Главная | Обратная связь

Истоки: отравление Ленина и убийство Троцкого

Дедушка Путина по отцу (если верить официальной биографии) или по родственнику матери (если верить неофициальной) - Спиридон Путин - всю жизнь работал поваром, сначала у Ленина, затем у Сталина. Это достоверно известно. Есть свидетельство другого повара Ленина - Гаврилы Волкова. После смерти Ленина он был арестован и всю жизнь, подобно человеку в железной маске, просидел в тюрьме. "Меня не только никогда не допрашивали, но никому не было даже позволено разговаривать со мной о моем деле", - рассказал Волков Елизавете Лермоло, с которой случайно встретился в тюрьме на прогулке. Вот что вспоминала об этой встрече Лермоло:

"В один из дней ко мне присоединился спутник. Им оказался коммунист Гаврила Волков, который уже давно пребывал в тюрьме. До сих пор ему было разрешено выходить на прогулки только в полном одиночестве. Через окошко в моей камере я много раз видела, как он, сутулясь, одиноко бродил по пустынному двору. Хотя он находился всего в двух камерах от меня, мне ни разу не представилась возможность перекинуться с ним хоть словом. Он выглядел испуганным и в то же время устрашающим. В нем присутствовало нечто, отчего не хотелось завязывать беседы. Ходили слухи, что его держат в "строжайшей изоляции", подотчетной непосредственно Кремлю. И никто не знал, в чем его обвиняют и почему посадили. […] У нас был долгий разговор. Он рассказал мне, что он старый большевик и принимал участие в большевистском восстании 1917 г. в Москве. До 1923 г. он служил в Кремле в качестве заведующего столовой для высокопоставленных партийных функционеров. Затем его сделали шеф-поваром кремлевского санатория в Горках. […] Волков был арестован и доставлен сюда в тюрьму в 1932 г. Как раз миновала третья годовщина его пребывания в изоляторе. На мои простые вопросы о сроке его заключения и о причине он дал весьма странные ответы. Ему ничего не было известно о сроке. Что же касается причины, то он мог только догадываться. Суда над ним не было, его ни разу никто не допрашивал. В ответ на мое удивление он объяснил, что люди, имевшие какоелибо отношение к Кремлю и впавшие в немилость, редко подвергались допросу или представали перед судом. Обычно приговор выносился заочно. […] В течение одиннадцати лет глубоко в душе я хранил страшную тайну, о которой не поведал ни единому человеку. […] Я знаю, что живым меня отсюда не выпустят. Я должен рассказать вам свою историю…

Когда в 1923 г. Ленин заболел, было решено госпитализировать его в кремлевском санатории в Горках. Волкова направили туда в качестве личного шеф-повара Ленина. […] 21 января 1924 г. […] в одиннадцать утра, как обычно, Волков принес Ленину второй завтрак. В комнате никого не было. Как только Волков появился, Ленин сделал попытку приподняться и, протянув обе руки, издал несколько нечленораздельных звуков. Волков бросился к нему, и Ленин сунул ему в руку записку […] В записке, начертанной неразборчивыми каракулями, было сказано:

"Гаврилушка, меня отравили… Сейчас же поезжай и привези Надю [Крупскую]… Скажи Троцкому… Скажи всем, кому сумеешь"

 

[42].

Есть свидетельство Троцкого. В 1939 г., после того как состоялись в Москве открытые судебные процессы над руководителями коммунистической партии и государства, после того как были расстреляны высшие военные чины Красной армии, уничтожены соратники и друзья Троцкого, а также члены его семьи, наконец, после того как Сталин пошел на союз с Гитлером, Троцкий написал сенсационную статью, в которой рассказал о возможном отравлении Ленина Сталиным. Не исключено, что это была первая осторожная попытка Троцкого поведать правду. Если б его откровения, граничащие с разглашением государственной тайны, были бы приняты Западом и заинтересовали его, Троцкий, кто знает, мог оказаться более разговорчивым. Но общественные и политические круги свободного мира молчали. В разоблачениях Троцкого никто не был заинтересован. Сочувствовавшие Советскому Союзу "левые" не хотели компрометировать Сталина и социалистический строй. Антисоветские "правые" подозревали Троцкого во лжи точно так же, как и любого другого коммуниста. И абсолютно никто не понимал глобальности и масштабности сталинского уголовного режима.

Статья, законченная для журнала "Лайф" 13 октября 1939 г., так и не была там опубликована. 10 августа 1940 г., потеряв десять месяцев, отчаявшийся Троцкий издал статью в урезанном виде в журнале "Либерти". Через десять дней он был убит агентом Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) Рамоном Меркадером.

Мы уже привыкли к тому, что в России все время переименовывали спецслужбы. НКВД это прообраз КГБ, той самой организации, которая сегодня называется ФСБ. Обратим внимание на то, что в августе 1940 г. по поводу убийства Троцкого не было публичной дискуссии между Мексикой и Советским Союзом, подобной дискуссии между Великобританией и Россией по поводу убийства в ноябре 2006 г. Александра Литвиненко. Москва не утверждала, что убивший Троцкого агент НКВД на самом деле является сотрудником мексиканской разведки или представителем отколовшейся от ФСБ группы бывших сотрудников; генпрокуратура СССР не заявляла, что сама осудит убийцу Троцкого, если в советском суде будет доказано, что он действительно виновен в убийстве. И уж, конечно же, никому не приходило в голову выдвигать Рамона Меркадера - так никогда и не сознавшегося в том, что он убил Троцкого по приказу советской разведки, - в члены Верховного совета СССР (аналога нынешнего российского парламента). Все делалось тихо и неофициально, без публикаций. Но с полным понимаем того, что отдать приказ убить Троцкого мог только Сталин, а провести спецоперацию по убийству могло только советское НКВД.

6 июня 1941 г. нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия подал на имя Сталина рапорт за № 1984/6 с просьбой о награждении убийц Троцкого высокими государственными наградами:

"Группой работников НКВД в 1940 г. было успешно выполнено специальное задание. НКВД СССР просит наградить орденами Союза ССР шесть товарищей, участвовавших в выполнении задания. Прошу Вашего решения".

Сталин наложил резолюцию: "За (без публикации)".

Закрытым указом Президиума Верховного Совета СССР орденами Ленина были награждены мать Рамона Меркадера агент советской разведки Каридад Меркадер (Caridad Mercader) и организаторы операции: сотрудники НКВД Л. П. Василевский, П. А. Судоплатов, И. Р. Постельняк, И. Р. Григулевич, Н. И. Эйтингон.

Сам Меркадер - непосредственный убийца Троцкого - отсидел 20 лет в мексиканской тюрьме, был освобожден 6 мая 1960 г., после освобождения доставлен сначала на Кубу, затем в СССР. 31 мая 1960 г. закрытым указом Президиума Верховного Совета СССР Меркадер был награжден званием Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая звезда" (№ 11089); получил квартиру в Москве, дачу в Кратово (престижное подмосковное место) и пенсию, соответствующую пенсии генерала КГБ - 400 рублей в месяц (в те годы в СССР это была очень высокая пенсия). Некоторое время Меркадер с женой Ракелией Мендоса (Raquelia Mendoza), которая, видимо, тоже работала на советскую разведку, жили в Москве. Меркадер работал в Институте марксизмаленинизма, а его жена была диктором в испанской редакции московского радио. В середине 70-х годов по приглашению Кастро Меркадер уехал на Кубу, был советником Министерства иностранных дел. Умер в 1978 г. от рака легких. Прах Меркадера был перевезен в Москву и захоронен на Кунцевском кладбище под именем Рамон Иванович Лопес.

Наум (Леонид) Эйтингон (в написании его имени встречается несколько вариаций) был высокопоставленным сотрудником советской разведки, руководителем секции нелегальных операций. Работал в Китае, в Париже, в Испании во время гражданской войны. Был возлюбленным Каридад Меркадер, воспитателем ее сына Рамона. Предполагалось, что после убийства Троцкого Рамон сможет уйти из особняка, где жил Троцкий, а поджидавшие его Каридад и Эйтингон вывезут Рамона из Мексики. Однако Рамон был схвачен. Каридад и Эйтингон уехали сначала на Кубу, затем в США и Китай. В Москву они вернулись в мае 1941 г. Сталин лично принял Эйтингона, поблагодарил его за организацию операции и обещал, что пока он, Сталин, жив ни один волос с головы Эйтингона не упадет. Через 10 лет Эйтингон, к тому времени генерал-майора МГБ (Министерство государственной безопасности, бывшее НКВД и будущее КГБ) был отстранен от работы и помещен под домашний арест. Его действительно не арестовали и не расстреляли.

После смерти Сталина Эйтингон был освобожден от домашнего ареста и с мая 1953 г. восстановлен на работе в должности заместителя начальника 9-го отдела МВД СССР. В конце 1957 г. его вновь арестовали - за преступления, совершенные в годы сталинского режима, - и приговорили к 12 годам тюрьмы. В 1964 г. он был амнистирован, но на службу возвращен не был. Работал старшим редактором в издательстве "Иностранная литература". Умер в 1981 г.

Павел Судоплатов к моменту смерти Сталина имел чин генерал-лейтенанта МГБ, был начальником Бюро № 1 МГБ СССР. После смерти Сталина назначен заместителем начальника 2-го Главного управления Министерства внутренних дел (МВД) - контрразведка. С мая 1953 г. по указанию Берии стал начальником новосформированного 9-го отдела МВД СССР (разведывательно-диверсионный отдел, занимавшийся индивидуальным террором и диверсиями). 31 июля 1953 г., вскоре после ареста Берии, отдел был расформирован, а сам Судоплатов 21 августа арестован.

Судоплатов симулировал помешательство и до 1958 г. находился в психиатрической больнице. В 1958 г. он был приговорен к 15 годам заключения за производство опытов над людьми, похищения и многочисленные убийства. Освобожден в 1968 г., умер в 1996-ом. Посмертно были изданы его мемуары, ставшие для многих руководителей ФСБ настольной книгой.

Иосиф Григулевич происходил из литовских караимов. В начале 30-х годов, будучи гимназистом, связался с комсомольским подпольем, отсидел небольшой срок в польской тюрьме, затем уехал добровольцем в Испанию, где был завербован советской контрразведкой. Из Испании Григулевич перебрался в Латинскую Америку, где продолжал работу в качестве советского агента. После смерти Сталина был отозван в Москву, стал доктором исторических наук, членом-корреспондентом Академии наук СССР, специалистом по Латинской Америке, автором многих книг.

Именно этой группе в конце 1930-х гг. была поручена организация убийства Троцкого. Но что же стало последней каплей, переполнившей терпение Сталина? Почему сразу же после публикации статьи 10 августа 1940 г. советскому агенту Меркадеру, вхожему в окружение Троцкого с марта 1940 г., был дан приказ Троцкого убить?

"Я собираюсь говорить на этот раз на особенно острую тему", - писал Троцкий. "Не принял ли ученик" Ленина Сталин "коекаких мер для ускорения смерти учителя? Лучше чем кто-либо, я понимаю чудовищность такого подозрения. Но, что же делать, если оно вытекает из обстановки, из фактов и особенно из характера Сталина? Ленин с тревогой предупреждал в 1921 г. "Этот повар будет готовить только острые блюда". Оказалось - не только острые, но и отравленные, притом не в переносном, а в буквальном смысле.

Два года тому назад я впервые записал факты, которые были в свое время (1923-1924) известны не более как семи-восьми лицам, да и то лишь отчасти. Из этого числа в живых сейчас остались, кроме меня, только Сталин и [нарком иностранных дел СССР Вячеслав] Молотов. […]

Во время второго заболевания Ленина, видимо, в феврале 1923 г., Сталин на собрании членов Политбюро (Григория Зиновьева, Льва Каменева и автора этих строк) после удаления секретаря сообщил, что Ленин вызвал его неожиданно к себе и потребовал доставить ему яд. […] Помню, насколько необычным, загадочным, не отвечающим обстоятельствам показалось мне лицо Сталина. Просьба, которую он передавал, имела трагический характер; на лице его застыла полуулыбка, точно на маске. Несоответствие между выражением лица и речью приходилось наблюдать у него и прежде. На этот раз оно имело совершенно невыносимый характер. Жуть усиливалась еще тем, что Сталин не высказал по поводу просьбы Ленина никакого мнения, как бы выжидая, что скажут другие. […]

- Не может быть, разумеется, и речи о выполнении этой просьбы! - воскликнул я. - […] Ленин может поправиться.

- Я говорил ему все это, - не без досады возразил Сталин, - но он только отмахивается. Мучается старик. Хочет, говорит, иметь яд при себе… прибегнет к нему, если убедится в безнадежности своего положения. […] Мучается старик, - повторял Сталин, глядя неопределенно мимо нас и не высказываясь по-прежнему ни в ту, ни в другую сторону.

[…] Я задаю себе ныне другой, более далеко идущий вопрос: действительно ли Ленин обращался к Сталину за ядом? Не выдумал ли Сталин целиком эту версию, чтобы подготовить свое алиби? Опасаться проверки с нашей стороны у него не могло быть ни малейших оснований: никто из нас троих не мог расспрашивать больного Ленина, действительно ли он требовал у Сталина яд. […]

У него везде были сообщники, судьба которых была полностью связана с его судьбой. Под рукой был фармацевт Генрих Ягода. Передал ли Сталин Ленину яд, намекнув, что врачи не оставляют надежды на выздоровление, или же прибегнул к более прямым мерам, этого я не знаю. Но я твердо знаю, […] когда я спрашивал врачей в Москве о непосредственных причинах смерти, которой они не ждали, они неопределенно разводили руками. Вскрытие тела, разумеется, было произведено с соблюдением всех необходимых обрядностей: об этом Сталин в качестве генерального секретаря позаботился прежде всего! Но яд врачи не искали, даже если более проницательные допускали возможность самоубийства. Чего-либо другого они, наверное, не подозревали. Во всяком случае, у них не могло быть побуждений слишком уточнять вопрос. Они понимали, что политика стоит над медициной"

 

[43].

Есть свидетельство известного и уважаемого историка, крупнейшего собирателя архивов русской революции, хранящихся сегодня в Гуверовском институте Стенфордского университета, Бориса Николаевского:

"Троцкий […] рассказал один крайне важный эпизод, который, возможно, заставит историков признать Сталина убийцей Ленина […] в более непосредственном значении этого слова, убийцей-отравителем. […] Самый факт обращения Ленина с этой просьбой к Сталину вызывает большие сомнения: в это время Ленин уже относился к Сталину без всякого доверия, и непонятно, как он мог с такой интимной просьбой обратиться именно к нему. Этот факт приобретает особенное значение в свете другого рассказа. Автор этих строк встречался с одной эмигранткой военных лет […]. В Челябинском изоляторе ей пришлось встретиться со стариком-заключенным, который в 1922-1924 гг. работал поваром в Горках, где тогда жил больной Ленин. Этот старик покаялся рассказчице, что в пищу Ленина он подмешивал препараты, ухудшавшие состояние Ленина. Действовал он так по настоянию людей, которых он считал представителями Сталина. […] Если этот рассказ признать достоверным, то заявление Сталина в Политбюро, о котором рассказывает Троцкий, имеет вполне определенный смысл: Сталин создавал себе алиби на тот случай, если б стало известно о работе повара-отравителя"

 

[44].

Еще есть пьяный рассказ Сталина, о котором мы узнаем от третьих лиц. Лидия Шатуновская, приговоренная к двадцати годам "за намерение эмигрировать в Израиль", отсидевшая семь лет в одиночной камере Владимирской тюрьмы и выпущенная вскоре после смерти Сталина (последовавшей 5 марта 1953 г.), встретила своего старого знакомого - партийного критика, журналиста, редактора и функционера Ивана Гронского (1894-1985). В 1932-1933 гг. Гронский был председателем Оргкомитета Союза советских писателей; в 1928-1934 - ответственным редактором "Известий ВЦИК", а в 1932-1937 - главным редактором "Нового мира". Кроме этого, Гронский был чем-то вроде комиссара по делам литературы при Сталине. "Через него Сталин получал информацию обо всем, что происходило в литературе, и через него осуществлялась связь Сталина с писательской средой. […] Гронский, как один из очень немногих близких людей, имел право входить к нему без доклада"

 

[45].

В 1937 г. Гронский был арестован, осужден, провел 16 лет в тюрьмах и лагерях. В 1953-м он был освобожден. И вот сейчас встретился с товарищем по несчастью - Л. Шатуновской, которая вспоминала:

"После того, как наше знакомство возобновилось, мы с Иваном Гронским часто гуляли и обо многом друг другу рассказывали. […] Во время одной из прогулок Гронский, человек очень умный и очень осторожный, поделился со мной, беспартийной женщиной, своими предположениями о смерти Ленина и о той загадочной роли, которую сыграл Сталин в ускорении этой смерти. […] Он прямо поделился со мной своей уверенностью в том, что Сталин активно и сознательно ускорил смерть Ленина, ибо, как бы тяжело ни болел Ленин, пока он был жив, дорога к абсолютной диктатуре была для Сталина закрыта"

 

[46].

Что же рассказал Гронский? В начале 1930-х, во время одной из встреч с писателями, когда Сталин, как и все присутствующие, изрядно выпил и его "совсем развезло", Сталин "к ужасу Гронского, начал рассказывать присутствующим о Ленине и об обстоятельствах его смерти. Он бормотал что-то о том, что он один знает, как и отчего умер Ленин. […] Гронский […] на руках вынес пьяного Сталина в соседний кабинет и уложил его на диван, где тот сейчас же и заснул. […] Проснувшись, он [Сталин] долго, с мучительным трудом вспоминал, что же произошло ночью, а вспомнив, вскочил в ужасе и бешенстве и набросился на Гронского. Он тряс его за плечи и исступленно кричал: "Иван! Скажи мне правду. Что я вчера говорил о смерти Ленина? Скажи мне правду, Иван!" Гронский пытался успокоить его, говоря: "Иосиф Виссарионович! Вы вчера ничего не сказали. Я просто увидел, что вам нехорошо, увел вас в кабинет и уложил спать. Да к тому же все писатели были настолько пьяны, что никто ничего ни слышать, ни понять не мог".

Постепенно Сталин начал успокаиваться, но тут ему в голову пришла другая мысль. "Иван! - закричал он. - Но ведь ты-то не был пьян. Что ты слышал?" […] Гронский, конечно, всячески пытался убедить Сталина в том, что ничего о смерти Ленина сказано не было, что он, Гронский, ничего не слышал и увел Сталина просто потому, что все присутствующие слишком уж много выпили. […] С этого дня отношение Сталина к Гронскому совершенно изменилось, а в 1937 г. Гронский был арестован"

 

[47].

Ответственным за операцию по отравлению Ленина, видимо, следует считать Ягоду, будущего руководителя НКВД. Один из сбежавших на запад бывших секретарей Сталина рассказывал следующий эпизод, относившийся к 20-21 января 1924 г. Сталин вызвал к себе Ягоду и двух лечащих врачей Ленина и приказал одному из врачей, Федору Гетье, и Ягоде немедленно ехать в Горки, где находился Ленин. Вскоре после приезда Гетье и Ягоды к Ленину, 21 января 1924 г., с Лениным случился очередной приступ и он умер. Когда в комнату к уже мертвому Ленину вошла его жена Надежда Крупская, она увидела, что на столике у кровати стояли несколько пустых пузырьков. В 7.15 вечера в кабинете Сталина раздался звонок: Ягода доложил по телефону, что Ленин умер

 

[48].

22 января в одиннадцать утра, т. е. через 16 часов после смерти, состоялось вскрытие тела. На вскрытии присутствовали девять врачей; завершилось оно в четыре часа дня. В медицинском заключении констатировалось, что смерть наступила от "рассеянного склероза". Неделю спустя доктор Вайсброд, который присутствовал на вскрытии, писал в газете "Правда", что врачи пока еще не в состоянии собрать воедино все детали и создать общую картину о болезни Ленина. Вайсброд, повидимому, намекал на то, что не удовлетворен заключением, последовавшим за вскрытием. Действительно, не был осуществлен токсикологический анализ, не было описания содержимого желудка; указывалось лишь, что желудок пустой и стенки его сократились, хотя было известно, что в день смерти Ленин дважды ел. Не входя в подробности, упоминалось об отклонениях от норм в селезенке и печени. В целом врачи обошли обсуждение тех органов, где могли быть найдены следы отравления. Анализ крови тоже не сделали.

 

 

Эпидемия убийств

 

 

В январе 1924 г. Сталин пробовал избавиться и от Троцкого. Троцкий описывает произведенное на него покушение более чем скромно, одной фразой:

"Во второй половине января 1924 г. я выехал на Кавказ в Сухум, чтобы попытаться избавиться от преследовавшей меня таинственной инфекции, характер которой врачи не разгадали до сих пор. Весть о смерти Ленина застала меня в пути"

 

[49].

Это все, что сообщает нам Троцкий об организованном Сталиным и состоявшемся в январе 1924 г. государственном перевороте - устранении Ленина и попытке устранения Троцкого.

Перед самым отъездом из Москвы, 18 января, Троцкого дважды посетил доктор Гетье. 21 января, через три дня после отъезда Троцкого из столицы, Ленина не стало, а оправившийся от болезни Троцкий так и не смог вернуть себе былого политического веса. Но поскольку таинственный характер болезни, неразгаданный врачами, самому Троцкому был отчетливо ясен, с тех пор он перестал покупать в кремлевской аптеке лекарства, выписанные на его имя

 

[50]. Эти меры предосторожности спасли его лишь отчасти: через три года Троцкий был сослан, еще через год выслан, а там и убит. Избежать участи Ленина в конечном итоге он не смог.

25 марта 1924 г. заместитель Троцкого Эфраим Склянский, третий (после Ленина и Троцкого) по важности военный руководитель страны, был неожиданно снят со своего поста и переведен на должность председателя треста "Московское сукно" (Моссукно). Троцкий все еще оставался наркомом по военным делам и председателем Pеволюционного военного совета республики (РBCР). И всетаки это был плохой для Троцкого знак. Со Склянским он проработал всю гражданскую войну (1918-1922), хорошо знал его и ценил. Было очевидно, что снятие Склянского - прелюдия к снятию самого Троцкого. В апреле 1925 г. Троцкий действительно был смещен с поста главы военного ведомства постановлением ЦК. Место Троцкого занял Михаил Фрунзе, звезда которого, казалось, только начала восходить.

В виде компенсации Склянскому разрешили поехать в отпуск в Америку. Оттуда Склянский уже не вернулся: 27 августа 1925 г. он утонул в Америке в озере. Тогда же в Москве поползли слухи, что Склянского по приказу Сталина утопили агенты Государственного политического управления (ГПУ).

Фрунзе тоже прожил недолго. В ноябре 1925 г. он умер под ножом хирурга. Пост наркома занял ставленник Сталина Климент Ворошилов. Сразу же после смерти Фрунзе распространились слухи о том, что Фрунзе был убит во время операции по указанию Сталина. Об этом писал 4 августа 1927 г. осведомленный и знакомый со многими советскими руководителями известный американский анархист Александр Беркман американскому советологу Исааку Дон Левину

 

[51]. Тридцатью годами позже Борис Николаевский писал о том же руководителю французской компартии Борису Суварину:

"Между прочим, встретил человека - профессор военной академии [им. М. В.] Фрунзе, который рассказал, что Тухачевский (они были товарищами по Михайловскому училищу) ему в 1925 г. говорил, что "операция" у Фрунзе была убийством"

 

[52].

Но предоставим еще раз слово более информированному современнику тех лет - Троцкому. В его архиве среди черновиков незаконченной биографии Сталина касательно Фрунзе есть следующая запись:

"На посту руководителя вооруженных сил ему суждено было оставаться недолго: уже в ноябре 1925 г. он скончался под ножом хирурга. Но за эти немногие месяцы Фрунзе проявил слишком большую независимость, охраняя армию от опеки ГПУ. […] Из всех данных ход вещей рисуется так. Фрунзе страдал язвой желудка, но считал, вслед за близкими ему врачами, что его сердце не выдержит хлороформа, и решительно восставал против операции. Сталин поручил врачу ЦК, т. е. своему доверенному агенту, созвать специально подобранный консилиум, который рекомендовал хирургическое вмешательство. Политбюро утвердило решение. Фрунзе пришлось подчиниться, т. е. пойти навстречу гибели от наркоза. […] В конце 1925 г. власть Сталина была уже такова, что он смело мог включать в свои административные расчеты покорный консилиум врачей, и хлороформ, и нож хирурга".

В 1925 г. были проведены первые операции по отравлению советских перебежчиков за границей. 6 августа 1925 г. в одном из кафе Майнца работниками военного аппарата германской компартии братьями Голке по указанию Москвы был отравлен В. Л. Нестерович-Ярославский, сотрудник советской разведки, в годы гражданской войны - командир кавалерийский бригады, кавалер ордена Красного Знамени, награжденный за мужество почетным оружием. Нестерович-Ярославский был организатором в Софии операции по устранению болгарского короля и премьер-министра. В соборе во время службы, на которой присутствовали король и премьер-министр, был произведен подрыв бомбы. Взрыв был очень мощный, жертвы были многочисленные, но король с премьер-министром не пострадали. На Нестеровича-Ярославского провал операции произвел тяжелое впечатление; он впал в депрессию, перебрался в Германию, отказался вернуться в Москву и заявил, что отходит от дел. Тогда и было принято решение об его устранении.

В том же 1925 г. по похожим причинам порвал с советской разведкой нелегальный резидент СССР в Прибалтике Игнатий Дзевалтовский. В декабре 1925 г. он также был отравлен.

Сразу же после смерти Ленина, в 1924-1926 гг., началась борьба за власть между генеральным секретарем коммунистической партии Сталиным и Дзержинским - председателем Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) - еще одно название будущего КГБ. Мы знаем об этом из фотографий. Дело в том, что в январе 1924 г. было положено начало важной советской традиции: комиссию по организации похорон умершего вождя всегда возглавляет главный претендент на пост умершего. Комиссию по организации похорон Ленина возглавил председатель ОГПУ Дзержинский, вместе со Сталиным участвовавший в заговоре по устранению Ленина, непосредственный начальник Ягоды, посетившего Ленина 21 января, в день смерти. Дзержинский был первым в ряду членов правительства, несших гроб Ленина

 

[53].

Сталин не мог терпеть такого соперничества. 20 июля 1926 г. Дзержинский скоропостижно скончался, по официальной версии от сердечного приступа.

Слухи о том, что Дзержинский умер не своей смертью, ходили давно. Вот что писал 1 сентября 1954 г. Николаевский в письме известному российскому социал-демократу, публицисту и общественному деятелю эмиграции, автору нескольких книг о Ленине Н. В. Валентинову-Вольскому:

"Отравления с помощью врачей с давних пор были излюбленным приемом Сталина […] Относительно отравления Дзержинского я сам отказался верить, […] но после этого я слышал ту же историю […] от человека, стоявшего во главе одной из групп аппарата" - Георгия Маленкова, секретаря ЦК партии. "Теперь наткнулся в заметках Райса" [советского разведчика, сбежавшего на запад и убитого по приказу Сталина в Швейцарии в сентябре 1937 г.] на слова наркома НКВД Николая Ежова, что "Дзержинский был ненадежен. В этих условиях я теперь не столь категоричен в отрицании возможности отравления […] Я знаю, что Дзержинский сопротивлялся подчинению ГПУ контролю Сталина […] Я знаю, далее, что сталинский аппарат на большие операции был пущен с осени 1926 г. [т. е. после смерти Дзержинского], что аппарат за границей Сталин себе подчинил в 1927-28 гг. Что смертью Дзержинского Сталин воспользовался, это несомненно, т. е. смерть Дзержинского была ему выгодна"

 

[54].

К эпистолярным свидетельствам Николаевского следует добавить документальное. 2 июня 1937 г. Сталин выступил с обширной речью о раскрытии военно-политического заговора на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны. Касательно Дзержинского Сталин сказал следующее:

"Часто говорят: в 1922 г. […] Дзержинский голосовал за Троцкого, не только голосовал, а открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина. Вы это знаете? Он не был человеком, который мог бы оставаться пассивным в чем-либо. Это был очень активный троцкист, и весь ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. Это ему не удалось"

 

[55].

"Не удалось" на языке Сталина означало, что Дзержинский был убран.

Трагической смертью, то ли от рук Сталина, то ли в результате самоубийства, заканчивается в 1932 г. жизнь жены Сталина секретаря Ленина Надежды Аллилуевой. 10 апреля 1956 г. эмигрантская парижская газета "Русская мысль" опубликовала на эту тему заметку под недипломатичным названием "Сталин - убийца Аллилуевой". Газета писала:

"В Москве открыто обвиняют Сталина в убийстве его второй жены Надежды Аллилуевой. Впервые эти сведения появились в лондонских газетах 3 апреля, со ссылкой на московское издание "Советский кммунист", в котором указывалось, что Сталин "лично застрелил свою вторую жену".

В 1934 г. умирает сменивший Дзержинского на посту председателя ОГПУ Вячеслав Менжинский. На открытом московском судебном процессе 1938 г. обвиняемый Генрих Ягода, дослужившийся к тому времени до должности наркома внутренних дел (т. е. начальника тайной полиции), признал, что он организовал убийство Менжинского с помощью врачей. В черновых записях к незаконченной биографии Сталина Троцкий пишет:

"Доктор И. Н. Казаков показал: "Вследствие моего разговора с Ягодой я выработал вместе с Л. Г. Левиным способ лечения Менжинского, который действительно разрушал его последние силы и ускорял его смерть. Таким образом, Левин и я практически убили Менжинского. Я дал Левину смесь лизатов, которая в сочетании с алколоидами вызвала намеченный результат, т. е. смерть Менжинского".

Понятно, что арестованных пытали и что показания из них могли быть выбиты палачами. Но о том, что лаборатория ядов существовала и Ягода, имевший медицинское образование, был инициатором создания в 1920-1921 гг. при НКВД этой токсикологической лаборатории, известной как Лаборатория № 12, мы знаем из многих источников. Первым начальником "специального кабинета" как раз и был профессор медицины Игнатий Казаков.

В 1987 г. о лаборатории Ягоды вспоминал один из видных коммунистов Константин Петров. Однажды он был приглашен в кабинет Ягоды, где увидел "большой шкаф вдоль стены кабинета - дверь была приоткрыта. Шкаф был наполнен пузырьками, банками с какими-то медикаментами. Для личного лечения медицинских препаратов было слишком много. Их нахождение и использование не могло не вызвать определенных размышлений"

 

[56].

Арестованного и расстрелянного в 1938 г. Казакова сменил профессор Григорий Майрановский, с марта 1937 г. работавший в "12-м отделе" НКВД. Он изучал "влияние смертоносных газов и ядов на злокачественные опухоли". В Варсонофьевском переулке было здание, примыкавшее к внутренней тюрьме НКВД по улице Большая Лубянка. Там была спецкамера, где испытывали яды на приговоренных к смерти. Главная цель исследований - производство таких ядов, которые не оставляли бы следов в организме человека. Так был создан яд карбиламинхолинхлорид, известный как "К-2". От его инъекции человек умирал за 15 минут. В 1943 г. руководитель Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ - еще одно название будущего КГБ) Всеволод Меркулов приказал присвоить Майрановскому степень доктора медицинских наук и звание профессора "по совокупности работ без защиты диссертации". В своем ходатайстве Меркулов указывал, что "за время работы в НКВД тов. Майрановский выполнил 10 секретных работ, имеющих важное оперативное значение".

Менжинский умер (или был убит) 10 мая 1934 г. На следующий день умер сын известного советского писателя Горького Максим Пешков. "Ягода находил, что сын Горького ведет дурной образ жизни, - писал Троцкий, - оказывает неблагоприятное влияние на отца и окружает отца "нежелательными людьми", отсюда он приходит к выводу устранить сына и предлагает доктору Левину оказать ему содействие в ликвидации сына Горького […] Ягода имел особый шкаф ядов, откуда по мере надобности извлекал драгоценные флаконы и передавал их своим агентам с соответствующими инструкциями. В отношении ядов начальник ГПУ, кстати сказать, бывший фармацевт, проявлял исключительный интерес. В его распоряжении состояло несколько токсикологов, для которых он создал особую лабораторию, причем средства на нее отпускались неограниченно и без контроля".

Заместителем руководителя, а затем руководителем НКВД Генрихом Ягодой с помощью работавших в Кремле врачей были отравлены еще два известных в СССР человека: член ЦК партии и руководитель Госплана СССР Валериан Куйбышев, умерший 25 января 1935 г., и Максим Горький, умерший 18 июня 1936 г.

Официально считалось, что Куйбышев умер от склероза сердца. Однако сын Куйбышева Владимир утверждал, что его отец был абсолютно здоров: "Состоялся консилиум из специально подобранных врачей и вскрытие. Причина смерти - склероз сердца. Это заключение вызывает сомнение, даже недоумение, ибо у отца было здоровое сердце. За два дня до кончины, 23 января, отец в разговоре со своей сестрой Еленой, провожая ее до двери, смеясь, говорил: "Самое здоровое в моем организме - это сердце!" Владимир Куйбышев считал, что лечащий врач Куйбышева Левин убил его отца посредством "тщательно подобранной дозы специально рассчитанных "лекарств"-ядов"

 

[57].

Версия об убийстве Куйбышева выглядит правдоподобной еще и потому, что через три года, в 1938 г., был расстрелян брат Валериана Куйбышева Николай, военачальник, командир корпуса, герой гражданской войны, награжденный четырьмя орденами Красного Знамени, трижды раненный в боях. В момент ареста он был командующим Закавказским военным округом. Его вызвали из Тбилиси в Москву и арестовали в дороге в поезде, ночью. 1 августа 1938 г. во время допроса в Бутырской тюрьме Николая Куйбышева убили. По одной из версий его застрелил лично Лаврентий Берия, новый руководитель НКВД.

16 февраля 1938 г. в Париже скоропостижно скончался сын Троцкого Лев Седов. От чего именно он умер выяснено так никогда и не было. Много позже стало известно, что сын Троцкого был отравлен советским агентом, вхожим в его окружение. В том же 1938 г. Сталин публично обвинил Ягоду и лечащих врачей советского правительства в убийствах Менжинского, Пешкова, Куйбышева и Горького. Троцкий пишет: "Рядом с Ягодой на скамье подсудимых сидели четыре кремлевских врача, обвинявшихся в убийстве Максима Горького и двух советских министров: "Я признаю себя виновным в том, - показал маститый доктор Левин, который некогда был также и моим врачом, - что я употреблял лечение, противоположное характеру болезни". Таким образом "я причинил преждевременную смерть Максиму Горькому и Куйбышеву". Казаков был в этом отношении особенно полезен, так как он, по словам доктора Левина, оперировал при помощи медикаментов, которые он сам изготовлял без всякого контроля в своей лаборатории, так что он один знал секрет своих инъекций […] Показания доктора Левина, 68-летнего старика, производило наиболее потрясающее впечатление. По его словам, он намеренно содействовал ускорению смерти Менжинского, Куйбышева и самого Максима Горького. Он действовал по требованию Ягоды, ибо боялся "истребления своей семьи". Горький представлял серьезную опасность. Он находился в переписке с европейскими писателями, его посещали иностранцы, ему жаловались обиженные, он формировал общественное мнение. Никак нельзя было заставить его молчать. Арестовать его, выслать, тем более расстрелять - было еще менее возможно. Мысль ускорить ликвидацию больного Горького "без пролития крови" через Ягоду должна была представиться при этих условиях хозяину Кремля как единственный выход. Голова Сталина так устроена, что подобные решения возникают в ней с силою рефлекса. […] После смерти писателя сразу возникли подозрения, что Сталин слегка помог разрушительной силе природы. Процесс Ягоды имел попутной задачей очистить Сталина от этого подозрения"

 

[58].

27 февраля 1939 г. умерла вдова Ленина Надежда Крупская. В 1957 г. на заседании Политбюро ЦК КПСС первый секретарь ЦК Никита Хрущев сообщил со ссылкой на архивы Лубянки, что Крупскую отравил Сталин, приславший ей в подарок на 70-летие ее любимый торт (Крупская родилась 26 февраля 1869 г.).

Вторая мировая война 1939-45 гг. надолго отвлекла внимание советских спецслужб от операций по индивидуальному отравлению политических противников, прежде всего потому, что и в годы войны чаще всего практиковался вывоз противников с оккупированных советской армией территорий в СССР. После войны часто практиковались похищения, но далеко не только с оккупированных территорий. Так, 19 августа 1947 г. был похищен из Египта бывший заведующий корреспондентским пунктом Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС) Михаил Александрович Коростовцев. 25 сентября из Западного Берлина был выкраден активист антисоветской организации Народно-Трудовой союз (НТС) Юрий Андреевич Трегубов. В том же 1947 г. оперативной группой Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ - еще одно название будущего КГБ) был похищен из Вены американский генерал Станли Дубик, во время войны возглавлявший нелегальную американскую разведку в Польше, оккупированной сначала немцами, затем - советской армией. В 1948 г. из Западного Берлина был выкраден начальник немецкой контрразведки в Париже генерал Сарториус.

В 1950- е годы похищения неожиданно прекратились и возобновились убийства и отравления. 15 февраля 1951 г. в Аргентине был отравлен известный журналистантикоммунист Николай Февр. В 1953 г. было подготовлено и лишь в самый последний момент из-за болезни Сталина отменено убийство через отравление руководителя Югославии Иосипа Броз Тито, с которым у Сталина возник идеологический конфликт.

С большой степенью вероятности можно утверждать, что болезнь и смерть Сталина в начале марта 1953 г. также были вызваны отравлением, и именно в результате этого отравления Сталин 5 марта скончался. Организаторов заговора было четверо: руководитель НКВД Лаврентий Берия и три партийных руководителя - Георгий Маленков, Николай Булганин и Никита Хрущев. Возглавлял заговорщиков Берия. Он же претендовал на должность руководителя партии и государства вместо Сталина. Однако возглавлявший НКВД с декабря 1938 г. Берия был слишком ненавистен всей партийной элите. В июне 1953 г. Берия был арестован самими же соучастниками заговора и после непродолжительного пребывания в тюрьме застрелен примерно 22 декабря 1953 г. прямо в тюрьме маршалом советской армии П. Батицким.

Таким образом, все первые руководители советской госбезопасности умерли при обстоятельствах необычных: Дзержинский - скоропостижно в 1926 г.; сменивший его Менжинский был залечен или отравлен врачами и умер в 1934-м; сменивший его Ягода был расстрелян в 1938-м; сменивший Ягоду в 1936 г. Николай Ежов был расстрелян в 1939 г.; сменивший его Берия был расстрелян в 1953-м, а сменивший Берию Всеволод Меркулов также был расстрелян в 1953 г. В 1954 г. был расстрелян сменивший Меркулова Виктор Абакумов. Единственным уцелевшим министром госбезопасности тех лет был Семен Игнатьев. Он возглавлял Министерство государственной безопасности (МГБ) в 1951-1952 гг., затем был отстранен от должности, занимал различные партийные посты, а в 1960 г. был отправлен на пенсию.

13 декабря 1951 г. был арестован профессор Майрановский. В качестве обвинений ему предъявили шпионаж в пользу Японии, хищение и незаконное хранение ядовитых веществ, злоупотребление служебным положением. Находясь в тюрьме, Майрановский отчаянно боролся за свою реабилитацию, написал несколько писем на имя министра государственной безопасности Игнатьева, а позднее - на имя Берии. Однако решением Особого совещания при Министерстве государственной безопасности (МГБ - еще одно название будущего КГБ) Майрановский был приговорен к 10 годам тюремного заключения. После освобождения в начале 1962 г. ему было запрещено жить в Москве, Ленинграде и столицах союзных республик. Последние годы жизни Майрановский работал в одном из научно-исследовательских институтов в Махачкале. Он умер в 1971 г.

Генеральный прокурор СССР Андрей Вышинский, главный координатор судебных процессов времен Сталина, собственноручно подписывавший смертные приговоры, ответственный за сталинские чистки партийного, государственного и военного аппаратов 30-х годов, к тому времени был представителем Советского Союза в Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. В конце октября 1954 г. он был вызван в Москву для доклада. Понимая, что в Москве его ждет неизбежный арест и расстрел за совершенные в годы правления Сталина преступления, Вышинский тянул с возвращением, отказывался ехать. Тогда 19 ноября 1954 г. из Москвы в Нью-Йорк прибыл с дипломатическим паспортом специальный агент МГБ, отравивший Вышинского. 22 ноября, в 9.15 утра советская делегация официально сообщила о том, что Вышинский скоропостижно скончался за завтраком от сердечного приступа в помещении советский миссии ООН, расположенной по адресу 680 Парк Авеню. Никто из посторонних - дипломаты, журналисты, полицейские - в помещение миссии допущены не были. Акт о смерти Вышинского был подписан "доктором Алексеем Кассовым", официальным врачом советского посольства в Вашингтоне и советской делегации ООН в Нью-Йорке.

Тогда же возник конфликт между американскими полицейскими властями, не хотевшими признавать акта, составленного "д-ром Кассовым", не имевшим лицензии на медицинскую практику в штате Нью-Йорк, и советской делегацией. Тем не менее утром 23 ноября труп Вышинского был вывезен спецсамолетом в Москву. Вместе с ним улетели агент с дипломатическим паспортом, прибывший из Москвы за четыре дня до этого, и посольский "доктор Кассов", больше в Америку не вернувшийся.