Здавалка
Главная | Обратная связь

Услуги и производство



Итак, представление о том, что услуги можно с легкостью от­делить от другой трудовой деятельности, является ложным. Опира­ясь на исследования Гершуни и Майлза, критику можно продол­жить. В своей книге The New Service Economy (1983) Гершуни и Майлз переворачивают теорему Энгеля, они напоминают нам, что, объясняя рост занятости в сфере услуг, Дэниел Белл исходит из логики ex post facto.

Вернемся к этому. Белл, отправной точкой для которого слу­жит неоспоримый факт, что в наше время занятость в сфере услуг выросла, огладывается назад и выводит свое заключение из пра­вила Энгеля, которое гласит: если человек становится богаче, он начинает тратить дополнительные доходы на приобретение услуг. И Белл утверждает, что если среди нас так много занятых в сфере услуг, то, значит, люди больше тратят на услуги. На первый взгляд вроде бы верно. Однако это ошибка, и проистекает она из того, что Беллу не удалось узнать, что же в действительности делают работающие в этом секторе. Как мы уже видели, работа значительной части тех, кто занят в сфере услуг, направлена на повы­шение эффективности производства товаров.

Вторая серьезная проблема связана с тем, что Белл не сумел разглядеть, что люди удовлетворяют свои потребности в услугах, вкладывая деньги в приобретение товаров, а не в наем работников сферы услуг, которые могли бы сделать что-либо за них. Гершуни и Майлз приходят к этому, перевернув формулу Энгеля и задав­шись вопросом, не может ли быть, что дело обстоит иначе, что увеличивающееся благосостояние не ведет к возрастанию расхо­дов на личные услуги, поскольку относительно увеличивается оп­лата труда работников, предоставляющих услуги, и падает цена на бытовую технику, которая становится доступной, что в целом может привести к удовлетворению потребности в услугах посредством приобретения товаров, а не найма соответствующих работников. Говоря конкретнее, когда стандарты жизни повышаются, возрас­тает и потребность в услугах (пока все по Энгелю), но люди не готовы оплачивать услуги, предоставляемые наемной рабочей си­лой, когда на рынке можно приобрести товары, позволяющие оказать нужные услуги самим себе; например, человек желает оп­ределенного уровня чистоты в своем доме, но он не готов платить уборщице и потому покупает пылесос, чтобы сделать это самому; или человек хочет, чтобы дом его регулярно ремонтировался, но не готов платить малярам и покупает набор товаров из серии «сде­лай сам», чтобы сделать ремонт своими силами.

" Гершуни и Майлз согласны, что формула Энгеля верна и люди действительно желают получать услуги, однако цена услуги, ока­занной другим человеком, менее привлекательна, чем цена быто­вого прибора, который поможет сделать задуманное. В свою оче­редь, такой потребитель требует услуг в виде товаров, что может оказывать «давление на производство новинок для обеспечения сервисного обслуживания» (Gershuny and Miles, 1983, p. 42), а это означает, что сфера услуг влияет на саму производительную сферу. Такие примеры, как автомобильная промышленность и производ­ство бытовой техники, указывают на тенденцию удовлетворения потребностей в услугах посредством приобретения товаров, неже­ли посредством найма работников. Гершуни утверждает, подкреп­ляя свои слова внушительными эмпирическими доказательства­ми, что распространение бытовой техники означает рост «эконо­мики самообслуживания» — практически в противоположность постиндустриальному обществу услуг по Беллу (Gershuny, 1978, с. 81), — которая активно воздействует и на сектор услуг, и на чанятость в этой сфере. Он пишет:

...внимательное изучение изменения моделей в сфере занятости и потребления... за последние 25 лет показывает не постепенное воз­никновение «экономики услуг», а нечто прямо противоположное. Там, где мы могли бы ожидать, в соответствии с постулатами Белла, что увидим значительный рост потребления услуг, мы обнаружива­ем явное падение их относительной доли. Вместо приобретения ус­луг домохозяйства все больше приобретают, точнее инвестируют в товары длительного пользования, которые дают возможность непо­средственному потребителю самому производить услуги для себя.

(Gershuny, 1978, с. 8)

Далее, эта бытовая техника «образует фундаментальный ре­сурс для структурных изменений во всей промышленности» (Gershuny and Miles, 1983, с. 121). «Промышленное производство бытовой техники» (с. 84) служит индикатором того, что авторы, которые еще будут представлены в этой книге, называют потреби­тельским капитализмом, предполагая, что производство товаров и услуг тесно взаимосвязано. Эти авторы делают акцент на известной критике теоретических и методологических посылок Белла: разделе­ние общества на не связанные между собой сферы есть нонсенс. Об­ращение к истории показывает, что в экономиках западных стран в 1950—1960 гг. доминировали результаты «социальных и технологи­ческих инноваций, которые обеспечивали определенный набор сер­висных функций, а именно транспорт, бытовые услуги, развлече­ния» (с. 121). Другими словами, в послевоенных западных странах далеко не «промышленный» сектор обеспечивал прирост богат­ства (или «товаров»), которое давало бы возможность оплачивать труд работников сферы услуг. Однако самой активной оказалась отрасль производства бытовой техники, которая отвечала запросам потребителей и могла заменить работников сферы обслуживания. Те­оретические построения Белла не учитывают этого фактора, по­скольку разумное объяснение его требует отвергнуть априорное разделение общества на три сферы.

Согласие с критикой Гершуни означает, что мы отказываемся от понятия постиндустриального общества, по Беллу. Этот отказ может оказаться полным, отбрасывающим все — от антихолисти­ческой догмы Белла (нет, общества не разъединены, а внутренне связаны) до его главного положения о том, что социальные пере­мены являются постепенной эволюцией к «экономике услуг». Его объяснения возникающего ПИО исходят из неверных посылок, его описание «заботливого общества» неубедительно, а его уве­ренность в том, что возможно идентифицировать три раздельных сектора занятости (которые при этом являются причинно связан­ными, поскольку сектор услуг зависим от сектора производства товаров), некорректна.

Приходится признать, что рост занятости в сфере услуг, рост числа «белых воротничков» и даже увеличение числа профессий в сфере услуг — что Белл совершенно верно подчеркивал — не озна­чает наступления постиндустриальной эры. Напротив, эти тенден­ции, все вместе и каждая в отдельности, вполне объяснимы с пози­ций непрерывности укрепившейся и взаимозависимой социально- экономической системы. Более того, при том что все эти сдвиги и перемены действительно приводят к увеличению количества инфор­мации и информационной деятельности, было бы ошибкой утверж­дать, что возникло постиндустриальное информационное общество.

К этому последнему замечанию я хотел бы добавить кое-что еще. Легко согласиться с тем, что в современных обществах на­много больше информационной деятельности, чем когда-либо прежде. Это, собственно, и есть отправная точка данной книги. Как мы уже видели, Белл приписывает увеличение информаци­онной деятельности росту занятости в сфере «личных» услуг. Од­нако нетрудно было продемонстрировать, что, contra Белл, реаль­ная экономика является интегрированной, и соответственно не столько сектор услуг поглощает ресурсы товаропроизводящего сек­тора, сколько значительная часть сектора услуг способствует раз­витию товаропроизводящего сектора. В таком случае возникает воп­рос о значении информации и информационной деятельности в настоящее время.

Считается, что мы видим повышение роли информационной деятельности в коммерции, понимаемой в самом широком смыс­ле слова. Некоторые комментаторы полагают, что экономика — не только сельское хозяйство и промышленность, но и все ее отрас­ли, которые вносят свою долю в ВНП (а может, и прочие) — испытывает ныне особо острую потребность в информации, более насущную и настоятельную, нежели потребность в работниках сек­тора услуг, на которой делает акцент Белл. Иначе говоря, произво­дительные услуги (такая информационная деятельность, как бан­ковское дело, работа по исследованию и развитию, рекламное дело, предоставление данных в режиме он-лайн, компьютерное программ­ное обеспечение, консультирование по менеджменту) — действи­тельно ключевые показатели экономической активности. Как по­казывает Гершуни, именно они, возможно, способствуют разви­тию экономики в более широком смысле, что и выдвинуло информацию в последние десятилетия на первый план. Так думает и политический экономист Билл Мелоди. Он пишет, что информационные продукты и услуги больше потребляет промыш­ленность, нежели население... Нам надо признать... что информа­ция... является фундаментальным фактором в современной эко­номике. В основе переструктурирования всех отраслей промыш­ленности и создания глобальной информационной экономики лежит изменившаяся роль информации.

(Melody, 1991, с. 2)

В дальнейшем мы познакомимся с другими учеными, кото­рые, возражая против теории постиндустриального общества ус­луг, соглашаются все же с тем, что информация и информацион­ная деятельность в конце XX в. заняли стратегически более важ­ные позиции в экономике, в социальной жизни и, конечно, в политике.







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.