Главная | Обратная связь

Исторические предпосылки формирования белорусской народности и идеи государственности в геополитических процессах XIII–XVIII вв

Благодаря наличию основ государственности в более древний период (X–XII вв.) славянские земли, в том числе и белорусские, в период нахождения их в составе Великого княжества Литовского (далее – ВКЛ) не потеряли широкой автономии во внутреннем управлении. Новая – литовская – власть была достаточно слабой и не имела ресурсов для физического подавления и культурной ассимиляции политических и экономических славянских элит. Древние государственные образования – Полоцкая и Витебская земли – сохранили свои территориальные границы, а их жители имели областной характер подданства. В жалованных грамотах великих князей литовских жителям указанных земель содержалась гарантия в том, что они не будут переселяться в другие регионы ВКЛ. Военнообязанные названых земель составляли особые ополчения, находившиеся в ведение местных военачальников. На ратном поле эти ополчения также располагались отдельно. Таким образом, областное деление ВКЛ имело политический характер.

Политическая самостоятельность отдельных славянских земель проявлялась в том, что великий князь назначал на должность руководителей этих областей в зависимости от их «воли». Собрания – Вече, Сеймы, собиравшиеся в этих землях, были призваны решать вопросы, связанные с общегосударственными потребностями. Занимались они и законодательной деятельностью: местные вече и сеймы рассматривали судебные дела. Полоцкая земля имела полномочия на заключение торговых договоров с соседними государствами. Таким образом, прежняя самостоятельность отдельных славянских земель не была полностью утрачена, а продолжала действовать, хотя и не в полном объеме. Автономия названных областей основывалась на существовании в них сильной и солидарной местной элиты из числа местных землевладельцев.

Кроме Полоцкой и Витебской земель значительной самостоятельностью пользовались и отдельные белорусские княжества: Слуцкое, Мстиславское, Пинское и другие. На постах среднего звена местных руководителей находились феодалы славянского происхождения, к общегосударственному управлению активно привлекались также и представители белорусской знати. Они входили в состав панов-рад – высшего государственного совета ВКЛ, имеющего расширенные распорядительно-исполнительные функции. Законодательный орган – сойм ВКЛ также включал в себя этнических белорусов[80].

Два государственных учреждения центрального аппарата – канцелярия и скарб (казна) – комплектовались выходцами из белорусских земель. Служба в этих учреждениях для многих белорусов было хорошей основой для дальнейшей карьеры.

Длительное время культурная жизнь в ВКЛ проходила в этнославянских формах. Литовские князья (в том числе Гедеминовичи) и знать подвергались влиянию местных традиций, языковых форм, обычаев, принимали православную веру. Многие из них в дальнейшем стали сторонниками и последователями православной религии в государстве. Языком государственного общения, на котором говорили, в том числе и литовцы, был старобелорусский: официальный язык государства. Большинство документов XIV–XVI вв., выходивших из недр канцелярии ВКЛ, было написано на этом языке. На нем были составлены основные законы ВКЛ, в том числе его Статуты 1529, 1566, 1588 гг., изданы шедевры белорусской письменности XVI в., он являлся языком межнационального общения[81].

Общественно-политическая мысль XVI–XVIII вв. складывалась под воздействием многообразных социально-экономических, политических и культурно-идеологических факторов. В результате сложных социально-экономических, политических и этнических процессов, которые происходили на белорусских землях в XIV–XVI вв., сформировалась самостоятельная этносоциальная общность – белорусский народ (этнос). Он имел свою историческую территорию, право, правящую элиту, язык, этническое самосознание, духовно-культурные ценности и общность хозяйственной жизни. Таким образом, белорусский народ имел свою историческую Родину.

Исторические имена нашего народа и государства – «белорусы», «Беларусь» – имеют многовековую историю[82]. Исследование их происхождения (этимологии) и структурно-смыслового содержания осложняется по ряду объективных причин: во-первых, эти термины не упоминаются в национальных письменных источниках, которые относятся к XII–XV вв., во-вторых, в этот период они не имели прочных этнических корней, не отражались в официальных нормативных актах и самосознании местного населения, проживавшего на белорусских землях.

Как это часто бывает в истории, наши соседи, иностранные официальные лица и зарубежные исследователи, побывавшие в белорусских землях в XIII–XVI вв., оставили документальные свидетельства, описания жизни и быта местного населения географические карты и т.д. В частности, византийские, английские, немецкие, итальянские, чешские, польские письменные источники XIII–XVI вв. определяют территорию Белой Руси. Но к ней они относят обширный восточнославянский регион, расположенный в пределах Полоцка – Витебска – Турова – Пскова – Новгорода – Киева – Москвы. Впервые название «Белая Русь» было отмечено авторами-составителями «Дублинской рукописи» (Ирландия) и датируется второй половиной XIII в.

В XIV–XVI вв. понятия «Белая Русь – Беларусь – белорусы» эволюционно закреплялись прежде всего в сфере политики, межконфессиональных взаимоотношениях и науке, приобретали широкую известность и затем воспринимались населением в качестве имени собственного при определении этноконфессиональной принадлежности и места жительства (малой родины).

В конце XV в. понятие «Белая Русь», как географическое, так и этническое, начинает связываться с землями Полотчины, которые находились в составе Великого княжества Литовского. В первой половине XVI в. польский историк М. Кромер в своих трудах «История поляков» (1555) и «Польша» (1575) первым применил термин «Белая Русь» только в отношении территории современной Беларуси. Затем М. Стрыйковский в своей «Хронике» (1582) одним из первых ввел в научный оборот этноним «белорусы» в близком к современному значению. После заключения Люблинской (1569) и особенно Брестской (1596) уний та часть населения Витебщины и Могилевщины, которая сохранила верность православию, стала именовать себя «белорусцами», «белорусами» уже на более постоянной основе, особенно при посещении Московского царства и Священной римской империи. В официальных документах XVII в. появились такие понятия, как «белорусская православная епархия», «белорусский епископ». Впервые эти понятия отмечены в 1623 г. в документах Варшавского сейма, в 1675 г. – в правовых актах короля Яна Собесского, они зафиксированы в статьях «вечного мира», подписанного в 1686 г. Речью Посполитой и Россией[83].

Официальный международный политико-правовой статус термины «белорусы» и «Беларусь» обрели в конце XVIII–начале XIX в. благодаря усилиям со стороны России. В 1796 г. Екатерина II объединила Полоцкую и Могилевскую губернии в одну со столицей в Витебске; эта губерния – единственная в России – имела национальное лицо, поскольку получила имя «Белорусская». К концу XIX – началу XX вв. термин «Беларусь» закрепился за Витебской, Могилевской, Минской, Гродненской, Виленской губерниями России, где в своем большинстве проживали белорусы. После того, как термины «белорусы», «Беларусь» стали официальными, они прочно укоренились в сознании местного населения в качестве эндоэтнонимов.

Этимология эпитета «Белая» в словосочетании «Белая Русь» имеет не столько научное, сколько литературно-интерпретативное толкование. В ХIII–ХVIII вв. в равной степени был синонимом таких понятий, как «великая», «святая», «свободная», «независимая». В Полоцком княжестве, в Великом княжестве Литовском он ассоциировался в сознании белорусов с такими понятиями, как духовная чистота, святость, стремление к внутреннемусамосовершенству, непротивление злу насилием, покорность, правдивость, дружелюбие, гостеприимность, терпимость к инакомыслию, любовь к своей земле, Родине, верность традициям предков, готовность к защите Отечества.

Следует обратить внимание и на тот факт, что этнонимы «русский», «русич», («русское» в титуле княжества) употреблялся в двух смысловых значениях. В первом случае власти ВКЛ именовали так жителей той части государства (Полотчины, Витебщины, Могилевщины), которая придерживалась православия и в предшествующий (Полоцкий) период государственности управлялись династией варягов-русичей. Заявление Ф. Скорины: «Я руски з города Полоцка» относится к данному смысловому значению этнонима «русский». Во втором случае этноним «русские» использовался для идентификации и отличия коренного православного населения Московии, Новгородчины, Твери, других северных территорий Золотой Орды от населения тюркского и татарского, представлявшего монгольскую администрацию и местную военную власть этих славянских княжеств.