Главная | Обратная связь

Часть 3. Вероятность риска (6)

Пронзительный писк будильника ворвался в его сознание, разметал ночные видения на призрачные обрывки разрозненных образов, которые уже через мгновение стали стираться из памяти, оставляя после себя лишь легкую грусть и желание снова вернуться туда, в изменчивый и непостоянный мир снов. Дин сел на кровати, приоткрыл глаза и сразу же прищурился, стараясь отгородиться от постепенно набирающего интенсивность освещения каюты.
Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, где он находится, разобраться в чехарде наложенных чужих и собственных воспоминаний и, сообразив, что скоро ему предстоит бой, заставить себя выбраться из уютного тепла постели.
"Доброе утро, Дин, - поприветствовала его Алиса. - Хорошо, что ты уже встал. Собирайся скорее, через двадцать минут у тебя короткое совещание офицеров в кают-компании, а потом неплохо бы заглянуть к твоим бойцам и позаботиться о поднятии их боевого духа".
- Угу, - кивнул Дин и едва ли не на ощупь побрел в ванную комнату. - Я понял, один вопрос только: это вместо завтрака или в дополнение к нему?
"Во время совещания у тебя будет возможность выпить кофе и съесть парочку сандвичей".
Он только махнул рукой в ответ и закрылся в ванной - хотя в каюте он и был один, а Алиса была воистину вездесуща, ему все же было как-то не по себе справлять нужду с открытой дверью.
Совещание, на которое он все же едва не опоздал, показалось ему скучной рутиной, во время которой капитан корабля с упорством дятла вдалбливал в их головы какие-то прописные истины, до которых Дин и сам бы мог додуматься. Ничего нового по плану атаки сказано не было, только осточертевшее, в сотый раз за последние два дня повторенное "ждите сигнала" и убедительная просьба избегать лишней инициативы. Так что большую часть его речи Дин попросту пропустил мимо ушей. Алиса тоже помалкивала, и он решил, что она солидарна с ним в таком наплевательском отношении к этому мероприятию. А вот кофе там был преотличнейший, да и сандвичи не подкачали, так что на встречу со своими бойцами он отправился уже по большей части проснувшимся и в приподнятом настроении.
Это было странно - встречаться с теми же людьми, чьи имена еще вчера он с трудом мог запомнить, а сегодня это знание всплывало само собой. Это касалось, конечно же, не всех, были лица, так и оставшиеся для него не знакомыми. А были и такие, при одном взгляде на которые, его охватывала волна едва контролируемой ярости. Как, к примеру, просто тошнотворная рожа сержанта Барли.
Он поделился этим наблюдением с Алисой в короткий момент, когда ненадолго остался один.
"Это вполне естественно, - немедленно откликнулась она. - У капитана Винчестера было достаточно времени, чтобы отойти от одного неприятного происшествия, прежде чем на него наваливался отрицательный опыт другого. Ты же прожил несколько лет его жизни за один час. Для тебя все эти события оказались спрессованными в такие узкие временные рамки, что все еще несут в себе свежесть оригинальных эмоций, испытанных настоящим Дином и теперь уже тобой. Пожалуй, я даже приятно удивлена от того, насколько хорошо ты держишь себя в руках".
Едва он закончил толкать бойцам особо зажигательную речь, сдобренную изрядным количеством слов из лексикона портовых рабочих, как его коммуникатор тонко пискнул.
- Слушаю, - бросил Дин, уже привычным движением активировав связь.
- Капитан Винчестер, всех офицеров, координирующих атаку, просят собраться в боевой рубке, - донесся до него безликий голос офицера связи.
Что ж, до часа икс осталось всего ничего. Пора было ему сворачивать агитационные работы и подтягиваться к командному центру.
Там его встретил организованный хаос последних минут перед боем: кто-то отдавал последние распоряжения, кто-то в десятый раз проводил проверку систем корабля, кто-то убегал исполнять поручения, кто-то возвращался с докладом.
Следуя указаниям Алисы, он спокойно занял свое место, приспособил на голове тактический голошлем, работать с которым научился еще в первый свой вечер пребывания в этом мире, протестировал связь и телеметрию, по очереди вызывая перед собой данные каждого из бойцов. У него пока не было полной информации об их будущем маршруте передвижения во время абордажа, - у повстанцев оказалось приличное количество кораблей незнакомой имперцам конструкции - но они появятся, едва только у высадившейся группы возникнет первая возможность взломать защиту вражеских искинов.
"Внимание всему экипажу! Объявляю готовность номер один!"
Голос Джеффри Ривала прозвучал в динамиках спокойно, даже почти буднично, но в его тоне Дину послышались стальные нотки, выдававшие истинное напряжение капитана крейсера перед атакой.
Освещение в командном центре сменилось на приглушенное боевое, мягко засветился большой тактический экран, на котором можно было видеть уже знакомую станцию в окружении целого сонма кораблей повстанцев; в помещении прекратилась оживленная сутолока и воцарилась мертвая тишина. Дин обернулся на тихое шипение открывающихся дверей и увидел вошедшего Джеффри.
Тот сел в кресло капитана и сразу же вызвал перед собой небольшой голо-интерфейс, по которому длинной цепочкой бежали какие-то данные.
Вся имперская армада замерла в ожидании сигнала к началу атаки.
В этом напряжении прошло пять минут, десять...
Дин уже в который раз глянул на электронные часы в углу интерфейса своего голошлема, которые размеренно отсчитывали секунды. 04:44 по общефлотскому времени.
04:45ов...
04:50ов...
05:00ов...
Или он чего-то не понимает, или разведке не удалось проникнуть на станцию. Дин снова оглянулся на Джеффри, а тот, поймав его взгляд, пожал плечами и что-то быстро набрал на полупрозрачной голоклавиатуре.
"Может быть, что-то пошло не так, и они ищут другие способы воздействовать на генератор?" - замерцал перед глазами Дина текст личного послания.
В ответ он только нахмурился и отвернулся от капитана. Тому не понять, что сам Дин едва ли не молился, чтобы безумный план разведчиков сорвался. Его не волновала планета с взятыми в заложники колонистами, не волновали ценные залежи иридия, не волновали эти траханные повстанцы. Он думал только о том, что где-то там, среди хаотичного построения вражеского флота, сейчас был Каспер.
- Смотрите, смотрите! - неожиданно воскликнул незнакомый ему младший офицер, тыча пальцем в экран, на котором один из самых массивных кораблей повстанцев неожиданно сдвинулся с места и начал набирать скорость, устремляясь к станции.
Несколько долгих секунд ничего не происходило, а затем во вражеском лагере началось активное движение. Мирно спящая станция оживала, лихорадочно приводя защитный комплекс в боевую готовность, спешно запускались холодные двигатели дрейфующего до этого момента флота, выпускались в космос рои истребителей, которые, пометавшись туда-сюда, недоуменно зависали на месте, пытаясь понять, что от них хочет командование: их плазменные пушки не способны пробить щиты такой махины, а двигателям не хватит мощности, чтобы долго удерживаться рядом с разгоняющимся кораблем. Несколько средних крейсеров из внешнего охранения, чьи двигатели не нуждались в разогреве, бросились было на перехват, но было уже поздно.
Огромная туша вражеского корабля на полном ходу врезалась в бок станции, сминая похожие на острые шипы генераторы блокирующего поля, разрушая тонкую калибровку щитов, последним импульсом затухающих двигателей вгрызаясь все глубже и глубже в искореженное нутро еще секунду назад кажущегося неуязвимым стального гиганта.
На несколько мгновений время словно замерло в ожидании...
...а потом взорвалось ослепительной вспышкой, родившейся где-то в самом сердце космической станции, вырвалось из нее длинными языками пламени и опалило чернильный холод космоса жаром инферно.
Это было кошмарное, но фантастически прекрасное зрелище, пусть оно и длилось всего несколько секунд. А потом вакуум пожрал и растворил в себе последние остатки кислорода, удушая в чреве своей первозданной пустоты чужеродный ей огонь.
Удивительно, но станцию не разнесло взрывом. Завалившаяся на один бок из-за потери половины стабилизаторов, искореженная, с зияющей дырой, из которой все еще торчали обгорелые останки принесшего ей смерть корабля, она начала медленно дрейфовать прочь от планеты.
В командном центре повисло потрясенное молчание. Многое видавшие в своей жизни боевые офицеры по-прежнему не могли оторвать глаз от огромного экрана, со скрытым ужасом и восхищением взирая на результат работы небольшой команды самоотверженных парней, которые, несмотря на провал первоначального плана, все же справились, выполнили поставленную перед ними задачу.
"Только какой ценой", - подумал Дин, и его сердце сжалось в предчувствии беды.
- Ну, что же, - Джеффри Ривал наконец нашел в себе силы оторваться от экрана, - похоже, путь открыт. Мы подберем катер с разведчиками позже, они сейчас отошли на темную сторону планеты, чтобы не мешаться у нас под ногами.
Предчувствие беды никуда не исчезло, но все же слегка померкло, уравновешенное только что подаренной ему надеждой.
"Внимание атакующему флоту, - заглушил все остальные звуки в помещении знакомый голос находящегося на флагмане Бобби Сингера. - В бой!"

* * *

И был бой. Отчаянный, жестокий, беспощадный, кровопролитный и не знающий компромиссов.
Он длился несколько кажущихся бесконечными часов, а когда закончился, Дин даже не сразу сообразил, что все позади, что можно снять шлем и устало уронить голову на сложенные перед собой руки, можно отхлебнуть из забытой на краешке пульта кружки давно остывший кофе и даже не поморщиться от его ледяной горечи; можно потереть усталые воспаленные глаза, за это время настолько привыкшие всматриваться в развертку голоэкрана перед ними, что реальный мир внезапно показался плоским и тусклым.
А еще можно сделать над собой усилие и встать, чувствуя, как ноют уставшие от долгого напряженного сидения мышцы во всем теле; можно выйти из командного центра и пойти куда глаза глядят по полутемным коридорам крейсера, прижимаясь к стенам, когда мимо спешат аварийно-ремонтные бригады. И можно с отвращением вдохнуть давно уже не стерильный, пропитанный смрадом горящей изоляции, пластика, крови и обожженной человеческой плоти воздух корабля.
Их скоростной, необыкновенно маневренный, оснащенный по последнему слову техники и обладающий тяжелым вооружением крейсер заметно отличался от остальных кораблей флота, поэтому было неудивительно, что он постоянно находился в самой гуще сражения, прикрывая отход, точечными ударами наводя хаос в атакующих построениях повстанцев, оставляя только смерть и разрушение везде, где стремительной молнией мелькала его заостренная, отливающая черным серебром тень.
В результате повстанцы, озверевшие от безнаказанности юркого корабля, методично, один за другим уничтожающего их собственные, открыли за ним самую настоящую охоту. Да, это дало время имперскому флоту вывести часть сил из боя, перегруппироваться и начать маневрировать для того, чтобы окончательно окружить и разбить врага, который, словно забыв обо всем на свете, не переставая палил из всех пушек по мечущемуся среди его позиций крейсеру. Порой повстанцы задевали и своих, но все же большая часть попаданий пришлась на и так уже дышащие на ладан, не рассчитанные на подобные нагрузки щиты "Джордано Бруно".
Имперскому флоту нужно было еще хотя бы минут двадцать, чтобы закончить свои торопливые перестроения, но запасы энергии крейсера истощались все больше и больше, и постепенно щиты начали падать, оставляя без защиты один отсек за другим. Им оставалось каких-то десять минут до окончания этой опасной игры с загнанным в ловушку, уже смертельно раненным и от этого еще более опасным зверем, когда их окружили сразу несколько кораблей повстанцев, взяли в "коробочку" и начали хладнокровно расстреливать.
Именно тогда и прогремели взрывы в медотсеке, а также в одном из основных коридоров корабля, ведущем к взлетно-посадочным ангарам. Десятки людей оказались выброшенными в открытый космос, еще больше получили ожоги и ранения разной тяжести. Но что самое страшное - они оказались совершенно отрезанными от остального корабля и с отказавшей системой жизнеобеспечения.
Оказать им помощь удалось только после боя, но к тому моменту для многих уже было слишком поздно. Кто-то задохнулся, кто-то умер от ран, кто-то насмерть замерз, когда в некоторых отсеках стремительно упала температура. Дин уже знал, что среди общих потерь были и несколько его ребят, и от этого на душе становилось еще более горько и муторно. Слишком тяжело досталась им эта победа, слишком многими жизнями пришлось заплатить, чтобы вернуть свободу колонии Реанон.
"Дин, как ты?" - тихо спросила его уже давно молчавшая Алиса.
- Спроси меня позже, - глухо отозвался он, - и, может быть, я тебе смогу ответить.
"Ты сегодня отлично держался".
Он ничего на это не ответил, только крепче стиснул зубы и сжал кулаки, чувствуя, что его начинает потряхивать от адреналинового отката.
"Катер с разведчиками только что запросил посадочный коридор. У них тоже есть несколько раненых, по счастью - ничего серьезного. Я подумала, что ты захочешь подойти в ангар".
- С Каспером все в порядке? - резко спросил Дин и замер в ожидании ответа.
"Не знаю. Они не передали, кто именно находится на катере и сколько их".
- Твою мать! - выругался он и быстро зашагал по коридору.
Дин вошел в ангар в тот самый момент, когда летательный аппарат коснулся палубы крейсера и заглушил двигатели. В огромном помещении почти никого не было. Командованию было известно о том, что "Джордано Бруно" получил серьезные повреждения кормы, в которой располагались ангары, и основную часть ждущих посадки катеров и истребителей перенаправили на другие корабли флота. Но для разведчиков сделали исключение - все же было что-то символическое в том, чтобы они вернулись именно на тот корабль, с которого стартовали чуть меньше суток назад.
Люк в боку катера с едва слышным шипением открылся, и Дин подошел поближе, пытаясь унять бешено колотящееся в его груди сердце. Разведчики выходили один за другим в гробовой тишине, но того, кого он так отчаянно желал видеть, все не было и не было. Наконец последний человек ступил на палубу крейсера, и люк закрылся. Парни, которых он видел на флагмане веселыми и смеющимися, были мрачны, у некоторых из них в прорехах изодранных комбинезонов Дин разглядел белые полосы бинтов. Они только мельком взглянули на него и направились к выходу из ангара, когда он наконец вышел из оцепенения и ухватил последнего из них за рукав, останавливая:
- Каспер?
Парень медленно повернулся к нему, в глазах короткой искрой узнавания мелькнул гнев, но он сдержался и только грустно покачал головой.
- Как? - прохрипел Дин, чувствуя, как горло сдавливает болезненный спазм, мешая дышать, как начинают жечь глаза внезапно подступившие слезы.
- Остался... - голос разведчика упал до шепота, и было видно, что он сам едва сдерживается, чтобы не заплакать. Впрочем, его воспаленные и покрасневшие глаза говорили сами за себя. Сколько эти парни просидели в тесноте катера, думая о командире, которого потеряли, пока над планетой кипел жестокий бой?
Дин схватил разведчика за грудки, не обращая внимания, что его собственные глаза уже заволокло мутной пеленой, что он уже начал задыхаться, сдерживая рвущийся из груди крик:
- Как?!
- На корабле... Взломали искин, заблокировали команду в отсеках, перестреляли всех, кто был в командном центре... Вытолкал нас... - парень беспомощно всхлипнул, и по его щекам покатились слезы. - Приказ… приказал уходить.
Дин отпустил парня, отвернулся, вслепую сделал несколько шагов и тут же на что-то наткнулся. Дрожащими пальцами потер глаза, разглядел прямо перед собой мобильную парящую платформу и, разом потеряв силы, рухнул на нее. Неожиданно кто-то коснулся его плеча, и Дин резко вскинул голову. Рядом с ним стоял другой разведчик; его глаза тоже были воспалены, но он казался совершенно спокойным, в отличие от того парнишки.
- Кто-то должен был остаться, чтобы вручную пилотировать корабль, - тихо начал объяснять он Дину. - Мы вырубили логические связи искина, иначе он бы не позволил нам перехватить управление, но это сделало невозможным и программирование автопилота. Каспер приказал нам уходить, а сам остался, чтобы закончить работу.
Дин сглотнул комок в горле, ему не в чем было упрекнуть этих ребят. Каспер остался, чтобы больше никому другому не пришлось умирать. Он бы и сам так поступил, случись ему оказаться в подобной ситуации.
- Есть хоть какой-нибудь шанс? - хрипло спросил Дин, опустошенно склоняя голову.
Парень только горестно поджал губы и покачал головой:
- Каспер отключил защитную систему, чтобы кресло пилота не катапультировало раньше времени. Ему нужно было знать наверняка, что генераторы будут уничтожены при столкновении.
Разведчик еще немного постоял рядом с ним и наконец развернулся, чтобы уйти.
- Спасибо, - сдавленно прошептал Дин ему в спину.
Тот остановился и обернулся, недоуменно глядя на него.
- Что рассказал мне о том, как он... - голос сорвался, горло перехватило новым спазмом; он был не в силах выговорить страшное слово "погиб". Ему было легче онеметь совсем, чем закончить эту фразу.
В этот момент он был одновременно и самим собой, охотником на нечисть, Дином, который чуть больше суток назад впервые повстречал Каспера де Верна, и капитаном Винчестером, начальником императорской охраны, любившим этого человека уже несколько лет, жившим им и сейчас где-то глубоко внутри умирающим вместе с ним.
Снова. И теперь уже окончательно.
Дин не заметил, как недоуменно нахмурился разведчик, не слышал, как тот все же ушел, оставив его в одиночестве, и не почувствовал, как воздух вокруг него начал сгущаться в преддверии следующего перехода.
И только когда на него налетел порыв пробирающего до костей холодного ветра, Дин Винчестер открыл глаза и поднял голову, чтобы увидеть нависшее над ним, затянутое плотным пологом туч темно-багровое ночное небо.

Конец третьей части