Главная | Обратная связь

Постиндустриальное общество

Читателям следует иметь в виду отправной принцип Белла, который утверждает, что социальная структура радикально разъе­динена с политикой, как я уже подчеркивал при описании ПИО. Главное, что ПИО возникает благодаря переменам только в соци­альной структуре, которая включает экономику, структуру сферы занятости и систему стратификации, однако не связана с полити­кой и культурой. Таким образом, The Coming of Post-Industrial Society представляет собой анализ перемен, происходящих всего лишь в одном секторе общества, и, как предупреждает Белл, не стоит предполагать, что имеются в виду те его части, изменения в кото­рых влекут за собой серьезные последствия.

Белл предлагает типологию общественного устройства, кото­рая на любой стадии целиком и полностью определяется домини­рующим типом наемного труда. По Беллу, самый распространен­ный вид трудовой деятельности является определяющей чертой того или иного общества. То есть Белл полагает, что если в доин- дустриальных обществах преобладал сельскохозяйственный труд, а в индустриальных самым распространенным был труд на ману­фактурах, то в постиндустриальном обществе главенствующую роль играет занятость в сфере услуг.

Ключевым объяснением подобных перемен Белл считает рост производительности труда. Критическим фактором, определяющим переход от одного типа общества к другому становится возмож­ность получить «больше за меньшее» количество труда благодаря применению принципа рационализации (эффективности). В доин- дустриальную эпоху каждый должен был трудиться на земле, что­бы обеспечивать собственное существование. Однако позже стало возможным кормить население страны без того, чтобы каждый обрабатывал землю (например, благодаря внедрению более про­грессивных сельскохозяйственных приемов, улучшению землеполь­зования и скотоводства), теперь уже можно отвлечь часть рабочей силы от фермерских угодий, и она станет производить предметы потребления, имея при этом гарантированное продовольственное снабжение. Соответственно эти люди перебираются в города, обес­печивают своим трудом растущее число мануфактур, будучи уве­рены в том, что продовольствием они будут снабжены за зарабо­танные деньги из излишков сельскохозяйственного производства страны. По мере развития этого процесса, в связи с тем что все меньшая часть населения производит все большие излишки сельс­кохозяйственной продукции (а чем больше сельское хозяйство ра­ционализируется с помощью новых техник и технологий, тем боль­ше продукции оно производит меньшим числом работников), все большая часть населения перетекает из сельскохозяйственных ра­бот в буржуазную систему мануфактур.

С развитием этого процесса мы решительно входим в индуст­риальную эру, где преобладает мануфактурный труд. И, как все­гда, работает принцип «больше за меньшее». Соответственно ин­дустриальное общество процветает все более и более, применяя все более производительную технику на фабриках, где, в свою очередь, растет производительность. Паровой двигатель снижает потребность в мускульной силе и в то же время увеличивает про­изводительность; электричество позволяет запустить монтажные линии. История индустриализации может быть написана и как процесс постоянного развития механизации и автоматизации, что гарантировало заметный рост производительности. Здесь та же же­лезная логика — больше продукции, произведенной все меньшим количеством работников.

Так как производительность повышается, промышленный при­рост дает обществу возможность позволить себе прежде немысли­мую роскошь — учителей, больницы, развлечения и даже отпуска. В свою очередь, подобное использование достигнутого индустри­ей благосостояния создает рабочие места в сфере услуг, профес­сии, нацеленные на удовлетворение возникающих потребностей, что люди уже могут себе позволить, и щедрость индустриального общества дает им эту возможность. Чем больше богатства создает промышленность и чем меньше для этого требуется работников благодаря техническому прогрессу (все то же «больше за мень­шее»), тем больше услуг может быть оказано и тем больше работ­ников промышленность отпускает в сферу услуг.

Если этот процесс развивается (а Белл утверждает, что по мере того как мы входим в ПИО, это происходит), значит, мы убежда­емся в следующем:

♦ число работников, занятых в промышленности, снижается до такой степени, что очень мало кто находит себе работу в этой сфере (эра «заводов-роботов», «полной автоматиза­ции» и т.д.);

♦ одновременно с сокращением числа работающих в промыш­ленности происходит постоянный и уверенный рост про­изводительности, обеспечиваемый непрекращающейся ра­ционализацией производства;

♦ благодаря увеличению производительности в промышлен­ности происходит непрекращающийся рост богатства, ко­торое может быть потрачено на удовлетворение новых по­требностей, возникающих у людей (что-нибудь вроде ме­дицинского оборудования или услуг массажиста);

♦ идет постоянный процесс высвобождения людей от заня­тости в промышленности;

♦ бесконечное создание новых рабочих мест в сфере услуг, нацеленное на удовлетворение новых потребностей, кото­рые возникают в связи с ростом богатства (т.е., становясь богаче, люди открывают новые возможности тратить день­ги, а это требует увеличения числа работников в сфере услуг).

Белл идентифицирует постиндустриализм, опираясь на извест­ные эмпирические данные социальных наук. Нельзя отрицать: про­исходит сокращение занятости в первичном (сельском хозяйстве и добывающей промышленности) и во вторичном (мануфактурном) секторах экономики, что уравновешивается ее ростом в третич­ном секторе, т.е. в секторе услуг. Это было подробно рассмотрено еще в 1940 г. Колином Кларком, а затем выражено в количествен­ных параметрах Виктором Фушем (1968) и другими. Для Белла «общество услуг» тоже является постиндустриальным обществом.

Однако перед тем как рассматривать этот вопрос, следует под­черкнуть, что занятость в сфере услуг совершенно реально обозначает конец истории перетекания занятости из одного сектора в другой. Обоснования здесь прямолинейны: поскольку принцип «больше меньшим числом» требует сначала от сельского хозяй­ства, потом от промышленности механизации и автоматизации, сначала освобождаются рабочие руки в сельском хозяйстве, потом в промышленности при одновременном обеспечении роста обще­го богатства. Для таких мыслителей, как Белл, подобные «выбро­сы» рабочей силы из первичного и вторичного секторов, пред­ставляются положительным фактором, который влечет за собой конец эры индустриального общества; это общество избавляется и от тяжелого физического труда, и от радикальных политических течений, точнее, от марксистской политической агитации, по­скольку, задается вопросом Белл, как пролетариат может вести борьбу, если пролетариат исчезает? Автоматизация отменяет ра­бочий класс и в то же время способствует росту благосостояния более широких масс. Общество, получив дополнительные ресур­сы, начинает поступать по формуле Кристиана Энгеля: развива­ются новые потребности, удовлетворение которых и покрывают эти ресурсы*. Как уже было сказано раньше, это влечет за собой увеличение занятости в сфере услуг. Общество стало богаче? При­думаны новые потребности? Все это приводит к разрастанию сфе­ры услуг, например, в отелях, в туристическом бизнесе и психо­терапии. И действительно, следует отметить, что потребности че­ловека ненасытны. Когда люди получают дополнительные деньги, у них начинают возникать дополнительные потребности вроде мас­сажистов, спортивных занятий, психотерапии. Кроме того, работа в сфере услуг особенно трудно поддается автоматизации. Она ори­ентирована на человека и обычно нематериальна, а потому увели­чение производительности с помощью машин не может быть зна­чительным. Как можно автоматизировать работу социального ра­ботника, няни или учителя?

Короче говоря, сфера услуг будет увеличиваться по мере воз­растания производительности (богатства), извлекаемого из сель­ского хозяйства и промышленности, но особо беспокоиться о том, что работа в сфере услуг будет автоматизирована, не стоит. А пото­

[1] «Поскольку национальный доход возрастает, мы видим, как в теореме Кри­стиана Энгеля... что доля денег, потраченных на питание дома, начинает падать, дополнительные доходы сначала используются для приобретения товаров долго­временного пользования (одежда, дома, автомобили), а потом — предметов рос­коши, на отдых и т.д. Таким образом, третичный сектор, сектор персональных услуг — рестораны, отели, автосервис, путешествия, развлечения, спорт — начи­нает расти, так как горизонты людей расширяются и появляются новые желания и вкусы» (Bell, 1973, с. 128).

му эволюционный процесс, определенно имевший место на про­тяжении доиндустриальной и индустриальной эпох, в зрелом ПИО теряет свою силу. С вхождением в постиндустриальное общество мы достигаем конца истории перемещений в сфере занятости из- за технических усовершенствований. А раз так, занятость нам обес­печена.

Роль информации

Если можно признать, что устойчивый рост благосостояния приводит к доминированию труда в сфере услуг, то следует поин­тересоваться и местом информации в этом уравнении. Почему Белл осмеливается заявлять, что «постиндустриальное общество — это информационное общество» (1973, с. 467) и что «экономика сер­виса» указывает на переход к постиндустриализму? Не так трудно понять роль информации в его теоретических построениях. Он объяс­няет ее с помощью нескольких связанных между собой посылок. Главное, что он делает акцент на образе жизни людей в различные эпохи. В доиндустриальном обществе это «взаимодействие с приро­дой... когда используется грубая мускульная сила» (1973, с. 126); в ин­дустриальную эпоху, в «техническом и рационализированном об­ществе, где доминирует машина», жизнь становится взаимодействием с преобразованной природой (с. 126). В отличие от этих двух эпох, жизнь в «постиндустриальном обществе основана на услугах... и яв­ляется взаимодействием с людьми» (с. 127). «Главную роль играет не грубая мускульная сила, не энергия, а информация» (с. 127).

Иными словами, если некогда человек обеспечивал свое су­ществование возделыванием земли и должен был полагаться на физическую силу и традиции (доиндустриальная эпоха), позже должен был отвечать требованиям машинного производства (ин­дустриальная эпоха), то с возникновением общества услуг (по­стиндустриального общества) предметом труда для большинства стала информация. В конце концов «взаимодействие между людь­ми» и есть то взаимодействие, для которого базовым ресурсом яв­ляется информация. Не занимаются ли банкиры только тем, что регулируют денежные потоки? Не занимаются ли терапевты толь­ко тем, что ведут диалоги с пациентами? Не занимаются ли рек- ламщики только тем, что производят и передают образы и симво­лы? Не занимаются ли учителя только тем, что передают знания? Работа в сфере услуг — это информационная работа. А доминиро­вание занятости в сфере услуг неизбежно ведет к возрастанию ко­личества информации. Используя более позднюю терминологию Белла, можно различить три типа труда, а именно «добывающий», «мануфактурный» и «информационный» (1979, с. 178), удельный вес которых менялся на протяжении веков таким образом, что в ПИО «доминирующей в сфере занятости группой стали информа­ционные работники» (с. 183).

Однако, Дэниел Белл на этом не останавливается, описывая разные стороны привлекательности жизни в ПИО. Во-первых, информационная деятельность — это главным образом «белово- ротничковая» работа, которая приносит удовлетворения больше, чем какая-либо иная, так как требует общения с людьми. Во-вто­рых, в секторе услуг главной становится профессиональная рабо­та, в которой, как утверждает Белл, к концу 1980-х годов будет занято более 30% всей рабочей силы (1989, с. 168). Это означает, что центральной фигурой в ПИО станет «специалист, поскольку он имеет соответствующее оборудование, образование и навыки, чтобы обеспечивать тот род деятельности, который во все более возрастающей мере востребован в постиндустриальном обществе» (1973, с. 127). В третьих, «стержнем постиндустриального общества становятся профессиональное техническое обслуживание» (1987, с. 33), а также «ученые и инженеры, которые формируют ключе­вую группу в постиндустриальном обществе» (1973, с. 17). В-чет­вертых, они становятся особым, «решающим» сегментом услуг в этом обществе. Это те профессионалы, присутствие которых в здра­воохранении, образовании, исследовательской работе, управле­нии свидетельствует об «экспансии новой интеллигенции — в уни­верситетах, исследовательских организациях, в сфере свободных профессий и управления» (с. 15).

Больше профессиональной работы, большая роль интеллекту­алов, большее значение квалификации, больше работы, связан­ной с непосредственным общением. Все это не только создает образ чрезвычайно привлекательного будущего, но и выдвигает на первый план роль информации (знания). К этому я еще вер­нусь, но здесь стоит отметить, что Белл не останавливается на этом, рисуя позитивные свойства постиндустриального общества. Белл полагает, что увеличение роли профессионалов означает не только увеличение количества информации в обращении, посколь­ку оно является следствием их работы, но и то, что общество претерпевает качественные изменения. Одна из причин этих из­менений состоит в том, что профессионалы, будучи экспертами, более прочих склонны к планированию. Отсюда вытекает одна из главных черт нового общества, планирование устраняет преврат­ности жизни, пущенной на самотек — laissez-faire. Поскольку про­фессионалы не отдадут будущее анархии свободного рынка, в ПИО определяющими будут предвидение, выработка стратегий и пла­нирование, а значит, обшество будет просчитывать траекторию своего развития более осознанно и целенаправленно, контроли­руя этот процесс, что прежде немыслимо было себе представить. Второе качественное изменение связано с тем фактом, что, по­скольку услуги означают взаимодействие людей, направляемых специалистами, то соответственно качество этого взаимодействия выдвигается на первый план. Преподаватели не озабочены убыт­ками и прибылями, которые связаны с обучением конкретного студента, они думают об увеличении знаний, развитии характера и навыков молодого человека. Врач не рассматривает пациента, как источник дохода. Далее, что логически следует из сказанного, это ориентированное на человека общество, в котором знание специалиста играет ведущую роль, становится обществом забот­ливым. В постиндустриальном обществе к человеку не относятся, как к винтику (что становилось уделом индустриального рабоче­го, когда главным были техника и деньги), он воспользуется ус­лугами специалистов, для которых не будет ничего важнее — как предполагается — потребностей клиента. Необходимость плани­ровать вместе с желанием заботиться влечет за собой, по словам Белла, возникновение «нового сознания» в ПИО, которое, буду­чи «коммунитарным обществом» (1973, с. 220), больше поощряет «комьюнити» (сообщество), нежели индивидов» (с. 128), и для нового общества это главная точка отсчета. Такие вопросы, как состояние окружающей среды, забота о престарелых, достиже­ния в области образования, которое не должно быть узкоспециа­лизированным, — все это становится более значимым, чем эко­номическая прибыль и конкурентоспособность, а благодаря экс­пертизе специалистов и выстраиванию приоритетов вполне может быть осуществлено. И это, утверждает Белл, свидетельствует о по­вороте от «экономизирующего» этоса (максимального удовлетво­рения собственного интереса) к «социологизированному» образу жизни («попытка оценить потребности общества наиболее созна­тельным образом... на основе ясно сформулированного «обществен­ного интереса» (1973, с. 283).

Сейчас читателю самое время вспомнить, что мы предполага­ли рассмотреть обвинения теории постиндустриального общества в эволюционизме. Исходя из изложенного трудно, по-моему, из­бежать вывода, что ПИО есть высшая форма общества, она стоит на высшей ступени, чем все, ей предшествовавшие, и именно к ней должны стремиться все общества, способные к увеличению производительности.