 |
|
Чуть ли не впервые за всё время их знакомства улыбка почти совсем исчезла с лица Вычислителя.
— Ты уже слышал об Изменении в 482-м?
— Да, — коротко ответил Харлан.
— Финжи говорил со мной и просил передать тебе, что Изменение прошло успешно.
Харлан пожал плечами и вдруг заметил, что Твиссел пристально, в упор, глядит на него с экрана. Ему стало не по себе, и он спросил:
— Вы мне что-то хотите сказать, Вычислитель?
— Нет, ничего, — проговорил Твиссел, и, возможно, бремя прожитых лет отозвалось в его голосе усталостью и печалью. — Я думал… может быть, ты хочешь со мной поговорить?
— Нет, сэр.
— Что ж, тогда мы увидимся с тобой завтра, когда откроется Вычислительный зал. Мне многое надо сказать тебе.
— Да, сэр, — ответил Харлан и ещё долго после того, как погас экран, задумчиво смотрел на него.
В словах Твиссела ему послышалась скрытая угроза. Значит, Финжи всё-таки говорил с Твисселом. Что же такое он сказал ему?
Но эта внешняя угроза была именно тем толчком, которого ему сейчас недоставало. Бороться с собственным унынием было безнадёжно — всё равно что сражаться с зыбучими песками, грозя им маленьким прутиком. Бороться с Финжи — другое дело. Впервые за много дней Харлан вспомнил, каким оружием он обладает, и к нему вернулась былая уверенность.
Смена настроений произошла так внезапно, словно закрылась одна дверь и открылась другая. Оцепенение Харлана сменилось бурной деятельностью. Он отправился в 2456-е и, ошеломив Социолога Воя, получил нужную ему информацию. Свою роль он сыграл блестяще. Он узнал всё, что хотел. Вернее, даже больше, чем хотел; больше, чем смел надеяться.
Уверенность всегда вознаграждается. В его родном Столетии была поговорка: «Схватись отважно за крапиву — она врагу дубинкой покажется».
Итак, Нойс не имела Аналога в новой Реальности. Она могла занять своё место в обществе любым удобным, не вызывающим подозрений способом, или она могла остаться в Вечности. Не было никаких причин, по которым ему могли бы отказать в союзе с ней, кроме чисто теоретического факта нарушения закона, — а он хорошо знал, как отвести его обвинение.
***
И вот сейчас он мчался в будущее, сгорая от нетерпения увидеть Нойс и сообщить ей эту великую новость, насладиться вместе с ней огромной удачей после мучительных дней отчаяния и тяжёлых предчувствий.
Внезапно капсула остановилась. Она не замедлила постепенно свой ход, а просто остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду. Если бы капсула двигалась в Пространстве, мгновенная остановка разбила бы её вдребезги, докрасна раскалила бы её металл, превратила бы Харлана в бесформенную кучу поломанных костей, в кровавое пятно на стене.
Но поскольку капсула двигалась во Времени, остановка вызвала только сильную тошноту и такую острую боль в желудке, что он согнулся в три погибели.
Когда боль чуть отпустила, он потянулся к Счётчику. Сквозь плавающий в глазах туман он разглядел циферблат. Счётчик показывал: 100000.
Внезапно его охватил страх. Число было слишком круглым. Он лихорадочно повернулся к приборам. Что случилось? Но приборы утверждали, что всё в порядке, и это напугало его ещё больше. Пусковой рычаг был в исправности и находился в крайнем положении, соответствующем движению в будущее с максимальной темпоральной скоростью. Не было никаких признаков короткого замыкания. Ни одна стрелка не перешла за красную черту. Энергопитание не было отключено. Тоненькая стрелка энергометра молчаливо настаивала на том, что потребление энергии по-прежнему составляет миллионы мегаватт.