 |
|
Глава 1 (и последняя)
Стоп!..
Хватит ныть и искать объяснения провалу! Пойми, Ты просто не в фокусе!..
Чувство, что ты не такая, как я – нормальное чувство. Так и живём уже сто лет. И ничего страшного. Жили и жить будем…
Румяны
Прохор Андреевич еще со школы терпеть не мог собак и всё, что с этими демонами связано. Это еще, мягко говоря, терпеть не мог. Он презирал их всеми фибрами своей мелкой душонки. А душонка действительно была мала.
С утра, как обычно, он отрезал внушительный кусок совсем несвежего батона и тонко-тонко покрыл его еще более несвежим маслом. Затем налил кипятка через вчерашнюю заварку. По логике, должен был получиться чай, а вышло нечто иное, отвратительное. Жидкость цвета нездоровой мочи.
Как вы уже догадались, Прохор Андреевич был жутко экономным. Причем это проявлялось практически во всем. И именно в эти моменты он был действительно счастлив и безумно доволен собой. Это его успокаивало.
Взглянув на свой «чай», Прохор щедро бахнул в него аж целых три ложечки сахара. Невиданное барство! Сегодня у него праздник. !!!!День управляющего!!!!!.
Не то что бы он занимал «такой» высокий пост в сфере управления, ему просто хотелось так думать. И у него, поверьте, это получалось…
Каждое утро жена Прохора (не смейтесь, даже у кретинов бывают жены…) готовила ему кофе и жарила яичницу. Тот, в свою очередь, следил за тем, как «качественно» это происходило…
Самое смешное, что она это делала кое-как, не напрягаясь, забывала то сахар, то кофе… Но Прохору, как ни странно нравилось, что жена встает рано и «заботится» о нем. Все его претензии были формальны. В принципе, как и он сам…
Потому что сексом с женой он занимался только в брачную ночь. Эти незабываемые четыре с половиной минуты были преподнесены невесте как подарок на свадьбу. Далее ее ублажал местный управдом Сережа. Как полагается, Прохор Андреевич об этом нихера не знал. Жизнь…
Но сегодня Прохор Андреевич встретил утро в одиночестве, жена еще вчера уехала к маме «на побывку». Это происходило как минимум раз-два в месяц. На самом деле, у мамы жена Прохора бывала где-то раз в полгода и то не всегда. Просто у управдома Сережи иногда выдавались парочка свободных деньков и он, прихватив жену Прохора Андреевича, ехал на своей раздолбанной копейке к себе на дачу. Так сказать, поблудить от души.
«Все бы хорошо» - думал Прохор Андреевич, мешая аж три ложки сахара в своем стакане. Но некое беспокойство не унимал даже великий день, «День управляющего». Кто виноват, что именно сегодня Екатерина Георгиевна, бывшая школьная любовь Прохора, а ныне директор по экологии, без предупреждения придет с проверкой на участок, где, как вы думаете, кто куратор? ПРОХОР! В общем, она его не очень-то и любила. Более того, он был ей противен. За исключением, конечно, тех моментов, когда она была «в дрова»… Те три или… пять раз сексом с Прохором она занималась просто потому, что была пьяна. Знаете, как это бывает…
Выйдя из дома, Прохор Андреевич обнаружил, что пришла весна… А осознал он этот факт по свежему весеннему воздуху, теплой солнечной погоде и по только что растаявшему снегу. Земля оголилась и задышала. Прохор постоял на месте, глядя на чистое девственное небо. Вдохнул полной грудью и улыбнулся.
Он хотел было уже сделать первый шаг на работу, но, опустив взгляд на землю, его чуть не вырвало. Растаявший снег оголил все, что скрывалось под ним всю эту долгую зиму. На сырой земле как бублики в старинной немецкой булошной лежали свежие румяные какашки. Их было огромное количество, разных размеров и расцветок, но все они были румяные. Снег прекрасно их сохранил.
«Сраные собаки!» - прошипел сквозь зубы Прохор Андреевич и все же шагнул в сторону работы.
Теперь он не чувствовал весны, не смотрел на красивейшее как никогда небо, он отвращено шагал по обгаженной земле. Настроение окончательно было испорчено…
Маркетолог
Я уже возвращался с работы, как неожиданно позвонила моя мама. Звонила с просьбой пойти с ней на некое до пиздрючки кайфовое по её мнению мероприятие. После её двухминутного объяснения, я всёк о чём идёт речь. Желания, признаться, переться на эту клоунаду у меня не было никакого. Дело в том, что это просто та самая маркетологическая дрянь, где тебе впаривают товары невероятной цены, которые ты, понятное дело, не приобретёшь никогда. А за то, что ты послушно прослушал эту откровенно гейскую лекцию – подарок и фуршет, может даже и нальют. Если бы не мамин слезливый голос – хер бы я пошел, честно! Заинспектируйте!
Как выражается одна моя киргизская подруженция : «в оконцове», я попёрся на встречу к маме и этим маркетологовым извергам. Ко всем этим мудотрясам.
Я был ужасно голоден, потому, не дожидаясь команды, прямо посередине «евойного» спитча маркетолога начал уплетать мясо. Потому что даже Ксюня так не готовит)
Напоследок он пожал мне руку и натянуто улыбнулся, в ответ я притянул его за руки и прошептал ему на ухо - «ахуительное мясо». Он, как обычно улыбнулся. Я словил себя на мысли, если его послать – он ведь тоже улыбнётся. Такая у них маркетологическая политика, как мне показалось. В любом случае, свои догадки проверять я не стал. А ведь мог…
Моя поэзия...
Слезы…
Две капельки-слезки грустью сохнут.
Одна – Я, вторая – ТЫ.
Необратимость скупой печали-виновницы
Пожирает слово «МЫ»…
Ванильное небо
В глазах твоих ванильное небо тонет.
В ресницах ангел живет, об одном молит,
Чтобы ты его не гнала прочь, чтобы согрела
Теплом нежных губ твоих, чтоб любовь твоя пела
Для него одного, ради него только
Умереть могла, хотя и так столько
Тобой для него уже сделано. И потому
Он смеется… и плачет… он счастлив всему…
FEEL
Бледное, черное, не слишком чужое.
Нежное, острое, не слишком большое.
Я удержать его не в силах руками,
Когтями, впиваясь, кривыми крюками.
Оно мною всегда управляет:
Кидает, ломает, кровь отпивает.
Но я все равно держу его. Грустно.
Глазами воздух царапаю, в сердце пусто.
Что-то его совсем иссушило,
Насмешкой злобы насмерть забило,
Но все слова наши ничего и не значат,
Важнее лишь то, что это чувство любовью заплачет…
Мои грустные
Сердце кровью облито, нежностью
Воздух наполнен. Лицо обветрено.
Доброта твоя гнилой свежестью
Веет. Светом в лицо немедленно
Посвети, ты увидишь мои грустные.
Не хочу говорить с тобой, тебя видеть.
Надежды убиты, слова тусклые.
Как перестать мне тебя ненавидеть?
Все уже сказано, сделано.
Ничего назад не вернуть теперь.
Мною в жизни вера утеряна,
Покой души утерян, поверь!
Мне врать тебе нет смысла.
Души глубина открыта для всех.
Кошмарный сон, да смерти тень зависла.
Сарказм судьбы и только злой смех
В лицо мое, как яркий свет, тычет.
Чувствительность сердца уже на нуле.
Ведь на него глухая боль «бычит»,
Ломаной бритвой, впиваясь во мгле…
Опять!..
Все опять происходит, как тогда происходило.
Распята надежда, душа от боли ныла.
Что делать с, кровью облитым,
Сердцем моим, тобою убитым?
Может оно и живет, но я лучше всех знаю
Недолго, скоро умрет. Тебе этого не желаю.
Все, что было у меня забрала ты. Одним словом,
Убила меня, не познав, по нежному сердцу ломом.
Тоска злорадно в лицо смеется,
Похоже, что места на этой земле мне не найдется.
Пусть умрет она и легче станет. 1
И утро нежное теплом надежды меня обманет.
А я верить все равно в него буду,
Куда деваться, если даже умру – ее не забуду.
Зато понял я, что в жизни только одно правило может быть:
Либо ты любишь, либо тебя. Только так. И ты не можешь ничего изменить.
Успеть
Сердце ноет, сердце клянчит
Любви твоей, слезами плачет.
Сердце просит, не хочет верить,
Что ты никогда не захочешь ответить.
Но оно надеется, оно ждет,
Только тоска на горло всей силой жмет,
Оно для тебя будет стараться жить.
Жаль, скоро умрет, и не будет любить.
Время бьет рукой своей, знает,
Последние капли любви выжимает,
Знает, что как прежде ты не сможешь взлететь.
Поторопись, ты еще можешь успеть…
Гг.
Возможности снега
Ты для меня – много…
Главное значишь.
Сердца вопли,
Когда ты заплачешь.
Слёзы любви меня убивают,
Наглухо воздух мой отпивают.
Пусть, конечно, пьют. Не то чтобы жалко…
Только лживая нежность – взаимности свалка.
Потребность убить,
Стоит ли хныкать?
Можно просто терпеть,
Нежно «их» ненавидеть…
Но, знаешь, нежно – тоже проблема.
Блядь, сколько же вас здесь, злобных дилемм.
Но как хотелось бы измениться.
Старания – ветер, желанием снится.
«Лучший» во всем мире в угол забился,
Рассыплются с неба на руки крупицы.
Скажите ей, что я еще «все же»,
Откройте ей правду, врать негоже.
Но, правда, поверь, та еще сука,
Её нагло в себе хоронит скука.
Возможности снега меня умиляют.
Растаять, немного остыть… Остываю.
Желание быть поближе что ли.
Еще хотелось бы поменьше боли…
Г.
Мы
Постыдной вольностью плененный,
В невзрачной копоти весны,
Под гнётом страсти оголенной
Не будет «я», там будет «мы»!
Г.
Ускоряя шаг…
Жирный глоток воздуха, но его так не хватает. Словно, как рыба на воздухе, хватая кислород жабрами. Не хватает… И кажется, что-то тут не так… Хотя атмосфера совсем не располагает к провалу. Этот красивый нежный пляжный песок, это лето, это недопитое алкогольное что-то… Это всё уже так не важно. Блядь, как же это действительно не важно…
А тем временем Всё в плюсе. Всё идеально, красиво и чувственно, чувственно, но скупо.
Нет, вы меня не поняли, всё точно очень хорошо….
Я пьяный и голый сижу на диване напротив, и смотрю на нее. Она красива и спит. Я задаюсь вопросом «зачем мне это?». То ли она сама такая красивая, толи освещение… И что я теперь буду делать с таким шматком счастья. Что?.. К «счастью» я не был готов. Не сегодня!.. Потому, вкрадчиво укрыв её пледом, я накидываю куртку на своё предательски худое тело. Тихонечко валю к хуям. Знаю, я сыкло! Выхожу на девственную осеннюю улицу и бодренько сваливаю. Я иду по этой самой улице, которая нас и свела когда-то. А там воздух всецело наполнен гнилью, я думаю, едва ли это от осени – от меня точно…
Валю от неё, ускоряя шаг… Мне не нужна ответственность.
Запомни, не нужно улучшать мир, он и так уродлив и без нас с тобой. Зачем напрягаться, и гробить его дальше? Такое чувство, что он, этот мир, не снесёт еще одной пары влюблённых – треснет к хуям по швам. С характерным, само собой, звуком.
Я удалялся с этими мыслями. Я шёл. Бежал.
Шлейф мыслей за ним…
Ускоряя шаг.
Я словил себя на мысли, что иду не к чему-то, я иду от… от чего-то, от кого-то…
Временно, надеюсь.
Ускоряя шаг…
Я тут немного запутался. Мой поношенный образ вызывает много вопросов…. Нет – ответ на твой вопрос…нефига, я не делаю наркоту. Как говорит Дельфин, я разгоняю сознание без этих ваших ебаных стимуляторов… скорость… я делаю скорость без всяких там стимуляторов.
Я шел и думал…
Ведь нет такого количества тратила, чтобы подорвать мой хренов выдуманный мир. Потому я иду дальше, не минируя. Мой личный «красный крест» запретил жестить в этом месте, прости.
Ускоряя свою ебучую обыденность, я удаляюсь от тебя.
Ускоряя шаг на пути к своей недоразвитой вере. Блядь, я скоро свихнусь к херам! Спаси меня!
На пути к себе. На пути к тебе…
Это странно, но я ухожу от тебя, чтобы быть ближе к тебе… Согласись, странно…
Я спешу. Я иду. Дождись только меня, я тебя умоляю. На коленях прошу, умоляю…
Ускоряя шаг
Ускоряя шаг…
Ускоряя шаг…
От автора:
Интересно, сумели ли Вы погрузиться в мой мир? Едва ли. Всё это, как айсберг – 90 процентов под водой. Надеюсь, вы поняли метафору. Хотя, я не настаиваю и против какой-то своей исключительности, на руках моих нет и не было стигмат. Но тем не менее…
Я конечно, помню, что я писал это все поэтичное говно, описывая свою вяленькую, как бы то ни было, жизнь, во имя Лолы Викторовны. Не уверен, что вышло, но позже не забывай, я клал свое мнение, читатель, поперёк твоему. А Лола меня поймёт, она умница. Ведь я, буду не я, если промолчу «в тряпочку».
Но я точно знаю, что у всех нас, у всех всё будет хорошо - фактина! Хотел не ругаться матом, не вышло. Уж простите.