Главная | Обратная связь

Город моего детства

Дмитрий Фус

 

Каждый год вместе с первым весенним теплом в Ильичёвск приходит День рождения нашего города – 12 апреля. Это дата, когда Ильичевск перерос скромный комбинезон поселка городского типа и влез в почетный костюм города областного подчинения. И снова мы оглядываемся с некоторой грустью назад на прошедшие годы или даже десятилетия, а вперед смотрим с присущей роду человеческому надеждой в глазах и помыслах...

Мы, поколение шестидесятых-семидесятых, являемся ровесниками Ильичевска. Мы взрослели вместе с ним, росли одновременно с новыми микрорайонами, утрачивали старые идеалы и пытались находить новые. Бывшие пустыри почти все застроены, старые предприятия умирают, вместо них возникают другие; пыльные тропинки, вытоптанные тысячами ног среди травы, заасфальтированы, а палисадники, выходящие на центральные улицы, давно исчезли под фундаментами магазинчиков и салонов. Нельзя не признать, что наш город уже не тот. Не в смысле хуже или лучше, нет. Он просто другой, все еще молодой по меркам населенных пунктов, но уже и не мальчик.

Ильичевский порт известен всему миру. Близость к Одессе также прибавляет популярности Ильичевску. Его знают и любят не только ильичевцы. Каждый год к нам приезжает все больше и больше гостей, привлеченных провинциальным уютом, тёплым морем, чистым воздухом и демократичными ценами.

Мы тоже изменились вместе с Ильичевском. Мы теперь смотрим на него взрослыми глазами, пропуская то, что так интересовало нас когда-то, мы слушаем его и уже не слышим звуков детства. Нас не интересует больше заросли травы, где в таком изобилии водились богомолы и кузнечики, ящерицы и тарантулы, муравьи и божьи коровки. Теперь мы мечтаем о газоне. Английском. Специально обученные люди со странными механическими приспособлениями на ремнях, источая запахи бензина, пыли и травы, ходят по немногим островкам зелени и безжалостно перемалывают стебли вместе с целлофановыми кульками, пластиковыми бутылками и прочим мусором, спрятанным в весенних зарослях.

Мы теперь не слушаем пения птиц. Шум машин заменил нам шелест листьев. Сигнал маяка в туманную погоду уже не будоражит наши слух и душу. Вместо шума прибоя со стороны моря доносится какофония дискотек, разбавленная невнятными возгласами ди-джеев. Сейчас редко из окон звучит музыка. Металлопластиковые окна плотно закрыты, обеспечивая завидную звукоизоляцию и герметичность, но мы ведь еще не забыли, как отовсюду были слышны песни Антонова, «Машины Времени», «Песняров» или Пугачевой. А кое-кто слушал итальянцев, тяжелый рок и зарождающийся металл, выставляя колонки на свой подоконник.

Мы не замечаем запахов. Только иногда после дождя, когда запах прибитой пыли и мокрого асфальта ударит в нос, в голове блеснет неуловимая мысль, что вот так же пахло много лет назад, а запах дыма служил сигналом, что где-то жгут костер из овощных ящиков; и если захватить из дома несколько картофелин, то можно полакомиться печеной картошкой, разламывая горячую кожуру, дуя на нее и пачкая губы в черной золе.

Интересно смотреть на старые фотографии Ильичевска. Возникают чувства, подобные тем, которые испытываешь, листая семейный альбом. Вроде только что эти люди были с тобой рядом, смеялись и плакали, строили планы, дарили тебе любовь и тепло, а теперь существуют только в редких проблесках памяти и на пожелтевших фотографиях. Порой, перебирая фотокарточки, всматриваясь в знакомые лица, ты вдруг осознаешь, что на групповом снимке, сделанном далеким летним днем, остались в живых только маленькие дети и молодые люди, которые сейчас уже старше стариков, почетно сидевших на старомодных стульях посередине снимка… Вокруг них выстроились улыбающиеся родственники в ожидании того, когда же вылетит «птичка»...

Со временем здания, также как и люди, стареют. Они теряют цвет, яркость, свое первоначальное предназначение и не умирают, а просто теряются на фоне модных фасадов новостроек. Их закрывают разросшиеся за десятилетия деревья, их перекрашивают, меняют расположение окон, грубо замазывая раствором глазницы старых и безжалостно вырубая новые. Символы ушедшей пролетарской эпохи в виде сельскохозяйственных орудий со слесарными инструментами или пионерских горнов с барабанами обвалились, закрашены либо оббиты рукой того же пролетариата при очередной реставрации или капитальном ремонте. В моде новые символы, в головах новые идолы - рекламные щиты, и ничего, кроме рекламных щитов...

Вспоминаю наш город тридцатилетней давности. Корабельная, на которой я вырос и которая называлась «аллеяйка»… Почти полное отсутствие транспорта, «98-й, кольцо» не считается – отсюда чистейший воздух и постоянная оглушающая тишина. Тишину

нарушал только шелест листвы, щебет птиц, шипение жарящейся картошки и звон посуды в окнах первых этажей.

В памяти всплывает первая в городе девятиэтажка, если я не ошибаюсь, на улице 1 Мая, и весь город, катающийся там на лифте… Ощущение полной безопасности. Мы гуляли без присмотра родителей лет с четырех, а может и раньше. Самая главная страшилка – «украдут цыгане», поэтому весь двор, все дети возраста от 4 и до 12 при виде пестрой цыганской толпы попрошаек дружно бросался наутек поближе к своим подъездам. Такого понятия, как «сексуальные преступления» по отношению к детям, наверне, не существовало.

Огромное количество детских дворовых игр. Кто-то из современых молодых людей играл в «жопера»? Интересно сейчас взять пару пустых консервных банок, выбрать хорошие палки (самые крутые были из толстой стальной проволоки) и попробовать в любом дворе сыграть в «пекаря». Вот это будет номер! Бесчисленные «войнушки», «выбивала», «казаки-разбойники», «резиночки», «жабки», «квадраты», «сало» (сколько видов – уже не помню, не менее десятка), «слова», «города», походы на большой или малый котлован, и самое интересное - под вечер страшные рассказы. Ловля тарантулов на ниточку с пластилином на конце, ловля богомолов и устраивание между ними «гладиаторских боев», «музикантики» на ниточке.

А «кастрик палить», «свинчик плавить»? Слабо? Пускание корабликов из палочек от мороженого с мачтой из спички в лужах и ручьях после дождя! До сих пор помню постоянное хождение босиком, обжигающий пятки, раскаленный на солнце асфальт, приятную теплоту дождевой воды в луже, ощущение жидкой грязи, просачивающейся сквозь пальцы.

Еще была игра в «химзавод». Нужно было пойти в район УКК порта, найти там стеклянные ампулы неизвестного назначения, потом возле какого-нибудь ЖЭКа в луже отработки от сварочного аппарата найти нерастворившиеся кусочки карбида. Затем у ампул аккуратно отбивались края, этот карбид вставлялся в ампулы, и вся конструкция, опять же, устанавливалась в луже. Ацетилен, выходящий из верхнего отбитого конца ампулы, поджигался!

…Но при первых звуках музыки Пола Мориа, сопровождающих прогноз погоды, раздавались крики наших мам с призывом идти домой, и ничто на свете не могло продлить гуляние «еще на полчасика»...

Теперь, когда я чувствую запах цветущей дикой маслины на берегу моря, меня уносит в детство. Когда я слышу пение жаворонка (нужно остановиться на минуту где-то в районе «Кванта» или пожарки), я опять возвращаюсь в детство.

И в эти минуты уверен, что я так люблю этот город...