 |
|
Ц. ивилизационные сдвиги и современная культура
Цивилизационные сдвиги, произошедшие в ХХ в., несравнимы с теми, что бывали в других эпохах, ни по масштабам, ни по темпам, ни по результатам, ни по значению. В ХХ в. совершались не просто отдельные великие научные открытия, а «взрывы» достижений науки, начавшей почти непосредственно воздействовать на жизнь людей, на их мировоззрение, на развитие техники и технологий, на бытовую сферу жизни, на языки, на характер общения между людьми. Технические новшества еще в XIX в. изменили многое. А далее техника, соединявшаяся в своем движении с наукой, пронизывала собой все и не только преобразовывала действительность (и самого человека), но и создавала принципиально новые возможности дальнейших изменений. Люди начали освоение океанских глубин, воздушной и космической среды, проникли в микромир. Медицинская техника совершенствовалась, создавались искусственные органы. Люди научились накапливать и передавать информацию, оперируя огромными ее массивами, оказывать информационное воздействие.
В начале ХХ1 в. стали уверенно говорить и писать о новом информационном обществе, о движении к новой, информационной культуре. И дело не только в количестве информации, но и в том, что информационные процессы и технологии изменяют мировоззрение людей, качественно меняют мир, в котором они живут. Рядом с миром реальным возникают виртуальные миры. Изменяются характер и возможности обучения. Земля становится все более тесной. В то же время стало возможным обходиться (или почти обходиться) без живого общения с людьми, убегая в виртуальные пространства. Средства сохранения и трансляции культуры (впрочем, и псевдокультуры) меняются существенно. Наряду с письменной культурой, во многом вытесняя ее, развивается культура экранная. Поговаривают о том, что возможен возврат к культуре устной, но на новом уровне, когда компьютер будет легко понимать человеческую речь и «разговаривать». С одной стороны, пространство Интернета становится глобальным, обеспечивая небывалые возможности культурного обогащения, удовлетворения духовных потребностей. А с другой – компьютер может быть в еще большей мере, чем телевизор, «ящиком для идиотов» (так его называли французы).
Меняет свой характер и производство, которое вышло на рубежи приближения к «безлюдному». Были освоены новые источники энергии, в том числе ядерной, новые виды двигателей. Необычайно возросли возможности и скорости передвижения людей и грузов. Быстрыми темпами шло развитие транспорта (морской и речной, сухопутный, железнодорожный и автомобильный, воздушный), а также средств связи (телеграфа, радио, телефона, электронной связи).
В обществе возникли новые социальные слои и группы, а старые претерпели значительные изменения. Количественно выросли научная и инженерно–техническая интеллигенция, массы студентов, управленцы–профессионалы, рабочие высочайшей квалификации. В наиболее развитых странах давно исчезло крестьянство в прежнем его понимании, образовался так называемый «средний класс». Возросла и возрастает социальная роль молодежи и женщин.
В целом возможности огромного количества людей жить в сравнительно комфортных условиях увеличились. В конце века голод, массовая нищета и эпидемии грозили лишь наиболее отсталым странам.
Явно выросла образованность человечества. Во всяком случае, грамотность стала практически всеобщей нормой.
Возросли возможности общения разных людей разных континентов и стран, разных цивилизаций и культур. Взаимосвязи разного рода в мире становятся значительно более тесными. Цивилизация явно и ускоренно прогрессирует, затрагивая все регионы земли, все сферы жизни. И этот прогресс цивилизации обеспечивает условия для межкультурных контактов, порождает средства для сохранения и создания новых ценностей культуры, для сохранения и передачи духовного опыта, для развития и функционирования культуры в целом.
Однако те же цивилизационные сдвиги и успехи проявились и как опасные для дальнейших судеб самой цивилизации и культуры, судеб человечества вообще. Недаром именно в ХХ в. стали все чаще говорить о возможном или даже неотвратимом конце света. Вроде бы самые лучшие достижения науки и техники стали угрожать страшными бедствиями. Ядерная энергия, например, вырываясь из–под контроля, оказалась способной губить людей сотнями тысяч, если не миллионами, мгновенно разрушать целые города. На основе науки и техники промышленность ХХ столетия создавала все более мощное оружие массового уничтожения людей людьми. Войны кардинально изменили свои масштабы и характер, превратившись в мировые и значительные локальные конфликты, которые разрешают с помощью самых совершенных технических средств. В то же время нарастала неравномерность экономического и социального развития разных регионов земли, разных стран. В регионах и странах, отстававших в развитии и стремившихся к коренным преобразованиям, происходили революции, сопровождавшиеся гражданскими войнами. Самая мощная – революция 1917 г. в России – потрясла весь мир, в результате обеспечив лишь на какое–то время относительно устойчивое состояние обществ в славянских и некоторых соседних с ними странах.
Вообще экономическое и социальное развитие цивилизовалось в плане его «онаучивания» и достигало значительных успехов в отдельные периоды в отдельных странах. И эти страны тоже временами попадали в ситуации кризисов, в том числе мировых. Наибольший прогресс в экономической и социальной сферах был достигнут там, где политическая и правовая системы создали для этого наилучший климат. В странах, отстававших по разным причинам в экономическом развитии и оказавшихся в состоянии общецивилизационной стагнации, пытались силой, давлением сверху добиться устойчивого развития экономической и социальной сфер жизни (в противовес хаосу), устанавливая жесточайшие тоталитарные режимы, ярчайшим примером которых служат фашистские и социалистические (коммунистические), в той или иной мере приближавшиеся к ним по жестокости.
Современная цивилизация породила не только развитый тоталитаризм, но и изощренные формы терроризма разного рода, создала возможности для технического обеспечения и массового распространения насилия, условия для процветания наркобизнеса. Речь идет и о насилии человека над человеком, и о насилии человека над природой. Стали острыми так называемые экологические проблемы, имеющие значение не только для отдельных регионов, но и для планеты в целом, для настоящего и будущего всего человечества. Конкурентная борьба за эффективное использование земли, полезных ископаемых, источников энергии, расширение воздействия экологически опасных производств и их продуктов – все это привело к тому, что человечество в ближайшем будущем может лишиться чистого воздуха, чистой воды (в том числе питьевой), пахотной земли, многих видов животных и растений. Человечеству грозят необратимые климатические и геоморфологические изменения, связанные с деятельностью человека, которая изменяет состояние атмосферы, литосферы, гидросферы и т. д. В общем, как выяснилось, цивилизация со всей ее прогрессирующей мощью сделала и делает слишком многое для того, чтобы уничтожить саму себя.
А. Печчеи в предисловии к книге «Человеческие качества» заметил, что, хотя все эти угрожающие опасности вроде бы осознаны человечеством, хотя что–то люди пытаются преобразовать в своей деятельности и социальной организации, опасностей избежать не удается, ибо «суть проблемы, которая встала перед человечеством на нынешней стадии его эволюции» состоит, по его мнению, в другом: «… в том, что люди не успевают адаптировать свою культуру в соответствии с теми изменениями, которые сами же вносят в этот мир».[374] Цивилизационные изменения опережают развитие культуры. О. Шпенглер еще в 1918 г. выработал взгляд на цивилизацию как на завершающую стадию развития любой культуры, причем стадия эта означает вырождение культуры. Что касается состояния цивилизации в начале ХХ в., она, с его точки зрения, есть неизбежная стадия одной западной культуры,[375] хотя и распространилась по всей земной поверхности. Вряд ли шпенглеровское понимание цивилизации приемлемо. Однако его размышления над судьбами культур показали, что связи между тем, что мы называем цивилизацией, и тем, что является культурой, стали противоречивыми, как никогда.
В современности явно обнаружилась существенная разница между цивилизационными достижениями и ценностями культуры. Стало очевидным, что далеко не все порождаемое цивилизацией имеет, так сказать, культурный смысл. Далеко не все достигнутое цивилизационным развитием содействует развитию культуры. И тем не менее цивилизация, ее достижения воздействуют на культуру вовсе не только разрушительно. А. Швейцер справедливо подчеркнул:
Материальные достижение – это еще не культура, они становятся ею лишь в той мере, в какой их удается поставить на службу идее совершенствования индивида и общества.[376]
В мировой цивилизации создаются новые возможности развития и функционирования культуры и по–новому активно используются традиционные. Само существенное повышение комфортности жизни масс (в Европе, в Западной и Восточной, в Америке, даже в Латинской, в Австралии, в части азиатских и африканских стран) оказывает некоторое облагораживающее воздействие на быт людей, на их бытовые отношения. Достаточно указать на распространение элементарной гигиены, санитарии, медицинского обслуживания, на рост технического и информационного обеспечения бытовой сферы, на хотя и неровное, но увеличение разнообразия, улучшение качества и дизайна вещей, которыми пользуются люди, бытовых удобств, и т. д. и т. п. К тому же это коснулось не только лучшего, чем прежде, удовлетворения собственно вещных потребностей, но и появления у большого количества людей времени и условий для удовлетворения потребностей духовных. Художественная литература стала доступной массовому читателю. Появление радио, грамзаписи, магнитофонов, CD–и DVD–дисков дало возможность слушать не только известия о новостях, но и музыку, а также смотреть фильмы. Кино, телевидение, видеомагнитофоны позволили многим людям на расстоянии взаимодействовать с самыми разнообразными ценностями культуры. Развитие транспорта позволило посещать самые отдаленные культурные регионы. Появились новые средства художественной выразительности (краски, материалы, фотография, кино, телевидение, компьютеры, наконец). Образование, став массовым, расширило возможности людей в обогащении их духовного мира. В связи с развитием межкультурных коммуникаций существенно обогатилась палитра функционирующей мировой культуры. Начал преодолеваться европоцентризм в понимании культуры и в культурной политике. Взаимодействие восточных, западных, европейских, азиатских и африканских культур оказалось весьма плодотворным. Все это так.
Но те же самые достижения цивилизации, которые содействовали развитию культуры, породили в ее развитии сложные проблемы. Потребности людей стали особенно быстро расти и меняться. Производство (и то, что касалось духовной «продукции») порождало все новые и новые потребности. Быт и отношения людей – семейные, бытовые – теряли устойчивость. Традиционное не выдерживало соревнования с новым. Часто и сравнительно легко изменялись и ценностные установки, ценностные ориентации. К. Ясперс отметил в качестве характерного для современности «возрастание духовных возможностей» (можно добавить – и разнообразия потребностей). Но вот эти возможности, согласно Ясперсу,
вследствие все более далеко идущих предпосылок… уничтожат друг друга; новые поколения молодежи больше не усваивают достигнутого; создается впечатление, что люди не способны постигнуть то, что дано прошлым.[377]
Что же означает тогда рост духовных возможностей, какие возможности реализуются, какие потребности продуцируются и удовлетворяются?
Дело в том, что само развитие массового потребления привело к эффекту так называемой потребительской культуры. Когда используют другой термин – массовая культура, – чаще всего имеют в виду именно ситуацию массового потребления, ибо в слове «массовая» по отношению к культуре ничего плохого нет. Культура и должна быть в основном массовой, доступной массам и присущей им.
Так называемая элитарная культура (культура избранных) всегда была и есть, однако само по себе это нормально. Творцы культуры, новаторы, люди, живущие культурой как самым ценным и интересным, – это культурная элита любого общества, и без нее развитие культуры немыслимо. Опасно, когда какая–то малая часть общества пытается узурпировать права на культуру, с презрением относясь к толпе. Элита культурная не такова. Но на состоянии и функционировании современной культуры серьезно сказалась именно обстановка общества потребления, развитие потребительской культуры.
Это, конечно, не собственно культура. Но массовая ориентация на потребление оказалась связанной с массовым производством – с тиражированием не только вещей, но и имитаций мыслей, чувств, характера поведения, ценностей культуры. При этом стала доминировать пассивная позиция потребителей, которым предлагаются часто меняющиеся предметы потребления. Погоня за удовлетворением элементарных и, в общем, стандартных (ведь уникальное трудно поддается тиражированию) потребностей стала важной частью жизни многих людей. Причем при массовом обращении даже к истинным ценностям культуры потребительская психология искажает их восприятие, обедняет его, сводит на нет их действительную ценность, заменяя ее престижностью. Будучи в Петербурге, например, престижно пробежаться с экскурсией по Эрмитажу, в Париже – по Лувру (по принципу «Я там был, я это видел»).
Вообще, во все времена проблема недоступности художественной культуры существовала в двух планах: в плане физической (или физической и социальной) недоступности художественных ценностей представителям низших слоев общества и в плане недоступности гениальных творений искусства художественно–неразвитой «черни» (художник и толпа). В современности эта проблема обнаружилась как проблема «массовой культуры» и «культуры для масс». Помните лозунг: «Искусство принадлежит народу»? До ХХ в. низший уровень культуры, характерный для «черни» (в том числе богатой и знатной), не проявлял себя столь активно, не требовал к себе особого внимания. ХХ столетие обострило ситуацию необходимости культурного (или чаще – псевдокультурного) «насыщения» огромных масс не только «хлебом», но и «ценностями», доступными их восприятию, соответствующими их вкусам, интересам. В море продуцируемых для этого суррогатов ценностей стали тонуть действительные ценности культуры. Но и эти истинные ценности постепенно втягивались в околокультурные процессы. Ими тоже стали торговать как вещами, имеющими или не имеющими спрос. Их жизнь, их действительность стали напрямую зависеть от коммерции.
Ситуация массовой культуры – это ситуация массового воздействия на людей или ценностей культуры (что проблематично из–за сложности восприятия и реализации таких ценностей), или их суррогатов, имитаций. Эта ситуация используется идеологами для достижения в конечном счете политических целей, коммерсантами – для получения колоссальных прибылей от продаж бестселлеров, комиксов, пластинок, пленок и дисков, билетов в кино, на концерты современных поп–звезд и разнообразные шоу. Как правило, огромную роль при этом играет реклама, использующая престижные имена артистов и художников. Престиж зачастую и создавался рекламной кампанией.
Ситуация с продукцией массовой культуры показательна тем, что лучше и легче распространяется именно то, что соответствует низшему или, в лучшем случае, среднему уровню культуры, то, что легче и доступнее для восприятия многих людей. Французский социолог искусства А. Моль в начале 1970–х гг. отмечал, что музыкальный шлягер распространяется мгновенно, дает мгновенную прибыль, интерес к нему нередко столь же быстро пропадает, но за ним появляется другой шлягер, ибо создание шлягеров с посредственной музыкой и безвкусными текстами – процесс быстрый и выгодный. Создание серьезного музыкального произведения требует таланта и колоссальной работы, высокого профессионализма. Интерес же публики к нему развивается долго: его можно сравнить с кругами, которые расходятся от брошенного в воду камня. Прибыль от «продажи» такого музыкального произведения оказывается не столь существенной, во всяком случае, надолго отсроченной, особенно если речь идет о новом в искусстве, которое обычно становится доступным для восприятия широкой публики в третьем поколении (после поколения, при котором оно создавалось).
Ортега–и–Гассет, посвятивший специальную работу проблемам массовой культуры, понимал, что
господство масс имеет и положительную сторону: оно способствует подъему исторического уровня и показывает наглядно, что средний уровень жизни сегодня выше, чем был вчера.[378]
Но в то же время, говоря о нормах, традициях, принципах, без коих цивилизованная жизнь и культура немыслимы, он считал вторжение массовости в жизнь вторжением дикости и варварства.[379]
Во всяком случае, говоря уже о собственно культуре, применительно к тому, что называется цивилизацией, можно согласиться с А. Генисом, который писал:
Мы уперлись в стену, которую нельзя преодолеть силой: жизнь не делается лучше оттого, что в мире становится больше станков, танков или инженеров.[380]
Добавим, жизнь в ее духовном измерении не делается лучше просто оттого, что появляется больше вещей, даже самых полезных и нужных. Культура не становится выше просто оттого, что около нее снует или к ней прикасается все большее и большее количество людей. Более того, ценности культуры, ее традиции, принципы, нормы, формы – все это может имитироваться и использоваться не в своем собственно культурном предназначении, а скажем, в качестве средств идеологии, политики, манипулирования людьми. В ХХ и XXI вв. такие имитации и использования приобрели массовый характер.
При всем этом не только цивилизация воздействует на культуру. Как и всегда, проявилось и обратное воздействие – культуры на цивилизацию, фактически то и другое тесно переплетаются, и особенности культуры современной во многом определены особенностями цивилизации, с которой она взаимодействует.