Главная | Обратная связь

Миф № 114. Сталин отвергал и не терпел критику.

Точное происхождение мифа установить не представляется возможным. Формально первым его эксплуатировать стал Хрущев, начиная с XX съезда. На самом же деле появление этого мифа на орбите пропагандистской войны против Сталина произошло еще в 1920-х годах. Пробные шары на сей счет пускали еще Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Каменев, Рютин, Смирнов и многие другие. Но что же было в действительности?

На самом же деле Сталин очень внимательно следил за тем, чтобы никто ни в партии, ни народу в целом рот не затыкал. Вот, например, как он объяснял крайнюю необходимость критики Московской парторганизации: "Нередко требуют, чтобы критика была правильной по всем пунктам, а ежели она не совсем правильна, начинают ее поносить, хулить. Это неправильно, товарищи. Это опасное заблуждение. Попробуйте только выставить такое требование, и вы закроете рот сотням и тысячам рабочих, рабкоров, селькоров, желающих исправить наши недостатки, но не умеющих иногда правильно формулировать свои мысли. Это была бы могила, а не самокритика… Вот почему я думаю, что если критика содержит хотя бы 5—10 % правды, то такую критику надо приветствовать, выслушать внимательно и учесть здоровое зерно".

А молодежи, особенно комсомольцам, Сталин' внушал: "Было бы ошибочно думать, что опытом строительства обладают лишь руководители. Это неверно, товарищи. Миллионные массы рабочих, строящие нашу промышленность, накапливают изо дня в день громадный опыт строительства, который ценен для нас ничуть не меньше, чем опыт руководителей. Массовая критика снизу, контроль снизу нужен нам, между прочим, для того, чтобы этот опыт многомиллионных масс не пропадал бы даром, чтобы он учитывался и претворялся в жизнь. Отсюда очередная задача партии: беспощадная борьба с бюрократизмом, организация массовой критики снизу, учет это критики в практических решениях о ликвидации наших недостатков".

Ну и где же тут отказ от критики?! И ведь это не только слова и призывы с высоких трибун. Сталин действительно принципиально и активно проводил в жизнь такую политику. Сотни и тысячи людей откровенно писали ему о недостатках в партийной, экономической и внутриполитической жизни страны. Очень и очень многим он отвечал лично, чего впоследствии не делал и не делает ни один из тех, кто сидел и сидит в Кремле. Если критика, как говаривал Сталин, имела хотя бы 5—10 % правды, то можно было не сомневаться, что генеральный секретарь ЦК ВКП(б) отреагирует на нее должным образом. Так поступали очень многие ученые, деятели искусства, военные, конструкторы, руководители промышленности и сельского хозяйства и многие рядовые граждане. В обширнейшей сталиниане и антистали-ниане приводятся десятки ярких примеров того, как Сталин реагировал на критические пожелания обращавшихся к нему людей. Очень многих он тут же принимал и совместно с ними вырабатывал необходимые решения для ликвидации выявленных недостатков. Ну, а если критические замечания и предложения были на все 100 % правдивы и обладали громадной государственной значимостью, то можно было не сомневаться в том, что и реакция Сталина будет воистину государственных масштабов. Прекрасно известно, например, как Сталин отреагировал на критическое письмо известного физика-ядерщика Флерова в условиях войны. Тут же были приняты широкомасштабные меры по ускоренному разворачиванию соответствующих исследований в этом направлении. Прекрасно известно, что выдающийся отечественный ученый Капица неоднократно обращался к Сталину с различными критическими замечаниями и пожеланиями. И реакция Сталина была. Да еще какая! Особенно в сфере усиления советской науки.

Таких примеров, подчеркиваю, можно привести не одну сотню. Это была реальная сталинская политика, и до конца своей жизни он твердо придерживался этого принципа. С дельной, правдивой критикой, с реальными предложениями, тем более имевшими государственное значение, к Сталину можно было попасть на прием куда легче, чем ко всем его преемникам вместе взятым вплоть до сегодняшнего дня. Более того. Сталин особо строго следил за исполнением принятых таким образом решений, за тем, чтобы людей, обратившихся к нему с критическими замечаниями, на местах не третировали, а помогали бы. Потому народ и обожал Сталина, верил ему и знал, что его, народа, просьбы не будут проигнорированы.

В отличие от Сталина Хрущев вопрос о критике решил куда проще. Как вспоминал кинорежиссер М. Ромм, однажды Хрущев втолковывал ему следующее: "… Но решать-то кто будет? Решать в нашей стране должен народ. А народ это кто? Это партия. А партия кто? Это мы, мы — партия. Значит, мы и будем решать, я вот буду решать. Понятно?"Вот вам хрущевский вариант известного по истории высказывания французского короля Людовика XIV — "Государство— это я!".То есть Хрущев совершенно ясно показал, что ему наплевать, что там думает народ, чем озабочен и что он предлагает. Он, видите ли, будет решать! Ну и дорешался до того, что довел страну до ручки, инициировав позорный импорт зерна в СССР, устроив резкое обнищание народа, вплоть до голода в отдельных местах, вооруженного подавления негодования народа, как это имело место в Новочеркасске. Хуже того. Своими непродуманными действиями не менее шести раз умудрился подставить Советский Союз под прямую угрозу вооруженного столкновения с Западом, вплоть до атомной войны из-за Карибского кризиса. В конце концов авантюриста выкинули из Кремля. И правильно сделали. Только вот ущерб, который он нанес Советскому Союзу и его великому народу, так и не был ликвидирован. В результате имеем то, что имеем.

Миф № 115. Сталин единолично решал все вопросы, не слушая мнения других.

Бред на эту тему бродит очень давно. В наиболее концентрированном виде он стал эксплуатироваться Хрущевым со времен XX съезда КПСС. В реальности же это наиподлейшая ложь. Говорит свидетель того времени И.А. Бенедиктов, сталинский министр сельского хозяйства. В 1980—1981годах он дал корреспонденту Гос-телерадио В. Литову несколько интервью, опубликовать которые удалось лишь в наше время. И вот что рассказывает бывший нарком…

Из интервью И.А. Бенедиктова:

"Вопреки распространенному мнению, все вопросы в те годы (конец 1930-х гг. — А. М.), в том числе и относящиеся к смещению видных партийных, государственных и военных деятелей, решались в Политбюро коллегиально. На самих заседаниях Политбюро часто разгорались споры, дискуссии, высказывались различные, зачастую противоположные мнения в рамках, естественно, краеугольных партийных установок. Безгласного и безропотного единодушия не было — Сталин и его соратники этого терпеть не могли. Говорю это с полным основанием, поскольку присутствовал на заседаниях Политбюро много раз…

Сталин, ставивший на первое место интересы дела, принимал решения, как правило, выслушав мнения наиболее авторитетных специалистов, включая противоречащие точке зрения, к которой склонялся он сам. Если «диссиденты» выступали аргументированно и убедительно, Сталин обычно либо изменял свою позицию, либо вносил в нее существенные коррективы, хотя, правда, были и случаи, когда с его стороны проявлялось неоправданное упрямство. Хрущев, действия которого со временем все больше определялись личными амбициями, относился к специалистам, особенно «инакомыслящим», иначе. В моду стали входить те, кто умел послушно поддакивать, вовремя предугадать и "научно обосновать" уже сложившееся мнение Первого, которое он не менял даже вопреки очевидным фактам…

Именно Хрущев начал избавляться от людей, способных твердо и до конца отстаивать свои взгляды. Многие сталинские наркомы, привыкшие говорить в лицо самую горькую правду, постепенно уходили со своих постов. А те, кто оставался, превращались, за редким исключением, в умных царедворцев, прекрасно сознававших всю пагубность хрущевских «начинаний», но считавшихся со сложившейся расстановкой сил и тем, кто ее в конечном счете определял…"

А вот как Сталин решал, например, особо щепетильные вопросы в беспрерывно инкриминируемом ему 1937 году. По его инициативе 14 апреля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло специальное постановление. Оно называлось "О подготовке вопросов для Политбюро ЦК ВКП (б)". Оригинал ныне хранится в РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1145. Л. 62–63. Согласно этому постановлению, для разрешения вопросов секретного характера, в том числе и внешней политики, была создана специальная комиссия в составе пяти человек. Без ведома этой комиссии ни один вопрос такого порядка не решался. В особо важных и тем более особо щепетильных случаях предварительно принималось особо секретное решение Политбюро ЦК ВКП(б) по соответствующему вопросу. В нем обязательно указывалось, что, рассмотрев такой-то вопрос, Политбюро постановляет признать целесообразным такой-то вариант его рещения и поручает такому-то руководителю решить данный вопрос в соответствии с действующим законодательством, в связи с чем наделяет его соответствующими полномочиями и правом первой подписи.

Ну, так и как же, единолично решал вопросы Сталин или нет?!