Главная | Обратная связь

Житийный вид (в приложении к Житию Всеволода-Гавриила)

12. Е – конца XVI в. (ГБЛ, Егор. 593);

13. Тл – XVII в. (ГПБ, Q.I.70 – Толст. II, 79).

 

А⁵⁶⁰ се рукописание⁵⁶¹ князя⁵⁶² Всеволода⁵⁶³.

1. Се аз, князь великыи Гавриил⁵⁶⁴, нареченыи Всеволод⁵⁶⁵ самодержець Мстиславець⁵⁶⁶, внук Володимеров⁵⁶⁷, властвующе⁵⁶⁸ всею Рускою землею и⁵⁶⁹ властию новгородскою⁵⁷⁰ и⁵⁷¹ божиим благоволением⁵⁷² поставил⁵⁷³ есмь церковь святыи⁵⁷⁴ Иван⁵⁷⁵ Великыи⁵⁷⁶ на Петрятине дворищи и устроил есмь иконами многоценными⁵⁷⁷, и еуангелии многоценными⁵⁷⁶, и всеми книгами исполон⁵⁷⁹, и устроил есми попы, и диакона, и дияка к съборнои великой⁵⁶⁰ церкве.

2. А даю святому великому Ивану от своего⁵⁸¹ великого имения⁵⁸² на строение церкви и⁵⁸³ в векы вес вощаной, а в Торшку даю пуд вощаныи: половина⁵⁸⁴ святому Спасу, а половина⁵⁸⁵ святому великому Ивану на Петрятино дворище.

3. А оброк даю попом, и диякону, и дияку, и сторожам из весу из⁵⁸⁶ вощаного: имати попам по⁵⁸⁷ осми гривен сребра, диакону 4 гривны сребра⁵⁸⁸, диаку 3 гривны сребра⁵⁸⁹. А имати им⁵⁹⁰ той оброк⁵⁹¹ и⁵⁹² в векы по моему данию князя великого⁵⁹³ Всеволода.

4. А попом пети у святого великого Ивана вседенна⁵⁹⁴, а у святого⁵⁹⁵ Захарии на полатех пети⁵⁹⁶ по неделям и⁵⁹⁷ в векы. А дьякону пети у святого Ивана субота да⁵⁹⁸ неделя из того оброка и⁵⁹⁹ в векы.

5. А⁶⁰⁰ яз, князь великыи Всеволод, поставил есмь⁶⁰¹ святому Ивану 3 старосты, от житьих людии и от черных тысячкою, а от купьцев 2 старости, управливати им⁶⁰² всякаа дела торговаа⁶⁰³, иваньскаа и гостиннаа.

6. А Мирославу посаднику в то не вьступатися, ни⁶⁰⁴ иным посадникам, в иваньское ни в что же, ни бояром новгородскым.

7. А кто хочет⁶⁰⁵ в купечество вложитися⁶⁰⁶ в иваньское, и⁶⁰⁷ дасть купцам пошлым людем вклада 50⁶⁰⁸ гривен сребра, а тысячскому⁶⁰⁹ сукно ипьское, ино купцам положити⁶¹⁰ в святыи Иван⁶¹¹ полътретьятьцать6п гривен серебра. А не⁶¹³ вложится⁶¹⁴ в купечьство, а не дасть пятидесять⁶¹⁵ гривен сребра, ино то не пошлый купець. А пошлым купцам ити им пошлиною, и вкладом, и отчиною.

8. А вес весити в притворе святого Ивана, где дано, ту его и дръжати.

9. А весити старостам иваньскыим двема, купцам пошлым, добрым людем. А не пошлым купцам старощениа им не дръжати, ни весу им не весити иваньского.

10. А у гостя имати: у низовьского от дву берковьсков⁶¹⁶ от⁶¹⁷ вощаных пол гривны сребра да гривенка⁶¹⁸ перцю, а у полочкого и⁶¹⁹ у смоленьского по⁶²⁰ две гривны кун от берковьскаго⁶²¹ от⁶²² вощаного, а у новоторжанина полторы гривны кун от берковьска⁶²³ от⁶²⁴ вощяного, а у новгородьца 6 мордок от берковьска⁶²⁵ от⁶²⁶ вощяного.

11. А куны класти⁶²⁷ в дом⁶²⁸ святого⁶²⁹ Ивана великаго⁶³⁰, что вывесять⁶³¹ по правому слову.

12. А новоторжьцу в бологодеть не весити ни у которого же гостя.

13. А по моем животе, великого князя Всеволода, стояти за дом святого⁶³² Ивана великого⁶³³ брату моему князю великому всея Руси и владыце новгородскому и за вся церко-никы святого⁶³⁴ Ивана.

14. А взяти князю великому из весу из вощаного пол⁶³⁵ третьятьцать⁶³⁶ сребра чрес год.

15. А праздник рожество святого⁶³⁷ великого Ивана почесть творить и праздновати старостам иваньскым купцам. А петь в⁶³⁸ праздник обедняя⁶³⁹ владыце, а на завътрее архимандриту святого Георгия, а на 3 день игумену святей богородицы из⁶⁴⁰ Онтонова монастыря. А взяти владыце дару рубль. А князя великого наместником дару по сукну⁶⁴¹ ипьскому, а дати им⁶⁴² 20 пудов меду⁶⁴³ на подсласту чистого⁶⁴⁴ пошлины. А дворечьскому сукно ипьское, а⁶⁴⁵ 10 пудов меду⁶⁴⁶ на подсласту⁶⁴⁷ чистого пошлины по старине. А тиуну дару⁶⁴⁸ сукно тумаское⁶⁴⁹, а дати ему⁶⁵⁰ 5 пудов меду⁶⁵¹ на подъсласту⁶⁵² чистого⁶⁵³ пошьлины⁶⁵⁴ по старине. Архимандриту⁶⁵⁵ взяти⁶⁵⁶ дару⁶⁵⁷ сукно ипьское. А игумену онтоновьскому⁶⁵⁸ взяти дару полтина, а пошлины⁶⁵⁹ от него идеть⁶⁶⁰ 40 колачев, да⁶⁶¹ сорок хлебов, да капуста и уксус.

16. А буевище Петрятино дворище от прежних дверии святого Ивана до погреба, а от погреба до Кончяньскаго⁶⁶³ мосту. А с того буевища имать куны старосте иваньскому и поберескому⁶⁶³, тыи куны къласти в дом святого⁶⁶⁴ Ивана великаго⁶⁶⁵.

17. А попов, и дьякона⁶⁶⁶, и дьяка⁶⁶⁷, и сторожов святого Ивана призирати старостам⁶⁶⁸ иваньскым и⁶⁶⁹ старостам поберескым⁶⁷⁰ и пабережанам.

18. А в дому святого⁶⁷¹ Ивана великого⁶⁷² не держати никому⁶⁷³ ничего же⁶⁷⁴, развес⁶⁷⁵ свечь и⁶⁷⁶ темиана.

19. А городу, и⁶⁷⁷ владыке, ни⁶⁷⁸ бояром весу⁶⁷⁹ не отимати у святого⁶⁸⁰ Ивана великого⁶⁸¹, ни продавати моего даниа, князя великого Всеволода.

20. А кто почнеть вес отимати, или продавати, или дом обидити⁶⁸² святого и⁶⁸³ великого Ивана и святого пророка Захарии, ино⁶⁸⁴ на того Спас⁶⁸⁵, пречистаа⁶⁸⁶, и святыи великий Иван, и святыи пророк Захарии; и будеть им тма, и огнь, и сьблазн, и⁶⁸⁷ казни божия⁶⁸⁸.

 

РАЗНОЧТЕНИЯ

560–563 (заголовок)

Тл Рукописание великого князя Всеволода о устроении церковнем святого Иоана Предтечи в Новеграде на Опоке;

Летоп.,Е далее великого;

СлН далее великого;

П-1, П-2, А-1, АрМ, ОК Всеволод;

Летоп., Жит. в святом крещении Гаврил;

Летоп., Жит. сын Мстиславль;

Летоп., Жит. далее Мономаха; СлН далее и;

СлН властьствующему ми;

СлН сии,е же;

ВА далее землею;

ВА, Тл нет;

571–572

ВА, Летоп., Жит. благоволением божиим;

ВЗ поставлен;

СлН святого великого;

СлН Иоанна;

СлН нет;

577–578

СлН, Летоп., Жит. нет;

СлН доволно по разуму людей;

П-2, А-1, АрМ, ОК нет;

581–582

ВЗ, П-1, А-1, АрМ, ОК, Рж-1, Ов, Жит. имениа великаго;

ВЗ, П-1, А-1, АрМ, ОК, Рж-1, ОВ, Е нет;

584–585

ВА нет;

Тл нет;

СлН, ОК нет;

П-1. ОК, АрМ, Рж-1 далее да;

Летоп., Жит. далее сторожам 3 гривны сребра;

590–591

Тл оброк той;

ВЗ, П-2, ОК, Рж-1, Тл нет;

Рж-1 нет;

ВЗ, П-1, П-2, ОК, АрМ, Рж-1, Жит. вседневнаа; Тл далее служба;

СлН далее пророка;

ВЗ, П-1, П-2, А-1, ОК, Ов, Жит. нет;

Летоп., Жит. нет;

ВА и;

ВЗ, П-1, П-2, А-1, ОК, Рж-1, Ов, Жит. нет;

ВА, СлН, Летоп., Жит. нет;

Рж-1 ему;

602–603

ВЗ всякое;

ВЗ и;

ВЗ, П-1, А-1, ОК, Рж-1, Е восхочет;

ВЗ далее утрата одного листа с текстом до ст. 13;

Тл нет; АрМ а;

П-1, П-2, А-1, ОК, Рж-1, Ов, Е и;

Тл тысяцким;

ВА, СлН вложити;

611–612

П-1, П-2, А-1, ОК, АрМ, Ов, Тл по 30;

СлН нет;

АрМ вложитися;

П-1, А-1, АрМ, ОК и;

СлН белковьсков;

Тл нет;

ВА пол гривенке;

АрМ да;

А-1, ОК, АрМ, Жит. нет;

ВА, СлН, ОК бельковьска; АрМ берковска;

Тл нет;

ВА, СлН белковьска;

Тл нет;

ВА, СлН бельковьска;

Тл нет;

СлН слати;

П-1, П-2, А-1, ОК, Жит. лому;

629–630

СлН и великого Иоана;

П-1, П-2, А-1, ОК, АрМ, Рж-1. Тл веситца;

ВЗ далее текст продолжается;

632–633

СлН и великого Иоанна;

СлН далее и великого;

Тл по;

ВА, ВЗ. П-1, П-2, А-1, ОК, АрМ, Ов, Тл далее гривен;

ВА нет;

Рж-1, нет;

Тл нет;

СлН от;

СлН далее по;

СлН далее противу того дару;

ВА, СлН далее чистаго;

ВА, СлН нет;

СлН далее против того дару дати ему;

646–647

СлН нет;

ВА нет; СлН дати;

ВЗ тамаское;

СлН далее против того дару;

СлН далее чистаго;

Тл подсыту;

ВА, ВЗ, П-1, П-2, А-1, ОК, АрМ, Жит. нет;

СлН далее святого Георгия;

ВА, ВЗ, П-1, П-2, А-1, ОК, АрМ, Рж-1, Жит. нет;

П-1, П-2, А-1, ОК, АрМ, Жит. нет;

СлН Онтоньева монастыря; Тл Онтоновского монастыря пошлины;

СлН нет;

СлН далее из монастыря пошлины;

СлН д; ВА, ВЗ, П-2, А-1, ОК, АрМ, Ов, Жит. нет;

ВЗ, П-1, А-1, ОК, АрМ, Рж-1, Ов, Жит. коньиа Иванъского;

СлН, Летоп., Жит. побережскому а; ВА далее а;

663–664

СлН и великаго Иоанна;

665–666

ОК, Ов нет;

667–668

ВА нет;

СлН, ВЗ, П-1, А-1, ОК, АрМ, Тл побережскым;

670–671

СлН великаго Иоанна;

ВЛ, СлН далее же;

ВЗ, П-1, А-1, ОК, Рж-1, Ов нет;

СлН далее книгы;

СлН нет;

ВА, Тл и;

Тл и;

678–679

Тл у святого Иоанна великаго Иоанна;

680–681

СлН великаго Иоана;

ОК нет;

ВА, СлН, ВЗ, Тл, Е, Рж-1, П-1, П-2, А-1, ОК нет;

ОК далее обидети;

ВА далее и;

ОК, Тл, Ов далее Богородица;

СлН далее многия;

Тл от бога; ВЗ, Тл, Е, Рж-1, Ов, П-1, П-2, А-1, ОК, АрМ далее от них же да избавит ны господь нашъ Исус Христос, ему же слава (Тл далее со отием и со святым духом) и (Тл и нет) ныне, и присно (П-1, П-2, А-1, ОК, АрМ, Тл, Е, Рж-1, Ов далее и во веки векомь. Аминь). СлН далее яко и на егуптянех быша. Сиа писах и преписах в славу богу отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и в веки векомь. Амин.

 

КОММЕНТАРИЙ

 

Статья 1

В начальной статье «Рукописания» говорится о создании князем Всеволодом Мстиславичем церкви св. Ивана на Петрятине Дворе и ее устроении, т. е. снабжении иконами и книгами и придании ей штата клириков.

Церковь Рождества Иоанна Предтечи была заложена новгородским князем Всеволодом Мстиславичем, внуком Владимира Мономаха, в 1127 г.: В лето 6635. Заложи церковь камяну святого Иоанна Всеволод Новегороде, на Петрятине дворе, в имя сына своего. В следующем году преставися Иоанн, сын Всеволожь, вънук Мьстиславль, априла в 16, а в 1130 г. коньця церковь святого Иоанна⁶⁸⁹ [Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950, с. 21-22, 206]. Эти летописные сообщения являются очевидным источником ст. 1 «Рукописания», которая вместе с тем содержит ряд анахронизмов, свидетельствующих о более позднем происхождении памятника.

Вопреки утверждению ст. 1 Всеволод Мстиславич никогда не был великим князем, т.е. не владычествовал всею Рускою землею. На титуловании его великим князем сказался сложившийся со второй четверти XIII в. порядок, согласно которому новгородский стол сделался принадлежностью великих князей. Вероятным источником оборота владычествующю ми всею Рускою землею является титулатура грамоты отца Всеволода – киевского князя Мстислава Владимировича новгородскому Юрьеву монастырю: Се аз Мьстислав Володимирь сын, дьржа Русску землю, в свое княжение...⁶⁹⁰ [Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л., 1949, с. 140, №81].

Такой же характер имеет и титул самодръжец, употреблявшийся в источниках как синоним великого князя (см., например, в Ипатьевской летописи под 6707, 6709, 6770 гг.)

Анахронизмом является также упоминание попов и дьяконов (в Археографическом изводе – только попов) во множественном числе. В Уставе князя Всеволода говорится только об одном попе иваньском. Это свидетельствует об отсутствии поначалу у церкви Ивана придельного храма и о том, что в первый период своего существования церковь не имела соборного статуса.

Между тем в ст. 4 «Рукописания» упоминается придел св. Захарии, а и ст. 1 присутствует еще один анахронизм: церковь именуется зборнои, т. е. собором. Предоставление соборного статуса храму Ивана на Петрятине дворе (он назывался также церковью Ивана на Опоках или церковью Ивана на Торгу) можно отнести к 1184 г. Под этой датой Новгородская I летопись сообщает: Заложи архиепископ Илия с братомь церковь святого Иоанна камяну на Търговищи⁶⁹¹ [Новгородская Первая летопись]. Связь этого сообщения именно с церковью Ивана на Опоках подтверждена археологическими раскопками, в ходе которых было установлено, что в конце XII в. Иванская церковь была капитально перестроена⁶⁹² [Раппопорт П. А. Раскопки церквей в Новгороде и Старой Ладоге. – В кн.: Археологические открытия 1979 года. М. 1980, с. 28]. Между тем в Новгородской Третьей летописи церковь, строившаяся в 1184г., именуется храмом во имя собора св. Иоанна Предтечи⁶⁹³ [Новгородские летописи. Спб., 1879, с. 194]. Храма, посвященного такому празднику (отмечаемому 7 января по старому стилю), в Новгороде никогда не было, что дает основание предполагать ошибку летописца, принявшего сообщение о строительстве собора в использованном им источнике за наименование праздника, которому якобы был посвящен этот храм.

О Петрятине дворище см. в комментарии к ст. 16 «Рукописания».

Статья 2

Статья трактует о праве церкви Ивана взимать пошлину на строение церкви со взвешивания воска в Новгороде и в Торжке от княжеского великоимения, т. е., надо думать, не с гостей, торгующих воском, а с тех поступлений в новгородскую княжескую казну, которые шли в нее в виде налогов. Иными словами, этой статьей назначается руга (жалование на содержание причта и приобретение церковных припасов) из княжеских доходов.

Та часть дохода от взвешивания воска, которая собиралась в Торжке (Торжок – иначе Новый Торг – находился в совместном владении Новгорода и князя: а в Торожку, княже, держати тивун на своей чясти, а новгородець на своей чясти⁶⁹⁴ [Обычная формула докончаний Новгорода и князя, фиксируемая уже в древнейшем из дошедших до нас договоре 1265-1267 гг. (ГВНП, с. 11, № 2)]), делилась пополам. Одна половина поступала в распоряжение церкви Ивана на Петрятине дворе, другая передавалась церкви Спаса в Торжке. А. А. Зимин, настаивая на датировке «Рукописания» концом XIV в., утверждал, что эта церковь была построена только в 1364 г.: В лето 6872. Поставиша в Торжьку церковь камену в имя святого и боголепного Преображений господа бога спаса нашею Исуса Христа, замышлением богобоязнивых купець новгородчкых, а по-тягнутием всех правоверных крестиян, а на зиму свяща ю архиепископ новгородчкый Алексии, с попы и диаконы и с крилосом святыя Софея⁶⁹⁵ [Новгородская Первая летопись, с. 368-369]. Между тем это неверно. В имеющихся источниках упоминание церкви Спаса в Торжке встречается уже около 1304–1305 гг. В грамоте Новгорода тверскому великому князю Михаилу Ярославичу, составленной в указанные годы, говорится: А кто живеть в Търъжку на Новотързьскои земли, а к святому Спасу не тягнеть к Търъжку...⁶⁹⁶ [ГВНП, с. 18, № 7]. Здесь святой Спас выступает синонимом Торжка (как, например, св. Троица была синонимом Пскова, а св. София – синонимом Новгорода). Поскольку в основе такой синонимичности лежало именование города по его главному собору, надо полагать, что церковь Спаса в Торжке была древнейшим храмом этого города, и ее упоминание в «Рукописании» не является анахронизмом по отношению даже к XII в.

Статья не содержит указания на норму весовой пошлины. По-видимому, эта норма была традиционной и повсеместно хорошо известной. Для ее примерной оценки полезны установления поздних грамот конца XVI в., демонстрирующих, однако, определенную зависимость от «Рукописания». В Таможенной новгородской грамоте 1571 г. говорится: А Новгородец... и Псковитин, кто извесит мед, или икру, или иное что взвесит, и пудовщикам имати с рубля по две денги⁶⁹⁷ [Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедицией) Академии наук (в дальнейшем – ААЭ), т. I. Спб., 1836, № 282]. Те же нормы, в том числе касающиеся и воска, названы в Откупной грамоте на весчую пошлину у Ивана на Опоках 1587 г.: А весчее имати ему пошлины по сей грамоте с ноугородцов и со всех торговых людей Московского государства и с гра-мотчиков и с смольян по 2 денги по московскую с рубля, с купца денга, а с продавца денга ж... А откуды ни буди привезут воск, и откупщику имати от весу по тому ж, как с купца москвитина⁶⁹⁸ [ААЭ, т. I, № 334]. Согласно этим грамотам, весовая пошлина равнялась 1% с оборота (в московском рубле было 200 денег).

Статья 3

В статье устанавливается распределение руги. Из доходов со взвешивания воска ежегодно попам (их, судя по более поздним источникам, двое) назначается жалование по 8 гривен серебра, дьякону – 4 гривны серебра, дьяку – 3 гривны серебра, сторожам – 3 гривны серебра.

В начале 80-х гг. XVI в. клир Ивановской церкви состоял из 2 попов, дьякона, дьячка и 2 пономарей. Последние вместе получали такую же сумму, как один дьячок⁶⁹⁹ [Макарий Запись о ружных церквах и монастырях в Новгороде и в новгородских пятинах. – Временник ОИДР, кн. 24. М., 1856. Смесь, с. 31-32; Янин В. Л. К хронологии «Торгового устава» князя Всеволода.– Археографический ежегодник за 1976 год. М., 1977, с. 63]. Таким образом, совокупное указание жалования сторожам – не ошибка. Общая смета расхода на жалование клиру равняется 26 гривнам серебра в год, что соответствует примерно 5,2 кг серебра.

Статья 4

Эта статья определяет обязанности клира за указанное в ст. 3 жалование. Попам полагается вести ежедневные службы в главном храме, а по воскресным дням еще и в приделе св. Захарии, а дьякону участвовать в субботних и воскресных службах в основном храме.

Статья 5

Статья определяет персональный состав служителей церкви Ивана – три старосты: один – от житьих и черных людей – тысяцкий, двое – от купцов. В литературе неоднократно высказывалось мнение о том, что здесь говорится не о трех, а о шести старостах: 3 – от житьих, 1 – от черных (тысяцкий) и 2 – от купцов. В новейшее время такого толкования придерживается К. Расмуссен⁷⁰⁰ [Расмуссен К. «300 золотых поясов» древнего Новгорода. – Scando-slavica, t. 25. Copenhagen, 1979, р. 93-103]. Однако еще В. О. Ключевский, а за ним М. Н. Тихомиров считали, что старост трое.

Это мнение подтверждается традиционной формулой новгородских актов, исходящих, как правило, от посадника, тысяцкого и всего Новгорода. В актах, регулирующих международные торговые сношения Новгорода, в ряде случаев участвуют и купеческие старосты; тогда начальная формула документов выглядит следующим образом: От архиепископа новгородского Алексея, и от наместника великого князя Андрея, и от посадника Юрия, и от тысяцкого Матвея, и от старост купеческих Сидора и Еремея, и от всех купцов новгородских (1371г.)⁷⁰¹ [ГВНП, с.74, № 42]; От архиепископа новгородского Алексея, от великого князя наместника Александра, от посадника Михаила, от тысяцкого Матвея, от старост купеческих Якима и Федора, от всех купцов и от всего Новгорода (1372 г.)⁷⁰² [ГВНП. с. 76, № 43]. Купеческих старост, действительно, было одновременно двое, и если посадник являлся представителем бояр, то тысяцкий в этих актах выступает как единственный представитель всех остальных – непривилегированных – сословий Новгорода, в том числе и житьих. Никаких особых старост от житьих источники не знают.

А. А. Зимин и вслед за ним Ю. Г. Алексеев⁷⁰³ [Алексеев Ю. Г. «Черные люди» Новгорода и Пскова (к вопросу о социальной эволюции древнерусской городской общины). – Исторические записки, 103. М., 1979, с. 254-260] считают, что термин житьи люди возникает очень поздно, в последней трети XIV в. Для А. А. Зимина это послужило одним из главных оснований датировать возникновение «Рукописания» концом XIV в. Действительно, первое упоминание житьих в существующих источниках содержится в новгородском Наказе послам к тверскому князю Михаилу Александровичу 1372 г.⁷⁰⁴ [ГВНП. с. 32, №17], а в Новгородской Первой летописи о них впервые говорится под 1380 г.⁷⁰⁵ [Новгородская Первая летопись, с. 376]. Однако необходимо учитывать, что в Новгородской Первой летописи, кроме того, житьи упоминаются только два раза – под 1398 и 1441 г.⁷⁰⁶ [Там же, с. 391, 421], причем характер этих упоминаний во всех случаях связан с представительством в критические периоды истории Новгорода. В актах они фигурируют также крайне редко: кроме 1372 г. только в 1461 г.⁷⁰⁷ [ГВНП. с. 38, №21]. В обоих случаях характер акта требовал дифференцированного представительства от всех слоев новгородского населения. Обычно новгородские акты исходили от всего Новгорода или от всех старейших и всех меньших и от всего Новгорода, причем в последней формулировке, употребляемой уже в 60-х гг. XIII в., меньшим соответствует совокупность житьих (т. е. зажиточных) и черных людей формулы более дифференцированного представительства. Принимая во внимание такой характер редчайших упоминаний термина и консервативность актовых формуляров, мы не имеем оснований считать, что термин житьи люди, равно как и обозначаемая им сословная группа, не могли существовать до 1372 г. Решительная разница между феодализирующейся верхушкой небоярской части новгородского общества (в которую, в частности, входили тысяцкий и сотские) и беднейшими категориями свободного населения города существовала и в XIII в.

Упоминание тысяцкого в «Рукописании» является очевидным анахронизмом по отношению ко времени княжения Всеволода Мстиславича. Первым новгородским тысяцким был Милонег, упоминаемый в этом качестве в Новгородской Первой летописи впервые под 1191г.⁷⁰⁸ [Новгородская Первая летопись, с. 39, 230]. Его именем (в форме «Миронег») открывается и список новгородских тысяцких в Комиссионной рукописи Новгородской Первой летописи младшего извода⁷⁰⁹ [Там же, с. 472].

Вместе с тем уже в акте 1269 г. отражен порядок участия тысяцкого в делах, связанных с деятельностью церкви Ивана по судебному регулированию гостиных конфликтов: А поспорят вышеназванные лоцманы с гостями по пути вверх или вниз, и помирятся они между собою в пути, то тому быть твердо; а не смогут они помириться, итти им на суд перед тысяцким и перед новгородцами на двор святого Ивана; А будет у зимних и у летних гостей дело до суда, то кончать им этодело перед тысяцким, старостами и новгородцами и ехать своим путем без пакости⁷¹⁰ [ГВНП, с.60, №31].

Связь тысяцкого с церковью Ивана на Петрятине дворе демонстрируется также Уставом князя Ярослава о мостех, составленным в 1265–1267 гг. В нем определена обязанность тысяцкого мостить от софьян до вощник, т. е. ремонтировать Великий мост через Волхов и уличные мостовые от моста до церкви Ивана (от вощников до Великого ряда в торгу мостит посадник)⁷¹¹ [См.: Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. Средневековый Новгород. М, 1977, с. 91-122]. Этот документ, как видим, также фиксирует и наименование иванскои организации «вощниками».

Купеческие старосты упоминаются во многих документах XIII –XV вв.⁷¹² [ГВНП, с. 58, 60, № 31 (1269 г.); с. 62, № 33 (1301 г.); с. 73, № 41 (1342 г.); с. 74, № 42 (1371 г.); с. 76, № 43 (1372 г.); с. 87-88, № 49 (1409 г.); с. 107, № 64 (1434 г.); с. 110-112, № 67 (1436 г.); с. 113, № 68 (1439 г.); с. 120, 123, № 73 (1448 г.); с. 125-126, № 74 (1450 г.); с. 127-129, №76 (1466 г.)]. В ряде других актов их присутствие скрывается за обобщенным обозначением купцы, дети купеческие. С деятельностью купеческих старост связан также большой массив сохранившихся, но еще в древности оторванных от документов свинцовых печатей новгородских тиунов⁷¹³ [Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси т. 2. М, 1970, с. 105-111]. Древнейшая из датированных печатей этого массива носит имя Юрия Сбыславича⁷¹⁴ [Матюшкина Г. И. Новые находки вислых печатей из раскопок 1970-1973 гг. – Вестник МГУ, Сер. IX: История, 1976, № 1, с. 70, (табл. II, 7, ж)], который в летописи упомянут под 1269 г.⁷¹⁵ [Новгородская Первая летопись, с.88].

Статья «Рукописания» включает в сферу деятельности иванских старост (тысяцкого и двух купеческих) дела иванская, и торговая, и гостиная. Иванские дела, несомненно, связаны с внутрицерковными проблемами. Торговые, коль скоро они отличны от гостиных, – разбор конфликтов между новгородцами на Торгу. Гостиные – конфликтные дела, связанные с гостями, т. е. иногородними и иноземными купцами. В Троицком изводе «Рукописания» упоминается также находящийся в ведении иванских старост суд торговой. В Археографическом изводе эти слова отсутствуют, из чего А. А. Зиминым сделан вывод о падении значения Иванской корпорации в конце существования Великого Новгорода⁷¹⁶ [Памятники русского права. Вып. второй. М., 1953, с. 179]. Однако эти слова не имеют принципиального значения, коль скоро совокупность конфликтов торговых и гостиных и составляла торговый суд, пример чему демонстрирует уже цитированная грамота 1269 г. Слова и суд торговой могли быть включены в Троицкий извод в позднейшее время; они могли быть, напротив, и потеряны при создании Археографического извода. Существо деятельности старост от наличия или отсутствия этих слов не изменяется, поскольку контроль над делами иванскими, торговыми и гостиными предписан им в обоих изводах «Рукописания».

Статья 6

Статья декларирует независимость иванской организации от боярства, возглавляемого посадником. Мирослав Гюрятинич дважды посадничал в Новгороде при Всеволоде Мстиславиче: в 1126–1128 гг. и в 1134–1136 гг. (он умер 28 января 1136г.)⁷¹⁷ [Новгородская Первая летопись, с. 21-24, 205-208]. Источником сведений о совместной деятельности этого посадника с князем Всеволодом в «Рукописании» служит Новгородская Первая летопись.

Принципу независимости иванской организации от посадника, на первый взгляд, противоречит одно место в проекте договора Новгорода с Любеком и Готским берегом 1269 г.: А будет ссора между немцами и новгородцами, кончать ссору на дворе святого Ивана перед посадником, тысяцким и купцами. Однако это видимое противоречие разъясняется следующим далее текстом: А придет кто-нибудь с острым оружием в Немецкий двор или в Готский двор и там ранит кого-нибудь или возьмет товар, а поймают его, то вести его на суд и судить по преступлению. А порубят ворота или тын, то судить по преступлению...⁷¹⁸ [ГВНП, с. 60, №31]. Участие посадника определялось характером конфликта, который в обоих обусловленных случаях отнюдь не был торговым или гостиным, а имел отношение к сфере уголовного права. Примеры подобного участия посадников в разборе уголовных конфликтов между новгородцами и иноземными гостями демонстрируют немецкие документы 1331 и 1439 гг.⁷¹⁹ [Памятники истории Великого Новгорода и Пскова. М., 1909, с. 76-80, № XI; Клейнберг И. Э., Севастьянова А. А. Уличане на страже своей территории (по материалам ганзейской переписки XV в.). - Новгородский исторический сборник, т. 2 (12). Л., 1984].

Статья 7

Статья открывает новую тему «Рукописания», связанную с существованием в Новгороде организации наиболее состоятельного купечества, члены которой именовались пошлыми (т. е. исконными) купцами. Чтобы стать членом такой «гильдии», необходимо было вложиться в нее вкладом в 50 гривен серебра (около 10 кг серебра) и, кроме того, дать тысяцкому ипское (ипрское – от названия фландрского города Ипр, где выделывались такие сукна) сукно. Лица, совершившие этот вклад, приобретали наследственное членство в организации: а пошлым купцам ити им отчиною и вкладом (Троицкий извод); а пошлым купцам ити им пошлиною, и вкладом, и отчиною (Археографический извод). По-видимому, упоминание вклада в цитированных текстах предусматривает тот случай, когда наследниками умершего пошлого купца оказывались двое или больше сыновей, а не единственный его преемник.

Организация пошлых купцов в «Рукописании» именуется ыванским купечеством, поскольку ее финансы являются еще одним, кроме вощаного веса, источником бюджета церкви Ивана на Опоках. Из каждого 50-гривенного вклада половину – 25 гривен серебра пошлые купцы обязаны были положить в святыи Иван.

В литературе постоянно фигурирует термин Иваньское сто как обозначение организации пошлых купцов. Однако этот термин является вымышленным. Он никогда не встречается в источниках и изобретен в связи с осмыслением другого термина – купецьское съто в духовной новгородца Климента – документе, составленном в третьей четверти XIII в. (не позднее 1270 г.): А про куны, чимь то ми ся было вам платити: в купецьском съте у Фомы 8 гривен възмите, а у Боръкы 4 гривне, у Фомы у Моръшия особьнеи 2 гривне без 2-ю ногату...⁷²⁰ [ГВНП, с. 163, № 105]. В Новгороде существовали и другие купеческие организации. Об одной из них, объединяющей купцов, которые вели заморскую торговлю, летопись говорит по поводу строительства ими церкви Параскевы Пятницы на новгородском Торгу: в 1156 г. поставища заморьстии церковь святыя Пятнице на Търговищи⁷²¹ [Новгородская Первая летопись, с. 30, 217]; в 1207 г. эта церковь была выстроена в камне: того же лета съвершиша церковь святыя Пятниця заморьскии, августа в 30⁷²² [Там же, с. 50, 247]. Особая организация, по-видимому, существовала и у прасолов (купцов, торгующих скотом): в 1403 г. поставиша купце новгородскыя прасоле в Русе церковь камену святыи Борис и Глеб⁷²³ [Там же, с. 397].

Статья 8

Содержание этой статьи тесно связано с содержанием группы последующих статей «Рукописания», которые трактуют порядок взимания весчей пошлины с воска.

Статья определяет место взвешивания воска – не в служебном помещении храма, а в его притворе, т. е. в пристроенной к церкви части здания перед западным входом в храм. Археологические раскопки установили, что первоначально у церкви 1127–1130 гг. притвора не было: он впервые сооружен при капитальной перестройке церкви в 1184 г.⁷²⁴ [Раппопорт П. А. Указ. соч., с. 28]. Это еще раз подтверждает анахроничность «Рукописания» относительно времени Всеволода Мстиславича.

Слова где дано, ту его и дръжати относятся к установленным в притворе весам.

Статья 9

Статья определяет, что купеческими старостами в церкви Ивана могут быть только пошлые купцы, т. е. члены иванской купеческой организации, и что только им принадлежит право взвешивания воска.

Статья 10

Статья определяет еще один источник дохода церкви Ивана на Петрятине дворе. Если в ст. 2 говорилось о руге, т. е. о взятии вощаного веса с княжеского великоимения, а в ст. 7 – о независимом от князя вкладе купеческой организации, то ст. 10 определяет еще один такой способ организации церковной казны: сбор вощаной пошлины от торговли воском. В числе таких торговцев названы низовские, полоцкие и смоленские гости, а также новоторжцы и новгородцы; последние две категории торговцев для Новгорода гостями, естественно, не были. Единицей обложения здесь признается берковец, т. е. 10 пудов.

Упоминание в тексте ст. 10 мордок послужило А. А. Зимину одним из оснований датировать памятник концом XIV в., поскольку эта денежная единица впервые фигурировала в известных прежде источниках только в 1396 г.⁷²⁵ [Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950, с. 42, № 15], но в Новгороде она якобы была отменена в связи с принятием в обращение прибалтийской серебряной монеты в 1410 г.⁷²⁶ [ПСРЛ, т. XI. Спб., 1879, с. 236. Использование этого известия представляется не вполне корректным, поскольку оно имеется только в Никоновской летописи. В аналогичном сообщении Новгородской Первой летописи говорится не о мордках, а о кунах (НПЛ, с. 402). Мордки упомянуты и в новгородском документе 1461 г. (ГВНП, с. 39, № 21)]. Однако в 1954 г. в Новгороде при раскопках в слоях первой четверти XIII в. была найдена берестяная грамота № 108, в которой упомянуты мордки: ...у суме две гривьнь корстокыхо мородоко⁷²⁷ [Арциховский А.В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1953-1954 гг.). М., 1958, с. 38]. Этот пример лишний раз показывает, как опасно опираться на термины, не имеющие в источниках массового распространения. Анализ записи XVII в. – Памяти, как торговали доселе новгородцы, устанавливает, что в структуре новгородских денежных единиц мордка составляла одну десятую гривны кун, а позднее монетной гривны XV в.⁷²⁸ [Янин В. Л. «Память, как торговали доселе новгородцы». (К вопросу об эволюции новгородской денежной системы в XV в.). – Новгородский исторический сборник, № 2].

Из содержания ст. 10 может быть понят определенный хронологический момент для датировки «Рукописания» в целом. В ней говорится о размерах пошлины, взимаемой иванскими старостами с торгующих воском гостей. Норма этой пошлины дифференцирована следующим образом:

у низовского гостя – 0,25 гривны серебра и 0,5 гривенки перца,

у полоцкого и смоленского – 2 гривны кун,

у новоторжца– 1,5 гривны кун,

у новгородца – 6 мордок.

Очередность наименования норм находится здесь в очевидной связи с уменьшением расстояния Новгорода от тех мест, откуда приезжают с воском торговцы. Для ориентировки назовем эти расстояния по прямой: до рубежей Низовской земли (прежние Ростово-Суздальские владения) – 400–450 км, до Смоленска – 400 км, до Полоцка – 360 км, до Торжка – 275 км. Норма пошлины новоторжца выше, чем у новгородца; у полоцкого и смоленского гостей – выше, чем у новоторжца; следовательно, и у низовского гостя она должна быть выше, чем у полоцкого и смоленского. В то же время разница между нормой низовского и смоленского гостя не могла быть большой, коль скоро расстояние до Новгорода от рубежей Низовских земель и от Смоленска практически одинаково. Даже разница между смоленской и новоторжской нормами достигает всего лишь 0,5 гривны кун.

Некоторые трудности может вызвать отсутствие в «Рукописании» указания на цену перца, необходимую для приведения всех названных в ст. 10 норм к общему знаменателю. Однако эта трудность преодолима. В Откупной новгородской грамоте, опирающейся в исчислении вощаной пошлины с иноземцев на нормы «Рукописания», но составленной в 1587 г., установлено, что с иноземцов пошлины имати по старине с берковска воску, с 10 пудов московских, полполтины новгородскую да полгривенки перцу, а за полгривенки перцу 5 денег новгородская⁷²⁹ [ААЭ, т. 1, №334]. В новгородской полуполтине, т. е. четверти рубля, было 54 новгородских денги. Значит, соотношение в пошлине серебра и перца было близким 11:1, и добавление полгривенки перца к четверти гривны серебра лишь ненамного увеличивало выраженную в серебре норму.

Попытаемся использовать изложенное выше наблюдение применительно к новгородским денежным системам разных эпох.

Система вощаных пошлин «Рукописания» не может быть ориентирована на нормы русского денежного обращения XII–первой трети XIII вв. Согласно показаниям торгового договора Смоленска с Ригой и Готским берегом 1229 г., в то время гривна серебра приравнивалась к 4 гривнам кун⁷³⁰ [Смоленские грамоты XIII-XIV вв. М., 1963. с. 36, 40]. Такое соотношение возникло еще в XI в. на базе обращения в русских землях западноевропейского динария⁷³¹ [Янин В. Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. М., 1956]. Следовательно, четверть гривны серебра тогда была тождественна одной гривне кун. Применив этот расчет к норме вощаной пошлины низовского гостя, мы выяснили бы, что он платит чуть больше гривны кун, т. е. меньше не только полоцких и смоленских гостей, но и новоторжца, что является очевидным нонсенсом.

Норма новгородской гривны кун XIV в. равнялась одной пятнадцатой части гривны серебра⁷³² [Янин В. Л. Берестяные грамоты и проблема происхождения новгородской денежной системы XV в. – Вспомогательные исторические дисциплины, вып. 3. Л., 1970]. Применительно к этому времени четверть гривны серебра равна 3,75 гривны кун, а с учетом полугривенки перца пошлина низовского гостя в этом случае соответствовала бы примерно 4 гривнам кун, превзойдя вдвое пошлину смоленских и полоцких гостей. Это также представляется нелогичным.

Между тем нормы «Рукописания» идеально соответствуют промежуточной денежной системе Новгорода XIII в., в которой, как об этом свидетельствует дополнительная статья Русской Правды А се бещестие, гривна серебра равнялась 7,5 гривнам кун: а за гривну сребра пол осме гривне⁷³³ [Новгородская Первая летопись, с. 498]. В этой системе четверть гривны серебра приравнивается к 1,875 гривны кун, а с добавлением полугривенки перца норма вощаной пошлины низовских гостей чуть превышает 2 гривны кун, что ставит низовских и смоленских гостей в примерно равные условия.

Особо льготная пошлина в «Рукописании» установлена для новгородцев. Как уже отмечено, мордка составляла одну десятую часть гривны кун. Следовательно, новгородцу полагалось платить с берковска воска только 0,6 гривны кун.

Важнейшее значение для датировки «Рукописания» имеет упоминание в ст. 10, а также в ст. ст. 3, 7, 14 и 15 гривен серебра как основной денежной единицы Новгорода. Отметим, что впервые термин гривна серебра упомянут в акте 30-х гг. XII в.⁷³⁴ [ГВНП, с. 140, № 81. Правда, в этом документе термин может означать не денежную единицу, а вес. Достоверное упоминание «гривны серебра» как денежной единицы впервые – в грамоте конца XII в. (ГВНП, с. 55-56, № 28)], в последний раз – на рубеже XIII–XIV вв.⁷³⁵ [ГВНП, с. 317-318, № 331, 332]. В новгородских летописях позднейшей датой употребления этого термина оказывается 1316 г.⁷³⁶ [Новгородская Первая летопись, с. 336]. С того же времени в источниках появляется новое обозначение основной единицы новгородской денежной системы – рубль, древнейшие случаи употребления которой фиксируют берестяные грамоты рубежа XIII–XIV вв. Смена терминов отражает и преобразование денежной системы, после которого прекращается литье серебряных слитков по норме гривны серебра⁷³⁷ [Янин В. Л. Берестяные грамоты и проблема происхождения новгородской денежной системы XV в.]. Следовательно, ранним рубежом создания «Рукописания» может быть признано начало XIV в.

С другой стороны, важное хронологическое значение имеет упоминание низовскаго гостя. Термин Низ, Низовская земля, низовские люди, широко употребляемые для обозначения Владимиро-Суздальской земли, в новгородских актах известны уже с 1270 г.⁷³⁸ [ГВНП, с. 13. № 3], но обращение к материалам летописей показывает, что эти термины для указанного времени были сравнительно молодыми: впервые о низовцах в летописи говорится под 1234 г.⁷³⁹ [Новгородская Первая летопись, с. 283]. Таким образом, упоминание низовского гостя в «Рукописании» является еще одним анахронизмом относительно времени Всеволода Мстиславича⁷⁴⁰ [Упоминание низовцов или низовичей в Новгородской Четвертой летописи и в Софийской Первой летописи под 1131 г. (ПСРЛ, т. 4, ч. 1, вып. I. Прг., 1915, с. 145; т. 5. Спб., 1851, с. 156) имеет в виду иную территорию – на юге Руси. См.: Брарина Л. М., Добродомов И. Г., Кучкин В. А. Рец.: Барбаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей в XV в.– История СССР, 1973, № 1, с. 188].

Статья 11

Статья является прямым продолжением предыдущей, определяя церковь Ивана получателем весчей пошлины с торговых операций воском.

Статья 12

Эта статья в Троицком и Археографическом изводах «Рукописания» резко различается по смыслу. В Троицком изводе устанавливается: А новгородцю не весити ни на которого гостя, что не имеет подтверждения в предшествующих статьях документа. Напротив, в ст. 9 уже определено, что весовщиками могут быть только купеческие старосты, которые, естественно, принадлежат к числу новгородцев.

В Археографическом изводе говорится: А новоторжьцу в бологодеть не весити ни у которого гостя. Новый Торг (Торжок) уже упоминался в ст. 2, где указано, что половина вощаного веса («пуда») от княжеских доходов в Торжке назначается церкви Ивана на Петрятине дворе. Слово бологодеть означает дар (ср. летописный текст под 1567 г.: царь и великий князь послал бологодеть от своей казны⁷⁴¹ [НСРЛ, т. 13. Спб., 1906, с. 408]). Оно прямо указывает на характер идущей в Новгород из Торжка половины пуда вощаного в связи с запрещением пополнять эту сумму вощаной пошлиной с торговых операций. Поэтому чтение в Археографическом изводе следует считать более исправным, а текст ст. 12 в Троицком изводе – искаженным.

Статья 13

Статья определяет гарантов поддержания прав церкви Ивана, поручая заботу о доме святого великого Ивана и о всех Церковниках святого Ивана брату моему великому князю всея Руси и новгородскому архиепископу. Слово брат употреблено здесь не в прямом смысле указания родства, а в значении нашей братьи князей, т. е. социального и юридического равноправия. Титул великий князь всея Руси анахронистичен относительно XII в., но соответствует порядку замещения новгородского княжеского стола, установившемуся со второй четверти XIII в.

В Троицком изводе гарантии поручаются не только великому князю и владыке, но также и старостам купецьким, и купцам, что представляется несколько противоречивым. Купеческие старосты сами входили в администрацию церкви Ивана и, таким образом, являлись объектом гарантии. Если же статья имеет в виду как гаранта организацию «пошлых» купцов в целом, тогда непонятно отсутствие среди гарантов тысяцкого, который, будучи иванским старостой, в то же время не принадлежал к числу старост купеческих.

Здесь, скорее всего, следует предположить влияние на Троицкий извод ст. 17 «Рукописания», об особенностях которой см. соответствующий комментарий.

По правому слову – без обмана, справедливо.

Статья 14

Источники дохода церкви Ивана, согласно этой статье, находятся в раздельной собственности церкви и князя, который один раз в два года (через год) изымает из церковной казны 25 гривен серебра в свою пользу.

В дальнейшем этот порядок подвергся изменению. В договорных грамотах Новгорода с Василием Темным 1456 г. и Иваном III 1471 г. говорится: А крюк князю великому по старине, на третей год⁷⁴² [ГВНП, с. 41, № 23; с. 49, № 27]. Словом крюк здесь обозначена весовая пошлина (ср. в новгородской Таможенной грамоте 1571 г.: А воск... весити по старине на крюк у Ивана Святого под церковью на Петрятине дворище...⁷⁴³ [ААЭ, т. I, № 282, с. 327]). То, что уже в докончании 1456 г. этот измененный порядок возводится к «старине», представляется весьма важным для общих хронологических наблюдений над «Рукописанием», в котором порядок отчисления сумм в пользу князя иной.

Статья 15

В статье 15 в Троицком и Археографическом изводах совпадают только начальные формулы, в которых организация церковного престольного праздника Рождества Ивана Предтечи (24 июня по старому стилю) поручается иванским купеческим старостам, хотя и здесь имеется разночтение: в Троицком изводе старостам купецким и купцам, в Археографическом – старостам, иваньскым купцам. Более исправное чтение – в Археографическом изводе: оно отличается конкретностью, поскольку старосты и были иванскими (т. е. пошлыми) купцами. В остальной части оба извода резко отличны в изложении ст. 15, хотя трактуют один и тот же сюжет. Поэтому их следует рассмотреть отдельно и в противопоставлении друг другу. Согласно Троицкому изводу, старосты купецкие и купцы ежегодно берут из вощаного веса на организацию праздника 25 гривен серебра. Из этой суммы часть идет на свечи (нужно было поставить в церкви 70 свечей), на темьян и ладан, т. е. на церковные благовония. Другая часть идет на оплату архиепископа, совершающего богослужение в самый день праздника за одну гривну серебра, и ипское сукно, юрьевскому архимандриту, который за службу на второй день праздника получает полгривны серебра, и антониевскому игумену, который за службу в третий день праздника получает также полгривны серебра. Других расходов в Троицком изводе не указано, и можно только догадываться, что известная часть из огромной суммы 25 гривен серебра шла на оплату братчинного пира, поскольку сумма, остающаяся за вычетом 2 гривен серебра, назначавшихся владыке, архимандриту и игумену, слишком велика, чтобы быть истраченной только на свечи, темьян, ладан и штуку сукна. Как будет показано ниже, стоимость ипского сукна определяется в половину гривны серебра. Относительно темьяна Псковская летопись под 1463 г. отмечает: Того же лета быстъ во Пскове темьян дорог – по 60 денег рублевая гривенка (около 200 г)⁷⁴⁴ [Псковские летописи, вып. 2. М., 1955, с. 157]. Торговая книга начала XVII в. сообщает: Ладан желтой купят пуд за 1 рубль 21 алтын и 4 деньги, а коли дорог, за 7 рублей. Ладан белой купят пуд за 2 рубля, а коли дорог, за 9 рублей. Темьяну пуд купят за 20 алтын, а коли дорог, за 1 рубль⁷⁴⁵ [Торговая книга. – Записки Отделения русской и славянской археологии имп. Археологического общества, т. I. Спб., 1851, отд. III, с. 124]. Источник конца XVI в. определяет цену воска в 40 алтын за пуд, т. е. в 1 рубль 20 копеек московскими деньгами⁷⁴⁶ [Макарий. Указ. соч., с. 25-39]. Таким образом, расход на свечи, ладан и темьян сравнительно с суммой в 25 гривен серебра был относительно невелик. Поэтому не исключено, что ст. 15 в Троицком изводе сохранилась не во всем объеме.

Два термина, фигурирующие в этой статье, А. А. Зимин считал анахронистическими не только относительно XII в., но и относительно XIII в. Он писал, что сведения об ипском (ипрском) сукне характеризуют торговлю Новгорода с Западной Европой XIV – XV вв., а не XIII в., сославшись на первое упоминание ипрских сукон в связи с Новгородом только в 1327 г. Однако широкое распространение таких тканей в Северной Европе фиксируется письменными памятниками уже конца XIII в.⁷⁴⁷ [Хорошкевич А. Л. Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой в XIV-XV веках. М., 1963, с. 178]. А. Нахлик, исследовавший обширную коллекцию тканей из новгородских раскопок, доказал, что активное внедрение фламандских сукон на новгородский рынок для всей второй половины XIII в. было уже вполне характерно⁷⁴⁸ [Нахлик А. Ткани Новгорода. – Материалы и исследования по археологии СССР, N 123. М., 1963, с. 285-292].

Второй термин, по мнению А. А. Зимина, анахронистичный, – юрьевский архимандрит, который якобы впервые конституируется «после 1297 г., но до 1324 г.». Это неверно: архимандриты новгородские, резиденцией которых был Юрьев монастырь, упоминаются в Новгородской Первой летописи старшего извода уже под 1226 и 1270 гг.⁷⁴⁹ [Новгородская Первая летопись, с. 65, 88. О новгородских архимандритах см.: Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. Средневековый Новгород, с. 136-149]. Таким образом, оба этих термина анахронистичны для XII в., но никак не для XIII в.

Более важным представляется то, что и в этой статье, и на протяжении всего текста Троицкого извода, как уже отмечено, употребляются в качестве основной денежной единицы Новгорода гривны серебра, существовавшие до начала XIV в., но не рубль, который пришел на смену гривне серебра в указанное время.

Археографический извод ничего не сообщает об использовании для организации праздника 25 гривен серебра из вощаного веса, о необходимости ставить свечи, темьян и ладан, однако отражает тот же порядок участия в праздничной службе архиепископа, юрьевского архимандрита и антониевского игумена. Между тем вознаграждение этим лицам установлено в денежных единицах, появившихся не ранее рубежа XIII–XIV вв.: владыке положен рубль, архимандриту – ипское сукно, антониевскому игумену – полтина. Поскольку архимандрит и игумен в Троицком изводе выступают как равноправные в отношении оплаты, заключаем, что стоимость ипского сукна приравнивается к вознаграждению антониевского игумена, т. е. в данном случае к полтине. Кроме этих расходов, церковь Ивана на праздник должна выдать дар княжеским наместникам (их было два) – княжескому дворецкому – ипское сукно и княжескому тиуну – тумасское сукно.

Церковь не только несет расходы,, но и кое-что получает, а именно: от наместников – 20 пудов меда, от дворецкого – 10 пудов меда, от тиуна – 5 пудов меда; всего 35 пудов меда, необходимого на подсласту, т. е. на угощение, а от антониевского игумена – 40 калачей, 40 хлебов, капусту и уксус. Поскольку тиун дает вдвое меньше дворецкого, то и получаемые ими дары, надо полагать, находятся в обратной пропорции, т. е. тумасское сукно стоило вдвое меньше ипского, а именно четверть рубля. Поэтому расход церкви на дары можно определить в 1,75 новгородского рубля, иначе – в 378 новгородских денег (216 денег в рубле).

Попытаемся подвести баланс доходов и расходов церкви Ивана при организации праздника, как она изложена в Археографическом изводе. Для этого необходимо знать торговую цену меда. Из источников конца XVI в. известно, что в Новгороде за пуд меда тогда платили 25 копеек, которые в новгородском счете соответствовали деньгам. Следовательно, 35 пудов меда стоили 876 копеек-новгородок. Баланс доходов и расходов составляет 497 новгородок, что соответствует 2 новгородским рублям 65 новгородским деньгам.

Чтобы оценить этот результат, следует обратиться к источнику начала 80-х гг. XVI в. – «Записи о новгородских ружных церквах». В ней относительно руги церкви Ивана на Опоках сообщается следующее:

На Опоке к церкве Иванна Предтечи идет годовые руги двем попом Ивану Иванову да Микуле Обросимову тридцать четыре рубли и осмнадцать алтын и четыре денги, по семи-надцати рублев и по десяти алтын и по две денги попу, дьякону Роману Семенову восмь рублев и двадцать один алтын и две денги, дьячку Федку Ларионову шесть рублев и шестнадцать алтын, да за воск и за свечи четыри рубли и десять алтын четыре денги, да на вино и на темьян полтина, двем пономарем Михалку Офанасьеву да Овдейку Федотьеву шесть Рублев и шеснадцать алтын. И всего годовые руги попом, и дьякону, и дьячку, и пономарем, и за воск, и за темьян денег шесдесят рублев и тридцать два алтына и четыре деньги.

Архиепископу Александру идет от службы два рубли и пять алтын и две деньги, что он служит у Ивана Предтечи на Опоках на праздник. Юрьевскому архимандриту идет от службы рубль и два алтына и четыре деньги, что он служит у Ивана Предтечи на Опоках на другой день праздника, а июня в 27 дано, взял слуга Гриша Пиминов.

Спаского Хутыня монастыря игумену Селивестру идет от службы рубль и два алтына и четыре деньги, что он служит обедню у Иванна Предтечи на третий день праздника, а июня в 27 день те деньги дано, взял слуга Сошко Сухлянской.

Да в пределе святаго пророка Захарии на полатех идет годовые руги попу Игнатью Ондрееву четыре рубли, дьячку Калинке Офонасьеву да понамарю Данилку Иванову по полтине человеку, за полпуда воску на свечи по осминадцати алтына, да на понахиды по великого князя родителех да полпуда меду четыре алтына с деньгою, да на вино служебное и на темьян и на ладан шесть алтын и четыре деньги. И всего годовые руги к той церкве денег и за воск и за темьян, за вино и за ладан пять рублев и двадцать восмь алтын и две деньги.

Проскурнице Анне Омельянове дочере, что печет просфиры к трем престолом Иванна Предтечи, да в придел Захария Пророка на полатех, да к церкве Бориса и Глеба в Торгу, дают Иванские попы с Опок и за свечи рубль и два алтына и четыре деньги, по осминадцати алтын с попа, да Иванской же проскурнице четыре лавки, а поземских идет проскурнице рубль и четыре алтына⁷⁵⁰[Макарий. Указ. соч., с. 31-32].

Наблюдения над слагаемыми этой руги показывают, что в ее расчете проявляются два разновременных пласта. Все суммы выражены в единицах московской денежной системы (в рубле 200 денег, иначе 100 копеек; в алтыне 3 копейки), но в одних случаях назначены круглые суммы (например, «попу... четыре рубли, дьячьку... да понамарю... по полтине человеку»), в других они производят впечатление громоздких и неудобных (например, «по семинадцати рублев и по девяти алтын и по две денги попу»). Перевод последних в «новгородское число» (в рубле 216 копеек-новгородок, в гривне 14 копеек-новгородок) обнаруживает, что в единицах новгородской денежной системы эти суммы обретают логическую закономерность (например, 17 рублей 9 алтын 2 денги равны 8 новгородским рублям). Это значит, что выраженные в «неудобных» цифрах частные нормы руги восходят к более раннему времени, чем «удобные».

Приведя для удобства сопоставления, фигурирующие в «Записи о ружных церквах», к единицам новгородской денежной системы и сравнив их с нормами «Рукописания», получим:

«Рукописание Всеволода» «Запись о ружных церквах»

попам – по 8 гривен серебра

попам – по 8 рублей;

дьякону – 4 гривны серебра

дьякону – 4 рубля

дьяку – 3 гривны серебра

дьячку – 3 рубля

сторожам – 3 гривны серебра

2 пономарям – 3 рубля

владыке – 1 гривна серебра

архиепископу – 1 рубль

архимандриту и игумену – по 0,5 гривны серебра

архимандриту и игумену – по 0,5 рубля.

Это поразительное соответствие цифр может свидетельствовать только о том, что исчисление главных позиций руги иванскому клиру в конце XVI в. опиралось на традицию времен новгородской независимости, запечатленную в «Рукописании Всеволода». Однако существует один весьма важный аспект анализа слагаемых руги конца XVI в. Кроме жалования клиру и вознаграждения владыке, архимандриту и игумену (в конце XVI в. служить в третий день праздника предписано не антониевскому, а хутынскому игумену), существуют еще суммы расходов на праздник. И если в Троицком изводе на праздник положено 25 гривен серебра, то Археографический извод, как мы убедились, определяет эти расходы резко сокращённой суммой в 2 рубля 65 денег (в «новгородское число»). Опирается ли и в этой позиции «Запись о ружных церквах» на «Рукописание», и если да, то на какой из его изводов?

Сумма дополнительных расходов в «Записи о ружных церквах» слагается следующим образом: за воск и за свечи в церковь Ивана 4 рубля 10 алтын 4 денги (т. е. 2 рубля новгородских); за вино и темьян – полтина (т. е. 50 денег новгородских); за воск в придел Захарии – 36 алтын (по 18 алтын дьячку и пономарю, т. е. новгородская полтина); на вино, темьян и ладан в придел Захарии – 6 алтын 4 денги (т. е. 20 денег новгородских). Общая сумма здесь равна 2 рублям 178 денгам. Однако иванские попы от себя платят проскурнице 1 рубль 2 алтына 4 денги (т. е. новгородскую полтину). Баланс, таким образом, равен 2 рублям 70 деньгам новгородским, что при самой минимальной разнице цифр совпадает с дополнительными расходами по Археографической редакции «Рукописания».

Изложенные наблюдения характеризуют ст. 15 в Археографическом изводе как, несомненно, более позднюю сравнительно с аналогичной статьей Троицкого извода. Поскольку Археографический извод фиксируется в списке середины XV в., а ст. 15 в нем содержит ссылки на пошлины по старине и оперирует рублями, а не гривнами серебра, время возникновения Троицкой редакции в значительно более ранний период подтверждается и этими наблюдениями.

Существует еще одно обстоятельство, свидетельствующее о том, что порядок финансирования церкви Ивана на Петрятине дворе в середине – третьей четверти XV в. существенно изменился сравнительно с более ранним. Во время последних переговоров Новгорода с Иваном III, закончившихся потерей новгородской независимости, 13 января 1479 г. шла речь и об иванской руге: Да и о попех Ивановских говорили..., чтобы попом ругу отдали, задние годы, что им не дали, да и впредь бы давали ругу⁷⁵¹ [ПСРЛ, т. XII. Спб.. 1901, с. 186]. По смыслу установлений, отраженных в «Рукописании», материальное обеспечение церкви Ивана не зависело от прямых выдач денежных сумм княжеской администрацией: старосты сами собирали определенные существовавшим порядком суммы вощаного веса. Задолженность великого князя, образовавшаяся к 1479 г., свидетельствует, что на протяжении какого-то периода еще в эпоху новгородской независимости старый порядок был упразднен, а организация иванской руги перешла в руки великокняжеских наместников. Выяснение времени этого изменения остается пока нерешенной проблемой. А. А. Зимин возводил Археографический извод «Рукописания» к гипотетически реконструируемому юридическому сборнику, составленному около 1421 г. Указания ст. 15 этого извода на пошлины по старине, по-видимому, подтверждают такое мнение, коль скоро они фигурируют в Комиссионном списке «Рукописания» середины XV в.

Статья 15а

Весь заключительный раздел «Рукописания», начиная с этой статьи, по-видимому, представляет собой текст, основанный на ином источнике, нежели все предыдущие статьи.

Статья 15а имеется только в Троицком изводе «Рукописания» и отличается крайней неконкретностью и противоречивостью. Она начинается с дублирующего ст. ст. 1 и 2 утверждения о предоставлении церкви Ивана Петрятина дворища и пошлин с купцов в Руси. Последнее установление как бы дублирует и дополняет ст. 10, но бесполезно в практическом отношении. Предписание имати тая старина с гостей тверского, новгородского, бежецкого, деревского и всего Помостья по своему смыслу является свидетельством того, что к моменту составления статьи такой порядок уже существовал и даже был стариной, что как бы превращает пожалование в подтверждение. Это предписание к тому же не сопровождается разъяснением, какого размера должна быть упомянутая пошлина. Платит ли тверской купец по низовскому тарифу? Приравниваются ли к новгородцу деревский, бежецкий и помостский гости? Ведь все они были жителями Новгородской земли. Имеет ли эта статья отношение к торговле воском или касается каких-то иных пошлин? Почему, говоря о купцах в Руси, статья ограничивает пределы Руси Тверью и прилегающими к ее земле районами новгородских владений? Весьма противоречива и терминология этого текста. Новгородские купцы отнюдь не являются гостями: этот термин употреблялся в Новгороде применительно к иногородним купцам, совершающим дальние поездки. Трудно представить себе деревского, бежецкого и помостского гостя. Эти сельские территории Новгородской земли не располагали условиями для возникновения здесь купеческих сословных групп, а продукты с этих территорий поступали в Новгород в виде феодальной ренты.

Упоминание в ст. 15а тверского гостя является анахронизмом относительно времени княжения Всеволода Мстиславича. Тверь в летописях упоминается только с 1209 г.⁷⁵² [ПСРЛ.т. 1,вып. 2. Л., 1927, стб. 435], а в «Сказании об иконе Владимирской богоматери» – в 60-х гг. XII в., но это сказание существует только в поздних записях⁷⁵³ [Ключевский В. О. Сказание о чудесах Владимирской иконы божьей матери. Спб., 1877].

Статья 16

Статья начинается определением границ буевища Петрятина дворища, т. е. территории, принадлежащей церкви Ивана на Опоках. Указаны три опорных ориентира: прежние двери святого Ивана, погреб и Кончанский мост. Последнее указание использовалось исследователями как свидетельство о том, что буевище Петрятино дворище простиралось до Федоровского ручья, который отстоит от церкви Ивана на Опоках на полкилометра к северу. В соответствии с таким определением ориентира значительный район Торговой стороны Новгорода изображался в виде некой площади, «на которой с появлением Торга были устроены пристани и торговые склады»⁷⁵⁴ [Семенов А. И. Древняя топография средней части Торговой стороны Новгорода. – Новгородский исторический сборник, вып. 10. Новгород, 1961, с. 148-149]. А. А. Зимин объяснял буевище Петрятино дворище как место остановки гостей, центр, «куда съезжались купцы из разных земель еще задолго до составления «Рукописания» князя Всеволода, а также месте взимания с них пошлины»⁷⁵⁵ [Памятники русского права. Вып. второй, с. 181-182]. Этот комментарий, к слову, был дан А. А. Зиминым к ст. 15а.

Между тем, как показали археологические раскопки, указанный район уже на рубеже X – XI вв. был занят обычными жилыми постройками. В частности, раскопки 1967 г. на древней Буяной улице в 100–120 м к северу от церкви Ивана на Опоках выявили мощение этой улицы уже в 20-х гг. XII в.⁷⁵⁶ [Хорошев А. С. Раскопы южной части Плотницкого конца. – В кн.: Археологическое изучение Новгорода. М., 1978, с. 177]. Под Кончанским мостом в действительности следует понимать мост через несуществующий ныне ручей, разделявший в древности Славенский и Плотницкий концы Торговой стороны и протекавший в непосредственной близости к церкви Ивана, южнее ее.

Сопоставление ст. 16 «Рукописа