Главная | Обратная связь

Присутствие отсутствия

Теперь будет логичным обратиться к феномену, который назовем «присутствием отсутствия» – близкий человек физически умер, но психологически продолжает существовать. Бытие человека в мире как «со-бытие с другим» [9] трансформируется в бытие человека в мире в «со-бытии без другого». Именно этот феномен характеризует саму суть исходной ситуации переживания утраты, которая выражается в явлениях неверия в утрату и поиска утраченного.

Забегая вперед, отмечу – и присутствие, и отсутствие получают объяснение из сферы конструирования временной длительности сущего, который, в рассматриваемом случае, завершил свою длительность жизни и теперь может продолжать длиться только в чьей-то континуальной длительности жизни. Сохранение репрезентации Другого в работе личности предполагает конструирование временной формы, в рамках которой и организуется репрезентация Другого.

Модель сохранения как будто бы соответствует идее сохранения образа усопшего в памяти или душе близкого человека. Строго говоря, опыт утраты и, следовательно, образ утраченного, не хранится как застывший груз, багаж в складках памяти, а продолжается в конструктивной, рекурсивной работе личности. В этой культурно-исторической работе личности опыт конструируется в единстве работы приобщения и работы отчуждения. Образ ушедшего продолжает существовать как непрерывно трансформирующийся смысловой продукт душевно-духовной работы личности близкого человека. Так что опыт оживляется, воспроизводится, обновляется и развивается, складываясь в историю жизненного пути ушедшего, его биографию, нарратив.

«Присутствие отсутствия» в ситуации утраты характеризует темпоральность личности еще вот в каком смысле – всякое присутствие личности в актуальном бытии в мире расширено, охвачено двумя горизонтами небытия, отсутствия – прошлым и будущим. Поэтому в переживание опыта фиксации «присутствие уже отсутствующего» властно вторгается будущее, требующее продолжения быть вопреки небытию.

Смысл смерти

Ситуация утраты близкого для человека – это ситуация опыта смерти, требующая выработки собственного, личностного смыслового отношения к феномену смерти как естественному аспекту человеческого существования. Отношение к смерти как личному, персональному феномену предполагает отношение к жизни – продолжению жизни, вопреки конечности, временности, смертности. Тогда нас не удивит выдвигаемое в модели положение о внутренней связи отношения человека к смерти и становления личности, конструирования самоидентичности. Отношение человека к смерти как персональный феномен имеет долгую историю становления и складывается отчасти на основе выделения индивидуально-психологического переживания утраты из социо-культурного ритуала скорби – оплакивания и памятования.

Потеря близкого человека традиционно сопровождалась и до сих пор сопровождается социо-культурным ритуалом оплакивания и памятования усопшего, обеспечивая культурно-историческую непрерывность связи поколений и связи времен в душевной жизни человека. Однако в этом традиционном оплакивании, которое менялось со временем, горевании и памятовании индивидуальные переживания были естественно вплетены в социо-культурный ритуал скорби, траура, не выделяясь, не дифференцируясь от него как индивидуально-психологический феномен личности.

Теперь я хочу заострить, проблематизировать эту идею. Индивидуальное горе, вплетенное в социо-культурный ритуал первичной общности, начинает медленно, но последовательно дифференцироваться как персональный феномен в Средние века. Уже в период XV-XVIII вв. он выделился как вполне самостоятельное, особенное психологическое явление. На заре ХХ века даже отмечается его отчуждение от социальной идентичности. На эту дифференциацию повлияло, прежде всего, развитие идеи Страшного суда, спасения души и, соответственно, развития культуры заботы о душе. Душевная работа охватывает заботу о близких на основе возвратного приобщения индивидуальности к значимому Другому, несущего с собой страдания при его утрате.

В начале ХХ века единство социальной скорби и индивидуального горя раскалывается, создавая отчуждение индивидуума, переживающего горе, от социального окружения. Именно в это время отмечается сильное подавление, вытеснение переживания человеком феномена смерти, продиктованное социальным требованием [10]. Дифференцированная, обособленная, дистанцированная от социальной общности индивидуальность теперь оказывается в одиночестве в своем страдании, особенно, из-за ослабления традиций, религиозных и семейных ценностей, которые служили для него социальной опорой. К сказанному добавлю – инструментализация современных обществ и сопровождаемый этим культ овладения природой и собой выражаются также в отмеченном социальном подавлении переживания горя, нередко отождествляемого с реактивной депрессией, или меланхолией.