Главная | Обратная связь

Анри Бергсон и философия длительности

Анри БЕРГСОН

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В ЧЕТЫРЕХ ТОМАХ

«Московский Клуб» Москва 1992

Анри БЕРГСОН

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ ТОМ ПЕРВЫЙ

ОПЫТ О НЕПОСРЕДСТВЕННЫХ ДАННЫХ СОЗНАНИЯ

МАТЕРИЯ И ПАМЯТЬ

«Московский Клуб» Москва 1992

Анри Бергсон и философия длительности

С именем Анри Бергсона во французской философии связано многое; и прежде всего — обновление проблематики и методологии, происшедшее на рубеже XÏX и XX веков и исподволь, постепенно, но существенно и глубоко затронувшее многие области культуры. Философская деятельность Бергсона длилась долго, более 50 лет, и эти годы фактически вобрали в себя смену способов мышления, переход к иной, чем прежде, философской модели сознания, чира, яному образу Вселенной. Исторически место Бергсона — между позитивизмом и экзистенциализмом. Он родился в том году, когда Дарвин (чья эволюционная концепция стала впоследствии одним ич важнейших объектов его критического внимания) опубликовал свое знаменитое "Происхождение видов" (1859). Культурная атмосфера юношеских лег Бергсона была еще пронизана влиянием позитивизма Конта и Спенсера, и в его философии это влияние оставило заметные следы. Но общий дух философии Бергсона с самого начала его самостоятельной деятельности был антипозитивистским. А уже в первом десятилетии XX века Бергсон стал во Франции признанным лидером совершенно иного философского течения. К концу жизни, в своей последней книге "Два источника морали и религии" (1932) Бергсон поставил те проблемы, которые и сейчас далеко еще не списаны в философский архив. Предмет его размышлений в последние годы — трагический опыт мировой войны, нарастание глубинных противоречий человеческого бытич, последствия разрыва классической гармонии человека и мира, человека и социума, о чем философия заговорила в полный голос уже после Бергсона. Но он был среди тех, кто первым начал этот разговор.

Таковы хронологические рамки. Но время философии, как и время человеческой жизни (новое осмысление которого — одна из главных заслуг Бергсона) не выражается лишь чисто хронологическим образом: здесь каждый временной период специфичен, отличен or других, имеет собственную интенсивность и "плотность". Время, в котором существовала философия конца XIX — начала XX века, особенно насыщенно; в нем и сопрягаются, и рвутся различные философские традиции, происходят, подобно тектоническим сдвигам, глубинные переломы в самом осмыслении традиционных для философии проблем, зарождается и развивается то новое видение мира, которое полностью выразит себя уже в XX веке. Наряду с У.Джемсом, В. Дильтеем, О. Шпенглером и

другими мыслителями Бергсон стоит у истоков гуманитарно-антропологического направления западной философии, как бы объединяя своим творчеством "век нынешней и век минувший". Это направление, стремясь выявить и понять сущностные характеристики бытия человека, своеобразие его позиции по отношению к миру, рисует и специфические черты мировосприятия человека именно XX века. Пересматривая и переоценивая классическое рационалистическое наследие, отказываясь от многих его основополагающих постулатов и установок, философия повернулась к проблемам человеческого существования в мире; она заново осмыслила вопросы о времени, свободе, смысле жизни, ответственности, выборе, о способах ориентации человека в мире в эпоху крушения традиционных философских принципов и общезначимых ценностей. Бергсон разрабатывал во Франции своеобразный вариант философии жизни, во многом родственный концепциям Дильтея, Шпенглера, всей линии, связанной с философией Ф.Ницше (хотя сам Бергсон всегда отрицал свою принадлежность к какой-либо философской школе). Это течение развивало стиль философствования, исходивший из "переживания жизни", которое открывает изначальную слитность индивида с общемировой жизненной силой и выявляет всю полноту и оригинальность человеческой личности.

Представители философии жизни не отказались от поиска некоторых абсолютных оснований (в их прежнем понимании — как биологических, космических и др.) организации мира и человеческой деятельности, что роднит их еще с предшествующей философией; но сами эти основания уже не носят более прежнего рационального характера: это "жизнь", "воля" как первичная реальность, целостный органический процесс, предшествующий разделению материи и духа, бытия и сознания. Осмысливая человека как часть этого творческого потока, порыва, философия открыла в его сознании множество новых пластов, неведомых чисто рационалистическому, дискурсивному объяснению, неподвластных социальным регуляциям и ограничениям. В концепциях представителей философии жизни эти общие установки проявлялись по-разному, в особых конкретных формах, когда-то образно описанных Г.Риккертом: "Творческое напряжение жизненных сил и святая пассивность тиши переживания, отрицающего всякую деятельность, французский élan и русская мистика, сознательно бездеятельная в своей созерцательности, полный радостных надежд жизненный оптимизм, захваченный эволюцией сверхчеловечности, и сумрачное отчаяние в дальнейшем развитии западной культурной жизни, антинаучные пророчества о жизни и строгая научность взгляда на мир, метафизическая погруженность в потусторонность мировой сущности и до конца по сю сторону находящийся прагматический утилитаризм — все это сталкивается в той западно-восточной структуре жизни, которая протягивается над Европой" '. Бергсон занимает в этом ряду свое, особое место, и это своеобразие связано, в частности, с ситуацией, сложившейся во французской культуре конца XIX века, с духовным движением периода fin du siècle, давшим свои плоды во многих сферах культуры. Именно в

1 Г Риккерт Философия жизни Изложение и критика модных течений философии нашего времени Пб , 1922,с 35

70-80 гг. XIX века, когда Бергсон формировался как личность и как мыслитель, во Франции начало развиваться течение, отвергавшее установки позитивизма и натурализма, прежние культурные традиции. Оно обратилось к самому человеку и его внутреннему миру, стремясь уловить и выразить тончайшие переливы его чувств, эмоций, показать глубину и неповторимость движений его души. Импрессионизм и постимпрессионизм в живописи, музыке, пластических искусствах, символизм в литературе, традиции психологического романа, развивавшиеся в творчестве Бурже и Барреса, — все это различные формы выражения единой складывавшейся культурной традиции, наследником и продолжателем которой стал и Бергсон. Феномен "взлета" культуры этого периода, культуры, основанной на иных, чем прежде, художественных и философских принципах, особенно отчетливо поставил проблему исторического развития и усложнения духовной жизни человека, силы его восприятий, тонкости переживаний, той "интенсивности" психической жизни, душевных процессов, о которой много писал Бергсон. Первые работы Бергсона философски обосновывали это духовное, эстетическое движение. По словам одного из исследователей, Бергсон не был его инициатором, но, как свидетель своего времени, он "невольно согласовал в своем учении стремления и усилия своих юных современников. Появление бергсоновской концепции — феномен цивилизации, кристаллизация мысли эпохи". ¹

В философии Бергсона переплелись многие традиции. Неоплатонизм, на протяжении столетий вновь и вновь приносящий свои философские плоды, романтизм, философские концепции Паскаля, Руссо и Беркли, французский спиритуализм (Мен де Биран, Лашелье, Равессон, Бутру) и иные философские направления, развивавшиеся во Франции на протяжении всего XIX века (в том числе учения Ренувье, Ренана, Курно, некоторые виталистские течения), христианский мистицизм, как и другие религиозные традиции, — все это в сплавленном воедино виде стало интеллектуальной основой миросозерцания Бергсона.

Но, безусловно, мыслитель такого масштаба, как Бергсон, бывший на протяжении долгих лет властителем дум в духовной жизни Франции и во многом определивший дальнейшие пути развития французской философии, "выпадает" из традиции, рвет ее рамки, становясь основателем новой традиции. Сам Бергсон неоднократно обращался к проблеме своеобразия философской концепции, к проблеме той "первичной интуиции", из которой вырастает любое учение, стремясь в своем последующем развертывании и развитии лишь наиболее полным образом выразить ее, рассказать о ней. Здесь все традиции и влияния, полагал Бергсон, имеют привходящий, второстепенный смысл; важно лишь то, что сумел сообщить нам философ, что удалось ему высказать: "...Мысль, приносящая в мир нечто новое, вынуждена проявляться че- ' рез посредство уже готовых идей, которые она встречает и вовлекает в свое движение; потому и кажется, что она связана с эпохой, в которую

¹ R.Arbour. Le bergsonisme dans la littérature française. — "Revue internationale de la philosophie", 1959. №48, p.229; idem. Henri Bergson et les lettres françaises., P., 1955; L.Koiakowski. Bergson. Oxford — N.Y , 1985, p.9-10.

жил философ. Но часто это всего лишь видимость. Философ мог явиться многими веками раньше; он имел бы дело с иной философией и иной наукой; он поставил бы другие проблемы; он иначе формулировал бы свои мысли: возможно, ни одна глава из книг, которые он написал, не была бы той же; и все-таки он сказал бы то же самое" '.

В свойственной Бергсону парадоксальной форме здесь выражена очень важная для него мысль о том, что своеобразие, оригинальность творчества невозможно свести к сумме влияний, что творчество вообще неразложимо на части, а представляет собой нечто целостное, единое.

Мы попробуем рассказать о том, какой была "первичная интуиция'' самого Бергсона, как развивалось его учение. Но вначале — немного о нем самом.

* * *

Жизнь Бергсона внешне была не особенно богата событиями. Да и о том, что с ним происходило, он не был склонен подробно рассказывать — разве что самым близким друзьям. Будучи по натуре человеком скорее замкнутым, чем общительным, Бергсон не оставил каких-либо дневников или иных личных свидетельств; напротив, он даже завещал уничтожить после его смерти все материалы, которые он сам не успел опубликовать. Поэтому нам известна лишь общая канва его жизни — основные биографические сведения и рассказы о нем его друзей и современников.

Анри Бергсон родился в Париже 18 октября 1859 года. Отцом его был Мишель Бергсон, композитор и музыкант, профессор Женевской консерватории, а затем ее директор: среди его сочинений — оперы, этюды, серенады, религиозные гимны и молитвы ². По происхождению он был евреем, выходцем из Польши, и, по всей вероятности, разделял идеи иудейского мистического учения хасидов, влиятельного в Польше. Мать, по отзыву самого Бергсона, была "женщиной высшего интеллекта, религиозной душой в самом возвышенной смысле слова" ³, чья доброта и самоотверженность вызывали восхищение всех, кто ее знал. Известно, что до 6 лет Бергсон был под сильным влиянием матери; благодаря ей английский язык стал его вторым родным языком, а с ним он впитал и интерес к английской культуре, сказавшийся позже на его творчестве. Семья Бергсонов была большая — четверо сыновей и три дочери. Первые детские годы Бергсон провел с семьей в Швейцарии, затем вернулся в Париж (1866) и поступил в Лицей Кондорсе, где проучился 10 лет. Он получил классическое образование, вполне традиционное для кругов интеллектуальной элиты Франции; блестяще

1 Н.Бергсон L'intuilion philosophique. In: H Bergson Pensée et mouvant. P.,1934,p.123. См. также: А.Бергсон. Философская интуиция. "Новые идеи в философии", №1 СПб, 1912.

2 Первый известный предок Бергсона, его прапрадед, был скромным хозяином постоялого двора в деревне под Варшавой. Но его сын стал уже крупным финансистом и вскоре вошел в высшие интеллектуальные и социальные круги Польши. (См. R.Arbour Henri Bergson et les lettres françaises, p.22.

3 Bibliothèque nationale. Henri Bergson. P.,1959, p.16 (цит. по: M. Barthélémy-Madaule. Bergson. Ρ , 1967, p.8.).

успевал почти по всем предметам, но особый интерес вызывали у него философия, математика, риторика и древние языки. Почтительное отношение и интерес к классическому образованию Бергсон сохранил на всю жизнь и неоднократно впоследствии отзывался о нем как о необходимой, на его взгляд, основе формирования личности.

Музыка и математика, ранние сильные увлечения Бергсона, отразились и на его философском творчестве. Он с детства занимался музыкой; не случайно обилие музыкальных сравнений, метафор в его произведениях, что объясняется не только влиянием романтической традиции, которую отличало особое отношение к музыке, но и личными пристрастиями. ¹ Математика также многое дала Бергсону: хорошее знание ее помогло ему лучше ориентироваться в естественнонаучных и психологических теориях его времени.

В 1878г. Бергсон поступил в Высшую Нормальную школу. В то время там преподавал Э.Бутру, один из представителей традиции французского спиритуализма. На одном курсе с Бергсоном учился Жан Жорес, ставший впоследствии руководителем французской социалистической партии, а курсом позже — Эмиль Дюркгейм. В эти годы Бергсон проявил интерес к позитивизму, испытал сильное влияние эволюционизма Спенсера. После окончания Высшей Нормальной школы Бергсон был назначен преподавателем в лицей г. Анжера; с этого началась его долгая преподавательская деятельность, которой он посвятил 34 года жизни. В 1883г. он принял кафедру философии в лицее Блеза Паскаля в Клермон-Ферране. Там, в тихой провинции, он провел 5 лет, очень важных для его философского развития. Именно в Клермон-Ферране Бергсон разработал свою концепцию длительности, которой суждено было стать одним из главных его философских достижений. Позже Бергсон так вспоминал об этом начале своего творчества: "...На самом деле, метафизика и даже психология привлекали меня гораздо меньше, чем исследования, относящиеся к теории науки, особенно к теории математики; в докторской диссертации я собирался исследовать фундаментальные понятия механики. Так я занялся идеей времени. Я не без удивления заметил, что ни в механике, ни даже в физике вовсе нет речи о собственно длительности, а "время", о котором там говорится, — нечто совсем иное.

Тогда я задался вопросом о том, что такое реальная длительность, и чем она могла бы быть, и почему наша математика не может ее уловить. Так постепенно я перешел с позиций математики и механики, которые вначале разделял, на точку зрения психологии. Из этих размышлений и возник "Опыт о непосредственных данных сознания", где я пытаюсь с помощью абсолютно непосредственной интроспекции постичь чистую длительность" ².

В Клермон-Ферране Бергсон написал две свои диссертации на степень docteur es lettres — "Опыт о непосредственных данных сознания" и "Идея места у Аристотеля"(на латинском языке). В это время он особенно заинтересовался апориями Зенона и их решением, данным

¹ "Самый музыкальный из философов, Бергсон был сыном музыканта..." (ibid.,p.5.)

² H.Bergson. Ecrits et paroles, v.l. P., 1957, p.204.

Аристотелем, что также сыграло свою роль в обращении к идее длительности.

Осенью 1888г. Бергсон получил назначение в Париж, где он преподавал сначала в лицеях Людовика Великого и Генриха IV, а со следующего года — в Коллеж Роллен (1889-1900) и в Высшей Нормальной школе. Кроме того, он читал отдельные лекции по философии в Коллеж де Франс — одном из старейших и самых знаменитых учебных заведений Франции. Это также был период напряженной деятельности. В 1889г. Бергсон защитил обе свои диссертации; его несколько обескуражил тот факт, что центральная идея "Непосредственных данных сознания" , идея длительности, не вызвала в философском мире того интереса, которого он ожидал, считая ее основным своим открытием. Вероятно, в ту пору будущая "взрывная сила" этой идеи еще не могла быть осознана. В 1896 г. было опубликовано второе крупное произведение Бергсона — "Материя и память", — над которым он работал семь лет, изучая литературу на разных языках, касающуюся проблем памяти и афазии (расстройства речи, обусловленного поражением коры больших полушарий головного мозга при сохранности органов речи и слуха). Изложенная в этой книге оригинальная концепция памяти привлекла значительное внимание философов и психологов.

1900 год, когда Бергсон стал профессором Коллеж де Франс и начал регулярно читать там курсы лекций по философии, был для него в определенном смысле переломным. Именно эти лекции, посвященные широкому кругу проблем (исследование идеи времени в ее отношении к философским системам; эволюция теорий памяти; исследование эволюции идей свободы; теории воли; общие принципы философии Герберта Спенсера; принципы знания Беркли и др.^!) принесли Бергсону б начале XX века успех и известность. Многие современники, посещавшие в ту пору его лекции, вспоминали, с каким интересом и энтузиазмом воспринимали слушатели идеи Бегона, отмечая их новизну и оригинальность: лекционный зал был всегда переполнен, места приходилось занимать задолго до начала, и даже люди, весьма далекие от философии, считали своим долгом там побывать. Идеи новой философии, с мастерством подлинного оратора излагавшиеся Бергсоном, произвели тогда на многих впечатление резкой перемены философской перспективы². "Старый мир, который рисковал умереть с тоски, потому что не видел вокруг себя ничего нового, еще не сказанного, который вращался в заколдованном кругу приевшейся ему спекуляции, вдруг подымает голову, чувствует освещающую его зарю и видит синеющие дороги надежд, открытые перед ним на еще не изведанном им горизонте" ³, — так описывал это впечатление Ф.Гранжан в книге о Бергсоне с характерным названием "Революция в философии". Правда, еще и в начале XX века, как вспоминал Э.Жильсон, позитивисты занимали довольно прочное место на университетских кафедрах ⁴. Но расцвет их учений был уже позади; новые идеи, идеи философии жизни все более

¹ См. R.-M.Mossé.-Bastide. Bergson éducateur. P., 1955, ρ 361-369.

2 Ibid., p.73; "Henri Bergson. Essaiset témoignages inédites". Neuchâtel, !943, ρ 351.

3 Ф.Гранжан. Революция в философии. Учение \ Бергсона M , 1913, с.2. ⁴ CM.E.Gilson. I е philosophe et la théologie. P., I960, p. 42 44.

властно захватывали умы, на первый план выдвигались проблемы свободы, творческой активности человека.

В этот период Бергсон приступил к созданию концепции эволюции, что завершилось публикацией в 1907 г. работы, принесшей ему славу не только во Франции, но и за ее пределами, — "Творческой эволюции". В этой книге фактически подведен итог предшествующей философской деятельности Бергсона, обобщены важнейшие идеи, обозначены и раскрыты основные темы. Долгое время после "Творческой эволюции" Бергсон не писал крупных работ (за исключением "Длительности и одновременности" ( 1922), посвященной осмыслению с позиций концепции длительности теории относительности Эйнштейна). Он много выступал, в том числе и за границей — в США, Англии, Испании, куда его приглашали с курсами лекций в 1911-1915 гг. В эти годы он познакомился со многими американскими и английскими учеными и позже поддерживал с ними переписку¹; в 1914 г. Бергсон, по его словам, получал в день до 30 писем по поводу своей концепции и уже физически не успевал отвечать адресатам.

Бергсон не особенно любил писать статьи, но выступал охотно — на конференциях, философских конгрессах. В основном из этих выступлений, речей, докладов составлены два его сборника, "Духовная энергия" ( 1919) и " Мысль и движущееся" ( 1934). Первый посвящен главным образом психологическим проблемам, вопросам отношения души и тела, бессознательного, памяти, сновидения и др. Кстати, в этом сборнике нашел отражение и интерес Бергсона к проблемам спиритизма, телепатии и т.п. Он внимательно следил за работой лондонского Общества психических исследований (Society for Psychical Research), избравшего его своим почетным членом ². Во втором сборнике рассматриваются собственно метафизические и методологические проблемы, развивается концепция интуиции; сюда вошли также речи Бергсона о Клоде Берна-ре и Феликсе Равессоке и статья о философии У. Джемса.

Нельзя сказать, что философия Бергсона существовала в условиях спокойного академизма. Новые, непривычные идеи, развивавшиеся им, часто вызывали дискуссии. Приходилось ему сталкиваться и с особого рода "критикой", представлявшей собой, по существу, тенденциозные нападки. Так было, к примеру, в 1911 г., когда националистически настроенная группа "Аксьон франсэз" устроила травлю Бергсона из-за его происхождения. Постоянной критике подвергался он со стороны профессоров Сорбонны, недовольных его нетрадиционной и идущей вразрез с позитивизмом трактовкой философских проблем. Но в таких диспутах Бергсон, как правило, не участвовал; он вообще довольно редко вступал в дискуссии, предпочитая обосновывать свои идеи непосредственно в книгах, а не в сопутствовавшей им полемике. Вообще же он полагал, что споры по метафизическим и теоретическим вопросам, по сути, бессмысленны, в отличие от дискуссий по практическим и моральным проблемам — здесь они необходимы. Впрочем, иногда Бер-

¹ В 1913г. Бергсон даже говорил одному из своих друзей, что в Америке его книги расходятся и их знают лучше, чем в самой Франции. (СмЛ.ВепгиЫ.Souvenirs sur Henri Bergson. Neuchâtel — P., 1942, p.75.)

² Cm. ibid., p.2!

гсону случалось участвовать в спорах, которые организовывало Французское философское общество (к примеру, по поводу теории относительности и пр.) ¹.

Первые два десятилетия XX века были временем активной практической работы Бергсона. Преподавательскую деятельность он фактически прекратил в 1914 г., когда был избран президентом Академии моральных и политических наук и членом Французской академии наук. В эти годы он многое сделал для реформы системы образования во Франции². После начала первой мировой войны Бергсон осуществлял дипломатические миссии в Испании и США; известны его контакты в этот период с президентом США В. Вильсоном. Позже, в 1922г., он стал первым президентом Международной комиссии по интеллектуальному сотрудничеству, на основе которой была впоследствии создана ЮНЕСКО. Членами этой комиссии были также А. Эйнштейн, М. Склодовска-Кюри и др.). Много времени и сил отдал Бергсон работе в Лиге наций; он верил, что она в состоянии помочь в решении проблемы предотвращения войн, развития взаимопонимания между народами и странами.

В 1927 г. талант Бергсона получил и официальное международное признание: он стал лауреатом Нобелевской премии по литературе (открыв тем самым список французских философов, удостоенных этой чести: позже нобелевскими лауреатами стали также А.Камю и Ж.-П. Сартр).

Однако в конце 20-х годов возможности непосредственного участия Бергсона в происходящих вокруг событиях резко сузились: в 1925 г. он испытал первый приступ ревматизма — болезни, которая мучила его всю оставшуюся жизнь.

Но это, так сказать, "внешняя", видимая сторона жизни Бергсона после публикации "Творческой эволюции". Все эти годы в нем шла напряженная внутренняя работа, связанная с исследованием вопросов, которых раньше он касался лишь мимоходом, — вопросов морали и религии. Еще в 1906-1908 гг. он начал читать книги по истории христианства и в домашнем кругу часто размышлял о преимуществах различных конфессий. Бергсон, по его словам, испытывал большую симпатию к католическому модернизму, в частности к Э.Леруа, считая, что модернизм больше, чем протестантизм, может способствовать обновлению религиозной жизни. В современном ему иудаизме он видел "только чистый культ" ³. Наибольший интерес вызывали у него христианские мистики — Тереза Авильская, Франциск Ассизский и другие. Еще в 1903 г. он прочел книгу У.Джемса "Многообразие религиозного опыта" ⁴, где нашел обширные фактические данные о проявлениях мистического опыта, который рассматривался как полноправный и даже высший вид опыта ⁵. Вторым важным для Бергсона источником по этому

¹ См., напр., H.Bergson. Ecrits et paroles, v.II, p.497-503.

² См. R.-M. Mosse-Bastidé. Op.cit.

³ I.Benrubi. Op.cit., p.22.

См. У.Джемс. Многообразие религиозного опыта. M., 1910.

Бергсон тогда же написал Джемсу о своем глубоком впечатлении от этой книги: "Вам удалось, как мне кажется, выявить саму сущность религиозной эмоции" (H.Bergson. Ecrits et paroles, v.I, p. 192).

вопросу была книга А.Делакруа "Исследования истории и психологии мистицизма".

В этот период Бергсон проявлял интерес и к философским теориям исторического процесса, к социологическим концепциям, в частности, к французской социологической школе, к идеям Э.Дюркгейма и Л.Леви-Брюля. Он изучал всеобщую историю, стремясь понять влияние моральных учений на эволюцию человечества ¹.

Все эти исследования послужили Бергсону основой для создания этико-религиозной концепции, изложенной в его последнем, завершающем труде — "Двух источниках морали и религии" (1932). Эта книга, ставшая и своего рода философским завещанием Бергсона, вызвала длительные дискуссии среди представителей различных конфессий. Предыдущие книги Бергсона были внесены католической церковью в Индекс запрещенных книг еще в 1914 г. Не избежала этой участи и его последняя работа.

Но сам Бергсон к концу жизни все более приближался к католицизму. Известно, что уже в 1937 г. он говорил, что ничто не отделяет его от католицизма ². Это подтверждается и его завещанием (8 февраля 1937 г.), где Бергсон писал: "Размышления привели меня к католицизму, в котором я вижу полное завершение иудаизма. Я принял бы его, если бы не видел, как в течение ряда лет готовится... ужасная волна антисемитизма, которая хлынет на мир. Я хотел остаться среди тех, кого завтра будут преследовать. Но я надеюсь, что католический священник сочтет возможным, если ему дозволит кардинал-архиепископ, прочесть молитву на моих похоронах" ³. В 1937 г., видя, что миру угрожает опасность новой военной катастрофы, и полагая, что только религия может ее предотвратить, Бергсон отдавал себе отчет в том, что католицизм может многих отпугнуть своей сложной догматикой. Поэтому он хотел, не принимая официально католичества, выступить в роли посредника между людьми доброй воли.

Бергсон работал практически до конца жизни. Давней его мечтой было написать книгу по эстетике; он неоднократно говорил о том, что хотел бы когда-нибудь заняться эстетикой музыки. Были и иные интересовавшие его темы, которые он продолжал исследовать в последние годы, понимая, что не успеет уже ничего подготовить к печати. "Прежде чем покинуть нашу землю, — писал он в одном из писем в 1939 г., — я хотел бы составить свое мнение по некоторым вопросам и сделать это только для себя. Маловероятно, что из этого выйдет книга" ⁴. Материалы этих исследований, черновые наброски, согласно завещанию Бергсона, были уничтожены.

В период нацистской оккупации Франции Бергсон отказался от при-

¹ Не остался вне поля его зрения и марксизм. Правда, в своих работах Бергсон практически не упоминает о нем, но в разговоре с Бенруби как-то сказал, что признание детерминации экономическими обстоятельствами несовместимо с концепцией "Творческой эволюции". (См. I.Benrubi.Op cit., p.42)

² R.Violette. La spiritualité de Bergson Toulouse, 1968, p.519.

³ Cm. A.Romeyer. Caractéristiques religieuses du spiritualisme de Bergson. "Archives de philosophie", v.XVII, cah.I, р.ЗЗ. По другим данным, Бергсон все же тайно принял католицизм: об этом сообщила Раиса Маритен, которая, впрочем, не назвала дату этого события (См. "Henri Bergson. Essais et témoignages...", ρ 350).

⁴ I.Benrubi. Op.cit.,p.l35

вилегий, которые, учитывая его заслуги, предложили ему власти. Он умер 4 января 1941 г. от пневмонии: он заболел, простояв долгие часы в очереди на регистрацию в немецкой комендатуре.

11 мая 1967 г. на одной из колонн парижского Пантеона была выбита надпись: "Анри Бергсону — философу, жизнь и творчество которого сделали честь Франции и человеческой мысли".

* * *

Бергсон создал всеобъемлющую философскую систему, по форме, по строению своему вполне традиционную. Она вобрала в себя психологию, гносеологию, онтологию, эволюционную концепцию, этико-религиозное учение. Бергсон возродил во Франции ту классическую (в этом смысле) метафизику со свойственным ей кругом проблем, претензии и правомерность которой были поставлены под сомнение позитивизмом. Но Бергсон в то же время во многих отношениях — и дитя того века, который был окрашен позитивизмом с его опорой на конкретные факты, с призывом к отказу от философских спекуляций и развитию конкретных, позитивных исследований. Этот дух конкретности воспринял и всю жизнь стремился реализовать Бергсон — начиная с раннего анализа непосредственных фактов сознания до описания своеобразного "мистического опыта" в "Двух источниках". Философская программа создания "позитивной метафизики", заявленная Бергсоном уже в первых работах, и была попыткой синтеза этих двух установок — глубинной метафизической и конкретно-позитивной.

Бергсон продолжил ту линию французской философии, которую условно можно назвать линией Паскаля — Руссо — французского спиритуализма XIX века. Отзвук паскалевского "познания сердцем" явственно слышится в концепции интуиции Бергсона, особенно когда рассматривается ее действие в моральной сфере. Как Руссо, Бергсон ищет "естественного человека", способного действовать из полноты своих побуждений, искренне и свободно, а не по навязанным обществом правилам и стандартам, не подчиняясь устоявшимся стереотипам. Но с этими великими предтечами современной философской мысли во Франции Бергсона связала традиция французского спиритуализма, или рефлексивной философии, основоположником которой был Мен де Биран. Когда-то Р.Дж.Коллингвуд высказал очень верную, на наш взгляд, мысль о том, что для понимания философского учения нужно прежде всего понять проблему, которую оно решало, вопрос, который ставил перед собой философ¹. Эту проблему Бергсон как раз и унаследовал из французского спиритуализма, развивавшего концепцию "чистой психологии" с ее главным методом — внеинтеллектуальной рефлексией, непосредственно постигающей первичный факт сознания, который составляет фундамент всего человеческого знания ². Рефлексия выступила у Мен де Бирана как непосредственный опыт свободного

1 Р.Дж.Коллингвуд. Идея истории. Автобиография. М., 1980, с 353.

2 См. А.Введенский. Очерк современной французской философии. Харьков, 1894; В.Виндельбанд. История новой философии. СПб., 1908, с. 345-351; B.Skarga. Ktopoty intellectu miâdzy Comte'em a Bergsonem. Warszawa, 1975, s.209-213; 233 и далее.

усилия человеческой воли, мускульного усилия, в момент которого человек познает себя как духовно-телесное существо. Эта философия стремилась обнаружить исходный пункт метафизики через анализ субъективности, "внутреннего чувства". Развивая идеи примата духа над материей, интуитивного постижения единства духа и реальной сущности человека, противопоставления человеческой свободы детерминизму и механицизму природы, французский спиритуализм способствовал преодолению влияния позитивизма во Франции, возрождению интереса к метафизике.

Эти идеи и были той питательной почвой, на которой выросло философское мировоззрение Бергсона. Он неоднократно высоко отзывался о представителях этой традиции, очень ценил Мен де Бирана, а Лашелье посвятил свою докторскую диссертацию. Бергсон воспринял из традиции французского спиритуализма саму идею создания позитивной метафизики на основе чистой психологии, что дало основание называть его"метафизиком психологии ¹. Задачей Бергсона также было выявление и описание непосредственного отношения человека к миру — как исходного, первичного в развертывании надстраивающихся над ним познавательных форм. При этом очень важной для Бергсона точкой отсчета или, скорее, отталкивания, была философия Канта. Практически во всех своих основных трудах Бергсон ведет как бы внутреннюю полемику с Кантом, возражает ему, отмечая в то же время важные для него моменты кантовской концепции. Следуя Мен де Бирану, Бергсон исходит из концепции внутреннего чувства; при этом он обрашает особое внимание на кантовскую идею связи субъективности, внутреннего чувства со временем-. Но если для Канта время было априорной формой внутреннего созерцания, то у Бергсона, в концепции, изложенной в "Опыте о непосредственных данных сознания", — это уже само содержание внутреннего чувства, созерцания "я"; не априорная форма, но непосредственный факт сознания, постигаемый внутренним опытом.

"Первичная интуиция" Бергсона — идея длительности ³, того психологического, субъективного времени, которое коренным образом отлично от статического времени науки и научного познания — математики, физики, механики. Бергсон теоретически исследовал и возвел в главный принцип своей философской системы тот известный каждому факт, что время в разные периоды жизни воспринимается нами по-разному: в начале и к концу жизни, в моменты нетерпения, спешки — ив минуты отдыха. Главная характеристика этого времени, времени сознания — его неделимость и целостность; в нем невозможно выделить отдельные моменты. Длительность предполагает постоянное взаимо-

¹ Г.Ражо. Психофизиология и философия А. Бергсона. В кн. А. Бергсон. Соч. в 5-ти томах. СПб., 1913-14, т.2, с.206.

² См. М.Рубене. Кантовское учение о времени и его интерпретация в философии жизни и феноменологии. В. сб.:"Критика чистого разума" Канта и современность". Рига, 1984, с. 268-275.

³ Французский термин "durée" иногда, возможно, более удачно переводят как "дление" Бергсон сам отмечал, что во французском языке под "durée" часто понимают нечто неизменное или непреложное (см. I.Benrubi. Op.cit., p. 77), в то время как это понятие, по мысли Бергсона, должно обозначать одновременно и целостность, и принципиальную незавершенность процесса.

проникновение прошлого и настоящего, различных состояний сознания, постоянное- творчество новых форм, развитие, становление. Как субъективное переживание времени, "ткань психологии жизни", длительность определяет, по Бергсону, духовное своеобразие каждого индивида. В области внутренней жизни, писал Бергсон позднее, развивая эту концепцию, "нет ни окоченелого, неподвижного субстрата, ни различных состояний, которые бы проходили по нему, как актеры по сцене. Есть просто непрерывная мелодия внутренней жизни, которая тянется, как неделимая, от начала до конца нашего сознательного существования" '.

Понятие длительности — одно из тех понятий, которые свидетельствуют о переломных моментах в философском осмыслении реальности и выступают как символы философской переориентации. Именно в XIX веке начался процесс развития исторических исследований во многих областях знания. Это становление исторического самосознания науки было осмыслено и в философии, в том числе в различных вариантах философии жизни, где на первый план выступили проблемы методологии истории, а сама реальность стала описываться как историческая.

В центре философских размышлений тем самым оказалась проблема времени как основания человеческого бытия, истории и культуры. Философия обратилась к исследованию времени в том его аспекте, значение которого могло быть полностью осознано лишь на основе опыта, уже накопленного психологией, — времени человеческого существования. Бергсон сумел выразить емким понятием длительности эти новые философские установки. Он осознал и положил в основу своего учения тот факт, что "время как элемент физического описания реальности, как одна из координат некоторой движущейся точки и время как определенного рода величина и мера человеческой жизни — не одно и то же время" ², что это различные реальности, исследуемые на разных теоретических уровнях и разными методами.

Понятие длительности в полную силу проявило свою плодотворность уже в XX веке. Концепция Бергсона, возрождавшая очень давние философские традиции трактовки времени (к примеру, представления о времени Августина ³), стала стимулом для разработки этой проблемы иными течениями философской мысли, в том числе феноменологией Гуссерля ⁴, фундаментальной онтологией Хайдеггера, католическим модернизмом.

Все основные работы Бергсона, в том числе ранние, принципиально полемичны. Они строятся как постоянный спор, опровержение неверных, по мнению Бергсона, идей и концепций. В ранний период Бергсон

¹ А.Бергсон. Соч., т. 4. с. 24.

² H Н.Трубников. Время человеческого бытия. М., 1989, с. 7.

³ Сходство этих концепций часто отмечается в литературе о Бергсоне, хотя сам он на Августина нигде не ссылается. Г.Гефдинг как-то сообщил Бергсону о том, что его предшественником в трактовке времени был Кьеркегор, чья экзистенциальная философия противопоставила фиктивному времени математиков подлинную временность Но в ту эпоху, когда Бергсон начал размышлять об этих проблемах, творчество датского мыслителя было еще неизвестно во Франции (см."Henri Bergson Essais ei témoignages .", p. 127 )

⁴ Известна фраза, сказанная как-то Гуссерлем: "Подлинные последовательные бергсонианцы — это мы" (цит. по: З.М.Какабадзе. Проблема "экзистенциального кризиса" и трансцендентальная феноменология Эдмунда Гуссерля. - Тбилиси. 1966, с. 138)

как бы ведет борьбу "на два фронта", у него два главных противника: классический рационализм и позитивистский, механистический подход к психологическим исследованиям. Понятие длительности и основанная на нем концепция сознания противостоят и тому, и другому.

От классической рационалистической традиции Бергсона отделяет иное представление о сознании, о функциях и границах деятельности интеллекта. Хотя Кант, как мы уже отмечали, много значил для него, да и традиция анализа "фактов сознания", например, Фихте, не осталась вне поля его зрения, но в целом он отвергает предложенную этим направлением трактовку сознания, полагая, что "философствовать нужно о конкретных фактах, а не об идеях" ¹. Поясняя свою позицию в отношении к прежней рационалистической философии и говоря о новой тенденции анализа конкретного, тенденции эмпиризма. Бергсон писал в 1905 г.: "Во всех странах, у большинства мыслящих людей ощущается потребность в философии более реально эмпирической, более близкой к непосредственно данному, чем это было в традиционной философии, разработанной мыслителями, которые были главным образом математиками. Эта тенденция непременно должна была выразиться в сближении между чистой философией и интроспективной психологией" ².

В отличие от традиционного рационализма, исследовавшего преимущественно познающее сознание, логическое мышление, Бергсон рассматривает иную модель сознания, включающего в себя множество слоев, пластов — от поверхностных, интеллектуальных, подчиненных практическим социальным потребностям, до глубинных, дорефлексивных, не искаженных еще вмешательством интеллекта и языка. Процесс сознания, понятого как длительность, по Бергсону, в сущности, внеинтеллектуален: он может быть "схвачен" непосредственно, усилием самонаблюдения, но интеллекту, приспособленному к области абстрактного и вечного, он недоступен.

Итак, рационалистическая философия в ее прежней форме, по мнению Бергсона, неизбежно упускала из виду своеобразие и уникальность сознания, саму человеческую субъективность. Но не более способны понять человека и ассоциативная психология и психофизика, представляющие сознание как последовательность рядоположных состояний, которые можно измерить количественными методами, как предметы в пространстве. Многие страницы "Непосредственных данных сознания" посвящены опровержению такой позиции, основанной, как полагал Бергсон, на смешении длительности с пространством. Он полностью отвергал и принцип психологического детерминизма, из которого исходила тогдашняя психология — идею о существовании в сознании обусловливающих друг друга состояний, полностью противоречащую, по Бергсону, возможности свободы. Предметом постоянной критики в его ранних работах была и концепция психофизического, или психофизиологического, параллелизма, ставшая в середине XIX века господствующей доктриной в психологии (с точки зрения Бергсона, утверждение о параллельном протекании психических и физиологических процессов

¹ I.Benrubi. Op.cit., p.78.

² H.Bergson. Ecrits et paroles, v.II. P.,1959, p.239.

— ложная метафизическая гипотеза, чреватая опасностью выведения явлений сознания из физиологии).

Подчеркнуто резкое разведение качества и количества, протяженного и непротяженного, времени и пространства в работах Бергсона представляло собой форму протеста против натурализма, против механистических методов исследования человека. Действительно, психология конца XIX века, стремившаяся постичь закономерности психических явлений, разработать научную методологию изучения сознания с использованием экспериментальных средств анализа, сталкивалась с целым рядом неразрешимых в ту пору проблем, в том числе проблемой объяснения целостности и активности человеческого сознания. Концепция, развивавшаяся в рамках очень влиятельной в конце XIX века экспериментальной школы ассоциативной психологии В.Вундта, представлявшая собой в целом шаг вперед в исследовании сознания по сравнению с традиционной интроспективной психологией, делала упор на поэлементное изучение состояний сознания и тем самым упускала из виду его целостность, не могла дать объяснения многим сложным феноменам внутренней жизни¹.

Эта существенная и принципиальная ограниченность психологии и была подвергнута Бергсоном критическому анализу с позиций совершенно иного представления о сознании, сходного с тем, которое было впоследствии разработано гештальтпсихологией. В стремлении Бергсона к целостному видению человека, определившем его подход к проблеме сознания, — истоки будущего его органического взгляда на развитие и сущность мира. Но в ранних работах проведение принципа целостности требовало от Бергсона дополнительного обоснования. Ведь представление о непрерывной изменчивости, текучести человеческого сознания, превращавшее его в сплошной поток без всякой "подпоры", грозило опасностью "распадения" личности. Утверждение о том, что в сознании нет ничего устойчивого, неизменного, вызвало целую дискуссию по вопросу о субстанциальности сознания: одни, как Ж. Маритен, полагали, что учение Бергсона — абсолютный феноменализм; другие

— что сама длительность представляет собой субстанцию нового типа ². Позиция Бергсона дает основания для подобной двойственности: часто в одном и том же произведении у него встречаются различные высказывания на этот счет. Так, в работе "Восприятие изменчивости" (1911) он писал: " Есть изменения, но нет меняющихся вещей: изменчивость не нуждается в подпоре". Но дальше, продолжая эту мысль, Бергсон уточняет: "Изменчивость довлеет самой себе, она и есть сама вещь... Нигде субстанциальность изменчивости так не видна, так не ощутима, как в области внутренней жизни" ³. Отвергая классическое представление о субстанциальности сознания, Бергсон в ранних трудах фактически пытается разработать концепцию субстанции нового типа, сознания, единство которого обеспечивается самой его временностью, непрерыв-

¹ См. об этом подробнее: М.Г.Ярошевский. История психологии. М.,1985, с.220-225.

² См. J.Maritain. La philosophie bergsonienne. P., 1914, p.45; J. Wahl. Tableau de la philosophie française. Ρ., 1962, p. 11 S. Эта проблема обсуждалась и задолго до Бергсона, к примеру, в учении Юма; она нашла отажение в концепциях Авенариуса и Джемса (последний независимо от Бергсона пришел к идее "потока сознания").

³ А.Бергсон Соч., т.4., с.22, 24.

ным "синтезирующим" взаимодействием прошлого и настоящего, как бы стягивающим в единое целое постоянно взаимопроникающие слои сознания, его состояния. Бергсоновское становление сближается с гераклитовским потоком: Бергсону родственно это видение мира, с тем внутренним единством изменяющегося и устойчивого, с той напряженной гармонией "лука и лиры", которая присутствовала у Гераклита. Но эта гармония существует у него все же лишь "в тенденции"; стремясь преодолеть прежние представления о субстанциальности сознания, он все время подчеркивает, выдвигает на первый план именно изменчивость.

Концепция длительности, развитая Бергсоном в "Непосредственных данных сознания", явилась тем стержнем всего его учения, на котором и впоследствии держались его философские построения. В дальнейшем эта концепция принципиально не менялась: все ее основные контуры были намечены уже в ранний период. Позже, в " Творческой эволюции", Бергсон рассматривает длительность уже не с точки зрения психологии, но в плане онтологии: вся Вселенная предстает как длящаяся, с различными ритмами длительности, свойственными разным уровням реальности. Но это положение Бергсон высказывал скорее как гипотезу, по аналогии с процессами, происходящими в сознании: ведь только

0 последних, как он полагал, мы можем говорить с уверенностью, обеспечиваемой непосредственным опытом. В "Длительности и одновременности", которую отделяют от "Непосредственных данных" более 30 лет, мы находим те же описания и фактически ту же систему аргументации, что и в первой работе Бергсона.

В "Непосредственных данных сознания" Бергсон исследует и тему, неразрывно связанную с идеей длительности, тему свободы воли. Собственно, для доказательства возможности человеческой свободы и был предпринят весь этот подробный психатогический экскурс. Бергсон неустанно доказывает в своих работах, что детерминизм не имеет никакого отношения к области сознания; ему подвластна лишь сфера физических явлений, процессов природы. В сознании, сутью которого является длительность, предыдущие состояния не могут определять последующих, ибо этих состояний как таковых вообще нет, их выделяет лишь наш анализ. Сознание — это не совокупность состояний, а процесс, в котором ни на мгновение нельзя вычленить ничего устойчивого. "Отношение внутренней причинности — есть чисто динамическое отношение и не имеет ничего общего с отношением двух явлений, друг друга обусловливающих. Ибо эти последние, будучи способны воспроизводиться в однородном пространстве, укладываются в закон, между тем как глубокие психологические акты даются, раз сознанию и больше вновь не появляются ''. В области духовной жизни не может быть никаких законов: здесь речь может идти только о непосредственных фактах. А раз нет законов, то мы не можем предполагать и результатов своих действий, не можем ничего предвидеть в своем будущем. Тем самым будущее в концепции Бергсона отрывается от прошлого и настоящего. Возникает целый комплекс проблем, к которым Бергсон в своих работах возвращался постоянно ².

¹ А.Бергсон. Соч., т. 2, с. 158.

² С точки зрения Бергсона, если нельзя предвидеть будущего, а следовательно, знать

Бергсон полагал, что трактовка сознания позволит разрешить многие вопросы, издавна служившие предметом философских дискуссий. Для понимания противоречий, "присущих проблеме причинности, свободы, словом, проблеме личности... достаточно поставить реальное конкретное "я" на место его символического представления" '. Достаточно изменить точку зрения, посмотреть на проблему свободы "с точки зрения длительности" — и мы увидим, что все трудности в ее решении были связаны с неправильной формулировкой проблемы.

Бергсон понимает свободу как первичный, неопределимый факт сознания: "Свобода есть факт, и среди всех констатируемых фактов она наиболее ясный факт" ². При любой попытке определения конкретная длительность заменяется ее пространственным символом, а значит, "всякое определение свободы оправдывает детерминизм" ³. Свободен, по Бергсону, тот, кто в каждом поступке выражает свою личность; кто действует в соответствии со стремлениями, исходящими из внутреннего слоя души, из "глубокого "Я", где суть человека еще не искажена привходящими мотивами разного рода. Бергсона волнует здесь прежде всего проблема внутренней свободы — способности человека опираться на собственные духовные силы, противостоять давлению внешних обстоятельств, жизненным невзгодам. В учении раннего Бергсона очень отчетливо прозвучал этот призыв к человеку: осознай себя свободным, свободу никто не может отнять, ибо она — самое первое, бесспорное и подлинное, что наряду с длительностью характеризует человеческое сознание и поведение (собственно, свобода, длительность, творчество у Бергсона — синонимы).

Мы видим, что Бергсон переносит проблему свободы в новую плоскость. Не на основании анализа выбора индивидом решения в какой-то ситуации надо судить о его свободе или несвободе: свободен он изначально. В такой трактовке у Бергсона есть предшественники. Так, по Канту, свобода не может быть доказана, ибо относится к ноуменальной области; и в этой области она также изначальна и первична. Есть определенное сходство и с Фихте⁴

Но, в отличие от Бергсона, свобода у Канта — постулат практического разума, а не "непосредственный факт сознания". И это отличие принципиально. Прежняя рационалистическая традиция рассматривала свободу как познанную необходимость, связывая неразрывно свободу и разум. Ясно, что последний момент для Бергсона совершенно неприемлем: он исследует свободу на таком уровне, который, по его мне-

или предполагать что-либо о возможном, то возможного как такового вообще не существует: это — всего лишь ретроспективное представление, созданное уже "задним числом", после того, как событие произошло: "Возможное — мираж настоящего в прошлом..."(Н. Bergson. Le possible et le réel. 'Pensée et mouvant", p.l 11).

¹ А.Бергсон. Соч., т.2, с. 102.

² Там же, с. 159.

³ Там же, с. 158.

Система трансцендентной философии Фихте «исходит именно из принципа свободы, который невозможно доказать; тому, кто не свободен, его не докажешь и не объяснишь никакими средствами, а тому кто свободен, его доказывать не надо; это — самоочевидный для него принцип» (П.П. Гайденко. Трагедия эстетизма. Опыт характеристики миросозерцания Серена Киркегора. М., 1970, с. 158).

нию, недоступен интеллекту. Принцип свободы здесь не связан с мышлением.

Такая постановка проблемы свободы, как и концепция длительности, вызвала дискуссию в философской литературе. Отмечалось, что это понимание свободы, по существу, обозначает лишь спонтанность человеческих действий и не дает критериев для отличения свободы от произвола ¹. Отказ Бергсона связывать свободу с интеллектом, а значит, и с некоторыми общезначимыми ценностями, заставлял предполагать, что поведение человека, с его точки зрения, определяют разного рода чувственные, аффективные стремления. Методология раннего Бергсона и в самом деле не дает возможности разрешить подобные сомнения.

Впоследствии Жан Валь, характеризуя бергсоновскую концепцию свободы, писал, что Бергсон по-иному, чем Кант, но тоже извлекает свободу из области науки, перенося ее в сферу верования и действия. "Пытаться доказать свободу и даже сформулировать ее — одним словом, говорить о свободе — необходимо означает давать основание противному. Свобода — не доктрина, но способ существования" ². Проблема свободы, как она формулируется Бергсоном, а также другие проблемы его ранней философии, сам способ их постановки — попытка "вернуться к непосредственному", уловить непосредственную связь человека с миром в ее истоках — принципиально двойственны, как бы балансируют на грани, за которой — полная невыразимость в понятиях того, о чем хочет сказать философская концепция.

Понятия, составляющие костяк бергсоновской концепции, образуют столь целостный комплекс, так связаны между собой, что их довольно сложно вводить и рассматривать по отдельности. Длительность, свобода, интуиция, память — это разные аспекты, конкретизирующие единую философскую установку, мировоззренческую позицию Бергсона, разные грани той призмы, сквозь которую Бергсон рассматривал реальность. Уже в "Непосредственных данных сознания", говоря о длительности, Бергсон прибегает к представлению о памяти. Именно память, сохраняя прежние переживания человека, его прошлое, как бы осуществляет синтез личности. Но в связи с трактовкой длительности перед Бергсоном встал вопрос о возможности забвения, забывания. Ведь забывание — тоже психологический факт, который невозможно отрицать; но, казалось бы, вместе с ним в сознание и входит та отрывочность, фрагментарность, которую отвергал Бергсон. Если сознание представляет собой реальное время, длительность, если в нем столь существенную роль играет память, то как мы можем что-то забыть, почему какие-го события, впечатления выпадают из нашей памяти?

К решению этого вопроса Бергсон обращается в "Материи и памяти". Разработка понятий длительности и свободы была первым и важным шагом в его концепции "чистой психологии". Теперь же на первый план выступает проблема, о которой уже шла речь выше: проблема исходного пункта познания, того первичного, непосредственного факта, рефлексия над которым дает возможность понять все дальнейшее развертывание познавательных актов и форм. Концепция непосредст-

¹ J.Maritain. Op.cit., p.43; A.Metz, Bergson et le bergsonisme. P., 1933, p.48-49.

² J.Wahi. Op.cit, p.120.

венного знания, изложенная в первом труде Бергсона, получила в "Материи и памяти" философское обоснование. Это, наверно, и самая сложная работа Бергсона, с непривычной поначалу терминологией (где, например, тело именуется "образом среди образов" и т. п.), имеющая много пластов анализа.

Бергсон изложил здесь своеобразную концепцию опыта, .восприятия, которая легла в основу разработанного им позднее интуитивизма. Он поставил задачу описать чистые структуры опыта, показать сам механизм образования восприятий, их сложную природу — и тем самым развеять философские предрассудки, обусловленные превратной трактовкой этих явлений. В то же время его концепция была попыткой преодоления рамок психологизма: цель Бергсона — представить субъекта не замкнутым на нем самом, ограниченным пределами собственного сознания, — а открытым в мир, практически вовлеченным в него, непосредственно и нерасторжимо связанным с ним. От анализа чисто внутренней реальности он переходит к исследованию моментов связи ее с реальностью внешней, с окружающим миром, с которым человек составляет единое целое. Позиция Бергсона здесь в определенной мере сближается с гуссерлевской, при всем различии исходных позиций и конкретных реализаций ¹. Сходство в том, что Бергсон также создает концепцию чистого опыта, опираясь на принцип трансцендентализма (исследуя условия самого опыта), хотя и привлекает для доказательства своих тезисов конкретные психологические факты.

Цель "Материи и памяти" Бергсон определяет так: "Проникнуть не просто внутрь нашей духовной жизни, но в точку соприкосновения духа и материи. Философия, понимаемая таким образом, есть не что иное, как сознательное и обдуманное возвращение к данным интуиции" ². На этом пути Бергсон стремится преодолеть крайности предшествующих философских систем, занять "третью позицию" между "идеализмом и реализмом, спиритуализмом и материализмом, эмпиризмом и догматизмом" , которые неверно толковали сам процесс познания и роль тела в этом процессе. Необходимо, считает Бергсон, вернуться к установкам здравого смысла, наивному, но верному взгляду, согласно которому мы знаем вещи такими, каковы они на самом деле. Но для этого нужно отказаться от различения материи и сознания, тела и рассудка как чего-то данного, отдать себе отчет в том, что это — явления, реконструированные самим рассудком из фактов первичной интуиции, которая открывает нам нераздельную движущуюся непрерывность, где все изменяется и вместе с тем сохраняется.

Деятельность рассудка, подчиненного практическим нуждам, по Бергсону, затемняет и искажает эту реальность. Но если мы освободимся от "предрассудков действия", то поймем, что понятия материи и восприятия "все ближе подходят друг к другу" ³. Материя в таком случае "есть как бы сознание, в котором все уравновешено, все компенсировано, все нейтрализовано" ⁴. Эта концепция, полагает Бергсон, под-

¹ Это сходство отмечал и сам Бергсон (cM.I.Benrubi. Op. cit., p. 78 См. также К.Α. Свасьян. Эстетическая сущность интуитивной философии Бергсона. Ереван, 1978, с. 76>.

² А.Бергсон. Соч., т.З, с.4. ³ Там же, с. 219.

⁴ Там же.

тверждается и научными данными: приводя как пример открытия Томсона и Фарадея, он пишет: "Мы видим, что сила и материя все сильнее сближаются и сливаются между собой, по мере того как физик глубже проникает в их проявления. Мы видим, что сила материализуется, атом идеализируется, что оба эти понятия сходятся в одном общем пределе, и вселенная восстанавливает таким образом свою непрерывность" ¹.

Еще Н.О. Лосский в свое время анализировал концепцию реальности, изложенную в "Материи и памяти", как часть философского движения, возрождающего в различных формах наивный реализм. Он относил к этому движению, кроме Бергсона, имманентную философию В.Шуппе и др., эмпириокритицизм Авенариуса и концепцию Маха, неореализм, свою собственную теорию интуитивизма ². Действительно, развитие философии в этот период дало целый "веер" концепций, которые в философской форме отразили мировоззренческий "шок", вызванный революцией в естествознании конца XIX — начала XX века; в них утверждалась непосредственная данность сознанию познаваемой действительности, критиковалось субстанциалистское понимание сознания, противопоставление субъекта и объекта и т. п. И Бергсон не избежал того потрясения, которое испытали его современники, увидевшие, как рушится привычный для них, традиционный образ мира. Его учение, развитое в "Материи и памяти", и в самом деле вполне вписывается в эту тенденцию.

В человеческом опыте, по Бергсону, даны лишь образы, из которых и нужно исходить как из фактов. Все образы относятся к двум основным системам: материи и сознанию. "Я называю материей совокупность образов, а восприятием материи те же самые образы в их отношении к возможному действию одного определенного образа, моего тела" ³. Но если тело — всего лишь образ среди образов, то из него никак нельзя вывести образ всей вселенной, так как в этом случае оказалось бы, что часть определяет собой целое, содержимое — все содержащее. Из этого Бергсон делает вывод, что тело — и, в частности, мозг — не может порождать представлений. Бергсон отдает себе отчет в непривычности такого объяснения, идущего вразрез с психологическими концепциями его времени, с фактами взаимосвязи мозговых и психических состояний, изменения явлений сознания при повреждении мозга и т. п. Но этим фактам, которые Бергсон не собирается оспаривать, он дает иную трактовку. С его точки зрения, роль мозга действительно важна, но не в образовании представлений, а в различении и распределении их, в преобразовании полученных раздражений в соответствующие движения. "Мозг есть орудие действия, а не представления" ⁴. Поэтому, утверждает Бергсон, естественно, что сознательные восприятия и мозго-

¹ Там же, с 200.

- См. Н.О Лосский. Основные вопросы гносеологии. Пг., 1919, с. 206.

¹ А Бергсон. Соч., 1.3, с 10.

⁴ Там же, с. 66. В одном из писем к У.Джемсу, отмечая сходство его концепции реальности со своей, Бергсон так поясняет эту трактовку: "Мозг не является ни дубликатом, ни инструментом сознательной жизни, он представляет собой ее крайнюю точку, ту часть, которая вносится в события — нечто подобное сужающейся носовой части корабля, рассекающей волны океана" (H.Bergson. Ecrits et paroles, v.I, p.193).

вые изменения строго соответствуют друг другу: ведь те и другие "представляют функции чего-то третьего — непредопределенности воли" ¹, выражающейся в деятельности.

Только такой подход, по Бергсону, позволяет преодолеть общий постулат идеализма и реализма о восприятии как чистом познании, приводящий к неразрешимым проблемам в теории. Единственный выход — отказаться от точки зрения "чистого познания" и принять за исходный пункт действие. "Восприятие выражает и измеряет собой способность живого существа к действию... В чистом состоянии наше восприятие было бы действительно частью самих вещей" ². Чистое восприятие — исходно; задача состоит в объяснении не того, как оно возникает (что пытались сделать прежние философские теории), а как оно ограничивается. Бергсон рисует здесь картину реальности, подобную миру лейбницевских монад — картину динамических взаимодействий между частями мира, из которых и рождаются восприятия, лишь постепенно локализуемые в отдельных телах. Человеческое восприятие ограничивается с помощью мозга, который фиксирует и направляет далее полученные сигналы, исходя из практических потребностей.

Но чистое восприятие, по Бергсону, — абстракция; на деле, в реальном процессе восприятия, все происходит гораздо сложнее. Во-первых, нет восприятий без чувств, то есть аффективных состояний, локализованных внутри тела. Во-вторых, и это главное, — любое восприятие неразрывно связано с воспоминанием. Выбор человеком любой его реакции зависит от его прежних опытов. Такое соединение восприятия и воспоминания в реальном познавательном процессе и приводило, по Бергсону, к тому, что этот процесс толковался неверно. Чтобы понять, как действительно обстоит дело, нужно выделить восприятие и воспоминание в чистом виде, вычленить их как два предела, две крайности со своими специфическими характеристиками, а уже затем показать, как и почему они соединяются.

Итак, в процессе восприятия выделяются две стороны — чистое восприятие и чистая память. Чистое восприятие в принципе могло бы схватить в непосредственной интуиции саму реальность вещей, но в действительности это невозможно, ибо чистое восприятие не мгновенно, а занимает некоторую длительность. Но если оно могло бы нам представить все самое существенное в материи, то все остальное исходит из памяти, и, значит, память в принципе должна быть совершенно независимой от материи. "В самую подлинную материю вводит нас чистое восприятие, и в реальнейшие недра духа проникаем мы вместе с памятью" ³.

Так в концепции Бергсона появилось в отчетливом виде понятие памяти, которому суждено было сыграть значительную роль в последующем развитии подходов к этой проблеме, одной из самых сложных в психологии. Бергсон возродил ту трактовку памяти, которая была заложена еще в концепциях античности — в учениях Платона, Плотина,

1 А.Бергсон. Соч., т.З, с.31. 2 Там же, с 55. 3 Там же, с. 178.

Аристотеля, — а также у Августина, когда память рассматривалась как философская категория, а не сугубо психологическое понятие. Учение Бергсона явилось и одним из важных этапов исследования этой проблемы французской психологической