 |
|
Книгопечатание, книги и зачатки научного знания
С. М. Соловьев считал, что русское общество того времени явственно осознавало свое отставание от западных соседей и поэтому стремилось преодолеть это отставание, “сблизиться с теми народами, которые показали свое превосходство, позаимствовать у них то, чем они явились сильнее; сильнее западные народы оказывались своим знанием, искусством, и потому надобно было у них выучиться” [280, т. 7, с. 109]. Этому учению способствовало и развитие книгопечатания, которое по личному указанию Ивана Грозного организовали в Москве Иван Федоров (ок. 1510—1583) и Петр Мстиславец. Сначала печатались только священные книги. Только таким образом можно было оградить от искажения их тексты при переписывании вручную. До 1600 года в Москве вышло всего 11 книг. Позже печатное дело быстро распространилось по России, и к концу XVII века было издано довольно много книг, в том числе и светского содержания.
Вместе с книгами по ратному делу, разного рода государственными установлениями, например “Грамотой о таможенных пошлинах”, появляются и переводные книги приключенческого характера (“Повесть о Еруслане Лазаревиче”, “Повесть о Василии королевиче Златовласом Чешския земли”, “История о храбром рыцаре Петре Златых Ключей”), жизнеописания, героями которых становятся благочестивые и трудолюбивые люди (“Повесть об Ульянии Осоргиной”). Кроме того, появляется — и это самое удивительное — демократическая литература. Сам народ начинает создавать произведения, описывающие в иносказательной, а иногда и в самой прямой форме реалии российской жизни: в озорной “Повести о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове” описана тяжба (суд) между ершом и лещом, жителями Ростовского озера; колкая сатира на суды и судей составляет сюжет “Повести о Шемякином суде”; пародии и небылицы в “Сказании о роскошном житии и веселии” рассказывают о бедняцком житье и несбывшихся мечтах, а “Калязинская челобитная”— о пьянстве монахов. Появляется приключенческая литература, где вымышленный герой предстает перед читателем в горе и радости, в неоднозначности своего поведения. В этих произведениях настоящей русской литературы, не подражающей никаким образцам, а вынесенной из самой середины русской действительности, изображены люди, ищущие благ. В “Повести о Горе и Злосчастии, как Горе-Злосчастье довело молодца во иноческий чин”, отражена сущность психологии обездоленного человека: “Когда у меня нет ничего, и тужить мне не о чем” [102, с. 450]. Появляется и первая плутовская новелла “Повесть о Фроле Скобееве”, рассказывающая о том, как ретивый молодец обманом женился на дочери стольника. Старые истории о душе, проданной дьяволу, находят свое новое развитие в “Повести о Савве Грудцыне”: здесь множество бытовых детатей, да и сам бес умен, франтоват, пошловат. Здесь “чудесное имеет обыденный вид” [121, т. 4, с. 355], а герой раскрывается перед читателем в своей психологической сути.
В русской литературе XVII века впервые появляется рифмованная поэзия. Нельзя сказать, что русская культура не знала до сих пор рифмы вообще. В некоторых прозаических произведениях отдельные слова рифмовались друг с другом, поскольку русская литература и русская речь вообще тяготеют к созвучиям. В прошлом веке сложился особый стиль, называемый “плетением словес”, которому свойственны повторы, ритм и рифма. Но стихов в известном нам смысле этого слова не было. Теперь стараниями Симеона Полоцкого, его ученика Сильвестра Медведева и Кариона Истомина является миру русское стихотворство. Это были в большинстве своем поучительные вирши, где авторы излагали свои взгляды на всевозможные предметы. Вот, например, как должен вести себя монах с точки зрения Симеона Полоцкого:
Монаху подобает в келии седети,
Во посте молитися, нищету терпети,
Искушения врагов силно побеждати
И похоти плотския труды умерщвляти...
...Пагубно же оному по граде ходити,
Из едина в другий дом переходите пити.
[102, с. 367]
Просветительским духом, желанием научить, передать знания другим проникнута вся поэзия этего периода. Во многом она связана со стилем барокко, свойственным не только европейской культуре. Но европейское барокко, связанное с Контрреформацией, носило характер не столько художественного стиля, сколько мировоззрения. Русское же барокко существовало только в искусстве и было вызвано идеями просветительства. В русской культуре этот стиль представлен стихами поэтов, которые вносили в поэзию логику, превращая их в своего рода энциклопедии. Карион Истомин так писал об Америке:
Америка часть четверга
Ново земля в знань отперта.
Вольнохищна Америка
людьми, в нравах, в царствах дика.
Тысящьми лет бысть незнанна, морем зело отлиянна.
Веры разны в балвохвальстве[33]
наги люди там в недбальстве[34]
Царства имут без разума,
не знав бога, худа дума.
Никто же бо что успеет,
где глупость, сквернь и грех деет.
[Там же, с. 377]
Богатство тематики, масса описаний людей, зверей, птиц, деревьев, камней, украшений, изысканный стиль стихов, разнообразные знания — все это составляло традицию барокко в литературе, театре, который в России начал складываться лишь в XVII веке.
До 1672 года лишь скоморохи разыгрывали на площадях сценки из жизни, театральные действа, в которых сохранялись древнейшие традиции народных игрищ в честь урожая, прихода весны или свадебных обрядов. Уже в “Повести временных лет” рассказывается о скоморохах, а в киевском Софийском соборе есть фрески, их изображающие. Скоморохи бродили из поселения в поселение и давали свои представления на улицах и площадях, потешая народ прибаутками. Вот типичная присказка такого потешника: “Зовут меня зовуткой, величают уткой. Живу промеж Лебедями и старой Казани. Всего у нас восемь дворов бобыльих, в них полтора человека с четвертью, четверо в бегах, да двое в бедах” [206, кн. 1, с. 14]. В скоморошьем же театре сложились и главные персонажи кукольного театра. Но официальное отношение к ним оставалось весьма негативным. Была даже издана грамота царя Алексея Михайловича в 1648 году о том, чтобы “скоморохов и ворожей в домы к себе не призывать”, “на свадьбах песен бесовских не петь”, “личин на себя не надевать” [там же, с. 18]. За ослушание грозило телесное наказание, равно как и за игру в шахматы, игру на музыкальных инструментах (домрах, гуслях, гудках). Но менее чем через 30 лет царь переменил свое решение, и пастор Грегори из Немецкой слободы поставил при дворе царя пьесу “Эсфирь”, или “Артаксерксово действо” на тему библейской истории. Позднее было поставлено еще несколько переводных пьес — уже не только нравоучительных, но и комедийных. Так впервые появился настоящий театр со сценой, декорациями, бутафорией, зрительным залом и даже с фойе. Правда, после смерти Алексея Михайловича постановки прекратились и возобновились лишь при Петре I.
Обзор культуры XVII века будет неполон, если не упоминать об удивительных достижениях русских умельцев, первопроходцев, географов и медиков. Их деяния обеспечивали становление и одновременно представляли собой удивительный прорыв русской культуры, обусловивший блестящие достижения будущего. В этот период, начавшийся развалом и смутой, наполненный бесконечными войнами не всегда победоносного характера, были предприняты знаменитые путешествия. Семен Дежнев (1605—1673) достиг восточной оконечности Азии — Большого Каменного Носа, который впоследствии назвали мысом Дежнева; Ерофей Хабаров (1610—1667), путешествуя по Амурскому краю, составил “Чертеж по реке Амуру” (его имя носят город Хабаровск и железнодорожная станция “Ерофей Павлович”); сибирский казак Владимир Атласов (1661/64—1711) исследовал Камчатку и Курильские острова. В короткий промежуток времени землепроходцы пешком и на конях, на кочах (парусно-гребных суднах) и ладьях обошли и описали земли от Иртыша до Берингова пролива, от моря Лаптевых до Амура. Остатки поселений на Новой Земле и Шпицбергене говорят о том, что и туда добирались в эти времена отважные путешественники.
XVI—XVII века в истории России — период перемен, давший ей множество удивительных достижений, начальный толчок к образованию, сплочению русского государства и возникновению национального самосознания, но в то же время принесший закабаление крестьян, раскол в церкви, расслоение общества. Эта эпоха ждала реформ, подготавливая их всеми обстоятельствами своего существования, и следующий период русской истории и русской культуры вырос из того, что составило содержание допетровской России.