Главная | Обратная связь

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ (на заметку преподавателю) ..... 443 4 страница

В абсолютном большинстве источников при обсуждении проблемы возникновения философии традиционно утверждается, что философия появилась на стадии разложения мифологического сознания как его более зрелая, понимающая и анализирующая преемница. Мифология описывала мир в чувственно-наглядной форме как поле действия антропоморфных сил. Сам термин антропоморфизм(от греч. антропос. — человек — морфе — форма) означает такой способ мировосприятия, согласно которому предметы приро-ды, небесные тела, животные и мифические существа наделяются психическими свойствами и даже обликом человека. Отголоски такого мифологического миросозерцания сохранились в современном языке не только в его поэтической форме: "земля спит", "небо хмурится", но и в научно-техническом и, в частности, в кибернетическом языке: "машина ищет", "машина запоминает" и пр. По сей день имена многих античных богов употребляются в аллегорическом смысле. Говоря " Марс", мы подразумеваем войну, "Венера" — любовь, "Минерва" — мудрость, "Зевс" — отец богов и людей.

Мифологическое сознание было направлено на обнаружение за реальными процессами и явлениями действий каких-то скрытых, сверхъестественных сил, подверженных, однако, человеческим страстям. В этой картине мира сонмище богов, богинь, полубогов и демонов определяло судьбы не только людей, но и городов - государств. Боги, олицетворяющие стихии, находились в сложных родственных, супружеских и иерархических отношениях. Они могли ссориться, злиться, мстить, уходить отдел. И многие коллизии на земле происходили по милости капризных богов. Можно сказать, что вселенная мифа — это вселенная человеческих существ, что в мифе осуществлялось некое антропологическое моделирование. Исследователи подчеркивают: "Архаический миф — это выражение и одновременно попытка преодоления незнания с помощью наложения на хаотическую действительность образно-категориальной антропоморфной сети"¹.

Главной особенностью мифологического сознания является его образность, стремление к отражению мира не в абстрактных понятиях, а при помощи художественных образов.Вот, к примеру, как в последовательной цепочке образов фиксируется изменение смыслового объема понятия "видения". Одноглазый циклоп — символ ограниченного внешнего видения противопоставляется Аргусу — зрящему во все стороны тысячеглазому стражу. Однако видящий во все стороны — еще не всевидящий. Все видит лишь Гелиос, у которого "что ни луч, то глаз". Этот ряд видения завершается Линкеем — героем, взор которого проникает сквозь все препятствия. В паре Эдип — Терсей первый зряч, но слеп, он действует как слепой и совершает предписанные судьбой преступления. Второй слеп, но зряч, ибо получил от богов дар провидца². Эти образы убедительно показывают, сколь многосложно и полисемантично понятие видения. Оно означает и созерцание, и прозрение, и знание, и понимание, и всеведение. Но если в философии бытие понимается, то в мифологии оно воображается.

По справедливому замечанию Гегеля, в основе мифологии лежит фантазирующий разум. Образы и представления, которыми он пользуется — всего лишь эрзацы понятий, как бы несовершенные его формы. Поэтому миф можно рассматривать как начальную форму мышления, когда мысль не может себя выразить в адекватном виде и от неумения отразить объективно разумное содержание в разумных же формах начинает фантазировать, обращаясь к вспомогательным средствам — образам и представлениям. Можно сказать, что в мифологии разум и воображение тождественны. Беспонятийный интеллект попадает во власть эмоциональных стихий. Поэтому в мифологической картине мира все утверждения чужды эмпирической проверке, а восприятие природы строится по аналогии с восприятием живого существа.

Сколь оживотворена космологическая картина рождения Вселенной у Гесиода:

"Прежде всего во Вселенной хаос зародился, — пишет Гесиод в "Теогонии". — А следом широкогрудая Гея, всеобщий при ют безопасный.

Сумрачный Тартар в земных залегающий недрах глубоких..."

Далее он повествует, что Ночь — Нокта и Эреб —-Мрак про извели на свет детей: вечный свет — Эфир и светлый день — Гемеру³.

Для мифов характерны всеобщая персонификация и ши рокое "метафорическое" сопоставление природных и соци альных объектов. Космос часто представляется в мифах жи вым великаном, из частей которого и создается мир. Болез ни имеют вид чудовищ, пожирающих души. Сила выражена многорукостью.

Другой важнейшей чертой мифологического мышления оказывается его символизм. Конкретные предметы, не теряя своей конкретности, становятся знаками других предметов и явлений и способны их символически заменять.

Исследователи выделяют и такую особенность, как генетизммифа — ситуацию, когда возникновение предмета выдается за

его сущность. Объяснить мир или какое-либо явление означает просто рассказать о его происхождении. В мифе явственно проступает стремление представить в упорядоченном виде то, что окружает человека как темная бездна, перед лицом которой может возникнуть лишь одно чувство — страх перед Неведомым. Фантастически причудливыми сочетаниями образов и действий мифомышление стремится подчинить себе бесконечный космос и ограничить просторы Непостижимого.

Как наиболее древняя форма духовной культуры человечества, мифология отличается синкретизмом,т.е. слитностью и нерасчлененностью входящих в нее компонентов. Зачатки искусства, эмпирического опыта, религиозного ритуала, этических норм, эстетических ориентиров и первофилософии переплавляются в единую образную мифологическую картину мира, сочетая реальное и иллюзорное, действительное и желаемое, естественное и сверхъестественное. Разложение мифологического сознания ведет к дифференциации познавательных, этических, эстетических, правовых элементов в самостоятельные формы общественного сознания, обладающие собственной спецификой и своеобразием.

Само слово "миф" (от греч.) означает сказание, предание. И это было такое предание, которое все оживляло, одухотворяло, всему предписывало человеческий строй мыслей и эмоций. В точном смысле слова миф — это повествование, совокупность фантастически изображающих действительность "рассказов", которые не допускают никакой возможности опыта. Мифологией называют и саму науку о мифах. Можно насчитать свыше пятисот определений мифа. Иногда мифом считают историю, превращенную в сказку, а иногда сказку, превращенную в историю. Однако в самом широком смысле миф понимается как фантастический вымысел о богах, духах или героях, о первопредках, действующих в "начале" времени, участвующих прямо или косвенно в создании мира или его элементов, как культурных, так и природных.

Несмотря на видимое многообразие мифов, основной перечень их тематики повторяется. К числу древнейших относятся мифы о животныхи о превращении людей в животных и растения. Центральную группу мифов составляют так называемые космогонические мифыо начале и устройстве Вселенной. Особый интерес представляет, в частности, то, что уже в древнейших космогонических мифах возникновение Земли объясняется двояким образом. Во-первых, используется идея творения, согласно которой мир был создан сверхъестественным существом. Во-вторых, предлагается идея эволюции, т.е. постепенного формообразования упорядоченных структур. Согласно последней, мир возник и оформился из первоначального хаоса, некоего бесформенного состояния. Вспомним Гесиода: "Прежде всего во Вселенной хаос зародился...".

Особую группу мифов составляли мифы о происхожденииили введении культурных благ: изобретении ремесел, добывании и сохранении огня, установлении брачных отношений, обычаев и обрядов. Их возникновение, как правило, приписывалось культурным героям, К мифам о культурных герояхпримыкали близнечные мифы,в которых образ культурного героя как бы раздваивался. Речь шла о двух братьях-близнецах, из которых один добрый, умный, справедливый, а другой наделен прямо противоположными качествами: он жаден, глуп и коварен. Один учит полезному и все устраивает, другой все портит и всему вредит.

Видное место принадлежит так называемым календарныммифам, воспроизводящим природные циклы. Аграрный миф об умирающем и воскресающем боге известен в мифологии Древнего Востока как миф об Осирисе. Он символизирует собой закопанное в землю и затем проросшее зерно хлебных злаков, а в более ранней форме, в период первобытного охотничьего хозяйства, выступает как миф об умершем и воскресшем звере. Примитивные и краткие мифы ранней стадии мифологического сознания на пороге классового общества превращаются в развернутые повествования и связываются в циклы своеобразных и

фантастических представлений о действительности. Резкое разграничение мифологического периода и современного ("сакрального" и "профанного" времени) свойственно практически всем мифологическим представлениям. Мифологическая эпоха — эпоха первопредметов и перводействий — наделяется значением "парадигмы" (от греч. - пример, образец) и служит эталоном для воспроизведения. Миф не может быть опровергнут и переиначен. Он принят многими поколениями "до нас" и на основании этого транслируется и оценивается как высшая реальность. Примечательно, что эта особенность суверенного существования мифа отмечена уже в диалогах Платона. Так, в диалоге "Федр" из слов Сократа следует, что к мифам нужно относиться индифферентно, оставлять их в стороне как есть и заниматься вопросами, имеющими отношение к человеку.

Иногда мифологию называют протофилософией, а метафизику— второй мифологией. Аристотель даже утверждал, что человек, любящий или сочиняющий мифы, до некоторой степени философ, так как мудрость состоит в знании причин, а мифы дают хоть своеобразное и специфическое, но тем не менее объяснение причин происходящего. Неоплатоники пошли дальше, заявив, что в мифах сокрыта истина и мифы учат истине. Они развивали аллегорическое истолкование мифов древнегреческой философии, видели в Зевсе всеобщее первичное начало, которому все повинуется, в Афине — мудрость, в столкновении гомеровских богов борьбу стихий огня, воды и других сил природы, а в ссоре Зевса и Геры — борьбу тепла и холода.

Итак, что же такоемиф? Этот вопрос не прост. Отсутствует единая трактовка этого сложного и своеобразного явления духовной культуры. Бесспорно, миф — это всемирно-историческое явление. Бесспорно, мифотворчество выступает важнейшим элементом культурной истории человечества и первоначально, в первобытном обществе, представляет собой основной способ понимания мира, исходную форму духовного освоения мироздания.

Бессознательно-художественный арсенал мифотворчества составил почву и арсенал искусства. Миф понимался как "обобщенное отражение Действительности... в фантастическом виде тех или других одушевленных существ" (Маркс). Бесспорно, что в мифах в поэтической форме под покровом символов и аллегорий хранятся и зачатки философии, и моральные сентенции, и научные истины. Но по каким законам он строился, ответом на какую потребность выступал, столь запутанно и иллюзорно представляя действительность, оставалось загадкой для многих этнологов и философов.

Глубокую философию мифа создал итальянский мыслитель 18 в. Джованни Баттиста Вико(1668—1744). В труде "Основа ния новой науки" он называл миф "божественной поэзией" и утверждал, что в поэтической мудрости первобытного челове чества таится, как в семени, бессознательно все то, что впос ледствии развивается сознательно в философской мудрости. Вико выделял в качестве отличительных характеристик мифа его чувственную конкретность, телесность, эмоциональность, замену сути "эпизодами".

Французский этнолог Л. Леви-Брюль (1857— 1939) настаивал на дологическом, а не алогическом, отрицающем всякую логику характере мифологического мышления. В нем, в частности, не соблюдался закон исключения третьего. Объект мог быть и самим собой и чем-то иным. Э Кассирер (1874 — 1945), немецкий философ-идеалист, считал, что специфика мифа состоит в том, что в нем "конструируется символический мир".

К. Леви-Строс (1908) — французский этнолог и основатель структурной антропологии, пьггался показать, что мифологическое мышление способно к обобщениям, классификации и анализу. Миф, по его мнению, это поле бессознательных логических операций, логический инструмент разрешения противоречий. Мифологическая логика, считал он; достигала своих целей окольными путями. Ее неотъемлемым компонентом были многочисленные бинарные оппозиции: верх — низ, горячее — холодное, левое— правое и пр. Более фундаментальное противоречие,

например, жизнь и смерть, заменялось менее резким — животной и растительной формами существования. Последние, в свою очередь, предполагали еще более узкую оппозицию. Так возникали и громоздились все новые и новые мифологические системы⁴.

Крупнейший отечественный специалист по античной мифологии А.Ф. Лосев (1893—1988) настаивал на нераздельности в мифе идеального и вещественного, следствием чего явилась специфическая для мифа стихия чудесного. Изучая философию мифа, спроецированную на действительность, он резюмировал: "Миф есть жизненно ощущаемая и творимая вещественная реальность и телесность". Миф — это "энергийное самоутверждение личности в выразительных функциях"⁵.

Миф правомерно рассматривать как предварительное жизненное условие всякой культуры, потому что посредством его складываются и оформляются определенные ценностные ориентиры. Горизонт мифа очерчивает достаточно четкую линию мироосмысляющих ориентации, которая в мифологическом сознании принимается безоговорочно и сообща. Как древнее предание, миф не преследует никакой иной цели, кроме истолкования устойчивой и неизменной культовой традиции. В этом смысле прав немецкий философ Г.-Г. Гадамер (1900), утверждая, что "миф становится носителем собственной истины, недоступной рациональному объяснению"⁶. Исследованием мифов занимаются ради выявления заключающейся в них мудрости.

Традиционно миф истолковывается как нечто противоположное рациональному объяснению мира. Считается, что научная картина мира преодолевает мифологическую и история движется от мифа к логосу. Однако в качестве некоего уровня или фрагмента мифология может присутствовать в самых различных культурах, а особенности мифологического сознания могут сохраняться в массовом сознании и по сей день. В средневековье, например, бытовал алхимический миф о философском камне. Золото трактовалось как оборотень железа, и

задача заключалась в высвобождении скрытой сущности зо-лотости. Церковь использовала и использует христианский миф. Миф об избранном народе частенько заявляет о себе в политике. Немецкий нацизм не без успеха эксплуатировал старогерманские мифы, а также создал новый расовый миф, соединяющийся с культом фюррера. Можно вспомнить многочисленные сциентистские и антисциентистские мифы 20-го столетия: миф об ученом, сидящем в башне из слоновой кости, или же хилиазмический миф о воцарении царствия божьего на земле. Любой мыслитель нашего века, задаваясь вопросами о природе социального бытия, неизбежно касается проблемы мифотворчества. И это не случайно. Ибо в самом общем случае источником ремнфологизации (возрождения мифологии)являлась неудовлетворенная потребность в целостном взгляде на мир.

Не последнюю роль играет и упомянутая иллюзорно-упорядочивающая функция мифа,состоящая в преодолении вселенского хаоса посредством конструкции фантазии. Она направлена на то, чтобы вернуть чувство эмоционального и интеллектуального комфорта. Можно сказать, что миф нацелен на превращение хаоса в космос, и именно подобное иллюзорное действие столь необходимо мятущемуся современнику в эпоху "заката" и "конца", в период "тотального беспорядка".

В мифе четко просматривается компенсаторнаяфункция. Он замещает отсутствующие связи и служит своеобразным средством выражения "вечных" психологических начал, стойких культурных моделей. Может быть, этим объясняется столь частое обращение к мифологии писателей эпохи постмодерна: Джойса, Кафки, Маркеса и др. Возрождение мифа и мифологизма в литературе трактуется как осознание кризиса цивилизации, как острое разочарование в Сциентизме и позитивизме. Исследователи утверждают, что в 20 в. мы сталкиваемся с ремифологизацией, значительно превосходящей все предшествующие романтические увлечения мифом.

Особая "полнота" мифа достигается за счет включения в него эмоционального, образного и интуитивного начал. Это не позволяет объявить его доминирующей составляющей лишь архаических времен и установить жестко диахронное отношение между мифом и наукой, при котором первое (мифологическое мышление) рассматривается как нечто исключительно предшествующее второму. Правильнее было бы увидеть отношение синхронии, т.е. сосуществования мифологии и научного мышления как двух уровней или планов идеального отражения мира. В смыслах старых мифов подчас скрывается подлинная истина, передающая сложную палитру человеческих переживаний. Миф о царе Эдипе потрясает современника ничуть не менее, чем представителя античного полиса. Миф о Сизифе столь же поучителен,сейчас, как и десятками веков прежде. Мифологический способ мышления в той или иной мере присущ человеку любой эпохи. И только тот, кто не в состоянии распредме-тить миф и понять его подлинное значение, может назвать его прошедшим, превзойденным этапом развития человечества, свидетельством наивности наших предков.

Весьма интересно замечание отечественного философа и культоролога Ю.М. Лотмана (1922— 1993) относительно уподобления мифа языку собственных имен, который вряд ли следует забывать и,от которого вряд ли нужно стремиться освободиться. Сопоставление же науки и мифологии предполагает, что метаязыку научного описания соответствует метатекст мифологического описания, а в нем генетизм, символизм, всеобщее оборотничество (превращение всего во все — своеобразный прототип закона сохранения и вза-имопревращения энергии), причинность. Леви-Строс остроумно называет термином "бриколлаж" ситуацию, когда в отличие от научной логики мифомышление пользуется "окольными" путями. Последнее, в .свою очередь, делает миф же-ланным гостем на сцене постмодерна, ибо,именно подобные выразительные средства, а не реалистичность, копия, подобие, только и могут отразить современный временной пласт

мироощущения, вошедший в историю под названием "неравновесный, нестабильный мир".

В процессе возникновения мифологии из философии выделяется теогония как форма предфилософии(от греч. theos — бог, goneia — рождение). Иногда теогонию называют постмифологией, отмечая трансформацию мифологического мышления. В ней также возникновение космоса объясняется существованием богов. После появления хаоса рождается череда поколений богов, олицетворяющих различные явления природы и общества. Они участвуют в созидании мира, привнося в этот процесс своеобразную логику.

В теогонии мифологический образ начинает угасать, и содержанием первых космологии становятся не столько образные аналогии, сколько философемы,т.е. превращенные в понятия мифологические образы. Вот как Ферекид описывает рождение мира: "Собираясь творить мир, Зевс превратился в Эрота: создав космос из противоположностей, он привел его к согласию и любви и посеял во всем тождественность и единение, пронизывающее универсум". В подобном описании присутствуют абстракции высокой степени: противоположность, тождественность, единство и развитие, часть и целое. Они становятся доступными интуиции понятиями и сопровождаются соответствующими смысловыми аналогиями. Антропоморфизм и зооморфизм мифологии начинает противопоставляться философскому представлению о мире как о поле действия объективно безличностных сил.

Натурфилософиявыступает как исторически первая форма философии. В нейпроисходит изгнание всех антропоморфных сил. Поэтика мифа уступает место зарождающемуся логосу, "разумному слову о природе вещей. Появляются первые "фисио-логи", или натурфилософы, с их учением о первоэлементах мира(вода, огонь, земля, воздух). Постепенно философские системы приобретают вид все более и более рационально оформленного знания. Личностно-образная форма мифа заменяется безличностно-понятийной формойфилософии. Олицетворение

уступает место абстракции. На место множества человекообразных богов в основу всего ставится единое "естество" — вечная и многообразная природа. И если в мифологии действительность воображалась, в натурфилософии она начинает пониматься.

Сенека первым применил название philosophia naturalis как общее обозначение философских течений Древней Греции, предшествующих Сократу и софистам. Первые древнегреческие натурфилософы — философы Милетской школы: Фалес, Анакси-мен, Анаксимандр, а также Гераклит Эфесский — были также и учеными. Они занимались изучением астрономии, географии, геометрии, метеорологии. Фалес, например, предсказал солнечное затмение и первым объяснил природу лунного света, считая, что луна отражает свой свет от солнца. Доказывая простейшие геометрические теоремы, он использовал дедуктивный метод. Названия приписываемых по традиции Фалесу работ: "Морская астрология", "О солнцестоянии", "Оравнодействии", "О началах" свидетельствуют, в какой степени ум его был обращен к познанию природы. Ученика Фалеса Анаксимандра называют "истинным творцом греческой, а вместе с тем и всей европейской науки о природе". Он высказал положение, что началом (принципом) и стихией (элементом) сущего является Беспредельное — апейрон. В переводе с древнегреческого апейрон есть бесконечное, неопределенное, которое лежит в основе всего, обладает творческой силой и является причиной всеобщего возникновения и уничтожения.

Логос натурфилософии имел своим содержанием поиск основ мироздания, причин и законов строения мира. Натурфилософы стремились открыть единую суть многообразных природных явлений. Названные ими в качестве первоначал сущности были не просто физическими стихиями. Они несли в себе сверхфизический смысл, так как выступали носителями мироедин-ства. Сам термин "логос" трактовался многозначно: как всеобщий закон, основа мира, мировой разум и слово. Как слово о сущем, логос противопоставлялся не только вымыслу мифа, но и видимости чувственного восприятия вещей. От мифа к логосу —

так обозначалось то направление пути, которое выбрала человеческая мысль, осваивая универсум.

Натурфилософия выступила исторически первой формой собственно философского мышления, направленного на истолкование природы, взятой в ее целостности. Она привнесла вместо господствующего в мифологии образа "порождения" идею причинности.В рамках натурфилософии был выдвинут ряд гипотез, сыгравших значительную роль в истории науки. Например, атомистическая гипотеза, гипотеза о возникновении порядка из хаоса.

Наметившиеся в натурфилософии два направления в объяснении мира могли быть обозначены так: "Многое есть единое" и "Единое есть многое". С точки зрения первого — многообразный природный мир имел в основе некую единую субстанцию и строился из первичных элементов, первокирпичиков — атомов. С точки зрения второго — единый в своей целостности универсум порождал из себя на протяжении хода развития все многообразие природных явлений. Тем самым натурфилософы поставили для всей последующей философии две важнейшие проблемы: проблему субстанции — вечной и неизбывной основы всего сущего и проблему движущего принципа — источника всех происходящих изменений. На первый вопрос Фалес ответил: "Вода есть основа всего". Однако некоторым движущим началом, как свидетельствует Аристотель, Фалес считал душу: "...если только в самом деле он говорит, что магнит имеет душу, именно потому, что он приводит в движение железо"⁷.

Существенным стало то, что, формируя идею природы, мысль античных натурфилософов должна была приучиться отражать то, что вне ее, что существует независимо от нее, не прибегая к закрепленным в мифологическом сознании приемам ан-тропоморфизации, но лишь двигаясь по логике предмета. Натурфилософское мышление было направлено на объект. При этом неизвестные действительные связи заменялись " идеальными фантастическими связями", а "недостающие факты — вымыслами". Иначе и быть не могло⁸. Когда же Аристотель говорит,

6-Т.Лешкевич 81

что его предшественники "фисиологи", "устанавливая элементы и так называемые начала, хотя и без логических обоснований, но все же говорят о противоположностях (tanantia legoysin), как бы вынуждаемые истиной", он тем самым фиксирует зародыш стихийной диалектики натурфилософов.

Итак, мифология, теогония, натурфилософия— это вехи на пути становления философского миропостижения. Иногда для осмысления процесса становления философии используют термин "предфилософия", который как бы обозначает такую фазу созревания философий, в которой присутствуют развитая мифология и начатки наук: математики, медицины, астрономии, физики, химии. Может быть, в этом понятии, иногда интерпретируемом как "дофилософия, парафилософия", и скрывается та первая тайная мудрость древних, которой подарил свое имя Гермест Трисмегист. Так или иначе, но фаза предфилософии указывает как бы на исходное двойственное основание (мифологию и начатки наук), которое обеспечило генезис собственно философии. И конечно же, предфилософия — это переходная форма между мифологией и философией. Можно утверждать, что термин "предфилософия" может носить и квалификационную нагрузку. В этом случае им одаривают ту теорию, где явственно противоречие между рациональным способом миропостижения и алогичным, непоследовательным воображением, между фантазирующими полетами мысли и рациональным.

В современной теории конкурируют несколько объяснительных моделей, осмысляющих процесс генезиса (возникновения) философии: мифогенная, гносеогенная, гносеомифо-генная концепции возникновения философии. Они достаточно просты и схематичны. Тесная связь мифологии и философии вызвала к жизни мифогенную концепциюпроисхождения философии. Согласно этой концепции, единственным источником

философии объявляется социоантропоморфический комплекс и "философия возникает из мифологии путем внутреннего (имманентного) развития последней за счет изменения одной лишь формы: личностно-образная форма сменяется на безличностно-понятийную"⁹. В пользу мифогенной концепции говорит и наличие переходных форм между мифологией и философией. Английский философ М. Корн-форт (1900— 1980), выделяя религию и интеллект в качестве двух возможных духовных источников философии, в своем образном суждении, где "индивидуальный интеллект величается отцом философии", а "религия — более древняя и более величественная мать", видимо, отдает преимущество мифогенной концепции.

Существование первой философии в форме натурфилософии — знания о природе — послужило основанием для гносео-геннойобъяснительной концепции происхождения философии. В соответствии с ней философия возникает в качестве обобщенной системы знания. Аргументом в пользу такого понимания философии явилось просуществовавшее в веках представление о философии как о "сумме всех наук". А в качестве ярого сторонника подобной позиции можно назвать А. А. Богданова, который выводит философию сугубо из потребностей специльно-го научного знания и игнорирует всякую преемственность традиций мифологии, религии и философии.

Исследователь данной проблемы А. Н. Чанышев обосновывает третью — гносеомифогеннуюконцепцию возникновения философии. В ней называются три источника возникновения философии: мифология, знание, житейская мудрость. Именно последняя стремится учесть не только значимость мифологии и роль знания в процессе становления философии, но и обыденное житейское здравомыслие, входящее в состав человеческой мудрости. Это в полной мере соответствует самому термину "философия" — любовь к мудрости.

В этой связи уместно вспомнить о "стоящих на пороге истории философии семи мудрецах". Состав их неоднозначен, ибо в

6* 83

разных источниках приводятся различные имена. Вместе с тем их проявляющаяся в кратких изречениях и афоризмах практическая житейская мудрость, обращенная к человеку, составляет тот специфический источник философии, который не может быть сведен ни к мифологии, ни к научному знанию. Достигая максимального обобщения социального и практического опыта, сентенции "семи мудрецов" претендуют на статус всеобщности и свидетельствуют о зарождении нравственной рефлексии: "ничего сверх меры", "познай самого себя", "знай свое время", "не позволяй языку опережать разум", "сильнее всего необходимость, ибо она имеет над всем власть", "мудрее всего время, потому что оно все открывает". Гегель считает, что "они постигли существенно практическую сторону сознания, т.е. сознания самой по себе всеобщей нравственности и высказали свое постижение в виде нравоучительных изречений, а часто в виде гражданских законов, которые они же и осуществляли в греческих государствах..."¹⁰.