Главная | Обратная связь

О моральной оценке проявления силы воли

Известно, что в этике волевые качества считаются моральными качествами. И в этом есть своя логика. Еще И. М. Сеченов писал, что воля — это деятельная сторона разума и морального чувства. Следовательно, проявление волевых качеств зави­сит от нравственных черт характера.

В связи с этим говорят о моральном компоненте воли, который образуется вместе с формированием нравственной личности и который обусловливает совер-

122Глава 6. Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)

шение человеком нравственных поступков, требующих проявления «силы воли», волевых качеств. Не случайно опрос, проведенный В. Е. Гуриным [1970б] среди старшеклассников, показал, что основными побудителями волевой активности они считали наличие высокого волевого образца (36%) и любовь к Родине (28%).

Надо отметить, что не только моральные (нравственные) качества способ­ствуют проявлению силы воли, но и проявление силы воли обеспечивает нрав­ственное поведение. А. В. Иващенко говорил о зависимости нравственного вос­питания от уровня развития воли. Он считал, что «осознание и переживание необходимости работы над собой не является достаточным условием действен­ности этого процесса. Необходимым условием процесса нравственного самовос­питания является определенный уровень развития воли человека» [1970, с. 118]. Однако сама по себе сила воли не делает поведение человека нравственным. Поэтому заявления некоторых психологов звучат порой излишне оптимистич­но. Например, А. И. Щербаков писал: «Воля обеспечивает претворение мыслей и чувств личности в разумное и высоконравственное поведение» [1963, с. 5].

Если воля моральна (или аморальна), то и ее характеристики (т. е. характери­стики волевого поведения, называемые волевыми качествами) также приобрета­ют окраску моральности или аморальности.

По этому поводу В. И. Селиванов писал:

«Традиционно в психологии упор делался на анализ динамической стороны волевых свойств. В соответствии с этим (часто безоговорочно) целеустремлен­ность, инициативность, настойчивость, выдержка, смелость оценивались как положительные качества, поскольку они способствуют преодолению трудностей на пути к цели и обеспечивают достижение успеха.

Не избежали оценочного подхода к воле и зарубежные психологи. Например, Р. Ассаджиоли выделяет:

1) “сильную” волю; сила воли может быть достигнута при постоянной трени­ровке с помощью конкретных техник;

2) “умелую” волю — способность добиваться результата с минимальными затратами;

3) “хорошую” волю; волевое действие должно непременно осуществляться по нравственной мотивации: цель должна быть “хорошей”, т. е. отвечать тре­бованиям общепринятой морали.

Чтобы подойти к адекватной оценке волевых свойств личности, необходимо одновременно ответить на два взаимосвязанных вопроса: какое социальное содер­жание волевые свойства представляют и в какой динамической форме они это содержание отражают.

Содержание волевой активности личности, как известно, определяется обще­ственными отношениями и наиболее прямо выражается в ее направленности — си­стеме доминирующих мотивов, иными словами, в социальной позиции личности. Критерий нравственной направленности вносит радикальную поправку в оценку волевых свойств личности: развитые целеустремленность, настойчивость, выдерж­ка, смелость и т. д. будут в одних случаях представляться нам как высшие положи­тельные ценности личности, а в других — как наиболее отрицательные свойства (если они обслуживают самые низкие побуждения и потребности)» [1982, с. 19].

6.3. О моральной оценке проявления силы воли 123

Это высказывание В. И. Селиванова, как я полагаю, содержит скрытый намек на некорректность имевшей место в советской психологии тенденции оценивать проявления силы воли только как положительные и только с позиции обществен­ной их направленности. Исходя из этого, все передовики, добивавшиеся успехов в труде, спорте, учебе, считались волевыми, а те, кто не смог этого добиться, — часто объявлялись безвольными. И эта некорректность ведет свое происхождение от И. М. Сеченова, от его высказывания о том, что воля — это деятельная сторона морального чувства.

Хотя мы храним верность своему долгу нередко лишь из лени и трусости, все лав­ры за это достаются на долю наших добродетелей.

Ларошфуко

Однако о какой моральности или аморальности может идти речь при бытовых проявлениях смелости, решительности, терпеливости, даже при проявлении, на­пример, малышом упрямства? Руководствуется ли человек моральными принци­пами, если он боится взять в руки лягушку или борется со сном, когда хочет до­смотреть телепередачу? Все эти и им подобные примеры свидетельствуют о том, что существуют волевые проявления, не осложненные моралью, нравственными принципами. Об этом, кстати, писал и сам В. И. Селиванов: «Неправомерно все волевые проявления связывать лишь с теми высшими формами произвольного поведения и деятельности человека, в которых выражается нравственное отноше­ние личности к социальной действительности... В этом случае вся проблема воли смещается в область этики и остается нераскрытым психологический аспект во­левой активности» [там же, с. 17].

Но это еще не самое плохое. Хуже, когда, оценивая уровень проявления того или иного качества, эту оценку (положительную или отрицательную) переносят на личность в целом. Отсюда получается, что если ты преодолел трудность — честь тебе и слава, не преодолел — следует заклеймить тебя как безответственного, без­вольного человека. В одном из учебников по психологии говорится: «Лень, а так­же другие проявления слабости — трусость, нерешительность, несдержанность и т. д. — являются серьезными дефектами развития личности, их преодоление тре­бует серьезной воспитательной работы, и прежде всего организации самовоспита­ния» [Общая психология, 1986, с. 397]. При этом автор не задумывается, почему трусость и нерешительность — это дефект развития, а не, скажем, врожденный дефект? И откуда у автора такая уверенность, что подобные качества устранимы путем воспитания и самовоспитания?

В связи с обсуждаемым вопросом следует отметить нелогичность использова­ния ряда словесных штампов. Например, К. К. Платонов и Г. Г. Голубев говорили о «морально воспитанной воле» [1973, с. 70]. Морально воспитанным может быть человек, личность, а не воля. Нельзя морально воспитать ни мотив, ни волевое усилие, которые являются сторонами волевой регуляции (но мотиву можно при­дать моральную, нравственную окраску).

По моему мнению, этическая, равно как и социальная, оценка уровня проявле­ния, развития силы воли (волевых качеств) неправомерна. Это все равно, что да­вать социальную оценку способности урана к расщеплению. Оценивать с точки

124Глава 6. Волевая регуляция и волевое усилие (самомобилизация)

зрения морали надо не эту способность, а то, как она используется людьми. Также и в отношении отдельного человека: следует морально оценивать его поведение, со­циальную направленность последнего, а не способность человека проявлять сме­лость, терпеливость, упорство. Иначе говоря, нравственной оценке в волевом пове­дении подлежит его мотив, а вовсе не проявление волевого усилия (силы воли).

Волевые состояния

В каждом конкретном случае волевая регуляция проявляется через волевые со­стояния. Однако, как заметила Е. Ю. Сосновикова [1975], волевое состояние не тождественно воле и волевым качествам, так как волевое состояние может быть пережито и безвольным человеком.

Впервые волевые состояния стал обсуждать Н. Д. Левитов. Правда, он весьма осторожно назвал главу в своей книге, посвященную этим состояниям: «Психи­ческие состояния в волевой деятельности человека». Он говорил здесь о состоя­ниях волевой активности и пассивности, о решительности — нерешительности, об уверенности—неуверенности, о «борьбе мотивов» как сложном и типичном воле­вом состоянии, о сдержанности—несдержанности и даже о раскаянии. Однако большинство из обозначенных им феноменов, с моей точки зрения, состояниями, и тем более волевыми, не являются (хотя все зависит от того, что считать состоя­нием). Е. Ю. Сосновикова, например, справедливо полагала, что «борьбу мотивов» нельзя относить к состояниям. С ее точки зрения, волевым состоянием является длительное подавление одного мотива другим.

Точно так же, по моему мнению, нельзя считать волевыми состояниями уве­ренность или неуверенность, которые характеризуют процесс оценки ситуации, прогноз успеха или неудачи, т. е. связаны с информационной стороной психиче­ской активности человека, с его интеллектуальной деятельностью. Неуверенность — это сомнение; уверенность — отсутствие сомнений в необходимости осуществле­ния какой-либо деятельности или в том, произойдет ли то или иное событие. Это вероятностная характеристика, связанная с оценочной деятельностью человека, которая способна, при значимости желаемого результата деятельности, вызвать у человека определенные состояния (тревоги, решимости—нерешимости, радост­ного предвкушения и т. п.), но сама состоянием не является. Один человек может быть не уверен в успехе другого, но если первый равнодушен ко второму, не свя­зан с ним какими-то близкими отношениями, то при обсуждении шансов другого у него вообще не возникнет какого-либо эмоционального состояния. Такие свой­ства, как уверенность—неуверенность, являются лишь причинами, вызывающими какое-либо состояние, и то не во всех случаях.

Неуверенность может быть и свойством личности, если у человека имеется неадекватная заниженная оценка своих способностей или для него характерна повышенная внушаемость, навязчивость мыслей, эмоциональная неустойчивость (О. В. Дашкевич [1985]).

Н. Д. Левитов говорил также о волевом состоянии, характеризующемся опреде­ленным соотношением решительности—нерешительности. В психологической ли­тературе под этими терминами чаще всего имеют в виду волевые качества, а не со-

6.4. Волевые состояния 125

стояния. Для волевого состояния есть другое понятие — «решимость». Н. Д. Леви­тов не разделял эти два термина, считая, что по своему значению они сходны и час­то применяются как синонимы. Поэтому в своей работе он использовал, говоря о волевом состоянии, то один, то другой термин. Я полагаю, что, во избежание пута­ницы, целесообразно разводить эти два понятия, придав каждому из них свой смысл.

О волевых состояниях писали В. И. Селиванов и В. К. Калин. В. И. Селиванов определял эти состояния как «класс психических временных состояний, которые являются оптимальными внутренними условиями личности, способствующими преодолению возникших трудностей» [1974, с. 9]. Вопрос о признаках, позволяю­щих выделить волевые состояния в особую группу, имеет, по мнению В. К. Кали­на, большое теоретическое значение, так как положительное его решение будет являться частичным ответом на другой вопрос: можно ли говорить о специфиче­ской феноменологии воли? К сожалению, приходится констатировать, что в этом направлении успехи достигнуты не очень большие.

Волевые состояния становятся предметом обсуждения, когда говорят: человек осмелел, расхрабрился, отважился, мобилизовался и т. п. Следовательно, можно говорить о состояниях отваги, решимости, «боевого возбуждения» так же, как и о состояниях сосредоточенности, мобилизованности, готовности, бдительности (последнее состояние отражает готовность человека реагировать на ожидаемые стимулы и связано с организацией внимания).

Состояние мобилизационной готовности.Известно, что в зависимости от об­стоятельств человек способен по-разному мобилизовывать имеющиеся у него воз­можности. В связи с этим О. Граф [Graf, 1943] выдвинул представление о несколь­ких уровнях работоспособности. Он предложил схему взаимодействия между физиологической и психической готовностью к работе (рис. 6.1).

%