 |
|
В основе характера Императора Александра Александровича Третьего — правда, честность и прямота
«Отец Николая Цесаревич Александр и по душе и по внешности был истинно русский человек, глубоко верующий, заботливый супруг и отец. Он Своей жизнью давал пример Своему окружению: был неприхотлив в быту, одежду носил чуть ли не до дыр, не любил роскоши. Александр отличался физической силой и твердостью характера, более всего любил правду, спокойно обдумывал каждое дело, был замечательно прост в обращении и вообще предпочитал все русское». (Олег Платонов. Заговор цареубийц. С. 86).
«Кроме общего и специально-военного образования, Цесаревичу Александру были изложены приглашенными для того профессорами Петербургского и Московского университетов политические и юридические науки. После преждевременной кончины нежно любимого Им старшего брата Государя Наследника Цесаревича Николая Александровича (12 апреля 1865г.), горячо оплаканной Августейшею семьею и всем русским народом, Его Императорское Высочество Александр Александрович, сделавшись Наследником Цесаревичем, приступил к продолжению как теоретических занятий, так и к выполнению многих обязанностей по государственным делам, на Него возлагавшимся.Как атаман казачьих войск, канцлер Гельсингфорсского университета, начальник последовательно различных воинских частей (включительно до командования войсками округа), член Государственного Совет, Его Императорское Высочество входил во все области государственного управления. Предпринимавшиеся путешествия по России укрепили уже с детства залегшие семена глубокой любви ко всему истиннорусскому, историческому.
Во время последней Восточной войны с Турцией (1877—1878) Его Высочество был назначен командиром Рущунского отряда, игравшего в тактическом отношении сколь важную, столь и трудную роль в этой славной для Русского имени кампании». (Энциклопедия Российской Монархии под редакцией В. Бутромеева. У-Фактория. Екатеринбург. 2002).
«Александр Третий стал Императором в тридцать шесть лет. Из них 16 лет Он был Цесаревичем, готовясь, по словам отца, «Меня заступить ежеминутно». К этому возрасту даже обычный, средний человек вступает в период зрелости. Император отличался от любого Своего подданного уже тем, что на Его плечах лежала огромная ответственность перед страной и народом, за который Он держал ответ только перед Богом и Самим Собой. Подобное тяжкое бремя не могло не сказаться на формировании мировоззрения Наследника, Его поступках, отношении к окружающим.
Емкий психологический портрет Александра Третьего того периода воссоздал спустя много лет князь В. П. Мещерский: «Государю тогда было 36 лет. Но духовным возрастом Он, несомненно, был старше в смысле жизненного закала. Этому закалу много способствовала Его жизнь в роли вождя Рущукского отряда во время войны, где, отделенный от семьи в постоянном сосредоточении, Он переживал все впечатления один перед Самим Собою, и затем Его тоже одинокая политическая жизнь после войны в те тяжелые годы 79, 80 и 81-й, когда опять-таки в Себе Самом Он должен был таить столько тяжелых впечатлений от слышанной роли зрителя и участника в ходе внутренней политики, где далеко не всегда Его голос прямоты и здравого смысла имел силу проводить то, что Он считал нужным, и мешать тому, что Он признавал вредным...
В основе Его характера крепко были присущи три главные черты: правда, честность и прямота. Не ошибусь, если скажу, что именно благодаря этим трем главным чертам Его духовной личности, делавшим ее поистине прекрасною, — разочарование начало проникать в Его душу еще тогда, когда она была совсем молода...
Но разочарование это... не влияло на Его духовную личность настолько, чтобы вооружить Его против людей броней принципиального недоверия или вложить в Его душу зачатки апатии...»«[5].
«Добрый и заботливый, но в то же время властный и нетерпимый к любому противоречию отец в семье, Император переносил это патриархально-отеческое отношение на Свою огромную страну. [Что многим из Его окружения, поврежденного западным вольнодумством, не нравилось.] Ни один из Романовых, по свидетельству современников, не соответствовал до такой степени традиционному народному представлению о настоящем русском Царе, как Александр Третий. Могучий русобородый гигант, возвышавшийся над любой толпой, Он казался воплощением силы и достоинства России. Приверженность Александра Третьего отечественным традициям и интересам во многом способствовали Его популярности [у русского народа и лютой ненависти у врагов Бога, у врагов Помазанника Его и у врагов русского народа]»[6]. «Как политик и государственный деятель отец Николая Второго проявлял твердую волю в проведении в жизнь принятых решений (черта, которую, как мы увидим дальше, унаследовал и Его сын).
Суть политики Александра Третьего (продолжением которой стала политика Николая Второго) может быть охарактеризована как сохранение и развитие российских основ, традиций и идеалов. Давая оценку царствованию Императора Александра Третьего, русский историк В. О. Ключевский писал: "Наука отведет Императору Александру Третьему подобающее место не только в истории России и всей страны, но и в русской историографии, скажет, что Он одержал победу в области, где всего труднее достаются победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное самосознание". ...
Александр Третий обладал большой физической силой. Однажды во время крушения поезда Он некоторое время сумел удерживать падающую крышу вагона до тех пор, пока Его жена и дети не оказались в безопасности»[7].
Мы же с вами вспомним сказанное Императору Павлу Первому пророчество преподобного Авеля об Императоре Александре Третьем, которое Сам Император не знал: «Правнук Твой, Александр Третий, Миротворец истинный. Славно будет Царствование Его. Осадит крамолу окаянную, мир и порядок наведет Он. А только недолго Царствовать будет». «Существует мнение, что короля играет свита. Личность Александра Третьего полностью противоречит этому устоявшемуся мерилу достоинств государственных мужей. [И понятно почему: короля, возможно, и играет свита, но Богопомазанника "играет" Сам Господь Бог!]
В окружении Императора не было любимчиков. Он был единовластным хозяином и режиссером, определявшим ...[правила подготовки Своих подданных к жизни в Царстве Небесном] на одной шестой части мировой суши, в Его, Александра Третьего, Российской Империи. Даже такие выдающиеся государственные умы, как С. Ю. Витте, К. П. Победоносцев, Д. А. Толстой, не могли претендовать на исключительность, особое место при Дворе или правительстве — здесь все решал один человек — Самодержец Всероссийский Александр III Александрович Романов. Император Александр Третий стремился подавать личным примером образец поведения, который почитал верным и правильным для каждого из Своих подданных. Основа Его этических норм поведения, все Его миропонимание исходили из глубокой религиозности. Вряд ли кто из двенадцати предшественников Александра Третьего на русском Императорском престоле был более набожным и искренне верующим. [При этом следует все же помнить, что все законные Цари — Помазанники Божие, будучи Воплощенным Именем Божиим, — являются всегда искренними верующими и самыми набожными христианами, ибо Сам Господь Бог избрал Их пасти народ Свой, Иакова, и земную Церковь — наследие Свое, Израиля, и Сам Господь помогает Им это делать в чистоте сердца Своего и руками мудрыми водить их (Пс. 77,71—72).]
Вера Императора Александра Третьего — чистая и свободная от догматизма [точнее: от косности и фанатизма] — объясняла и богоизбранность русского Самодержавия, и особый русский путь, которым должна следовать Его держава. Веровать для Александра Третьего было так же естественно, как дышать. Он скрупулезно соблюдал православные обряды, будь то посты или богослужения, регулярно посещал Исаакиевский и Петропавловский соборы, Александро-Невскую лавру, дворцовые храмы.
Далеко не все священнослужители могли похвастаться таким знанием тонкостей сложного церковного православного обряда, какое порой выказывал русский Император. ...Вера Александра Третьего сочеталась с трезвым, рациональным умом, не терпящим сектантства или мракобесия. Император с нескрываемым скептицизмом следил за попыткой некоторых иерархов усилить свое политическое влияние.
[Любой православный иерарх (от епископа до митрополита и патриарха) — это монах, который отрекся от мiра сего; будучи же священнослужителем, любой архиерей имеют власть от Бога только духовно пасти, не господствуя над наследием Божиим (1Петр. 5,3). А потому даже патриарх (как мы с вами помним, правящий архиерей города Москвы) не имеет никакой господской власти[8] и не может вмешиваться в решения мiрских дел, и, следовательно, никакой архиерей не может оказывать политического никакого влияния на жизнь в православном Царстве.]
Когда киевский митрополит Филофей, решив уподобиться Иоанну Златоусту, подал Императору записку, в которой упрекал Его [Богопомазанника!] за отдаление от народа, Александр Третий лишь пожал плечами и предложил освидетельствовать умственные способности владыки.[А может быть, необходимо проверить умственные способности и у тех, кто придумал православного правящего архиерея города Москвы величать "Великим Господином и Отцом нашим всея России" вместо канонического "святейший патриарх", и тех, кто, вместо молитв о грядущем Царе-победителе, на каждом богослужении неоднократно возносит "молитвы" (в обличение себе!) за "Великого Господина...". Ведь, болящий, обделенный Богом умом, на Страшном Суде не будет судиться, как еретик-папист!] Глубоко верующий православный человек, Император Александр Третий исповедовал христианские нормы не только при решении государственных задач, но и в частной жизни». (Неизвестный Александр Третий. С. 197—198).
«Мне нужны нормальные, здоровые русские дети»[9]
Детей в семье было пятеро — Николай (самый старший), Георгий, Ксения, Михаил и Ольга. Отец приучал своих детей спать на простых солдатских койках с жесткими подушками, утром обливаться холодной водой, на завтрак есть простую кашу. Первое, конечно безсознательное, знакомство Николая с простыми русскими людьми происходило через кормилицу-мамку. Выбирались мамки из русских крестьянских семей и по окончании своей миссии отправлялись обратно в родные деревни, но имели право приезда во дворец, во-первых, в день Ангела своего питомца, а во-вторых, к празднику Пасхи и на елку, в день Рождества.
Во время этих встреч подростки беседовали со своими мамками, впитывая в сознание народные обороты русской речи. Как справедливо отмечалось, «при невероятной смеси кровей в Царской семье эти мамки были, так сказать, драгоценным резервуаром русской крови, которая в виде молока вливалась в жилы Романовского Дома и без которой сидеть на русском Престоле было бы очень трудно. Все Романовы, у которых были русские мамки, говорили по-русски с налетом простонародности. Так говорил и (отец Николая) Александр Третий. Если Он не следил за собой, то в Его интонациях... было что-то от варламовской раскатистости»[10].
С 1876 года до десяти лет воспитательницей Николая была Александра Петровна Олленгрэн (в девичестве Окошникова), дочь адмирала, георгиевского кавалера, вдова русского офицера шведского происхождения. Первой воспитательнице Николая поручалось выучить Его начальной русской грамоте, начальным молитвам, а также арифметике.
Весьма характерен диалог, который произошел между отцом Николая и его первой воспитательницей (привожу его в кратком изложении):
— Вам дают двух мальчуганов[11], которым рано еще думать о Престоле, которых нужно не выпускать из рук и не давать повадки. Имейте в виду, что ни Я, ни Великая Княгиня не желаем делать из Них оранжерейных цветов. Они должны шалить в меру, играть, учиться, хорошо молиться Богу и ни о каких престолах не думать, — сказал Цесаревич Александр.
— Ваше Высочество! — воскликнула Олленгрэн. — Но у меня есть еще маленький Владимир.
— Сколько ему? — спросил Наследник.
— Восьмой год.
— Как раз ровесник Ники. Пусть он воспитывается вместе с Моими детьми, — сказал Наследник, — и вам не разлучаться, и Моим будет веселей. Все лишний мальчишка.
— Но у него характер, Ваше Высочество.
— Какой характер?
— Драчлив, Ваше Высочество... [Словами этого Владимира: «К семи годам из меня выработался тот тип уличного мальчишки, которых в Париже зовут "гамэн". ...Моей главной заботой было — добиться звания "первого силача" на Псковской улицы [окраина Санкт-Петербурга]. Звание же это, как известно в мальчишеских кругах всего земного шара, вырабатывается в неустанных боях и подвигах, близким к воинским. И потому синяки и фонари были, к ужасу моей матери, постоянными знаками моих отличий»[12]. Как видим, за словом «драчлив» стоит действительно характер уличного «Сорвиголовы» питерских окраин.]
— Пустяки, милая. Это — до первой сдачи. Мои тоже не ангелы небесные. Их двое. Соединенными силами Они живо приведут вашего богатыря в христианскую веру. Не из сахара сделаны. Учите хорошенько мальчуганов, поблажки не давайте, спрашивайте по всей строгости законов, не поощряйте лени в особенности. Если что, адресуйтесь прямо ко Мне, а Я знаю, что нужно делать. Повторяю, что Мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные, здоровые русские дети. Подерутся — пожалуйста. Но доносчику — первый кнут. Это самое Мое первое требование. Вы Меня поняли?
— Поняла, Ваше Императорское Высочество.С самого детства будущий Царь Николай II воспитывал в себе глубокое религиозное чувство и неподдельное благочестие. Мальчик не тяготился длинными церковными службами, которые во дворце проходили строго и торжественно. Ребенок всей душой сопереживал мукам Спасителя и с детской непосредственностью размышлял, как бы помочь Ему. Воспитывавшийся вместе с Николаем сын А. П. Олленгрэн, например, вспоминал, как чин выноса Плащаницы на Страстную пятницу, торжественный и скорбный, поражал воображение Николая. Он на весь день становился скорбным и подавленным и просил рассказать, как злые первосвященники замучили доброго Спасителя. [В марте 1917 года первосвященники Русской Православной Церкви были в первых рядах предавших Царя-Богопомазанника Николая Второго.][13] «Глазенки Его наливались слезами, и Он часто говаривал, сжимая кулаки: "Эх, не было Меня тогда там, Я бы показал им!" А ночью, оставшись одни в опочивальне, мы втроем (Николай, Его брат Георгий и сын Олленгрэн Володя. — О. П.) разрабатывали планы спасения Христа. Особенно Николай II ненавидел Пилата, который мог спасти Его и не спас. Помню, я уже задремал, когда к моей постельке подошел Николай и, плача, скорбно сказал: Мне жалко Боженьку. За что они Его так больно? Идо сих пор не могу забыть Его больших возбужденных глаз»[14].
В детстве и юности Николай 2 спал на узкой железной кровати с простым матрацем. Значительную часть времени Он проводил на воздухе, занимаясь спортом. Даже в холодное время года, чтобы закалить сына, Отец настаивал на прогулках. Поощрялись подвижные детские игры, физическая работа в саду. Николай и другие дети Цесаревича Александра часто посещали птичий двор, оранжерею, ферму, работали в зверинце. Им дарили птиц, гусей, кроликов, медвежат, за которыми Они сами ухаживали: кормили их, чистили. В детских комнатах постоянно жили птицы — снегири, попугаи, канарейки, которых дети забирали с собой, когда летом уезжали в Гатчину.
За 1876—1879 годы Николай прошел все предметы по программе для поступления в среднее учебное заведение. Чтобы проверить знания Николая, была собрана особая комиссия, которая устроила ему экзамен. Комиссия осталась очень довольна успехами десятилетнего мальчика. Для дальнейшего продолжения учения своего сына Цесаревич Александр пригласил генерал-адъютанта Г. Г. Даниловича, который по своему усмотрению выбрал Николаю учителей Закона Божьего, русского языка, математики, географии, истории, французского и немецкого языков.
Уметь сдерживаться... исполнить свой долг... любить простых людей... — основные черты Цесаревича Николая[15]
Ребенок рос тихий и задумчивый. С ранних лет уже сказываются в нем основные черты Его характера, и — прежде всего — самообладанием. «Бывало, во время крупной ссоры с братьями или товарищами детских игр, — рассказывает Его воспитатель К. И. Хис (Heath), — Николай Александрович, чтобы удержаться от резкого слова или движения, молча уходил в другую комнату, брался за книгу и, только успокоившись, возвращался к обидчикам и снова принимался за игру, как будто ничего не было».
И еще другая черта: чувство долга. Мальчик учит уроки с прилежанием; читает Он много, в особенности то, что касается народной жизни. Любовь Своего народа... Вот, о чем Он всегда мечтает. Однажды Он читает со Своим воспитателем Хисом один из эпизодов истории Англии, в котором описывается въезд короля Джона, любившего простонародье, и которого толпа приветствовала восторженными криками: «Да здравствует король народа!» Глаза у мальчика заблистали, Он весь покраснел от волнения и воскликнул: «Ах, вот Я хотел бы быть таким!»
Уметь сдерживаться... молча отойти... исполнить Свой долг... любить простых людей... В этих чертах мальчика сказывается и весь Император Николай Второй.
Но по характеру Своему мальчик, а потом юноша и молодой человек далек от сумрачной грусти; в Нем горит даже огонек наивного и безпечного веселья, которое, впоследствии, под давлением тяжкого бремени власти, забот и горя, поблекнет и изредка лишь проявит себя в тихом юморе, в улыбке, в добродушной шутке.
Используемая литература:
[1] Смотри пророчество преподобного Авеля Тайновидца разделе 2.1.
[2] Царский сборник. Составители С. и Т. Фомины. Службы. Акафисты. Месяцеслов. Помянник. Молитвы за Царя. Коронация. Из-во Паломник. 2000. [ниже — Царский сборник.] С. 414.
[3] Обратим внимание на то, что на иконе святого Царя-искупителя Николая Второго на свитке, который держит Царь в Своих руках, именно эти слова помещены.
[4] Пророчество преподобного Авеля Тайновидца приведено в разделе 2.1.
[5] О. Барковец, А. Крылов-Толстикович. Неизвестный Александр Третий. РИПОЛ КЛАССИК. М. 2002. [ниже — Неизвестный Александр Третий.] С. 106—107.
[6] Николай Романов. Страницы жизни. Составители Н. Ю. Шелаев и другие. «Лики России». СПб.2001. [ниже — Страницы жизни.] С. 8.
[7] Олег Платонов. Терновый венец России. Николай Второй в секретной переписки. Родник. М. 1996. [ниже — О. Платонов. Николай Второй в секретной переписки.] С. 10—11.
[8] По этой-то причине ни один православный священнослужитель (от простого попа до святейшего патриарха) не может носить титул Великого Господина и Отца нашего. Если кто-то какого-то священнослужителя величает Великим Господином, то этот кто-то громко заявляет Господу и грядущему Царю-победителю, что он находятся в ереси папизма, так же как и католики, которые Великим Господином почитают папу Римского.
[9] Составителем Р. С. приведен фрагмент главы 14 из книги Олега Платонова «Заговор цареубийц».
[10] Сургучев И. Детство императора Николая II. Париж, б/г. С. 138—139.
[11] Вместе с Николаем обучался и его брат Георгий.
[12] Илья Сургучев. Детство Императора Николая Второго. Царское дело. С-Пб. 1999. С. 11—13.
[13] Бабкин Михаил Анатольевич — кандидат исторических наук, старший преподаватель Южно-Уральского государственного университета. В журналах Российской академии наук «Вопросы истории» (№ 6 2003, №№ 2—5 2004, № 2 2005) и «Отечественная История» (№ 3 2005). А также в книге «Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году» (Материалы и архивные документы по истории Русской православной Церкви. Изд-во «Индрик». 2006) опубликовал интереснейшие документы, «посвященные истории Русской православной Церкви (РПЦ) за период с начала марта по середину июля 1917 года. По ним можно составить представление об отношении духовенства к свержению Монархии в России, установлению власти Временного правительства и его деятельности». Но самое важное, эти документы очень эффективно излечивают легкую и среднюю степень духовного повреждения православных христиан ересью папизма!
[14] Сургучев И. Детство Императора Николая II. Париж, б/г. С. 108.
[15] Составителем Р. С. приведен фрагмент 1-ой главы из книги И. П. Якобия «Император Николай Второй и революция».