Главная | Обратная связь

Из истории квартала

Термины «квартал» и «квартальная застройка» стали широко употребляться в современном градостроительном лексиконе не только в связи с активизацией работ в исторической среде, но и тогда, когда потребовалось отличать свободные пространственные построения больших по площади и сложных по конфигурации микрорайонов от традиционного, устойчивого порядка городской планировки и застройки. Образ квартальной застройки чаще всего связывают с зонами интенсивного освоения. Упомянутый порядок складывается в них из соответствия размеров кварталов ценности территории, на которой они расположены, из преобладания во фронте улиц ограничивающих поверхностей зданий над разрывами между ними. Это и высота зданий, не превосходящая намного ширину улиц, которая такова, что не убивает желания перейти на другую сторону. Наконец, это внутренний двор, отгороженный от улицы и живущий своей собственной жизнью.
Исторический квартал в его наиболее интенсивной форме, которая сложилась в крупных городах во второй половине ХIХ в., не был объектом, в пределах которого содержались бы территории для решения общих для его населения задач. В этом смысле он не был социально-функциональной единицей города. Назначение квартала состояло в бесконфликтном разграничении территорий и создании возможностей независимого развития застройки на двух уровнях. На уровне города они касались разграничения общественных и частных земель, на уровне квартала - частных владельческих участков и их застройки. Домовладения квартала застраивались независимо друг от друга, не опираясь на общее проектное решение, не требуя дополнительных согласований между соседями относительно места и времени строительства, а лишь следуя традиционным приемам, строительным нормам и праву. Сами же нормы и право в значительной мере основывались на длительно складывавшейся традиции взаимоприспособления домовладений и лишь регулировали его параметры и условия застройки.
В период бурного промышленного развития России во второй половине ХIХ – начале ХХ в. главной целью строительной деятельности на владельческих участках в крупных городах было, как известно, массовое строительство доходных домов. Не только общий двор для всех жителей квартала, но и внутренний двор отдельного домовладения, так ценимый сейчас элемент застройки квартального типа, не был в ту пору столь значимым качественным показателем жилой среды. Он был, скорее, производным от такой расстановки корпусов и флигелей на владельческом участке, которая давала бы хозяину наибольший выход жилья, а также возможность освещения квартир и подъезда к жилым строениям. При этом качество жилья в корпусах и стоимость их найма существенно уменьшались по мере удаления здания вглубь домовладения.
Наиболее плотно застроенные владельческие участки С.-Петербурга и Москвы состояли из нескольких последовательно расположенных дворов и содержали по 4-5 и более категорий жилья, резко различающегося по комфортности и стоимости: от барских апартаментов в лицевых корпусах до коечно-каморочных квартир в задних дворах и на верхних этажах

Пространственному устройству застройки отвечала гибкая, порой виртуозная внутренняя планировка зданий, в которой, например, лестница служила важнейшим социально-пространственным регулятором. Она распределяла жителей квартир разного качества, соответственно, разного социально-имущественного статуса во внешнем пространстве домовладения. Богатые квартиры лицевых корпусов имели выход как на улицу, так и во двор. Квартиры среднего достоинства, расположенные в домах за лицевыми корпусами, выходили во двор, или, если они стыковались с лицевыми строениями, еще и на улицу. Последнее обстоятельство очень ценилось. Дешевые квартиры дальних дворов обслуживались только крутыми «черными лестницами», выводившими во двор.
Таким образом, система дворов служила средством разделения социальных групп внутри домовладения и квартала, сохраняя, однако, и возможность их контактов. Сумма же этих сегрегированных дворов становилась мощным источником социального многообразия общественных пространств города, инструментом интеграции разных слоев населения в городской среде .
Интересно, что в итоге такого саморегулирования проявились пространственные структуры с устойчивыми свойствами, знание о которых может учитываться или даже использоваться в современном формообразовании и градорегулировании. Так, кварталам с решетчатой формой застройки, помещенным в неоднородное городское окружение, объективно присуща высшая степень качественной неоднородности входящего в него жилища (3).
Самоорганизация коснулась и сферы художественной выразительности застройки (4). Необходимость выделить фасад своего доходного дома в общем ряду и тем самым привлечь нанимателя заставляла собственника и архитектора, подчиняясь характеру и ограничениям места, искать запоминающееся решение. Если для фасада в середине ряда домов это были особая пластика, цвет, материалы, то угловые здания использовали дополнительные возможности в виде купола, башенки, шпиля, эркера или кругового балкона. Выделиться во фронте улицы, устроив на крыше рядового дома купол или шпиль, как это часто делается сейчас, было невозможно и значило бы сбить с толку горожанина. Ведь это были всем понятные знаки перекрестков или замыкания уличных осей.
Первым нарушителем порядка квартальной застройки стал укрупнившийся к началу ХХ в. капитал. Объединение скупленных владельческих участков - вплоть до целого квартала - позволяло состоятельным инвесторам увеличить долю домов с дорогими квартирами и располагать их по отношению к улице более свободно: дома с озелененными курдонерами, дома вдоль внутриквартальных аллей и проездов. Застройка крупного владельческого участка стала приобретать черты целостного архитектурного ансамбля, проектируемого и возводимого единовременно (5). Этот же принцип освобождения от диктата улицы ради создания более здоровых условий жизни в домах и на территории нашел применение на противоположном социальном полюсе – при создании ансамблей рабочих городков вблизи крупных промышленных предприятий.