в вышедшую посмертно поэму «Far Arden». («Arden» - это имя матери Уильяма Шекспира и «Арденский лес», созданный для комедийной пьесы «As You Like It»). Джим говорил, монотонно декламировал, пел кристально колокольным баритоном, читал записные книжки, соблюдая тщательно продуманный ритм, как если бы он репетировал это прежде, отшлифовывая до идеала. Некоторые предполагают, что те записи подразумевалось опубликовать, если Джим отправится в тюрьму за концерт в Майами. Части тех поэм в конце концов были адаптированы для использования участниками Doors, чтобы поддерживать образ Джима и после его смерти. Поэты и критики, слышавшие эти фантастические записанные на пленку эксперименты, соглашаются, что Джим разрабатывал новую американскую поэзию, созданную на очень высоком уровне, об успехе которой в печатной форме можно не беспокоиться.

Съемочная группа так же «закончила» тем месяцем «Feast of Friends». Пусть никогда и не представленный в виде полнометражного фильма – только грубый материал, полусюрреалистичный «Feast of Friends» великолепно передает безумную атмосферу вокруг Doors в 1968 году. Он был тут же представлен (Фрэнком Лисиандро) на нескольких важных американских фестивалях кино в 1969 году. (Отрезки этого фильма использовались в коммерческих видео Doors вплоть до 1985 года).

Джим, в основном, чтобы удержать съемочную группу вместе, тут же предложил перейти к следующему кинематографическому проекту – экспериментальному демо-фильму «HWY», базирующемуся частично на сценарии Джима «Hitchhiker». В конце марта 1969 он включил Макса Финка в новую съемочную группу «HWY Productions», который нанял верную свиту Джима: Феррара, Хилл и Лисиандро.

В течение пасхальной недели эта команда взяла «Mustang» Джима, плюс еще одну машину и начала снимать кадры, на которых Джим ловит попутку, ведет машину, покупает бензин, идет вдоль безлюдной магистрали в окрестностях Палм-Спрингс и в калифорнийской пустыне недалеко от Мохаве. Это была игра Джима в роли «Убийцы на дороге» - бродяги, одержимого жаждой убийства, которого он представлял, путешествуя автостопом по Флориде, когда был подростком. С неряшливой бородой и в шерстяной кофте, Джим смотрелся жутко непотребно и злобно. Он играл в матадора с машинами, проезжавшими мимо, голосуя, пытаясь остановить их. Эти грубые, дергающиеся кадры отснятой пленки были смонтированы в сценарий, согласно с которым предполагалось, что Джим уже убил владельца машины «Mustang» и направляется в город, твердо решив продолжать убийства.

После пустынной эскапады, шла серия Годара-подобных кадров, как машина въезжает в урбанистический Лос-Анджелес из унылой пустыни. Вечерний Лос-Анджелес был показан с крыши дома, захватывая в кадр неоновую вывеску «Phone Booth’s», сверкающую красным. Затем Джим был снят в своем настоящем доме – мотеле «Alta Cienega». Воспользовавшись платным телефоном, он позвонил Майклу Макклюру в Сан-Франциско. Макклюр не был предупрежден что идет запись, и что Джим говорит не всерьез.

Джим: «Привет. Как ты? Я только что вернулся в город… Лос-Анджелес… Я находился в пустыне какое-то время… Да, прямо посередине… Эй, слушай, друг, у меня тут серьезные проблемы. Видишь ли, когда я был в пустыне… Не знаю, как и сказать… но, э-э, я убил кое-кого… Просто, гм, этот парень подвез меня, и… он начал докучать, а я не смог это вынести, понимаешь? И я его умертвил… Вот».

Годы спустя Фрэнк Лисиандро спросил Майкла Макклюра о том телефонном звонке.

Макклюр: «Когда Джим говорил нечто подобное, я не особенно верил в это – хотя это и не было чем-то невероятным. (Я думаю) он хотел соединить мир кино и мир рок-н-ролла… Думаю, если бы он убил кого-то, то захотел бы рассказать мне об этом. Я был на девять-десять лет старше. Кажется, я сказал ему, «Успокойся. Попытайся понять, где ты находишься. Сохраняй равновесие». Думаю, он был действительно возбужден… (Я не знал), что звонок не шутка… Но Джим не был буйным».

Рэй Манзарек заявляет, что у Doors был конфликт с Джимом из-за его запоя на встрече группы в доме родителей Робби в пригороде Пасифик-Палисэйдс, где они работали над некоторыми песнями из «Soft Parade». В своих мемуарах Рэй писал, что все они сказали Джиму, что он пьет слишком много, и все выглядит так, словно он хочет убить себя. Согласно Манзареку, Джим признал проблему, просто и печально сказав: «Я знаю, что пью слишком много, Рэй. Я пытаюсь завязать».

Этого оказалось достаточно для Doors. Джим знал, что они хотят услышать эти слова. Поэтому он не завязал, продолжив бухать с Бэйбом Хиллом в Палмс.

Макс Финк – адвокат Джима из Беверли Хиллс, в конце марта связался с Федеральным Бюро Расследований касательно обвинения Джима в совершении уголовного преступления произошедшего на концерте Doors в Майами. ФБР привлекло федерального судью, чтобы выписать ордер на арест Джима, воспользовавшегося междуштатным перелетом, чтобы избежать ареста. Это был абсурд, потому что он покинул Флориду до того, как были зарегистрированы какие-либо обвинения, Флорида только 18 апреля объявила Джима скрывающимся от закона (ордер подписал губернатор Клод Р. Кирк Мл.). Финк понял, что кто-то в ФБР сильно хочет бросить Джима Моррисона за решетку. Ситуация была чрезвычайно серьезной и потенциально очень опасной для Джима.

4 апреля 1969 года, в пятницу или около того, Джим Моррисон и Макс Финк прибыли в лос-анджелесский офис ФБР, где Джима арестовали. По предварительной договоренности, власти США тут же отпустили Джеймса Дугласа Моррисона – сына, находящегося на военной службе адмирала, и главную рок-звезду – под залог в 5000 долларов.

 

Джим неуверенно рассказал о многих своих интересах:

«Мне нравится писать песни или кусочки музыки – это просто подлинное выражение… радости. Полное – как торжество жизни, понимаешь? Как начало весны или восход солнца – что-то вроде этого. Просто подлинная, бесконечная радость. Я не думаю, что мы закончили. Такое чувство, что я в основном получил из этого (из музыки Doors) некий вид тяжелого, отчасти мрачного восприятия, понимаете? Как будто кто-то чувствует себя не в своей тарелке, нет покоя: встревожен многим, но ни в чем не уверен. Я бы хотел свалить туда, где чувствуешь себя, как дома».

Позднее Джим говорил, что восхищался поэтами, способными подняться и начать читать вслух. «Музыка дает мне чувство защиты, благодаря которому я могу выразить себя, а не быть блеклым».

Джим так же обоснованно говорил об истоках рок-н-ролла, как о смеси музыки чернокожих и блюза с пришедшей из Европы фолк-музыкой, которую он называл «заподно-вирджинские пьяные звуки». Когда его спросили о будущем, Джим в 1969 году интригующе предсказал появление техно-музыки, которое случится двадцать пять лет спустя: «Я представляю одного человека, окруженного множеством автоматической техники – записи, электронные установки, - поющего и говорящего, используя множество технологий».

ОГЛАВЛЕНИЕ 318

Нашли ошибку, напишите на admin@vavikin-horror.ru или в комментарии. Сделаем перевод книги лучше вместе :)

Сейчас главы выкладываются сразу в процессе перевода, в черновом варианте. После завершения перевода всей книги, текст будет окончательно вычитан и выложен в свободный доступ для скачивания в fb2 и др. форматах. Спасибо всем, кто уже помог с вычиткой!








©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.