Главная | Обратная связь

Реактуализация традиции

 

Следующее объяснение, каким образом псевдоэпиграфичное авторство может быть воспринято в качестве приемлемой практики, немного сложнее. Если коротко, здесь утверждается, что когда некий писатель воспринимает себя в качестве последователя точки зрения, принадлежавшей прежде известному автору (который, скажем, уже умер), то он может писать тексты от его имени. Цель заключалась не в том, чтобы представить себя в качестве прежнего автора, а в том, чтобы текст выражал взгляды этого предшествующего авторитета. Или, по крайней мере, те взгляды, которые были бы свойственны тому автору, если бы он сейчас был жив и вынужден реагировать на ситуацию, изменившуюся с момента его смерти.

Технически этот случай обозначается как «реактуализация традиции», где под «традицией» понимается взгляд, учение или набор сведений, дошедшие до нас в письменном или устном виде. Традиция «реактуализируется», когда активируется вновь применительно к новой ситуации.

Предположим, что весьма влиятельный мыслитель в 1917 году резко осуждает употребляющих алкоголь христиан на том основании, что, поступая таким образом, они теряют над собой контроль и ведут себя безответственно. Спустя пятьдесят лет возникает другая проблема – люди начинают употреблять галлюциногенные препараты. Новый мыслитель хочет сказать современным ему христианам, чтобы они так не делали. Живя в 1967 году, этот новый автор пишет эссе от имени известного и почитаемого автора 1917 года, в котором порицает употребление не только алкоголя, но и наркотиков. Новый писатель принадлежит традиции прежнего автора и делает эту традицию актуальной для современной ему ситуации. Иными словами, «реактуализирует» её. Назвавшись именем прежнего автора, он претендует не столько на его имя, сколько на продолжение связанной с его именем традиции.

Вот такая теория, которую некоторые учёные применили к явлению псевдоэпиграфики в Новом Завете. Как утверждал один британский учёный, псевдонимность была «приемлемой практикой, не направленной на обман», так как автор псевдоэпиграфа, продолжающий традицию прежнего автора, «мог представить своё послание как послание создателя данного направления традиции, потому что видел его именно так… Здесь не было никакого намерения обмануть, и почти не вызывает сомнений, что его читатели на самом деле не были обмануты» [108].

Возможно, вы уже заметили одну из ключевых проблем данного подхода. Если люди, подделавшие новозаветные послания, скажем, Петра и Павла, не имели «никакого намерения обмануть» и никого «на самом деле» не обманули, то перед нами по‑прежнему остаётся вопрос, почему же тогда все были обмануты (на многие и многие века). На протяжении семнадцати столетий каждый, кто читал эти послания, думал, что они написаны Петром и Павлом. И перед нами опять встаёт вопрос: где доказательство того, что «реактуализация традиции» через присвоение чужого имени была приемлемой и распространённой практикой?

Главным поборником этой теории является американский учёный Дэвид Мид, который опубликовал на эту тему свою докторскую диссертацию [109]. Мид считает, что свидетельство об этой традиции можно найти в Ветхом Завете. Это было обычным делом, говорит он, передавать труды различных авторов под именем родоначальника традиции, к которой причисляли себя позднейшие авторы. Например, исследователи Ветхого Завета уже более ста лет назад пришли к выводу, что Книга Исайи не была полностью написана известным нам Исайей из Иерусалима в VIII в. до н. э. Главы 40–55 определённо были написаны кем‑то, кто жил на полтора столетия позже, во времена вавилонского пленения.

Как замечает Мид, Ис 40–55 были переданы нам в качестве части Книги Исайи. Но по его мнению, автор этих глав не пытался никого ввести в заблуждение, будто он и есть тот Исайя, что жил полутора столетиями раньше. Мид считает, что он просто причислял себя к той же пророческой традиции, что и иерусалимский Исайя. То же касается и последних одиннадцати глав Книги Исайи, написанных третьим автором, который жил ещё позже. Когда иудеи называли и последующих авторов «Исайей», говорит Мид, то имели в виду не «литературное происхождение» текста (т. е. чьей именно рукой он был написан), а «авторитетную традицию» (т. е. чью именно традицию – Исайи – продолжали они в своё время).

Мид находит примеры такого рода и в других местах Ветхого Завета и потому делает вывод, что когда дело доходит до Нового Завета, его авторы поступают весьма схожим образом. Автор 2 Пет, не будучи Петром, представляется его именем не потому, что хочет, чтобы люди считали его Петром. Он не намеревался лгать по этому поводу. Он лишь указывает, чьей традиции – Петра – он принадлежит.

Эта теория привлекла большое количество учёных, поскольку позволяла объяснить, как авторы могли делать ложные заявления относительно своей идентичности, не совершая никакого обмана, и видимым образом она вписывается в древнееврейскую традицию авторства. Но с этой теорией существуют очень большие проблемы.

Прежде всего большинство доказательств, по сути, не работает. Мы не знаем, кто написал Ис 40–55, но можем сказать, что это, во‑первых, не был Исайя из Иерусалима, и во‑вторых, это был, скорее всего, израильтянин, живший во времена вавилонского пленения. Мы не знаем, сам ли он физически добавил свой текст к тексту Исайи (т. е. на тот же самый свиток), или же он просто написал свою книгу, используя многие идеи своего предшественника. То есть вполне возможно, что оба текста соединил друг с другом кто‑то другой, а написавший Ис 40–55 вообще не претендовал на авторство и творил анонимно. Более того, автор Ис 40–55 нигде не называет себя Исайей. Это составляет разительный контраст, скажем, с автором 2 Пет, который называет себя Петром, или автором Еф, который называет себя Павлом.

Но ещё большей проблемой является то, что писатели первого века, когда создавались книги Нового Завета, не знали, что главы Ис 40–55 не были написаны Исайей. Совсем наоборот, все полагали, что Книга Исайи полностью написана Исайей! Идея, что последующие авторы реактуализировали традицию, основана на представлениях о Ветхом Завете, свойственных двадцатому веку и совершенно неизвестных Древнему миру. Нет ни одной записи ни о ком из того времени, кто имел бы эти представления, говорил о них, размышлял о них, поддерживал их, пользовался ими или способствовал их продвижению. Ни один древний автор никогда даже не упоминает о них. Откуда было знать человеку, написавшему Послание к Колоссянам, что происходило с текстами Исайи пятью столетиями раньше? Он жил в другой стране и говорил на другом языке, не был иудеем и читал Исайю скорее на греческом, нежели еврейском, и для него вся книга Исайи была написана Исайей.

Есть и ещё одна проблема с этой теорией. Даже если автор 2 Пет действительно чувствовал себя продолжателем традиции Петра, объясняет ли это присвоение им чужого имени? В чём логика поступка, заключающегося в присвоении имени человека, чьи взгляды ты разделяешь? Эта логика порочна хотя бы потому, что существовала масса христиан, представлявших массу точек зрения, многие из которых противоречили друг другу. Как реагировали бы приверженцы определённой традиции на остальных, кто заявляет о своей принадлежности той же традиции, но при этом имеет сказать нечто иное? Просто представьте себе автора Пастырских посланий, который называет себя Павлом, не будучи им, и автора Деяний Павла, который говорит, что представляет учение Павла, хотя это и не так. У них же противоположные взгляды на женщин и их роль в церкви. Разве мы решим, что ранние христиане из числа разделявших взгляды Пастырских посланий сочтут приемлемым для автора Деяний Павла вкладывать в уста Павла слова, которых тот не говорил? Конечно, нет. Посчитал ли бы автор Деяний Павла приемлемым для автора Пастырских посланий называться именем Павла, коль скоро тот им не был? Безусловно, нет. Как бы назвал каждый из этих авторов другого? Они оба назвали бы друг друга лжецами. И оба заклеймили бы тексты друг друга как «псевдо» (фальшивый, ложный) и «нофос» (незаконнорожденный, ублюдок).

 

Философские школы

 

Ещё одна причина, по которой предложенное Мидом объяснение подлога не срабатывает, заключается в том, что большинство авторов Нового Завета не принадлежали иудейской традиции. Они происходили из язычников. На этот случай другие учёные попытались найти основания для легитимации псевдоэпиграфических текстов в языческой традиции, в которой были воспитаны их авторы. Такие учёные иногда утверждают, что для учеников философов обычным делом было написание трактатов, которые вместо своего имени они подписывали именем учителя. Это якобы делалось в знак смирения, поскольку авторы сознавали, что их идеи на самом деле не их, а получены ими от главы их философской школы. Поэтому, чтобы воздать учителю должное, они надписывали его именем свои работы.

Исследователи Нового Завета часто утверждают, что это объясняет, почему кто‑то при написании посланий Колоссянам, Ефесянам и прочих выдавал себя за Павла. В одном из типичных комментариев на Колоссян мы читаем: «Псевдонимные документы, особенно письма с философским содержанием, обязаны своим хождением ученикам выдающегося человека, которые через подражание ему выражали своё почитание перед великим для них именем. Этим же они сохраняли или увеличивали его влияние на следующее поколение, живущее в изменившихся обстоятельствах» [110]. Другой современный комментатор упоминаемых посланий высказывается тем же образом: «Когда мы говорим, что послания Колоссянам (или Ефесянам) являются девтеропаулинистскими, не следует ошибочно полагать, будто мы считаем их просто примером подлога. Так, если кто‑то писал под именем философа, который был его покровителем, то это можно расценивать как акт воздания ему почестей» [111].

Должен заметить, что хотя подобные заявления нередки, никто из комментаторов не предоставляет никаких свидетельств в пользу традиционности этой практики в философских школах. Они просто говорят об этом, как о факте. Но почему они думают, что это факт? Большинством исследователей Нового Завета это считается фактом потому, что так сказало много исследователей Нового Завета! Но спросите кого‑то из них, на какие древние источники информации они могут сослаться или кто из древних философов признавал это обычной практикой? Скорее всего, на вас посмотрят отрешенным взглядом.

А те учёные, которые всё же указывают древние свидетельства мнимого существования этой практики, обычно ограничиваются двумя основными источниками [112]. Но первый из них ни о чём подобном не говорит. Это философ‑неоплатоник Порфирий (III в. н. э.), который якобы сказал, что в школе древнего философа Пифагора (который жил восемью столетиями ранее) среди учеников было обычной практикой написание книг, которые они надписывали именем своего учителя [113]. Отследить это заявление Порфирия довольно непросто, потому что до нас оно дошло не в греческом оригинале, а в арабском переводе одной из его работ, сделанном в XIII в. [114]

Я сомневаюсь, что кто‑то из комментаторов Нового Завета, ссылающихся на утверждение Порфирия, на самом деле читал его. Всё же оно на арабском, а большинство учёных‑новозаветников по‑арабски не читают. Как и я, впрочем. Зато у меня есть коллега, который читает, – Карл Эрнст, специалист по средневековому исламу. Я попросил профессора Эрнста перевести мне эту фразу. Как оказалось, Порфирий не говорит ничего о последователях Пифагора, писавших книги и надписывавших их его именем. Напротив, он говорит, что Пифагор написал восемьдесят книг, ещё двести книг было написано его учениками, и двенадцать книг с именем Пифагора было «подделано». Эти двенадцать книг осуждены за ложное использование имени Пифагора. Их подделыватели названы «бесстыдными людьми», «сфабриковавшими» «ложные книги». О двух сотнях книг не сказано, что они были написаны последователями Пифагора под его именем; сказано лишь, что это книги, написанные его последователями, не более того.

Итак, это был первый из двух древних источников, на которые ссылаются учёные, когда говорят, что практика написания книг под именем учителя была «обычной». Здесь следует указать, что из других произведений Порфирия видно, насколько заинтересованно он выяснял, какие книги являются подлинными, а какие – подложными, и что сам он отвергал подлоги, включая ветхозаветную Книгу Даниила, которая, как он полагал, не могла быть написана израильтянином в VI в. до н. э.

Другая ссылка на традицию философских школ, как и сказали учёные, действительно говорит то, что она говорит. Она взята у Ямвлиха, другого философа‑неоплатоника и ученика Порфирия. В своём сочинении о жизни Пифагора Ямвлих пишет следующее: «Прекрасно и то, что все изобретения они относят и приписывают Пифагору, нисколько не придавая значения собственной славе первооткрывателей, за редким исключением. Ведь и в самом деле, очень мало было известно пифагорейцев, которые оставили собственные воспоминания» [115].

Здесь очень большое количество проблем с тем, чтобы принять эту ссылку в качестве указания на распространённую традицию философских школ античности, которая могла послужить образцом для христианских авторов, писавших от имени Петра, Павла, Иакова, Фомы, Филиппа и остальных.

1. Чтобы эта традиция оказала влияние на широкий круг ранних христианских авторов, она должна была быть широко известна, а это не так. Эта традиция не упомянута ни одним писателем со времён Пифагора (VI в. до н. э.) до времени Ямвлиха (рубеж III–IV вв. н. э.). То есть ничто не указывает на её широкую известность. Наоборот, скорее похоже, что на протяжении восьми столетий она никому не была известна.

2. Более конкретно, Ямвлих жил двести лет спустя после написания 1 и 2 Пет и девтеропаулинистских посланий. Нет указаний на существование этой традиции во времена написания Нового Завета. Сомнительно, чтобы в ту пору она была широко распространена.

3. Ямвлих ссылается только на одну философскую школу из многих. Он ничего не говорит о том, чтобы традиция существовала в философских школах за пределами круга пифагорейцев.

4. Современные исследователи пифагореизма говорят, что вообще нет оснований считать сказанное Ямвлихом справедливым относительно пифагорейской школы [116]:

a. Во‑первых, он писал через восемьсот лет после Пифагора и никоим образом не мог знать, что написанное им соответствует действительности. Вероятнее, он просто посчитал, что так оно и было.

б. Ни один другой философ или историк до Ямвлиха, который говорил о Пифагоре и его школе, не говорит ничего подобного о псевдонимных работах под его именем.

в. Замечание Ямвлиха случайно и необоснованно.

г. В довершение ко всему, насколько заявление Ямвлиха можно проверить, оно выглядит ложным. Подавляющее большинство текстов пифагорейской школы не было написано под именем Пифагора. Его последователи писали под собственными именами [117].

В результате краткий и случайный комментарий Ямвлиха (жившего, напомню, более чем через двести лет после Петра и Павла) совершенно не может быть принят в качестве свидетельства того, что происходило во времена Пифагора и его учеников (за шестьсот лет до Петра и Павла), не говоря уже о том, что происходило в философских школах вообще, и не говоря о том, что происходило в раннем христианстве [118].

По этим причинам исследователям Нового Завета нужно пересмотреть свои взгляды на философские школы и их влияние на практику подлогов в раннем христианстве. Практически ничто не указывает на существование в этих школах традиции псевдоэпиграфики в качестве акта самоуничижения. Я бы сказал, что учёные вцепились в эту идею просто потому, что она даёт им возможность говорить о происходившем в литературной традиции раннего христианства, не упоминая о виновности раннехристианских авторов в подлоге.