 |
|
Лучший шейк во Флориде Ч.2 5 страница
— Угу. Подожди секундочку.
Леннокс закрывает дверь, натягивает брюки, щелкает пультом кондиционера и только потом впускает Тианну.
— Входи, — говорит он.
Вид у Тианны все еще виноватый, Леннокс сам охвачен ложным чувством вины, он косится на рюкзак, думает о тайнах, в нем скрытых, выходит за дверь, ждет, неловко принимает из Тианниных рук свою футболку. Идет к себе в номер, медлит на пороге, восхищается небом цвета лососины и гранатового ликера. Острый прилив удовольствия доставляет Ленноксу смягченный расстоянием звук клаксона. Явно с фривея.
В своем номере Леннокс запирается, стаскивает футболку и брюки, сваливает их на пол. Тело все еще ломит, в глазах круги, но он чувствует себя лучше, собраннее. Леннокс делает полную боксерскую разминку, затем, настроившись дать нагрузку пальцам, сто раз отжимается на истертом ковре, чувствует приятное напряжение в мышцах. Блаженствует под душем, под конец делает воду чуть теплой. Наскоро вытирается, одевается (футболка хранит терпкий, сладковатый Тианнин запах).
Вскоре является Тианна. Рюкзак-овечку она держит перед собой, как эгиду.
— Я хотела попросить прощения за вчерашнее.
— Больше так не делай, это неправильно. Нельзя на одних людях отыгрываться за боль, которую причинили тебе другие, — наставляет Леннокс. — Понимаешь, о чем я?
Тианна садится на кровать, не выпуская из рук овечки.
— Рэй, прости меня, — произносит она убитым голосом. — Ты такой добрый. — Глаза наполняются слезами, в следующую секунду раскаяние сменяет паника. — Ты ведь не скажешь маме?
— Ты поступила нехорошо, — произносит Леннокс. — Но я принимаю твои извинения. Я никому ничего не скажу.
— Это будет наш секрет?
«Секреты между взрослым мужчиной и девочкой; такая валюта в ходу у извращенцев».
— Как я уже сказал, — ощетинивается Леннокс, — вчерашний инцидент останется между нами. Ты вела себя плохо, но оказалась достаточно взрослой, чтобы извиниться, поэтому я тебя прощаю. Все, проехали.
Тианна кладет рюкзак на кровать. Вымучивает улыбку в адрес Леннокса.
— Знаешь что, Рэй? Когда он... когда Вине меня... трогал, и целовал, и вообще... мне казалось, это неправильно. Понимаешь?
Леннокс через силу кивает.
— Я чувствовала себя, ну, типа, грязной. Но я подумала, если бы я делала это с человеком, который мне нравится, было бы нормально, никакой грязи. Все было бы понятно и хорошо.
— Нет. Непонятно и нехорошо, потому что ты слишком мала, — возражает Леннокс. — Тебе будет хорошо, но не раньше, чем ты дорастешь до подобных вещей. Никому не позволяй украсть у тебя детство. — Леннокс думает о себе приблизительно Тианниного возраста; они с Лесом Броуди катят велосипеды в темный туннель.
— Ребенком ведь быть неплохо, — произносит Тианна не то с утвердительной, не то с вопросительной интонацией.
— Конечно, нет. Если не заниматься взрослыми вещами.
В этом суть. Мы все были детьми; всем детям нравится одно и то же. Никто не станет кормить младенца жареной зубаткой или шоколадным печеньем, или показывать ему шоу «Красавицы и умники», разве не так?
Тианна улыбается, кивает в знак согласия.
— И в этом нет ничего странного или стыдного. Младенцы превращаются в детей дошкольного возраста, потом в подростков. Вкусы у них меняются. Подростки становятся взрослыми людьми. И снова смена вкусов. — Тианна продолжает кивать, Ленноксу ясно: она уловила мысль. — А расскажи-ка ты мне лро этого своего дядю Чета.
— Он — мамин... — начинает Тианна, не подумавши, — друг. Он просто друг. А я дружу с его внучкой Эми. Она очень славная. На самом деле Чет мне не дядя. Но он к нам с мамой хорошо относится. Не то что Вине.
— Кто такой Вине?
- Не хочу ни с кем о нем говорить, — произносит Тианна. И многозначительно взглядывает на Леннокса. — Только с Нушкой.
«Она знает, что я рылся в ее вещах. По крайней мере думает, что мог рыться, не исключает такого поворота».
— Кто это — Нушка? — спрашивает Леннокс спокойно, хотя внутри все обрывается.
Прежде чем ответить, Тианна смотрит на Леннокса долгим взглядом.
— Нушка — моя лучшая подруга.
— Вы в школе вместе учитесь?
Тианна качает головой.
— Нушка учится в другой школе?
Тианна откидывается на кровати, смотрит на потолочный вентилятор.
— Типа того. Просто Нушка всегда рядом, когда она мне особенно нужна. Я могу писать ей обо всем.
— То есть она — твоя подруга по переписке?
Тианна, кажется, не слышит, загипнотизированная вращением вентилятора. Когда девочка наконец подает голос, он звучит скучливо, хотя и напевно, будто она играет в надоевшую игру, намертво вошедшую в обычай.
— Понимаешь» вроде все плохо, а напишу Нушке — и легче становится. Бывает ведь, что все наперекосяк, а поговорить не с кем. С мамой, конечно, можно, только мало о чем.
— А про Винса ты маме говорила?
Девочка переворачивается на живот, опирается на локти. Ее передние зубы теперь выглядывают из-под верхней губы. Она смотрит на Леннокса, медленно кивает.
— И как мама отреагировала? — Леннокс изо всех сил старается не перейти в режим следователя.
Тианна резко садится, подтягивает колени к подбородку, ноги плотно сдвинуты. Встряхивает головой, волосы падают на лицо. Некоторое время молчит, наконец находит в себе силы, голос тонкий, испуганный, как у совсем маленького ребенка.
— Первый раз, когда я пожаловалась маме на Винса, она заплакала. Потом сильно рассердилась. На меня. Сказала, что я плохо себя вела. У нее голос такой был — прямо злой. Еще сказала, что я плохая. Что я ревновала и хотела помешать ее счастью. И вот, про других я с мамой говорить уже не могла.
Она их любила, наверно, ей хотелось, чтоб они тоже ее любили. — В Тианнином тоне проскальзывает теперь странная, почти оптимистическая уверенность.
Про других, Леннокса бросает в пот.
— Какой он был, этот Винс? — Леннокс чувствует, что его голос звучит как бы сам по себе, он, отделившись от тела, будто стал самодостаточным субъектом.
Прием хорошо работал, когда требовалось дистанцироваться от гнусностей, с которыми Леннокс сталкивался по работе. Тианна, видимо, тоже эту технику освоила.
— Винс сначала был очень славный. Он с мамой познакомился по компьютеру. Винс хорошо с ней обращался, и со мной тоже — первое время. Сказал мне, что любит мою маму. Потом сказал, что я особенная девочка и меня он тоже любит. То и дело покупал мне подарки и водил в кино. Придумал, что это наш секрет, потому что иначе мама станет ругаться и говорить, что Вине меня балует. Это было самое лучшее время. — Тианнин взгляд затуманивается. — Я называла Винса папочкой. Ему нравилось, только он просил не называть его так при маме. Потом он сказал, что должен сделать признание. Он любит меня больше всех, даже больше, чем маму. Что нельзя этого показывать, а то маме будет больно, Когда мы вместе обедали, официантки спрашивали Винса: «Это ваша дочка?», а он улыбался, смотрел на меня и говорил: «Конечно». Так классно звучало,
что я была готова на все для папочки Винса. — Под глазами у Тианны темные круги; впрочем, может, освещение виновато.
Пожалуйста, замолчи...
Тианнины слова невыносимы. Оборвать девочку Леннокс не может.— у него пропал голос, в горле сухо, будто крахмала наелся. Леннокс нуждается в этой исповеди — и хочет, чтобы, она прекратилась. Он замер в зеленом кресле, как парализованный, в комнате, кажется, не осталось кислорода, Леннокс может только ждать, ждать продолжения.
Был выходной.,,
— Потом мы с Винсом стали играть в тайные игры. В прятки, в догонялки. Винс стал меня целовать. Не так, как прежде целовал. Поцелуи были мокрые, долгие, он совал мне в рот свой большущий язык. Я чувствовала, что это неправильно, мне не нравилось, как Винс изменился. — Тианнино лицо морщится от боли. — Он больше не шутил, у него глаза стали отсутствующие. Куда только девался папочка Винс. Был всего один способ вернуть папочку Винса — трогать его. Я трогала это место, пока из него не начинало течь. То, что вытекало, Вине называл бякой. Только тогда он становился прежним. Но потом он начал делать другие вещи... какие делают мужчина и женщина.
Другие вещи...
Свадьба...
— Кажется, тогда мама разочаровалась в Винсе и решила уехать. Мы перебрались в Джексонвилль, и она познакомилась с Клемсоном, потом мы приехали сюда, и мама познакомилась со Стэрри, Джонни и Лансом. — Внезапно Тианнины глаза округляются от ярости. — Рэй, я их ненавижу! Я их всех ненавижу!
Леннокс слушал внешне спокойно, хотя в животе и в голове у него словно маслобойка орудовала. Еще и Клемсон. Расспрашивать о нем нет сил.
— Тебе не обязательно продолжать, — выдавливает Леннокс.
- Рэй?
-Да?
— Пожалуйста, обними меня, — просит девочка, встает и делает шаг к Ленноксу.
— С радостью, принцесса. — Леннокс тоже встает и заключает девочку в объятия. Хочет сказать: «Я позабочусь, чтоб тебе никто больно не сделал», но решает промолчать. От скольких ублюдков она уже слышала эти слова?
Ублюдки вроде Мистера Кондитера. Им-то все слабые места известны.
Даже когда я его арестовал. Даже когда допрашивал.
Я его допрашивал, этого самодовольного, подлого, надменного извращенца, этого козла. Надо было его избить, удушить, пусть бы почувствовал то же самое, что чувствовали они.
— Ой-ой-ой, ты меня задавишь.
Ленноксовы мысли стремятся из комнаты для допросов, пересекают океан, пронзают череп. Леннокс выпускает девочку из объятий.
— Извини, не рассчитал. — Он делает шаг назад.
Тианна, потирая плечо, криво улыбается.
Ленноксу неловко.
— Послушай, Тианна. Мне бы очень хотелось, чтобы ты на моей свадьбе была подружкой невесты. В Шотландии. Ты сделаешь это для меня? — Леннокс захлебывается собственными словами. Он с этой девочкой переступил черту, теперь подкупом занимается. Совсем как они. Как грязные извращенцы.
— Это было бы клево! — Тианна повизгивает, пританцовывает на месте. — У меня будет нарядное платье, да?
— Да... Я хотел сказать... если мама тебя отпустит.
— И я полечу на самолете?
— Ну да. — Леннокс соображает, каковы сентябрьские расценки на авиабилеты.
Тианна вскидывает ладошку, хлопает по Ленноксовой ладони: дескать, заметано.
— Ну да! — копирует она интонацию. — Рэй Леннокс, ты лучше всех.
Я не лучше всех, но я и не как они, думает Леннокс. Я никогда, никогда не буду, как они. Он надеется, что Тианна никогда не представит его в таком ключе. А вот клерк на ресепшене — запросто; Леннокса угнетает эта мысль, и вообще, незачем возбуждать подозрения. Всякий раз, как тело грозит дать слабину, гнусность ситуации пронзает Ленноксову грудь. Он — мужчина хорошо за тридцать, находится в мотеле, в чужой стране, с десятилетней девочкой, которая ему не дочь. Они уезжают без двадцати десять.
Уже сидя за рулем, Леннокс смотрит в зеркало и замечает, что виски у него поседели. Труди предупреждала: не стриги виски под машинку. Однако Ленноксу почему-то радостно. Вот он, подавленный, одинокий, зависший черт знает где, без успокоительных. Пожалуй, еще никогда он не был столь уязвимым. Ну, почти никогда. Но с ним оказалось существо, которое ему доверяет, и его сексуальность возвращается по мере того, как заканчивается действие лекарств. И тем не менее Леннокс знает: он скорее даст отрубить свой член, нежели применит его в отношении Тианны или любого другого ребенка. По иронии судьбы, неадекватное поведение девочки, ее горе помогли Ленноксу. Помогли понять: не важно, насколько низко он пал — существует черта, которую он никогда не пересечет. Планка невысока. Но она есть. Теперь он поможет девочке. Помогая ей, он поднимет собственную планку.
Леннокс ловит себя на мыслях о знакомых мужчинах; мужчинах, которых он привык называть друзьями. Некоторые из них бьют жен, другие пользуются услугами проституток, третьи ездят в секс-туры в Прагу, Киев, Бангкок. Что бы они сделали на его месте?
В считанные секунды тьма, как разлитые чернила, расплывается по небу, меркнет свет, желтый зигзаг раскалывает свод. От грома заложило уши, Леннокс включает фары. Обрушивается ливень, неистово выбивает на крыше автомобиля барабанную дробь. Дворники не справляются. Леннокс паникует, он готов съехать на обочину, однако ливень прекращается, словно там, наверху, кран закрыли. Над ними снова розовато-голубое небо.
Неизвестно, когда придет Четова яхта, но точно не в ближайшие полчаса. На повестке дня завтрак, сто седьмой фривей приводит их к очередному пригородному торговому центру, где полно разнообразных фаст-фудов. Тианна хочет завтракать в «Лучших в мире оладьях», Леннокс соглашается — «Лучшие в мире оладьи» с виду — наименее мерзкая забегаловка в этом Вавилоне предприятий быстрого питания.
Является официантка, мексиканка средних лет, в теле, свежая, румяная, ловкая.
— Вы готовы сделать заказ?
— Мне, пожалуйста, апельсиновый сок, яичницу из двух яиц, только не сильно поджаренную, тосты, бекон и кофе, — говорит Леннокс, сдерживая улыбку. Чувствует, что глаза заблестели. Официантка его возбуждает. Он смотрит на ее сильные бедра и прикидывает, какие слова срывались бы с его языка, окажись он между ними.
— Да, сэр, — прищелкивает языком официантка — видимо, уловила Ленноксовы флюиды. — А вам что, мисс? — вспоминает она про Тианну.
— То же самое.
Официантка уходит, вскоре идет назад с двумя большими бокалами апельсинового сока.
— Угощайтесь. — В голосе угроза.
Леннокс угощается. Такого апельсинового сока он в жизни не пил. Каждый вкусовой сосочек расцветает от соприкосновения с искрой флоридского солнца. Такой сок надо пить пинтами, двухсотграммовый стаканчик только раздразнит. Еда — переперченная йрянь, прямая дорожка к ожирению. Леннокс вяло ковыряет в тарелке вилкой.
— В Штатах никто не додумается свежего перчику намолоть, все из пакетов норовят. Никакого понятия о специях.
— Не ворчи, Рэй Леннокс, — произносит Тианна. Назвала его полным именем, совсем как Труди. — Зато хоть насморк твой шотландский начал проходить!
Леннокс невольно улыбается. Славно видеть ее веселым и довольным ребенком, а не кривляющейся нимфеткой, как вчера вечером, и не маленькой женщиной с непосильным прошлым, как сегодня утром.
— Флоридское солнце творит чудеса. — Леннокс поднимается. — Мне нужно в туалет. Сейчас приду.
Что конкретно ей известно? Сколько раз Робин болела «шотландским насморком»?
В туалете над писсуаром, на пластиковой панели, красуется слоган «СКАЖИ НАРКОТИКАМ НЕТ». Можно выстроиться с шеренгу и мочиться на полезную рекомендацию. Ленноксова моча посветлела, стала прозрачнее — освобождается от химии, которую ему прописали и которую он сам себе прописал. Опорожняя мочевой пузырь, Леннокс понимает, что ему необходимо опорожнить и кишечник, садится на унитаз, радуется: наконец-то получится. Над рулоном туалетной бумаги надпись:
КАК ОРЕЛ НАД ПРОПАСТЬЮ, НА ТОЛЧКЕ СИЖУ. МОЖЕТ БЫТЬ, ТЕХАСЦА ЧЕРЕЗ ЧАС РОЖУ.
По выходе из-за стола Леннокс не может сдержать довольной улыбки. Они возвращаются в автомобиль. Обгоняют груэовик-пикап с желтым баннером и стакером «Нажми на клаксон в знак поддержки наших войск».
— Не хочешь посигналить? — спрашивает Тианна. Лицо еена мгновение заливает солнечный свет, процеженный сквозь баннер.
— Нет. Не понимаю, что американские и британские войска забыли в Ираке. Вот иракские войска почему-то не пересекают наши границы и не сбрасывают на нас бомбы.
Несколько секунд Тианна обдумывает его слова. Затем поднимает взгляд, произносит ровным голосом:
— По-моему, плохо лезть к тому, кто меньше тебя, когда ты сам большой и сильный. Плохо обманывать слабого.
— Да, — отзывается Леннокс. В горле снова ком. Леннокс смотрит в окно, на баннер, трепыхающийся на здании церкви:
«Нет выше экстаза, чем религиозный экстаз».
Взгляд перемещается вверх. Там, вверху, в голубом небе, пушатся белые облака. Леннокс отмечает, что носовые пазухи почти совсем очистились. И похмелье определенно отступает. Сон хорошо сказался. Ленноксу больше не хочется ни нюхнуть, Нйдаже.выпить. Солнце заменило и кокаин, и алкоголь.
Они с Тианной слушают местную радиостанцию. Едут мимо стоянки салона подержанных автомобилей. До Болоньи уже недалеко. Снова передают «Алкоголь» Брэда Пэйсли.
Как раз когда они выруливают на пристань, причаливает яхта. Корпус у нее из черно-белого стеклопластика, а называется она «Океанский рассвет». Яхта не самая большая в гавани, но достаточно внушительная, навскидку около сорока футов. С капитанского мостика машут, Тианна отчаянно жестикулирует.
-Дядя Чет!
—Да неужто же это Тианна Мэри! — басом восклицает Чет. — Какими судьбами? — Подозрительный взгляд на Леннокса, снова на Тианну. — А где твоя малахольная мамочка?
— Приболела.
— Вот как? Скверно, — реагирует Чет, разворачиваясудно.
Появляется Дон Уинтер, помогает Чету пришвартоваться. Леннокс моложе и явно сильнее; ему кажется, что необходимо предложить помощь. Он делает шаг, медлит: Дон и Чет, по-видимому, знают свое дело. Дон хлопает Чета по спине, они хохмят, Дон, сославшись на необходимость позвонить, возвращается к себе в будку.
Вот и вали, думает Леннокс, глядя, как обнимаются Чет и Тианна. Объятие чисто дружеское, никакого сального налета. Успокоенный, Леннокс отворачивается. Белогрудая цапля камнем падает с высоты и взлетает с бьющейся рыбиной в когтях. Кажется, Тианне больше ничто не грозит. Чет — воплощение благопристойности. Все кончилось, девочка в надежных руках.
Эти руки принадлежат человеку лет под семьдесят, лицо у него мужественное, с правильными чертами, насколько позволяет видеть козырек фуражки. Он снимает фуражку, волосы сильно тронуты сединой, пострижены бобриком. Чисто выбрит; намечается второй подбородок, но серо-голубые глаза все еще с юношеским блеском. Чет не рисуется, от него веет мощью, стесняющейся самой себя. Ленноксу вспоминаются фильмы, где действие происходит в одноэтажной Америке. Впрочем, под медвежьей внешностью кроется энергичность, ждет только, чтобы подожгли запал. Леннокс не может определиться с Четовым происхождением и социальным статусом: выговор и манеры наводят на мысли о больших деньгах, а мускулистые плечи и плоский живот позволяют предположить, что Чет не чурается физического труда! Одет он в яркую рубашку, белые брюки и кроссовки. Рукопожатие как тиски.
— Чет Льюис.
Леннокс выдавливает свои имя и фамилию — в горле опять ком.
— Рад познакомиться, Леннокс, — басит Чет, явно не желая обращаться к Ленноксу по имени.
Смотрит в упор тяжелым оценивающим взглядом. ^1и от кого другого Леннокс не потерпел бы подобной дерзости, однако в сложившихся обстоятельствах она кажется полностью оправданной. Он излагает Чету обстоятельства бегства из Майами, умалчивает только о роде своих занятий. Страхуется по привычке.
Чет слушает внимательно. Он, похоже, адекватен, Тианна ему доверяет, однако Ленноксу необходима стопроцентная уверенность, вот почему он с радостью принимает Четово предложение посмотреть яхту. Пока они поднимаются на корму, Чет говорит:
— Очень вам признателен, что позаботились об этой юной леди.
Тианна заглядывает в каюты, повизгивает от радости. Чет понижает голос:
— Не поручусь, что видел этого подонка Ланса, но, сколько мне помнится, Робин о нем говорила. Мерзкий тип, он и иже с ним. Сама Робин славная женщина, только со своими... заморочками.
Леннокс строит гримасу, подтверждающую этот прискорбный факт.
— А как вы познакомились с Робин и Тианной?
— За это спасибо моей внучке Эми. Прошлым летом она целую неделю у меня гостила. Мы с ней гуляли в Попугайных Садах и там встретили Робин и Тианну. Девочки — они ровесницы — сразу нашли общий язык. Робин выглядела подавленной. Назавтра я пригласил ее с дочкой посмотреть яхту. Мы отлично провели время — девочки играли, мы с Робин разговаривали. Так дружба наша и завязалась, — улыбается Чет. В следующую секунду улыбка сползает с его лица. — Только, должен заметить, Робин всяких подозрительных типов буквально притягивает. Даже звонила мне неоднократно, жаловалась, плакала.
Леннокс кивает.
— Поэтому, если вам показалось, будто я вас в чем-то подозреваю, не обессудьте.
— Ваше поведение обоснованно. Я сам видел приятелей Робин.
— Здесь Тианна будет в безопасности. Я постараюсь выяснить, что на самом деле произошло с ее матерью. Только сейчас мне надо проверить верши на крабов и омаров, которые я поставил несколько дней назад. Их пора вытаскивать, а у меня совсем из головы вон. Не хотите ли выйти с нами в море? Это много времени не займет.
— Я бы с большим удовольствием, но мне надо назад в Майами-Бич.
По трапу поднимается Тианна, замирает на верхней планке. — Пожалуйста, Рэй, побудь еще, — просит девочка. — Ты на такой яхте никогда не плавал. Да, Чет?
— Солнышко, мне кажется, Леннокс очень занят.
— А сколько займет прогулка?
— Да не больше часа, — произносит Чет.
— Ладно, — с облегчением соглашается Леннокс. — Почему бы не посмотреть на Мексиканский залив. — Леннокс думает о Труди. Все как будто уладилось. — В конце концов, у меня отпуск.
— Твою мать! Вот это клево! — кричит Тианна и, увидев,как по пути на верхнюю палубу поморщился Чет, закрывает рот ладошкой.
— Тианна, что за выражения! — упрекает Леннокс. — Они свидетельствуют о недостатке фантазии и о бедном словарном запасе.
— Извини...
— Я имел в виду, не говори постоянно «клево».
— А про мать, значит, говорить можно?
Леннокс смотрит в сторону Чета, подмигивает девочке.
— В следующий раз попробуй сказать ФАШ. У меня на родине это проявление восторга. Расшифровывается как Футбольная ассоциация Шотландии. Ею-то мы и восторгаемся.
— ФАШ... — повторяет Тианна. В следующую секунду ее глаза вспыхивают. — А ты не шутил, когда звал меня в подружки невесты?
— Ну что ты, — подмигивает Леннокс. «Еще один момент, который надо с Труди согласовать».
Четово отвращение к ругательству, сорвавшемуся с Тиан-ниного язычка, достаточно явно, однако он успел остыть и ведет Леннокса на экскурсию по яхте.
— Это четыреста десятый «экспресс круизер». Хорош как для рыбной ловли, так и для прогулок в открытом море. Я не редко хожу на Карибы, а порой и на Ки-Уэст.
— Да, яхта у вас немаленькая.
— Сорок четыре фута.
Почти угадал, думает Леннокс. Они с Четом на корме, в окружении шезлонгов. Леннокс идет вслед за Четом, оказывается перед дверью, за которой расположены каюты. Поодаль от двери лесенка в рубку. Чет поднимается первым, показывает Ленноксу руль и спутниковые навигационные системы. Леннокс никогда не бывал на судне, если не считать полицейского баркаса, выполнявшего план-перехват старого парома «Красотка из Форса», снятого для частной вечеринки. На пароме искали наркотики. У Леннокса остались малоприятные впечатления, поскольку он тогда страдал от жестокой ломки.
Перед ними главная палуба, огражденная металлическими перилами. Над палубой три стеклянных люка, они обеспечивают естественное освещение. Еще два люка врезаны в потолок рубки. Снаружи над рубкой Леннокс замечает радиопередатчик с антенной и ящик с диском. Должно быть, тоже навигационные прибамбасы.
Хватаясь за перила здоровой рукой, Леннокс задом спускается по узкой дубовой лесенке. В каюте пахнет лакированным деревом и машинным маслом, однако запах только подчеркивает роскошь интерьера. Чет и Леннокс входят в кухню, отделанную дубовыми панелями, достаточно просторную, чтобы поставить еще и обеденный стол, оснащенную дорогими с виду приборами. Перемещаются в гостиную, всю в белой коже.
— Давно у вас эта яхта? — спрашивает Леннокс.
— Всего четыре месяца. Старая при покупке пошла в зачет новой. Брокер — мой друг, иначе где бы мне такую выгодную сделку провернуть.
— И все же наверняка яхта вам в кругленькую сумму обошлась.
— А вот это уже мое дело, — смеется Чет.
Не только твое, думает Леннокс, ты с любопытным занудой связался. Кухня не меньше, если не больше, чем в его литской квартире. Из кухни дверь в отдельные апартаменты, как пафосно именует их Чет, то есть в каюту под передней палубой. В апартаментах основную площадь занимают огромная кровать и телевизор с плазменной панелью, имеются дубовые шкафы в том же стиле, что и весь интерьер.
На другом конце судна меньшая каюта, с довольно низким потолком, поскольку прямо над ней — носовая зона отдыха. В этой каюте находятся кровать и скамья во всю стену, на которой вполне можно разместить на ночь ребенка и даже некрупных размеров взрослого.
— Впечатляет, — комментирует Леннокс, заглянув в ванную, где находятся умывальник, унитаз и душевая кабина. — По площади больше моей квартиры. Вы тут постоянно живете?
— Практически да, — сияет Чет. — У меня есть дом на берегу, но там я только вещи держу, ну и почту мне туда носят. Так, мы через полчаса отчалим, мне надо заправиться и у Дона в будке отметиться. Как я уже говорил, прогулка займет час, полтора часа — если мы остановимся перекусить. Вы точно не торопитесь?
— Не тороплюсь, — отвечает Леннокс, косясь на электронные часы. Еще рано, он решает позвонить Труди, сказать, что все в порядке, и тут его посещает другая мысль. — Тут поблизости есть интернет?
— Да, интернет-кафе, в нескольких кварталах от шоссе.
Леннокс сходит на пристань и устремляется к стоянке. Тианна бежит следом.
— Рэй, ты куда?
— Мне нужно найти интернет-кафе. Вернусь через полчаса. Прогуляюсь с вами, перекусим где-нибудь вместе. Возвращайся на яхту, жди.
— Хорошо, — произносит Тианна, пятится, прежде чем показать ему спину. — Рэй, ты ведь вернешься?
— Ну да! Только позвоню да узнаю, как там дела на Шотландском кубке. Не волнуйся, пончик!
— Ну да! — Указательным пальцем девочка постукивает себя по веку. — Сам ты пончик, твою мать! — И бежит по трапу.
— ФАШ! — хохочет Леннокс, следит, чтобы Тианна благополучно перебралась на яхту, залезает в «фольксваген». Морщится — обжег голый локоть о раскалившееся сиденье. Пово
рачивает ключ зажигания, включает кондиционер на полную мощность, отмечает разницу между промерзшим фургоном на краю эдинбургского кладбища. Каких-то два месяца прошло.
Интернет-кафе он находит без труда, регистрируется в фанатском форуме «Кикбэк». Тема все та же (целых восемнадцать страниц уже настрочили), а именно: можно ли назначать тренером футбольного клуба «Хартс оф Мидлотиан» человека, судимого за половую связь с несовершеннолетней.
Совет директоров поставил извращенца над командой. Говорят, у него огромный опыт.
Леннокс не может рассудить, правомерны или нет действия совета директоров. «Парень совершил ошибку. Если девчонке пятнадцать, ты педофил. Если шестнадцать — счастливчик. Даже не совсем так: ты счастливчик, если тебе самому двадцать. А если сорок? Парень знал, где грань. Повел себя вероломно. Но он ведь был далеко от жены, от семьи. Он был одинок. Каждый на его месте мог так ошибиться. Все ради секса, ради секса, ради секса...»
Леннокс вступает в параллельную дискуссию.
«Вот если честно, можно ли считать, что Скацел в субботу забивал «Килмарноку» из офсайда?»
Замечает, что в чате Безбашенный-в-Бордовом дискутирует на тему Крейга Гордона. И ответил, гад, Ленноксу.
«Ты кто такой, чтобы мое мнение критиковать? Фильтруй базар, приятель. А то ты уже на личности переходишь. Я бы на твоем месте поостерегся».
Кто этот урод?
Леннокс принимается стучать по клавиатуре.
«Я тебе не приятель. А ты гребаный козел. Что, достаточно близко к твоей личности?»
Затем Леннокс переходит на сайт «Би-би-си Спорт». «Хартс» сыграл вничью с «Абердином» на своем поле. «Селтик» проиграл «Клайду», кто бы мог подумать! «Хиберниан» будет играть с «Рейнджере», на их поле — кошмар под названием «Шотландский кубок», продолжение следует. А ведь неплохо начинали. Леннокс возвращается к «Кикбэку».
Этот кретин снова вышел на связь.
«Ты даже не представляешь, с кем имеешь дело. У меня полно нужных людей. Не расслабляйся. Мы тебя на раз-два отыщем».
Леннокса трясет от ненависти: недоношенный лузер и раньше на угрозах в Сети попадался.
«Я тебе время сэкономлю, я тебе сообщу, где конкретно меня искать. Сейчас я в Майами. В Эдинбург вернусь 21 января. 22 января, в час ночи, я буду в «Водке», в Шэндвик-плейс, одетый в черную кожаную куртку. Я даже сообщу тебе свое имя: Рэймонд Леннокс. Номер моего абонемента — 052, в Уитфилде[20]. Уж напрягись, скажи, как мне тебя узнать, чтобы я тебе башку снес. Очень удивлюсь, если ты действительно рассекретишься. Ты и тебе подобные, у кого очко играет что-то конкретное сделать, все вы, как правило, четырнадцатилетние дев-ственники и прочие тормоза и живете со своими мамашами. Впрочем, сильно обрадуюсь, если ты меня разубедишь. Валяй. Сообщихвое имя и назначь встречу в тихом местечке. Пропустим вместе по стаканчику. На твой вкус. Свистни — себя не заставлю я ждать».
Некоторое время уходит на проверку и отправку. В тот момент, когда Леннокс собирается начать снова-здорово, встревает администратор сайта.
«Вы двое, вам не надоело? Остыньте».
Внезапно Ленноксов взгляд падает на часы в углу экрана. Он опоздал. Паника сдавливает грудь. Что если...
«Как я мог ее оставить! Надо было хоть убедиться, что все нормально. Но Чет вроде... Не факт, Кондитер тоже с виду адекватный! Сейчас они, наверно, уже далеко, девочка связана, брошена в трюм, а он правит прямо к логову извращенцев. А ведь она хотела плыть со мной. А я, идиот, я ее бросил!»