Здавалка
Главная | Обратная связь

Ги де Мопассан. «Пышка»



Ги де Мопассан (1850–1893) вошёл в историю французской литературы как блистательный новеллист и автор шести романов. Известность к нему пришла с публикацией в 1880 году новеллы «Пышка» в сборнике «Меданские вечера».

Замысел сборника «Меданские вечера» возник у Золя и его последователей, когда они собирались в загородном доме Золя. Каждый из них должен был написать новеллу о франко-прусской войне. В литературном мире Парижа появление этого сборника было воспринято как известие о создании новой литературной школы.

В отличие от других участников сборника, Мопассан избрал для своей новеллы сюжет, не связанный с военными действиями. Это история бегства почтенных буржуа из осаждённого Руана.

Рано утром в дилижансе они покидают город. Перед глазами читателя предстаёт тёмное зимнее утро. Путешественники стоят возле дилижанса: “В темноте они еле различали друг друга, а тяжёлые зимние одежды делали их всех похожими на тучных кюре в длинных сутанах” (перевод Е.А. Гунст). Но когда трое из десяти путешественников начинают обмениваться одинаковыми репликами, читателю становится ясно, что это “люди одного склада”.

Описание в этом эпизоде построено на эффекте присутствия: мы видим то, что могут видеть путешественники, слышим то, что слышат они. Раздаётся лошадиный топот, мужской голос, который бранит лошадей. “По лёгкому позвякиванию бубенчиков” можно догадаться, “что прилаживают сбрую”. Затем всё стихает.

Создавая образ тишины, Мопассан подчёркивает импрессионистический характер эпизода. Идёт снег. Он размывает контуры предметов и в то же время визуально дробит их на атомы, подобно тому, как изображение на картинах импрессионистов с близкого расстояния дробится на множество отдельных мазков.

“Сплошная завеса белых хлопьев беспрерывно искрилась, опускаясь на землю; она стушёвывала все очертания, опушила все предметы льдистым мхом… слышался лишь неясный, неизъяснимый, зыбкий шелест падающего снега — скорее намёк на звук, чем самый звук, лёгкий шорох белых атомов…”

Один из пассажиров сравнивает снег с дождём из хлопка. Такого рода метафора могла родиться только в уме буржуа.

Лиц мы не видим, пока не начинает светать. Только тогда Мопассан представляет своих героев читателю. В карете сидят четверо мужчин и шесть женщин. Среди них выделяются республиканец Корнюде, “пугало всех почтенных людей”, и в особенности девица лёгкого поведения Элизабет Руссе по прозвищу Пышка.

“Как только её узнали, между порядочными женщинами началось шушуканье; слова «девка», «какой срам!» были произнесены столь внятным шёпотом, что Пышка подняла голову. Она окинула спутников таким вызывающим, дерзким взглядом, что сразу наступила мёртвая тишина…”

В портрете Пышки материализуется эпитет “аппетитная”, косвенно указывающий на её род занятий. Внешность героини самым буквальным образом описана в её прозвище. По-французски “пышка” звучит как “шарик в сале” (boule-de-suif). Пышка “маленькая, кругленькая, вся заплывшая жирком”. Её “пухлые пальчики” напоминают “связку коротеньких сосисок”. Лицо похоже на “румяное яблоко”. Подробно описывается “прелестный маленький влажный рот с мелкими блестящими зубками”.

Мопассан связывает мотив еды с образом героини, используя его, чтобы придать своей истории композиционную стройность. Пассажиры дилижанса начинают чувствовать голод. Но никто не догадался захватить в дорогу еду. Один из них игриво предлагает “съесть самого жирного из путешественников”. Все шокированы слишком очевидным намёком. Но в сущности так и случается. Почтенные члены общества, путешествующие в дилижансе, “съедают” Пышку, когда сначала уговаривают её отдаться прусскому офицеру, который иначе не хочет пропустить дилижанс, а потом с презрением от неё отворачиваются.

В начале поездки еда оказывается у одной Пышки: “…Она вынула <…> объёмистую миску, где застыли в желе два цыплёнка, разрезанных на куски; в корзине виднелись <…> пироги, фрукты, сласти”, “паштет из печёнки, паштет из жаворонков, кусок копчёного языка, крассанские груши, понлевекский сыр”. Пышка делится со всеми: “Рты беспрестанно открывались и закрывались, неистово жевали, уплетали, поглощали”. В этой сцене опять все равны. Буржуа, первоначально сплотившиеся против проститутки и республиканца, внезапно становятся очень любезными.

В финале новеллы ситуация переворачивается. Теперь только Пышка не успела прихватить с собой еды. Но никто и не помышляет с ней поделиться: “Задыхаясь от досады и ярости, она смотрела на этих невозмутимо жующих людей”.

Этот композиционный ход позволяет автору оценить происходящее, не высказывая своей точки зрения прямо. С этой же целью Мопассан использует в новелле эллиптическую композицию. Этот приём он заимствовал в новеллах Проспера Мериме, автора знаменитой «Кармен».

Эллиптическая композиция предполагает, что новелла строится на двух повествовательных центрах, косвенно связанных между собой. В «Пышке» это оценочный авторский рассказ и история самой Пышки.

Оценочный авторский рассказ открывает новеллу. Здесь повествуется о позорном бегстве из Руана французской армии и дружин вольных стрелков, возглавляемых буржуа, которые ещё недавно самодовольно разглагольствовали о том, что они — “единственная опора гибнущей Франции”. Город принимает пруссаков, обыватели охотно платят им, но в воздухе чувствуется тяжёлый и удушливый “запах нашествия”.

Тон повествования принадлежит стороннему наблюдателю. Только в одной фразе интонация резко меняется. Автор описывает сопротивление нашествию патриотов: “А между тем за городом, в двух-трёх лье вниз по течению <…> лодочники и рыбаки не раз вылавливали с речного дна вздувшиеся трупы немцев в мундирах, то убитых ударом кулака, то зарезанных, то
с проломленной камнем головой, то просто сброшенных в воду с моста”. Комментируя этот факт, он подчёркивает патетическую интонацию прописными буквами: “Ибо ненависть к Чужеземцу искони вооружает горсть Бесстрашных, готовых умереть за Идею”.

В истории Пышки мы вновь видим буржуа, почтенных членов общества, покидающих Руан ради собственной безопасности. А патриотические настроения отличают проститутку Элизабет Руссе. “Сначала я думала остаться, — говорит она. — …Но когда я их, пруссаков этих, увидала, то уже не могла совладать с собою <…> Ох, будь я мужчиной, уж я бы им показала! <…> Потом они явились ко мне на постой, и я первого же схватила за горло <…> Я бы его и прикончила, да только меня оттащили за волосы. После этого мне пришлось скрываться”. Пышка оказывается среди “Бесстрашных, готовых умереть за Идею”. Оценочный авторский рассказ делает анекдот о проститутке, из патриотических соображений не желающей оказывать профессиональные услуги прусскому офицеру, повествованием о низости предавших Францию буржуа.

Тема проституции встречается в целом ряде произведений Мопассана. Её значение раскрывается в фельетоне «Мужчина-проститутка», где говорится о торговле собственными убеждениями, о политической продажности. Это и есть подлинная проституция, с точки зрения Мопассана. В сравнении с ней то, чем занимается Элизабет Руссе, не более чем профессия.

Изображая почтенных спутников героини в новелле «Пышка», писатель показывает, что продажность свойственна каждому из них. В карете едут: Луазо с женой, разбогатевшие на торговле “дрянным вином”; фабрикант, владелец трёх бумагопрядилен Карре-Ламадон, торгующий своими убеждениями; его хорошенькая жена, известная своей развращённостью; граф Юбер де Бревиль, который гордится своим фамильным сходством с Генрихом IV. Прапрабабушка де Бревиля продала себя этому королю за графский титул и губернаторство для своего мужа. Графу Юберу льстит любое приближение к царственным фамилиям. Жена, сидящая вместе с ним в карете, — всего лишь дочь мелкого нантского судовладельца. Но она слывёт “за бывшую любовницу одного из сыновей Луи-Филиппа” Орлеанского, который правил Францией в 1830–1848 годах. Вот почему граф поддерживает политическую партию сторонников Луи-Филиппа. “Эти шесть персон, — иронически комментирует автор, — …олицетворяли обеспеченный, уверенный в себе и могущественный слой общества, слой людей порядочных, влиятельных, верных религии, с твёрдыми устоями”.

Мопассан собирает в дилижансе столпов французского общества, определяющих его экономику и политику. Луазо, Карре-Ламадон и де Бревиль представляют соответственно торговлю, промышленность и аристократию. Церковь представляют две монахини, которые играют решающую роль в заговоре против Пышки.

Когда пассажиры дилижанса узнают, почему им не дают продолжить свой путь, они разделяют негодование Пышки. Но эгоистические соображения заставляют их изменить позицию. И вот, пока Пышка в церкви, составляется заговор. Мопассан описывает его в терминах военных действий: “Заговорщики долго обсуждали тактику осады, как будто речь шла о крепости. Каждый… условился… какие маневры осуществлять. Был выработан план атак, всяческих уловок, внезапных нападений, которые принудят эту живую крепость сдаться неприятелю”. Когда Пышка возвращается, они осаждают её и множеством не всегда достоверных исторических примеров пытаются ей доказать, что она должна “сделать своё тело полем битвы”.

Эгоистический интерес превыше всего для этих почтенных буржуа. Они готовы в случае, если немцы будут и дальше наступать, покинуть Францию. Осада Пышки для них важнее осады Парижа.

Когда Пышка наверху у прусского офицера, они празднуют победу, пьют шампанское и чувствуют сильное возбуждение. Только республиканец Корнюде осознаёт происходящее как подлость.

Корнюде занимает особое место в новелле. С одной стороны, он, как и Пышка, напоминает персонаж из анекдота: “Уже добрые двадцать лет окунал он свою длинную рыжую бороду в пивные кружки всех демократических кафе”. Если с Пышкой ассоциируется мотив еды, то борода Корнюде имеет цвет пива. Она “трепещет от нежности”, когда он пьёт, “глаза скашиваются, чтобы не терять из вида кружку”.

С другой стороны, в Руане Корнюде организовывал оборону, а “теперь он полагал, что больше пользы принесёт в Гавре, где также придётся рыть траншеи”. Он последовательно отрицает всякое сотрудничество с оккупантами.

В конце новеллы униженная Пышка плачет в уголке кареты, а Корнюде насвистывает и напевает «Марсельезу», которая звучит как финальный аккорд произведения.

Восхищённый Флобер назвал «Пышку» “шедевром композиции, комизма и наблюдательности”. «Меданские вечера» имели огромный успех у публики. Весной 1880 года за несколько недель было выпущено восемь изданий этого сборника. «Пышка» была признана лучшим произведением в этой книге.


Билет4. Натурализм Э.Золя

Натурализм - современная форма литературного движения, известного под именем реализма (см.). Н. выделяется из общего течения реализма требованием полнейшей объективности художника и пристрастием к изображению низшей, эмоциональной стороны человеческой природы. Вопрос об источниках Н., получившего наиболее яркие образы и с особенной силой сформулированного во французской литературе, постоянно усложняется: новые исследования отодвигают его зачатки все далее назад, находя их то в живой струе народного творчества, то в бытовых произведениях сатирических писателей первых времен новой истории. Самыми близкими по духу к современному H. являются испанские писатели Мендоза (см.), с его "Лазарильо из Тормес" (русский перевод, 1897), и Кеведо (см.), имевший особенно большое влияние на французскую литературу, где, параллельно с официальными формами академической условности, всегда жили свободные формы правдивого изображения жизни и где еще в XV веке Ла-Саль, в "Jehan de Saintr é ", дал первый опыт психологического натурализма, а в XVI в. писал Рабле. Талантливейшие выразители этого направления в XVII в. - Шарль Сорель, Скаррон, Фюретьер и Сирано де Бержерак (см.). XVIII век, проникнутый духом классической условности, выставляет, однако, ряд провозвестников новой литературы. В начале века появляется "Жиль Блаз " Лесажа (см.). Оригинальный Ретиф-де-ла-Бретонь, доводя до крайности откровенности грубого реализма, дает правдивые и детальные изображения быта разных слоев общества. Характерно, что в своих произведениях он видит "полезное прибавление к Естественной Истории Бюффона", предвосхищая, таким образом, стремления будущих представителей Н. придать ему научный характер. Призыв Руссо возвратиться к природе, к простоте отражается и на требованиях художественной правды. Дидро (см.), подкрепляя свои теории собственными произведениями, ратует против "жестокости условных формул, а Себастьян Мерсье (см.), в своем "Essai sur l'art dramatique", исходит из мысли, что "если сценическое искусство ложно само по себе, то тем более должно его приблизить к правде". Первым шагом к современному Н. был в нашем веке французский романтизм. Освобождая творчество от гнета академической традиции и эстетического канона, он с самого начала настаивал на "жизненной правде". Этой правды новаторы романтизма искали, однако, не в наблюдении внешнего мира, но внутри себя; это была чисто субъективная правда, добываемая наитием свыше, каким-то духовным прозрением. Во всяком случае, романтизм пересоздал мертвенно-условный литературный язык, вдохнул новую жизнь в творчество, и потому вполне естественно, что к французским романтикам реставрации относятся не только Гюго и Жорж Санд, но и первый представитель Н. в его современном смысле, Анри Бейль (см.), известный под псевдонимом Стендаль. Воспитанный на философском скептицизме прошлого века, Стендаль примкнул к романтизму именно потому, что это была господствующая форма протеста против условной неправды. Даже его сухой протокольный язык обуславливается стремлением к художественной точности; его наблюдательность в изучении психологических деталей дала Тэну повод назвать его величайшим психологом века. Стендаль не находил достаточного понимания в публике, предсказывая, что его значение выяснится лишь в 60-х или 80-х гг. И действительно, в эти годы имя его является знаменем в борьбе против романтизма; но уже в первой половине века у него появляются продолжатели, в лице Мериме (см.) и, особенно, Бальзака (см.). Бальзак был создан для творчества в духе Н. Его глубокий и грубый материализм, всецело подчинявший духовную сторону человека влияниям внешнего мира, требовал строгой точности в воссоздании элементов этого влияния. Его покладистая мораль позволяла ему изображать мир грязи и порока не с пристрастием бичующего моралиста, но с эстетическим наслаждением истинного художника, этой объективности он не изменял никогда, образы его слагаются из массы внешних деталей, подмененных в натуре. Лишь его кипучая неуравновешенность, необузданность его воображения, иногда доводившая его до невероятных измышлений, помешала ему дать совершенные образцы в духе нового направления. Во второй половине века господство позитивизма и детерминизма повело за собой во всех областях преклонение перед фактом; теория эволюции, став основой не только биологии, но и гуманитарных наук, отразилась на теории искусства, в виде неправильного требования устранить субъективный идеализм. Свобода вымысла ограничивается. Документальная правда полагается в основание самодовлеющего художественного создания, которое стремится стать верным, полным и абсолютно беспристрастным протоколом действительности. Появление "Madame Bovary" Флобера (1857) знаменует собой настоящую литературную революцию. Флобер не дал формулы H., требования художественной правды выставлялись и до него; но такого сухого беспристрастия, такого отсутствия выдумки, такого подчинения психики моментам физическим, такого возведения в перл создания мира по преимуществу не интересного - до тех пор не было. Самая пошлость персонажей Флобера есть реакция против идеалистических преувеличений романтизма. Менее значительным, но все же ярким явлением того же порядка была "Fanny" Фейдо (1858), имевшая большой успех. Решающее влияние на роман и его натуралистическую теорию оказали братья Гонкуры (см.). "Madame Bovary" и "Germinie Lacerteux", по замечанию Жюля Гонкура, "могут быть названы образцами всего, что появлялось впоследствии под именем реализма, натурализма и проч.".

В Эмиле Золя натурализм приобрел законодателя. Не внеся по существу ничего нового ни в характер, ни во внешнюю форму романа, он так определенно формулировал доктрину Н., так настойчиво и деятельно пропагандировал ее, так удачно способствовал ей шумным успехом своих романов, что был признан главой школы, став на место ее истинных создателей - Флобера и Гонкуров. Впрочем, настоящей школой Н. не мог стать уже потому, что в формулу его входит полная свобода индивидуальности художника. Художественное произведение, с точки зрения Золя, превращается в протокол; "все его достоинство заключается в точном наблюдении, в более или менее глубокой проницательности анализа, в логическом сцеплении событий". Вторая черта натуралистического романа - объективность. Романист превратился в судебного пристава, "не позволяющего себе судить и произносить приговор... Страстное или чувствительное вмешательство автора придает более мелочной характер роману, нарушая отчетливость линий, вводя посторонний фактам элемент, который лишает их научного значения... Правдивое произведение будет вечно, между тем как чувствительное произведение возбуждает чувствительность одной известной эпохи". Третья черта Н. - исключение "героев"; "нивелирующая черта проводится над всеми головами, потому что редко представляется случай вывести на сцену человека, действительно возвышающегося над уровнем" (см. Экспериментальный роман). Сам Золя далеко не всегда верен своей доктрине; не говоря о его природной склонности к романтической идеализации и преувеличению - хотя бы в обратную сторону, - его справедливо упрекают в кабинетном, книжном воссоздании действительности, идущем вразрез с основным догматом Н. - непосредственным наблюдением. К крупнейшим натуралистам относят также, но без достаточного основания (см.), и Доде. Писатели, группировавшиеся когда-то вокруг Золя и собравшие свои натуралистические рассказы в сборнике "Les soir ées de Mé dan", понемногу отказываются от крайностей его учения. Самый выдающийся из них, Гюи де Мопассан (см.), в предисловии к роману "Пьер и Жан" указывает на невозможность последовательного натурализма; в искусстве нужна не голая правда действительности, но лишь иллюзия правды. "La terre" Золя вызвала протест молодых писателей, из которых Боннетэну принадлежит, быть может, самый грязный и грубый роман во всем современном H. ("Charlot s'amuse"). Новые влияния, знакомство с реальными произведениями северного искусства, свободными от утрированного Н., смягчают его первоначальные крайности в теории и практике. Иностранные подражатели - итальянские "веристы" (Верга, Серао, Фогапдаро), немецкие "Modernen" (Крецер, Йенсен, Ола Ганссон, Товоте, Конрад, Блейбтрей, Альберти) - не вносят в натурализм значительных особенностей. Натуралистическое движение отражается также на лирике, в поэзии символистов и на драме, где пьесы Альфреда Туруда (1839-1875) и Бувье имели в свое время успех, не лишенный значения. "Th éâ tre libre" в Париже и "Freie B ü hne" в Берлине созданы для водворения Н. в сценическом исполнении, но особенных новшеств им внести не удалось. Самыми видными и последовательными из немецких натуралистов в драме следует признать Арно Гольца и Иоанна Шлафа, иногда писавших вместе под псевдонимом Бьярне Гольмсен (" P apa Hamlet" и др.). Гауптман и Зудерман к Н. могут быть отнесены лишь с оговорками: первый - по его склонности к фантастическому элементу и сказочному символизму, второй - по стремлению к условным приемам театрального эффекта, чувствительности и склонности к морализированию.


Билет5. Парнас(Теофиль Готье и Ж.М.Эредиа)

"Парнасцы (Т. Готье, Ж.М. Эредиа)
Парнас: запредельная рафинированность.
Ликон де Лиль, Эредиа, Теофиль Готье, Бонвиль - они составили Парнас.
Экзотика Парнаса особая, доведена до совершенства (экзотика Парнаса в романтизме сравнима с драгоценными камнями, ноне огранёнными, и не обработанными).
Теофиль Готье:
Готье - романтик, парнасец, основоположник символизма. В плане стиля - это талант более чем многогранный. "Молодые французы, обуреваемые страстями" - новелла Готье (юноша просыпается и понимает, что ему 18 лет, он совершеннолетний. Для жизни ему нужно влюбиться. Но француженки ему не нужны, а нужна итальянка. В опере с другом он знакомится с француженкой, у которой оливковый цвет лица, по образу она ему подходит. У них всё проходит очень быстро. Ему это не нравится. Он пишет её мужу анонимное письмо, что его жена змея, которую он пригрел, но муж её кидается юноше на шею и говорит всем кто знал, что это письмо написал юноша,что юношу оклеветали), "Эмали и камеи" - поэтические шедевры. Необычайно отточен стиль. Ни одна эмоция не дана впрямую, а дана намёком. Образы, сочетания звуков, мелодия потрясающая. Когда читаешь эти вещи - слушаешь музыку. Один из идеальных вариантов поэзии. Готье, как парнасец, небольшим сборником произвёл гигантский переворот. После Готье литература изменила свои черты.
Эредиа:
Сборник "Трофеи" - это сонеты. Сонет сам по себе - форма очень консервативная, если не считать исключения - сонеты Шекспира. Сонет - форма вялая, умиротворяющая, меланхоличная.
Эстетика Парнаса - экзотизм.
Эредиа - самый мифологичный из парнасцев. Необычайно отточен язык, нет никакой вялости. Генерация языка, чувства, экзотики везде на одном уровне.
Парнас дал европейской и мировой литературе: искусство работы со словом (филиграмной, нет туманности, размытости); генерация тайны не требует дымки, всё предельно выписано, но тайна всё равно остаётся, тайна в вещах. Именно Готье Гумилёв назовёт наставителем акмеистов.


Билет6. Стиль символизм.Бодлер

Символизм, направление в европейском и русском искусстве 1870–1910-х гг.; сосредоточено преимущественно на художественном выражении посредством символа интуитивно постигаемых сущностей и идей, смутных, часто изощренных чувств и видений. Философско-эстетические принципы символизма восходят к сочинениям А. Шопенгауэра, Э. Гартмана, Ф. Ницше, творчеству Р. Вагнера. Стремясь проникнуть в тайны бытия и сознания, узреть сквозь видимую реальность сверхвременную идеальную сущность мира («от реального к реальнейшему») и его «нетленную», или трансцендентную, Красоту, символисты выразили неприятие буржуазности и позитивизма, тоску по духовной свободе, трагическое предчувствие мировых социально-исторических сдвигов. В России символизм нередко мыслился как «жизнетворчество» – сакральное действо, выходящее за пределы искусства. Основные представители символизма в литературе – П. Верлен, П. Валери, А. Рембо, С. Малларме, М. Метерлинк, А. А. Блок, А. Белый, Вяч. И. Иванов, Ф. К. Сологуб; в изобразительном искусстве: Э. Мунк, Г. Моро, М. К. Чюрленис, М. А. Врубель, В. Э. Борисов-Мусатов; близко к символизму творчество П. Гогена и мастеров группы «Наби», графика О. Бердсли, работы многих мастеров стиля модерн.

Бодлер (Baudelaire) Шарль (Пьер) (9 апреля 1821, Париж – 31 августа 1867, там же), французский поэт. Участник Революции 1848. Предшественник французского символизма. В сборнике «Цветы зла» (1857) анархическое бунтарство, тоска по гармонии сочетаются с признанием неодолимости зла, эстетизацией пороков большого города. Художественно-критические труды (т. н. отчеты о салонах, 1845 и 1846; сборник «Романтическое искусство», издание 1868).







©2015 arhivinfo.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.