 |
|
От шаманизма до психотехник ведического Востока
Данный раздел представляет собой подборку цитат из книги Е.А.Торчинова «Религии мира: опыт запредельного»[350], Часть I «Ранние формы религии» (выделения жирным и сноски наши) и наши комментарии:
«В ходе развития шаманизма его психотехнический элемент еще более усиливается, и те типы шаманизма, которые, по существу, являются переходными от ранних форм религии к религиям чистого опыта[351], стремятся к усилению роли психотехнического элемента, ведущего к трансперсональным переживаниям.
По нашему мнению, люди во все века, от шаманов до индийских йогинов и от орфиков и гностиков до "сайентологии", занимались экспериментами с психикой, стремясь поверить опытом доктринальные положения и догматические схемы, которые, в свою очередь, непосредственно или опосредованно также восходили к опыту и переживанию[352]. Порой эти эксперименты приводили к созданию такого психотехнического чуда, как индийская йога, подлинная наука духовного делания, а порой – к появлению сомнительного "культа". В случае с шаманизмом (оставляя без ответа вопрос о том, не была ли и исходная космотеология основана на стихийном и неосознанном психотехническом опыте) избыточное присутствие в нем психотехнического фактора приводило к деформации исходной модели, к упадку шаманизма как четко определенного культурно-исторического явления и его перерастанию (по крайней мере, в некоторых регионах) в религию чистого опыта. Шаманизм был шаманизмом, пока психотехнический и космотеологический (архаический по своему характеру) аспекты его находились в гармонии и согласии[353]. Но как только переразвитие психотехники привело к осознанию недостаточности старых мифа и космологии ни как формы описания нового опыта, ни как его концептуальной опоры, шаманизм вступил в кризис, приведший в отдельных случаях к появлению религий высшего порядка (характерный пример – даосизм)».
Мы писали во второй книге курса «Сравнительное богословие», разбирая тему шаманизма, что последний преследовал определённые управленческие цели в условиях архаичной культуры общинной магии. Повторим некоторые моменты этого.
Скорее всего на определённой стадии развития первобытного кровнородового общества, когда количество жизненно важной информации в эгрегорах родов и племён стало настолько большим, что её обработка и осмысление (а также и согласование этой информации с информацией, получаемой племенем с более высоких уровней духовной иерархии, чем родоплеменные эгрегоры) стала затруднительной вне вхождения в глубокие трансовые состояния — появилась необходимость в культуре шаманизма. При этом сама культура шаманизма является следствием:
· Во-первых, воздействия на психику людей племени всего массива накопленной в родоплеменных эгрегорах информации управленческого характера, от которой зависела безопасность кровнородовой общины и одновременно с этим низкого уровня понимания этой информации, что не позволяло моделировать будущее и своевременно предвидеть опасности с помощью интеллектуального анализа имеющейся информации.
· Во-вторых, невозможностью одновременного охвата всей необходимой эгрегориальной информации вследствие накопления больших её объёмов и крайней несогласованности в «расшифровке» этой информации даже если она была бы получаема в необходимых объёмах большим коллективом тех, кто имеет возможности доступа в более близкие ему по психическому складу фрагменты родоплеменных эгрегоров. То есть, даже при наличии такой информации, её невозможно было бы правильно обобщить из-за:
Ø слабо развитой системы кодирования информации (письменности практически на было, а символика ограничена и не однозначно понимаема разными людьми);
Ø слабо развитых интеллектуальных способностей древнего человека;
Ø несовершенной для всестороннего анализа и моделирования ситуации культурой мышления.
Выход оставался один: поручить всё вышесказанное кому-то одному, возложив на него такую обязанность как общественно полезное дело всей его жизни.
Было ли чёткое понимание важности такого поручения, либо всё происходило «на автомате» — особого значения не имеет. Но в определённый момент развития, перейдя к культуре шаманизма, и испробовав эту культуру на нескольких поколениях, древние, скорее всего убедились, что шаман лучше коллектива «знает» от духов что надо делать, а от чего надо воздержаться. После чего усилия общины стали направляться на поддержку шамана, как человека, которого «духи взяли к себе» в помощники.
Таким образом культура шаманизма (как одна из главных составляющих культуры общинной магии) своей главной функциональной задачей имела — оптимизацию управления древним коллективом, повышение устойчивости управления по предсказуемости. Главной целью управленческой верхушки первобытного коллектива была цель выживания[354] в условиях давления “агрессивной” среды и часто враждебных соседей. Цель выживания могла успешно обеспечиваться достаточно долгое время с помощью эгрегора (эгрегоров) религиозных систем, соответствующих убеждениям верующих религиозной общины, поскольку эгрегоры помогают общине предсказывать будущее (и оказывают другие более мелкие “услуги”: лекарские, поисковые…) до определённого их возможностями предела.
К кризису культуры шаманизма (и всей первобытной культуры общинной магии) привело не «переразвитие психотехники» (как пишет Е.А.Торчинов: «переразвитие психотехники» — следствие тех социальных процессов, которые шли в период перехода к ранним классовым обществам), а естественный процесс концентрации управления обществом, на определённом этапе которого (переходу к раннеклассовому строю) шаманизм перестал обеспечивать устойчивость управления коллективом. После разделения мира на библейский Запад и ведический Восток, первыйразвивал религиозные культы на осознаваемых хозяевами иерархии заблуждениях людей; а второй — стал основой религиозных заблуждений как иерархов, так и всей остальной толпы. Но именно ведический Восток стал источником религиозных заблуждений, которые были употреблены библейским Западом для поддержки глобальной доктрины рабовладения. Западные хозяева библейской пирамиды проводили осознаваемую ими целенаправленную концентрацию управления под свои цели. А иерархи ведического Востока трансформировали культуру древнего шаманизма под свои собственные религиозные заблуждения. При этом главная функциональная задача психических практик при переходе от шаманизма к религиям «чистого опыта» изменилась: эгрегориальные знания о будущем уже не интересовали иерархов ведических культур (всё было наперёд прописано в их «космогонии») — главной функциональной задачей стало психотехническое подтверждение религиозных догм и теорий,в том числе и с целью их дальнейшего совершенствования. Но главной земной целью иерархов и их паствы осталась прежняя цель шаманизма — выживание. Процесс духовно-нравственного развития согласно Божиему Промыслу остановился на ведическом Востоке[355]. Если в шаманском племени обрести статус «зомби» эгрегора религии мог лишь шаман (а все остальные оставались в «животном» типе психики), то в культурах ведического Востока стать «зомби» религиозного эгрегора потенциально смог каждый. На этом возможности ведических религий заканчиваются.
Начиная с периода упадка культуры общинной магии (основной культ — шаманизм) с переходом к более крупным (чем родоплеменные) раннеклассовым обществам людей, религиозный эгрегор уже не мог обеспечивать нужное этим обществам качество управления по тем же принципам, по которым с его помощью управляли шаманы. Нужно было брать управление обществом под свою волю. Перед человечеством открылось несколько путей. Первым путём “воспользовалась” «мировая закулиса», взяв осознанное волевое управление эгрегориальной магией на себя и создав глобальную социологическую доктрину с её искусственной динамикой (библейская глобальная социология). Второй путь — это трусливый путь неосознаваемой “консервации” духовности[356] (по сути путь отказа от волевого управления обществом на Земле) на этапе её «доведённого до совершенства» развития, что и обеспечили основные религиозные системы ведического Востока: когда нет динамики, нужна постоянная мистическая поддержка религиозных иллюзий, которая сама по себе является имитацией личностной религиозной динамики в процессе земного выживания. Именно на эту цель и сориентировались духовные иерархи ведического Востока. Третий путь — путь Человечности, на который вступила древняя Русь, но “споткнулась” об “элитарность” своих же властей к концу I тысячелетия н.э. Про путь коранического ислама мы не упомянули по причине того, что во времена описываемого распутья (последние века до н.э.) о нём ещё никто не слышал.
В подтверждение правильности наших выводов продолжим цитирование книги Е.А.Торчинова[357]:
«Важно отметить еще одно существенное отличие психотехники шаманизма от психотехнических методов в религиях чистого опыта. В первом случае психотехника (в классическом варианте) направлена на вполне утилитарные цели: шаман вступает в сферу трансперсонального опыта или во время инициации, или выступая как психопомп (проводник душ умерших на тот свет), или с целью излечения больного и т.п., тогда как в религиях чистого опыта психотехника есть средство постижения истины, освобождения, спасения или самореализации.
Это отличие очень точно подметил японский ученый Идзуцу Тосихико в своей статье "Мифопоэтическое "эго" в шаманизме и даосизме": для шамана существует разрыв между его могуществом, обретенным в трансе, и его состоянием в обыденной жизни, тогда как для даоса и то, и другое едино и неразделимо[358]».
Но ведь буддист, например, или индуист, даос вне состояния нирваны (мокши) — не является такими же «могущественными», как в то время, когда их психика объединена с эгрегором в трансе. Почему же Е.А.Торчинов (да и не только он: а многие другие исследователи) считают представителей ведических религий Востока также могущественными и вне трансовых состояний?
— Ответ нужно искать в сравнении путей посвящения и инициации шаманов и представителей религий ведического Востока. Но начнём опять с целей: шаман вступает в транс по управленческой необходимости, “докладывая” после транса свои наблюдения по интересующему общество вопросу. После “доклада” шаман становится членом общества, мало отличающимся от остальных: те же занятия, те же интересы и т.п. Можно предположить, что, выйдя из камлания (транса), шаман обретает тип психики близкий к «животному», а в процессе камлания он становится «зомби». И таким образом шаману приходится часто неимоверными усилиями воли входить в транс — что самому ему, как правило, в древности не приносило никакой радости, а было тяжким трудом во благо первобытного коллектива. Ведический верующий наоборот наслаждается состоянием транса: это не тяжкий труд, а средство самоутверждения и самоуспокоения.
То, что называется в ведических религиях Востока «тяжким трудом», происходит не в период вхождения в транс, а гораздо ранее — на стадии ученического обучения и вплоть до «просветления» (предшествующего трансу: по меньшей мере шесть стадий Восьмеричного пути). Но этот «тяжкий труд» ученика, вставшего на путь «просветления» ничто иное, как процесс избавления психики ученика от всех рецидивов, не соответствующих религиозной системе и её духовности (эгрегору). Обретение “вычищенной” психики и есть ведическое могущество — в терминологии автора книги. Но это — тип психики устойчивого «зомби», почти безвозвратного даже в «животный» тип.
Разница между психической организацией шамана и ведического «просветлённого» в том, что в процессе инициации и посвящения психику шамана не вычищают от её наследия, а в основном — перераспределяют некоторые блоки в психике[359] по их приоритетности и тренируют психику на трансовую переносимость в результате чего шаман может вернуться к нормальной (в смысле «как все») земной жизни после камлания[360]. «Просветлённому» ведисту “вычищают” из психики всё, что не стыкуется с духовностью религиозной культуры (эгрегора) — поэтому вернуться к прошлой земной жизни он в большинстве случаев не может[361]: в какой-то мере он не может после этого и сравнить в своей психике эмоциональную сторону жизни до «просветления» и после, поэтому жизнь до «просветления» ему кажется иллюзорной, полной страданий. Нетрудно догадаться, что инициация и посвящение шамана гораздо гуманнее, нежели процесс «просветления» учеников на ведическом Востоке. Также нетрудно догадаться почему шаманом мог стать далеко не каждый, а ведическим «просветлённым» может стать почти каждый (кто этого захочет, конечно, поддавшись в первую очередь на теоретические “философствования” соответствующей религиозной системы), даже будучи представителем другой культуры или “нетипичной” расы. Процесс “вычищения” психики гарантирует (с высокой степенью вероятности) постоянноесоответствие психики религиозной системе и её духовной культуре[362], в результате чего транс становится «наградой» за отдание себя в её духовный плен. Труд шамана — это специфическая профессия, общественно-полезный труд (можно сказать в большинстве случаев — судьба), овладеть которой может лишь предрасположенный к ней индивид с соответствующим психотипом[363].
В общем, по мере перехода к раннеклассовому обществу, люди ведического Востока употребили развитую объективную общественную необходимость периода культуры общинной магии (вхождение в транс) для целей религиозного самоутверждения своих собственных иллюзий и предоставили возможность такого самоутверждения всем остальным — без всякого осознанного злого умысла. Продолжим цитирование книги Е.А.Торчинова в подтверждение наших выводов:
«В шаманизме самых разных народов мы встречаемся с уникальным явлением, получившим название "шаманская болезнь" и представляющим собой как бы свидетельства шаманского призвания будущего адепта. Хотя "шаманская болезнь" и весьма распространена в самых разных регионах, однако ее нельзя считать непременным атрибутом шаманизма. Мы встречаемся с ней только там, где существует представление об избранничестве шамана и где будущий шаман оказывается бессильным перед волей духов, которая никак не согласовывается с личным волеизъявлением избранника (это весьма характерно для сибирского шаманизма). В тех же традициях, где будущий шаман или избирается еще в детском возрасте практикующим шаманом, или же шаманское служение становится результатом сознательного и добровольного выбора человека (как у эскимосов), "шаманская болезнь" неизвестна[364]. Очень часто мы встречаемся с этим видом психофизической патологии в родах потомственных шаманов, даже если потомки шаманского рода полностью порывают с традицией[365]. Известны случаи, когда молодые люди из шаманских семей, воспитывавшиеся в условиях советского общества, в атеистических и материалистических убеждениях, тем не менее страдали от "шаманской болезни" и избавлялись от нее, только начав практиковать шаманскую психотехнику и, по существу, становясь шаманами.
В чем заключается "шаманская болезнь"? Это целый комплекс патологических состояний, которые испытывают будущие шаманы в молодости (часто в пубертатный период) и являющиеся в глазах шаманов свидетельством избранности человека духами для шаманского служения. Очень часто человек пытается сопротивляться этим состояниям, не желая становиться шаманом, однако патологические симптомы нарастают, становясь мучительными и непереносимыми[366]. И только обратившись за помощью к шаману и пройдя через шаманскую инициацию (посвящение), человек целиком и полностью избавляется от болезненных ощущений. "Шаманская болезнь" обычно проявляется в приступах сонливости, головной боли, ночных кошмарах, слуховых, зрительных галлюцинациях и иных формах патологических состояний. Больной начинает слышать голоса духов, зовущих его, видит странные и пугающие видения. После шаманской инициации и начала шаманской деятельности все эти симптомы навсегда проходят, что объясняется шаманистами как результат следования человека своему призванию и согласие с волей могущественных духов и предков-шаманов».
Следует прервать цитирование, чтобы особо отметить тесные параллели между эгрегориальными галлюцинациями «шаманской болезни» (голоса духов, видения…) и голосами и видениями, которые описаны в канонах большинства крупных религиозных систем. Подобные голоса и видения якобы Бога слышат и видят как правило «пророки», либо основатели религий и на базе информации, полученной от увиденного и услышанного такими знаменитыми людьми выстраиваются религиозные теории[367] и соответствующие им практические культы и психотехники. В обоих случаях мы имеем дело с эгрегориальной инициацией[368] — после которой наступает период подчинения и согласия «с волей могущественных духов». Как мы уже давно догадывались и писали, большинство религий «откровения» (когда имеют место голоса и видения) — имеют эгрегориальный характерпроисхождения. И поэтому в них есть иллюзии и наваждения людей, имевших и имеющих отношение к этим эгрегорам и информация от Бога, попавшая в эгрегоры от тех же людей, много мыслящих о Боге — в результате чего Бог поддерживал лишь те их мысли, которые совпадали с правдой о Нём: сам же Бог правду о Себе и Жизни не впихивал и не впихивает в головы людей методом голосов и видений.
Вернёмся к различиям между назначением восточных психотехник и шаманизмом:
«Шаманы представляют собой интеллектуальную элиту своих народов. Их интеллектуальный уровень и волевые качества в целом значительно выше, чем у их среднего соплеменника. Именно шаманы выступали, как правило, хранителями национальной культуры и традиций, фольклора и эпоса. Поэтому авторитет шамана чрезвычайно высок в своей среде, последнее доказывается и тем, что в ранний период коллективизации в СССР шаманов очень часто избирали председателями колхозов.
Здесь следует добавить, что шаманская деятельность представляла собой именно служение. "Это тяжелая работа" – как выразился в беседе с этнологами один сибирский шаман. Причем это бескорыстное служение. Средства на жизнь шаман обычно добывал другим трудом, не имевшим никакого отношения к религии (охотой, рыболовством и т.п.).
Методом исцеления и самораскрытия личности и индивидуальных способностей шамана является посвящение (инициация)».
Если под интеллектуальным уровнем понимать способность шамана переосмысливать получаемую им в процессе транса информацию и использовать продукт такого переосмысления во благо общества — то можно говорить о зачатках волевого управления в шаманизме, а не только о считывании и раскодировке информации из эгрегоров. В таком случае шаман мог управлять эгрегором в пределах его меры понимания и воли и соответственно — управлять коллективами людей в земной жизни по концепции не связанной с его частной шаманской деятельностью (что доказал опыт использования шаманов во времена СССР). Иными словами, шаман не был упёртым «зомби» своего эгрегора (информация эгрегора использовалась в жизни для более праведных целей, нежели религиозное «зомбирование» окружающих) рода-племени, когда выходил из транса и трезво смотрел на реальную земную жизнь, будучи выше других в интеллектуальном и организационном плане[369]. Это ещё раз свидетельствует о том, что опыт реальной земной жизни (его и предков) не “вычищался” из психики шамана в процессе его инициации — что обеспечивало ему наличие воли (способности к осознаваемому целеполаганию и его достижению, что свойственно «демонам» и Человекам). Но психика шамана складывалась более «крепкой» в отношении внешних факторов (в первую очередь эгрегориального плана) и поэтому проявление воли для него давалось легче, нежели у его соплеменников.
«Существует множество различных типов шаманских инициации, но все они неизменно включают в себя элементы переживания смерти, расчленения, очищения и воскресения. В инициации как бы умирает "ветхий человек" и воскресает обновленная и укрепленная личность "нового человека"[370], "сверхчеловека" архаического общества.
Вот человек, страдающий от головных болей, сонливости, слуховых галлюцинаций и т.п., приходит к шаману и просит научить его шаманскому служению. За этой просьбой следует посвящение, во время которого инициируемый получает свой первый и важнейший психотехнический опыт[371]. Он переживает умирание и смерть; он представляет, как его тело расчленяют на части, извлекают внутренние органы и развешивают их на крюках. Потом их варят и выделывают заново. По существу, это видение сродни библейскому пророческому обновлению[372], прекрасно прочувствованному и описанному Пушкиным:
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
"Восстань, пророк, и виждь, и внемли.
Исполнись волею Моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей!"
Здесь, как и в шаманской инициации, мы видим божественного избранника, которому высший дух (серафим) отверзает очи духовного видения, уши духовного слышания, заменяет "празднословный и лукавый язык" "жалом мудрыя змеи" и, наконец, заменяет "сердце трепетное" на "угль, пылающий огнем", после чего человек, прошедший через смерть, приходит к новой, высшей жизни и приступает к выполнению своей пророческой миссии. Как все мы знаем из школьных учебников, Пушкин имел в виду под пророком поэта, но и это сближение далеко не случайно и глубоко укоренено в традиции. Достаточно вспомнить об арабах доисламского периода, совершенно однозначно сближавших пророков и поэтов и видевших в поэтическом даре проявление божественной харизмы, обуянности божеством».
Е.А.Торчинов, многое чувствовал, проводя свои многочисленные сравнительные исследования. Но он не владел теорией эгрегориальной магии и поэтому не мог объяснить внешнюю схожесть наблюдаемых им мистических явлений в разных религиозных системах. Действительно, общепризнанно считать, что в «Пророке» А.С. Пушкин изобразил себя как поэта, призванного Свыше «жечь сердца людей». Но всё его творчество не соответствовало такому призванию — по сути «зомбировать» людей своим «глаголом» так, как его якобы «зазомбировал» якобы «Бога глас». Миссия такого поэта-пророка не подходит А.С.Пушкину. Но что же тогда?
— Этим произведением А.С.Пушкин как бы примерял на себя роль пророка-основателя религии, пытаясь в стихах передать переживания эгрегориальной инициации такого пророка. Какая это была религия?
— В первую очередь стихотворение А.С.Пушкина относится к Ветхому Завету. Поэт знал Библию, много размышлял над её происхождением, результатом чего явилось это стихотворение. В нём поэт впервые в истории открыто заявил о эгрегориальной инициации «пророков» (И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул.) после чего «пророк» становится идёт и «жжёт сердца людей» эгрегориальным глаголом (“жаром” трансляции), исходящим их его сердечного “угля” вместо человеческого сердца, а все и он тоже принимают это за «Бога глас». Поэт имел в виду не себя, конечно: он писал по-крупному, пытаясь войти в роль пророков-основателей религиозных систем.
«Пророк» написан по мотивам ветхозаветного сюжета книги «Пророка Исайи» гл.6: 5-8:
«5. И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, - и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа.
6. Тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника,
7. И коснулся уст моих и сказал: вот это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен.
8. И услышал я голос Господа говорящего: кого Мне послать? И кто пойдет для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня».
Судя по творчеству А.С.Пушкина, ему был противен “образ” как библейского, так и новозаветного[373] “Богов” — злых, мстительных с их посмертным воздаянием и призывом к послушничеству властям и церквям. В день написания «Пророка», 8 сентября 1926 года, А.С.Пушкин встречался с царём Николаем I, после чего вечером он написал стихотворение. Видимо А.С.Пушкин был разочарован встречей: его глаза «видели Царя» (как у Исайи 6:5) и психика (“сердце”) этого царя была безнадёжно в плену библейской концепции. Под впечатлением весьма глубокого проникновения библейских извращений в психику людей Русской цивилизации — от простого крестьянина до царя — А.С.Пушкин пишет послание в будущее (действительно как настоящий пророк) о том, что все религии не от Бога, а от шестикрылого Сатаны[374]. Тема же книги «Пророка Исайи» выбрана не случайно: она — “ключ” к пониманию лживости Нового Завета[375] (см. книгу 3 учебного курса «Сравнительное богословие»).
Но охват тематики происхождения религий в «Пророке» не заканчивается на библейской теме. Первые строчки стихотворения в сжатом виде описывают стандартный путь практически всех «пророков»-основателей крупных религиозных систем: