Главная | Обратная связь

Период невосприимчивости

Экман: Я впервые объяснял концепцию периода невосприимчи­вости во время нашей первой встречи в 2000 году, а затем я развил ее дальше и изложил в своей книге «Психология эмоций».22

Когда эмоция приводится в действие, то возникает набор им­пульсов, которые преобразуются в мысли, действия, слова и дви­жения тела. Как только возникает эмоциональное поведение, на­чинается период невосприимчивости, во время которого мы не только не осуществляем мониторинг, но и не можем заново обду­мывать происходящее. Мы не можем воспринимать в окружаю­щем мире ничего, что не согласуется с эмоцией, которую мы испытываем. Мы не можем получить доступа к имеющемуся У нас знанию, не подтверждающему нашу эмоцию. Эта концепция по­казалась мне очень похожей на ту, о которой вы писали в своей книге «Вселенная в одном атоме».

Как мы сокращаем период невосприимчивости? Я говорю сейчас не об интервале между импульсом и действием, а о периоде, который наступает после начала эмоционального действия, когда

из всей имеющейся у нас информации, доступной нам, оказывает­ся только та, которая поддерживает эмоцию. Как мы сокращаем период невосприимчивости, чтобы в соответствии с буддийской терминологией человек не продолжал быть обманутым?

После того как эмоциональный эпизод завершается, человек может задуматься о том, почему этот эпизод возник, особенно если он сожалеет о том, что сказал или сделал во время этого эпизода. Такие размышления постфактум способны обеспечить основу для обучения тому, как правильнее реагировать или как избегать та­ких ситуаций в будущем. Когда мы встречались с вами прошлый раз, вы использовали образовательную метафору и говорили, что это соответствует уровню детского сада. Следующий этап — воз­можно, соответствующий средней школе — достигается тогда, когда период невосприимчивости заканчивается во время эмоцио­нального эпизода, и человек может затем заново рассмотреть си­туацию и, возможно, изменить свое поведение. Уровень, условно говоря, доктора наук предусматривает осознание импульса до то­го, как происходит действие, и рассмотрение вопроса о том, сле­дует ли предпринимать действие и если да, то как. Человек видит импульс до совершения действия. Правильно?

Далай-лама: Правильно.

Экман: Для перевода этого умения на следующий уровень, назо­вем его уровнем академика, нам, по-видимому, нужно достичь со­стояния, в котором человек даже не испытывает импульса к дей­ствию, приносящему вред.

Далай-лама (через переводчика): Да, в случае уровня детско­го сада эпизод уже произошел. Человек, возможно, выразил его в своем действии. Но сам факт осознания деструктивности прои­зошедшего поможет предотвращать подобные инциденты в буду­щем. Это полезно само по себе. Что же касается самого эпизода, то он уже произошел. Действие, приносящее вред, уже совершено.

Экман: Мой опыт психотерапевта и пациента психотерапевти­ческих кабинетов помог мне научиться понимать задним числом, почему я поступал таким образом, о котором мне потом пришлось сожалеть, но он не помог мне прекращать подобное поведение, когда я сталкивался со сходными провокациями.

Имеются свидетельства того, что дети и подростки могут пре­одолевать ранние проблемы, особенно связанные с негативным опытом общения с родителями, благодаря последующим здоровым отношениям со сверстниками. Большинство таких результатов был получены при наблюдении не за людьми, а за животными. Однако они все равно хорошо согласуются с результатами иссле­дований, выполненных в 1950-х годах психоаналитиком Гарри Стеком Салливаном, который писал о том, как прочная дружба в детстве может исправить многие искажения в развитии лично­сти, возникшие в первые годы жизни.29 О чем они говорят, так это о целительной силе нежных и заботливых отношений, которые в определенной степени бросают вызов отношениям, которые бы­ли у ребенка в прошлом.

Вероятно, не каждый поддается таким изменениям. Есть люди, которые абсолютно неподатливы для любых агентов изменения, которые хотят продолжать вести несчастную жизнь и делать не­счастными других. Но их, по-видимому, намного меньше, чем тех, кто поддается оказываемым на них воздействиям.

Я думаю об эмоциях как о чем-то, что напоминает мне ловуш­ку для ловли рыбы: поддаться эмоциям так же легко, как рыбе попасть в ловушку, но когда рыба туда попадает, ей очень трудно выплыть наружу. Нам очень легко усвоить новые эмоциональные триггеры или новые способы реагирования при нахождении в со­стоянии эмоционального возбуждения. Причем, как только мы усваиваем новый триггер эмоции, он начинает действовать авто­матически, как если бы он был врожденным. Избавиться от триг­геров очень трудно, если вообще возможно.

Очень часто можно услышать такую жалобу: «Ну почему я так расстроился из-за этого? Из-за этого не стоило так расстраивать­ся». Но затем человек расстраивается по тому же поводу снова и снова. Не все, что приводит в действие наши эмоции, является врожденным — вовсе нет. Очень и очень многое нами усваивается, но усваивается на том фундаменте, который мы наследуем.

Джинпа: Ваша идея заключается в том, что мы учимся реагиро­вать определенным эмоциональным образом на конкретный триг­гер.

Экман: Да. И, когда мы его усваиваем, его становится трудно забыть.

Далай-лама (через переводчика): Одна из основных идей состоит в том, что обычно большинство людей не думают о деструктивности многих эмоций. Я имею в виду то, что осведомленность об этом просто отсутствует. В какой-то мере это происходит потому, что эмоции являются естественной составляющей каждого человека. В общем случае точка зрения общества состоит в том, что только именно эмоциональные проявления в убийстве, изнасиловании или воровстве считаются очень деструктивными. Лишь совсем немного размышлений уделяется базовым психическим состоя­ниям, мотивирующим эти преступления; отчасти это происходит потому, что такие состояния являются врожденной, естественной составляющей человеческой психики. Если человек усвоил — под влиянием культурных или иных факторов, — что такие эмоции могут быть деструктивными и приводить к нежелательным по­следствиям, то он будет иметь другую установку и проявлять дру­гую реакцию. Например, в тибетском обществе детей с самого ран­него возраста учат тому, что недопустимо причинять вред любым живым существам, включая мелких насекомых. Они усваивают эту идею под влиянием тибетской культуры с самых ранних лет, поэтому она естественным образом проявляется в их повседнев­ном поведении. Они немедленно противятся всякому причинению вреда.

Экман: На Западе, а также в Японии (Китая я совершенно не знаю) очень популярны книги по самосовершенствованию, и это говорит о широко распространенном желании людей изменить свою эмоциональную жизнь к лучшему. Разумеется, не каждый хочет это делать, подобное стремление чаще наблюдается у жен­щин, чем у мужчин. Но они хотят получить помощь в улучше­нии их личной эмоциональной жизни. Я не могу с точностью сказать, когда возникла эта тенденция, но очевидно, что свое на­чало она берет в двадцатом веке и теперь на нее работают целые отрасли экономики. Люди, которые хотят быть стройными, одну за другой читают книги о способах снижения веса, в то время как другие читают книги о внутреннем самосовершенствовании, пы­таясь достичь более совершенной эмоциональной уравновешенности.

Далай-лама (через переводчика): Это верно. Это очень верно. Очевидно, что растет осознание важности понимания собственных эмоций, того, как они возникают и как ими можно управлять.

Если вы посмотрите на современное общество, то увидите, что идея, лежащая в основе установления правовой системы представлений, о правильном и неправильном, законном и незакон­ном, основывается на физических действиях. Подобным образом и в буддистском контексте монастырская дисциплина имеет дело с физическими и вербальными действиями, в то время как этика бодисатвы имеет отношение главным образом к основополагаю­щим психическим состояниям, а не к конкретным действиям как таковым.

Экман: Вы не могли бы уточнить различия между акцентом на действиях и акцентом на мотивациях, приводящих к этим дей­ствиям? Я думаю, что на Западе есть тенденция концентрировать внимание на действии, а не на мотивации. Правильно ли я вас по­нял, что необходимо знать и изменять мотивацию, чтобы изме­нить действие?

Далай-лама: Очевидно, это выглядит так, как если бы в соответ­ствии с нашими концепциями реальный вред исходил бы от дей­ствия, а не от мотивации. На психическом уровне то, что проис­ходит в психике человека, мотивация к действию например, не причиняет вреда другим. Следовательно, даже в буддистской тра­диции, в монастырских системах, акцент делается на действии, вербальном и физическом, так как именно действие причиняет вред другим людям, а не мысли и не мотивации, не ментальный уровень. К тому же, очевидно, очень легко судить о человеке по его действиям. Делать оценки мотивации, в том числе и в судах, очень трудно. Когда есть поступки и реакции на них, есть свиде­тели, то принимать решения проще. Но гораздо труднее выносить суждения относительно мотивации. Возможно, нам надо иметь в судах больше людей, подобных вам, чтобы правильнее выяснять мотивацию людей.

На практическом уровне больше внимания уделяется действию, чем мотивации. Однако когда мы думаем, когда мы проявляем более серьезную озабоченность, особенно в отношении превентив­ных мер, то тогда нам нужно иметь дело с ментальным уровнем, эмоциональным уровнем, потому что эмоции являются движущи­ми силами наших действий.

Экман: Что я узнал от вас, так это то, что не просто эмоция, а именно мотивация управляет тем, как будет проявляться эта эмоция.

Далай-лама: Следовательно, я полагаю, на более глубоком уров­не или в особенности в случае превентивных мер вы должны иметь дело с уровнем мотивации. Как только вы это прекращаете или как только вы имеете дело со старой мотивацией — а вы исполь­зуете новую мотивацию, — то тогда вы автоматически используе­те новое действие.

Экман: Да. Или изменяете действие. Потому что если мы объ­единяем эмоцию и мотивацию таким образом, что основополагаю­щей структурой оказывается сострадание, то тогда действие долж­но быть другим. Это может быть та же самая эмоция, но действие должно быть другим.

Далай-лама: Верно. Я думаю, что обычно так и есть на самом де­ле. Я описываю насилие и ненасилие: в сущности, вы должны су­дить на основе мотивации, а не действия.

Экман: Объясните, пожалуйста, это чуть подробнее.

Далай-лама: Улыбка, похвала, добрые слова и подарки. Но мо­тивация — обмануть конкретного человека и использовать его в своих целях. Разве так не бывает?

Экман: Бывает.

Далай-лама: Теперь что касается действия. Различие: вы гово­рите приятные слова и делаете это очень умело. Но если тот че­ловек действительно хорошо натренирован, то тогда, я думаю, он сможет обмануть вас. Вы видите, это выглядит как искренняя улыбка.

Экман: Да.

Далай-лама: Очень дружелюбная, очень уважительная. На уров­не действия она не предполагает применения насилия. Но все эти действия, как вербальные, так и видимые действия, могут быть мотивацией к попытке причинить вред другим людям. Этот ухуд­шает ситуацию. По сути, это насилие.

Экман: Итак, отказ от применения насильственных действий, мотивируемый желанием причинить вред, является насилием.

Далай-лама: Совершенно верно.

Экман: Интересно.

Далай-лама: Теперь другая сторона. Другая сторона не испы­тывает озабоченности, и вы произносите какие-то резкие слова. Например, в качестве учителя, который действительно испыты­вает чувство ответственности за будущее ученика, и чувство урав­новешенности. Из чувства озабоченности и в их собственных инте­ресах. Иногда нет другого способа, кроме резких слов.

Что касается меня, то мой старший учитель, когда я был молод всегда улыбался очень строго. (Демонстрирует улыбку.) Разумеется, не из-за ненависти или гнева, но главным образом из-за истинной заботы обо мне. Позднее младшие учителя говорили мне об этом, они, как вы понимаете, помогали мне в учебе. Молодой монах, действовавший как мой наставник и который нашел меня [во гла­ве группы, искавшей четырнадцатую инкарнацию Далай-ламы], был очень добрым, веселым и приятным человеком; когда начи­нался урок, я иногда забирался ему на спину и катался на нем вер­хом. Он говорил: «В таком случае ты должен читать». Я отвечал: «Я ученик, и поэтому я должен читать». Поэтому и катался на нем верхом. (Сердечно смеется вместе с Экманом.)

Итак, этот наполовину учитель говорил моему младшему учи­телю: «Ты видишь, как легко победить ошибки разума. Ты должен быть строгим». Поэтому учителя никогда не улыбались. Никогда. (Хмурит брови.) Время от времени старший учитель также распе­кал меня. Мне кажется, я уже говорил вам, что он всегда имел при себе палку.

Экман: А он хоть раз ею воспользовался?

Далай-лама: Ни разу. Поэтому действие, эмоциональное дей­ствие, так же как физическое действие и выражение лица, тоже, как вы видите, могут содержать определенное насилие. Но оно возникает из чувства заботы. Преднамеренно.

Экман: Да.

Далай-лама: По сути, оно является ненасильственным.

Экман: Позвольте мне привести еще более наглядный пример. Вы знаете, как я люблю свою дочь Еву, с которой вы встречались дважды. Когда ей было три года, она придумала способ дразнить меня: для этого она специально выбегала на проезжую часть ули­цы, когда на ней появлялась машина. Я бросался за ней следом, брал ее на руки и возвращал на тротуар.

Далай-лама: Гм-м.

Экман: Для нее, трехлетнего ребенка, это была веселая игра. Я постоянно говорил ей: «Не выбегай на дорогу! Ты попадешь под машину!» Но это ей было непонятно. Зато она понимала другое: как весело заставлять папу бегать за собой. Поэтому она выбегала на проезжую часть снова и снова. (Далай-лама смеется.) Однажды, когда она проделала это в третий раз в течение пяти минут и при этом чуть не попала под колеса машины, я без раздумий схватил ее в охапку и как следует шлепнул.

Далай-лама: О-о-о.

Экман: Я шлепнул ее первый и последний раз в жизни. Это был акт насилия. Но с тех пор она никогда не выбегала на проезжую часть. Никогда.

Далай-лама: Итак, это оказало позитивное влияние на личность.

Экман: Я не думал ни секунды, прежде чем это сделать.

Далай-лама: О-хо-хо.

Экман: Я не думал о том, что теперь настало время применить физическую силу. Это произошло само собой. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было насилие, продиктованное сочувствием и любовью.

Далай-лама: Да. Это так.

Экман: Вы согласны.

Далай-лама: Да. Полностью. Следовательно, теперь без рассмо­трения эмоционального или мотивационного уровня вы не може­те выносить суждения о правильном или неправильном просто на основе физических или эмоциональных действий.

Экман: Проблема для судов состоит в том, что вы можете видеть только действие.

Далай-лама: Верно.

Экман: Вы можете видеть выражение лица, но оно говорит вам Об эмоции. Мотивация полностью скрыта внутри. Мы не можем узнать мотивацию людей по выражениям их лиц. Даже они сами могут не знать своей мотивации. Здесь мы сталкиваемся с боль­шими трудностями.