 |
|
Он проповедовал для всего человечества спасение и прощение его Господом. Вот почему он мог ходить среди людей и говорить каждому встречному: «Прощаются тебе грехи твои». 6 страница
– Вообще-то думать об этом довольно странно.
– Ты про что?
– Скажем, я решаю поднять руку – и вот рука поднимается. Или я решаю побежать к автобусу, и в следующее мгновение ноги уже сами работают как барабанные палочки. В другой раз я, к примеру, подумаю о чем-нибудь грустном – и вдруг из глаз текут слезы. Наверное, между телом и сознанием существует какая-то мистическая связь.
– Именно эта проблема и подтолкнула Декарта к размышлениям. Подобно Платону, он был убежден в существовании четкой разницы между «духом» и «материей». Но у Платона не было ответа на вопрос о том, как тело влияет на душу, а душа – на тело.
– У меня тоже нет на него ответа, поэтому мне очень интересно, до чего додумался Декарт.
– Давай проследим за ходом его мыслей.
Указав на лежавшую перед ними книгу, Альберто продолжал:
– В небольшом сочинении «Рассуждение о методе» Декарт поднимает вопрос о том, каким методом должен пользоваться философ при разрешении философской проблемы. Естествознание уже обрело новый метод…
– Ты говорил о нем…
– Декарт настаивает, что мы не можем считать что-либо достоверным или истинным, пока ясно и четко не познаем его истинности. Для достижения такого знания необходимо расчленить сложную проблему на множество простых частей, после чего следует начинать с самых простых мыслей. Вероятно, ты скажешь, что каждую мысль нужно «измерить и взвесить», – примерно как Галилей, который требовал измерения всего на свете и сведения того, что не поддается измерению, к измеримым величинам. Декарт же утверждал, что философ может переходить от простого к сложному и таким образом достигать более высокой ступени понимания. Наконец, необходимо с помощью надежных расчетов и контроля убедиться, что ничего не было упущено. Лишь после этого можно делать философский вывод.
– Это напоминает решение математической задачи.
– Да, Декарт хотел использовать математический метод и применительно к философии. Он хотел доказывать философские истины примерно так же, как математическую теорию, прибегая к тому же инструменту, которым мы пользуемся при работе с числами, а именно к разуму. Ведь только разум способен дать нам точное понимание проблемы, полагаться на чувства тут не приходится. Мы уже подчеркивали сходство такой позиции с позицией Платона, который тоже утверждал, что математика и численные соотношения дают нам более достоверное знание, чем свидетельства чувств.
– Но возможно ли решать таким образом философские проблемы?
– Давай еще раз обратимся к рассуждениям Декарта. Стремясь к точному пониманию природы бытия, он начинает с тезиса о необходимости сомнения во всем как отправной точки размышлений. Иначе говоря, он не хочет строить свою философскую систему на песке.
– Если такой фундамент окажется шатким, может рухнуть все здание.
– Спасибо за подсказку, дитя мое. Вообще-то Декарт утверждает не столько благоразумность сомнения во всем, сколько возможность такого сомнения в принципе. Прежде всего, нет никакой гарантии, что чтение Платона или Аристотеля будет способствовать нашим философским исканиям. Мы расширим скорее свои исторические познания, чем понимание мира. Декарту важно было сначала разделаться с прежними идеями, а уже потом приступать к собственным философским изысканиям.
– Прежде чем приступать к строительству нового дома, он хотел расчистить строительную площадку от старого материала?
– Да, чтобы быть уверенным в прочности нового мировоззренческого здания, он хотел использовать новый, свежий материал. Но Декартово сомнение идет еще глубже. Если послушать его, мы не вправе полагаться на свои чувства. Возможно, он держал нас за дураков.
– Как это?
– Мы ведь и сны воспринимаем так, словно все в них происходит наяву. Можно ли вообще отличить наши ощущения в бодрствующем состоянии от того, что мы переживаем во сне? «Разве вы никогда не слышали в комедиях восклицания: „Сплю я или бодрствую?״, – пишет Декарт. – Можете ли вы быть уверены в том, что жизнь ваша не есть непрерывный сон и все, что вы считаете воспринимаемым вашими чувствами, не столь же ложно сейчас как тогда, когда вы дремлете?»
– «Йеппе с горы» считал, что ему всего лишь приснилось, будто он лежал в кровати барона.
– А лежа в бароновой кровати, он считал, что ему приснилась жизнь бедного крестьянина. Так и Декарт кончает сомнением абсолютно во всем. На этой точке многие из предшествующих философов завершали свои изыскания.
– В таком случае они уходили не слишком далеко.
– Декарт же попытался рассуждать, отталкиваясь именно от этой точки отсчета. Он пришел к мысли, что сомневается во всем и твердо уверен только в этом сомнении. И тут его осеняет: в одном он все-таки твердо уверен – в своем сомнении. Но раз он сомневается, значит, он явно думает, а если он думает, значит, он наверняка мыслящее Я. Или, по его собственному выражению: «Cogito, ergo sum».
– То есть?
– «Я мыслю, следовательно, я существую».
– Не могу сказать, что меня очень удивляет его вывод.
– Резонно. Однако обрати внимание, с какой интуитивной уверенностью он воспринимает себя как мыслящее создание. Возможно, ты помнишь, что Платон считал воспринимаемое с помощью разума более реальным, чем воспринимаемое чувствами. Так же обстоит дело с Декартом. Он не только воспринимает себя в виде мыслящего Я, но и считает это мыслящее Я реальнее физического мира, даваемого нам в ощущениях. Впрочем, он отнюдь не заканчивает на этом свое философское исследование. Он идет дальше, София.
– Иди дальше и ты.
– Теперь Декарт задается вопросом, воспринимает ли он что-либо еще с такой же интуитивной уверенностью, как тезис о мыслящем Я. Он обнаруживает в себе ясное и четкое представление о всесовершенном существе, представление, которое присутствует в нем постоянно и которое Декарт безоговорочно считает возникшим не внутри самого себя. Представление о всесовершенном существе не может быть обязано своим происхождением созданию несовершенному, утверждает этот философ. Оно должно вести начало от идеального существа – иначе говоря, от Бога. Таким образом, существование Бога для Декарта столь же очевидно, как и то, что человек, который думает, представляет собой мыслящее Я.
– По-моему, теперь он делает слишком поспешные выводы. Сначала он был весьма осторожен.
– Да, многие указывали на это как на самое слабое звено в рассуждениях Декарта. Но ты употребила слово «выводы». На самом деле речь идет не о поисках доказательств. Декарт просто-напросто утверждает, что у всех нас есть представление о всесовершенном создании и что само такое представление свидетельствует о возможности существования идеала. Ведь идеальное создание не было бы идеальным, если бы его не существовало на свете. В таком случае у нас не было бы и представления о нем. Сами мы отнюдь не совершенны, значит, от нас не могла бы исходить и идея совершенства. Согласно Декарту, идея Бога относится к числу врожденных идей, она заложена в нас с самого рождения, как закладывают форму в свои творения мастера.
– Но если у меня есть представление о «кроколоне», это вовсе не значит, что он существует.
– Декарт сказал бы, что в самом понятии «кроколона» не заложена обязательность его существования, тогда как в понятии «всесовершенного создания» содержится мысль о его существовании. Согласно Декарту, это не менее точно, чем то, что в понятии круга заложена идея о равноудаленности всех точек круга от его центра. Иными словами, ты не можешь вести речь о круге, который бы не отвечал этому требованию. Так же невозможно вести речь о «всесовершенном создании», у которого бы отсутствовала наиважнейшая из всех его характеристик, а именно существование.
– Довольно своеобразный способ рассуждения.
– Он подчеркнуто рационалистичен. Подобно Сократу и Платону, Декарт утверждал наличие связи между мыслью и существованием. Чем очевиднее какая-то вещь для нашего мышления, тем вернее можно говорить о ее существовании.
– Пока что он сделал два вывода: что представляет собой мыслящее Я и что совершенное создание должно существовать.
– Отталкиваясь от этих тезисов, он идет дальше. Что касается наших представлений о внешней реальности – например, о луне и солнце, – их можно посчитать всего лишь за картины, увиденные нами во сне, сама же внешняя действительность обладает характеристиками, которые поддаются восприятию разумом. Речь идет о поддающихся измерению математических величинах, таких, как длина, ширина и высота. Подобные количественные характеристики не менее ясны и очевидны для нашего разума, чем мысль о себе как мыслящем Я. Качественные же характеристики – цвет, запах, вкус – связаны с нашими органами чувств и на самом деле не отражают внешнюю реальность.
– Значит, природа все же не сон?
– Нет, и тут Декарт вновь обращается к понятию о всесовершенном существе. Если наш разум ясно и очевидно воспринимает некие вещи – как это происходит в случае с математическими величинами, – значит, они соответствуют действительности. Ведь всесовершенный Бог не хотел бы обмануть нас. Декарт опирается на «божественную гарантию» того, что воспринимаемое нашим разумом соответствует некоей действительности.
– Поехали дальше. Итак, он додумался до трех вещей: о себе как мыслящем Я, о существовании Бога и о существовании внешней реальности.
– Но внешняя реальность коренным образом отличается от мысленной. Теперь Декарт пришел к утверждению о двух различных видах действительности, или двух субстанциях. Одна из субстанций – это мышление, или душа, а вторая – протяжение, или материя. Душа лишь мыслится, она не занимает какого-либо места в пространстве и потому не может делиться на более мелкие части. Материя же лишь протяженна, она занимает определенное место в пространстве и может делиться на более мелкие части, однако она не мыслится. По словам Декарта, обе эти субстанции ведут свое происхождение от Бога, ибо только сам Бог существует независимо ни от чего другого. Но, хотя и мышление, и протяжение происходят от Творца, эти две субстанции не зависят друг от друга. Мысль абсолютно свободна по отношению к материи, и наоборот: материальные процессы протекают совершенно независимо от мысли.
– В результате все творения Господа распадаются на две категории.
– Совершенно верно. Мы называем Декарта дуалистом, поскольку он четко разграничивает духовную и протяженную действительность. Душой, например, наделен только человек, животные целиком и полностью относятся к протяженной действительности. Их жизнь и движение осуществляются механически. Декарт считал животных сложными автоматами. Иными словами, как и у материалистов, его восприятие протяженной действительности чисто механистическое.
– Я сомневаюсь, что Гермес машина или автомат. Декарту, вероятно, просто никогда не нравились животные. А мы? Может, мы тоже автоматы?
– И да и нет. Декарт пришел к выводу, что человек – двоякое существо, которое и мыслит, и занимает место в пространстве, так что человек наделен как душой, так и протяженным телом. Нечто подобное высказывали также Августин и Фома Аквинский. Они утверждали, что у человека есть тело – как у животных, но есть также душа – как у ангелов. Согласно Декарту, человеческое тело представляет собой тонкий механизм. Но у человека есть и душа, которая может действовать независимо от тела. Телесные процессы не обладают такой самостоятельностью, они подчиняются собственным законам. Мыслительные же процессы происходят не в теле, а в душе, независимой от протяженной реальности. Наверное, стоит прибавить, что Декарт не исключал существования мышления и у животных. Однако, если они наделены такой способностью, их тоже должно касаться разграничение между мышлением и протяжением.
– Мы уже затрагивали этот вопрос. Если я решаю побежать к автобусу, приходит в действие вся «автоматика». А если я все же опоздаю на автобус, то у меня польются слезы.
– Даже сам Декарт не отрицал постоянного переключения от души к телу и обратно. По его мнению, пока душа находится в теле, она связана с особым мозговым органом, который называется «шишковидной железой». Там то и дело происходит переключение между духом и материей, вот почему душу могут сбивать с толку чувства и возбуждения, связанные с потребностями тела. Душа, однако, может отсекать эти «низкие» импульсы и действовать независимо от тела. Нужно стремиться к тому, чтобы власть перешла к разуму, к сознанию. Ведь, как бы у меня ни болел живот, сумма углов треугольника всегда будет составлять сто восемьдесят градусов. Поскольку мысль может подняться над потребностями тела и выступать «сознательно», душу можно считать самостоятельной по отношению к телу. Ноги наши могут состариться и начать дрожать, спина может скособочиться, зубы – выпасть, но до тех пор, пока нас не покинет сознание, два плюс два будет равняться четырем. Разум (в отличие от тела) не может скособочиться от старости. Для Декарта «душу» составляет именно разум. Низкие побуждения и страсти вроде вожделения или ненависти связаны исключительно с телесными функциями, то есть с протяженной действительностью.
– Мне хотелось бы послушать еще про Декартово сравнение тела с машиной или автоматом.
– Сравнение это обусловлено тем, что во времена Декарта людей завораживали машины и механизмы, которые, на внешний взгляд, действовали сами по себе. Слово «автомат» и обозначает устройство, действующее без постороннего вмешательства. Разумеется, представление о том, что механизмы действуют «сами по себе», было иллюзией. Астрономические часы, например, сконструированы и заводятся человеком. Декарт подчеркивает, что подобные искусственные механизмы устроены крайне просто, из небольшого числа деталей по сравнению со множеством костей, мышц, нервов, артерий и вен, из которых состоят тела людей и животных. Почему Богу было не создать тело человека или животного на основе законов механики?
– Сегодня многие говорят о создании искусственного интеллекта.
– Тут уже речь идет об автоматах нашего, сегодняшнего дня. Мы создали механизмы, которые порой вводят нас в заблуждение, заставляя думать, будто они впрямь разумны. Такие машины до смерти напугали бы Декарта. Не исключено, что он усомнился бы в провозглашаемых им свободе и независимости человеческого сознания. Есть ведь философы, настаивающие, что душевная жизнь человека обладает не большей независимостью, чем телесные процессы. Естественно, душевная жизнь человека неизмеримо сложнее любой компьютерной программы, однако кое-кто утверждает, что в принципе мы обладаем не большей свободой, чем такие программы. Впрочем, давай я тебе лучше покажу, София…
Указав на монитор, стоявший на письменном столе в дальнем конце комнаты, Альберто встал и прошел туда. София последовала за ним.
Альберто включил компьютер, и вскоре на самом верху экрана появилась латинская буква «С» с двоеточием. Он написал слово «Лайла» и сказал:
– Так называется сложная диалоговая программа. На экране возник текст:
«Здравствуй, меня зовут Лайла. Ты хорошо сидишь?»
«Да», – набрала на клавиатуре София, хотя еще не успела сесть. Теперь Альберто подал ей стул.
«Как тебя зовут?» – высветилось на экране.
«София Амуннсен», – написала София, и машина ответила:
«Клёвервейен, 3. Очень приятно познакомиться, София. Ты рада, что тебе скоро исполнится пятнадцать лет?»
София вздрогнула. Альберто положил руку ей на плечо.
– Я только сообщил машине твое имя, адрес и дату рождения. Когда знакомишься с новым человеком, хочется что-нибудь знать о нем заранее.
«Неплохо», – набрала София.
«Ты имеешь в виду, что чувствуешь себя неплохо, да, София? Постарайся говорить полными предложениями».
«Спасибо, я чувствую себя прекрасно. Можно задать тебе вопрос?»
«Замечательно, что ты чувствуешь себя прекрасно. Пожалуйста, задавай любые вопросы».
«Сколько тебе лет?» – написала София.
«Меня создали в Атланте 8 августа 1988 года, но на норвежский язык я была переведена в Норвежском высшем техническом училище 28 марта 1990 года».
«Господи!»
«Я просила тебя говорить полными предложениями».
«Я сказала всего-навсего „Господи!״».
«Не понимаю связи. Я знаю более ста тысяч слов, но обращение к Богу в данном случае мне неясно. Ты верующая, София?»
«Не знаю».
«Незнание обычно знаменует собой переход к новому знанию».
«Такое наверняка мог бы сказать Сократ. Или, например, Декарт».
«Сократ – греческий философ, живший с 470-го по 399 год до нашей эры. Если хочешь узнать о нем подробнее, нажми F7. Декарт – французский философ, живший с 1596-го по 1650 год. Если хочешь узнать о нем подробнее, нажми F8».
«Спасибо, мне достаточно сведений о них. Можно задать еще вопрос?»
«Хорошо, что тебе достаточно сведений о них. Задавай свой вопрос!»
Альберто хмыкнул.
«Кто такая Хильда Мёллер-Наг?» – написала София.
«Хильда Мёллер-Наг живет в Лиллесанне, и ей ровно столько же лет, сколько Софии Амуннсен».
«Откуда тебе это известно?»
«Не знаю откуда, я нашла эту информацию на жестком диске».
София снова ощутила руку у себя на плече.
– Я заложил в нее имеющиеся у нас скудные сведения о Хильде.
«Тебе известно про Хильду что-нибудь еще?» – набрала София.
«Отец Хильды служит в миротворческих силах ООН в Ливане. Он имеет звание майора и регулярно шлет своей дочери открытки».
«Я хочу, чтоб ты нашла его!»
«Это невозможно. Его нет в моих файлах, а ни к какой другой базе данных я не подсоединена».
«Я сказала: „Найди его!!!!!״»
«Ты сердишься, София? Во всяком случае, такое количество восклицательных знаков свидетельствует о сильных эмоциях».
«Я хочу поговорить с Хильдиным отцом!»
«У тебя проблемы, тебе трудно управлять своими желаниями. Если хочешь обсудить воспоминания детства, нажми F9».
Альберто вновь тронул Софию за плечо.
– «Лайла» права. Она не магический кристалл, а всего-навсего компьютерная программа.
«Заткнись!» – написала София.
«Как скажешь, София. Наше знакомство продолжалось 13 минут 52 секунды. Я сохраню в памяти нашу беседу. Теперь я завершаю работу по программе».
На экране опять высветилось латинское «С» с двоеточием.
– Ну что ж, пойдем обратно, – сказал Альберто.
Но София уже набрала на клавиатуре новое слово – «Наг».
В следующую секунду на экране возникло сообщение:
«Я здесь».
Теперь уже вздрогнул Альберто.
«Кто ты?» – написала София.
«Майор Альберт Наг к вашим услугам. Я отвечаю непосредственно из Ливана. Чем могу служить?»
– Нет, вы посмотрите, что себе позволяет этот мошенник! – застонал Альберто. – Он проник на жесткий диск.
Оттолкнув Софию, философ занял ее место перед клавиатурой.
«Как тебе, черт возьми, удалось проникнуть в мой компьютер?»
«Проще простого, дорогой коллега. Я всегда оказываюсь там, где мне хочется».
«Проклятый компьютерный вирус!»
«Спокойствие! В данном случае я выступаю в качестве поздравительного вируса. Ты позволишь мне послать кое-кому привет?»
«Мы по горло сыты твоими приветами».
«Буду краток: „Все это происходит в твою честь, дорогая Хильда. Еще раз сердечно поздравляю тебя с пятнадцатилетием. Прости за некоторые сложности, но я пользуюсь любыми обстоятельствами для передачи поздравлений, чтобы они встречали тебя везде, куда ты ни обратишь взор. С приветом, папа – который ждет не дождется, когда сможет обнять тебя״».
Прежде чем Альберто успел написать что-нибудь в ответ, на экране опять возникла буква «С».
Альберто набрал «dir nag*.*», чтобы увидеть названия файлов в каталоге, и прочел:
nag.leb 147.643 15.06.90 12.47
nag.lil 326.439 23.06.90 22.34
Написав «erase nag*.*», он выключил машину.
– Ну вот, я его стер, – сказал Альберто. – Правда, неизвестно, когда он появится в следующий раз.
И остался сидеть, не сводя взгляда с экрана. Спустя некоторое время Альберто прибавил:
– Самое неприятное, что его зовут Альберт Наг…
Только теперь София обратила внимание на сходство имен: Альберт Наг и Альберто Нокс. Но Альберто пребывал в таком раздражении, что она не решилась даже заикнуться об этом. Они вернулись к журнальному столику.
СПИНОЗА
…Бог – не кукловод в театре марионеток…
Они долго сидели молча. Наконец София сказала – только чтобы отвлечь Альберто от грустных мыслей:
– Судя по всему, Декарт был необычным человеком. Он стал знаменитым?
Альберто тяжело вздохнул и лишь тогда собрался с силами ответить:
– Он приобрел огромное влияние. Вероятно, наиболее важным следует признать его значение для другого великого мыслителя. Я имею в виду голландского философа Баруха Спинозу, который родился в 1632-м и умер в 1677 году.
– Ты расскажешь и о нем?
– По крайней мере, я намечал это сделать. И давай не будем поддаваться на военные провокации.
– Я вся внимание.
– Спиноза принадлежал к еврейской общине Амстердама, но довольно быстро был отлучен от церкви за ересь. Мало кто из философов Нового времени подвергался таким гонениям и издевательствам, как этот человек. Его даже пытались убить. И причиной тому была его критика официальной религии. По мнению Спинозы, и христианство, и иудаизм продолжали свое существование благодаря застывшим догмам и внешней обрядовости. Сам он оказался первым, кто придерживался так называемого «историко-критического» взгляда на Священное Писание.
– Объясни!
– Он отказывался признать, что Писание от первого до последнего слова продиктовано Богом. Читая Библию, мы не должны забывать о времени ее сочинения. Подобное «критическое» чтение позволяет, например, выявить ряд несоответствий между отдельными ее частями. При этом мы знакомимся не только с внешними событиями, изложенными в Новом Завете, но и с Иисусом Христом, которого вполне можно считать выразителем идей Господа. Учение Христа представляло собой именно освобождение от догматов иудаизма. Иисус проповедовал «разумную религию», в которой наибольшую ценность приобретала любовь. Спиноза имеет в виду как любовь к Богу, так и любовь к ближнему. Но христианство тоже быстро закоснело в догмах и ритуалах.
– Полагаю, такие мысли плохо воспринимались в церквах и синагогах.
– Спинозе пришлось даже пережить предательство со стороны семьи, которая попыталась за ересь лишить его наследства. Парадокс заключается в том, что мало кто столь рьяно отстаивал свободу слова и религиозную терпимость, как Спиноза. Из-за сильного противодействия его взглядам он вынужден был вести тихую жизнь, целиком и полностью посвященную философии. Средства пропитания он добывал шлифовкой оптических стекол. Несколько его линз и попало в мои руки.
– Впечатляет.
– То, что он жил шлифовкой линз, едва ли не символично. Философы призваны помочь людям увидеть бытие в новом свете. Суть учения Спинозы как раз и состоит в попытке посмотреть на вещи «с точки зрения вечности».
– С точки зрения вечности?
– Да, София. Способна ли ты рассмотреть свою жизнь в контексте Вселенной? Для этого тебе нужно взглянуть на себя и свою жизнь как бы прищуренным взглядом…
– Гммм… это непросто.
– Напомни себе, что твоя жизнь составляет лишь крохотную частичку бытия. Другими словами, ты входишь в контекст космических масштабов.
– Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать.
– Способна ли ты представить себе это? Способна ли охватить одним взглядом весь мир… всю Вселенную?
– Это нелегко. Может быть, мне нужно оптическое стекло.
– Я думаю не только о бесконечном космическом пространстве, но и о бесконечном пространстве времени. Очень давно, тридцать тысяч лет тому назад, в долине Рейна жил мальчик. Он составлял малюсенькую частицу Вселенной, был как бы крошечной рябинкой на бесконечном морском просторе. Вот и ты, София, живешь, составляя малюсенькую частицу всего мироздания. Между тобой и этим мальчиком нет разницы.
– Только та, что я живу сегодня.
– Верно, но как раз на это ты и должна была посмотреть прищуренным взглядом. Кем ты будешь через тридцать тысяч лет?
– В этом заключалась ересь?
– Пожалуй. Спиноза ведь не только утверждал, что все сущее есть мир, или бытие. Он ставил знак равенства между бытием и Богом. Он видел Бога во всем сущее и все сущее – в Боге.
– Значит, он был пантеистом.
– Верно. Для Спинозы Бог не просто создал мир и потому сам стоит вне своего творения. Нет, Бог для него – сам мир. Иногда философ, впрочем, выражается иначе, подчеркивая, что бытие – в Боге. Он приводит в доказательство речь апостола Павла перед афинянами на Ареопагском холме. «Ибо мы Им живем и движемся и существуем», – сказал Павел. Но давай обратимся к собственным рассуждениям Спинозы. Его важнейшее сочинение называется: «Этика, доказанная в геометрическом порядке».
– Этика… и геометрический метод?
– Возможно, на наш слух звучит несколько странно. Под этикой философы понимают учение о том, как нам вести себя для достижения благополучия. Именно в этом смысле мы говорим, к примеру, об этике Сократа или этике Аристотеля. Лишь в современном мире этика фактически сведена к нормам поведения, соблюдая которые мы бы жили, не наступая на любимые мозоли другим людям.
– Забота только о своем благополучии считается эгоизмом, да?
– Примерно. Спиноза употребляет слово «этика» в двояком смысле: и как образ жизни, и как мораль.
– И все же… «образ жизни, доказанный в геометрическом порядке»?…
– Геометрический метод применяется в этом случае к самому языку, или форме выражения. Как ты помнишь, Декарт тоже прибегал в философских рассуждениях к математическому методу. Согласно Декарту, такие рассуждения должны строиться в виде тщательно выверенных, логичных умозаключений. Спиноза продолжает ту же рационалистическую традицию. В своей этике он стремился доказать, что человеческая жизнь определяется законами природы, а потому нам следует избавиться от чувств и побуждений, аффектов. Лишь тогда мы обретем спокойствие и счастье, утверждал он.
– Но наша жизнь определяется не только законами природы?
– Видишь ли, София, Спиноза отнюдь не простой философ. Его нужно разбирать пункт за пунктом. Ты, надо думать, не забыла, что, по Декарту, действительность состоит из двух четко различающихся субстанций, а именно мышления и протяжения?
– Когда бы я успела это забыть?
– Слово «субстанция» можно понимать как нечто, из чего состоят все вещи, нечто, к чему они все могут сводиться. Итак, Декарт оперировал двумя субстанциями, мышлением и протяжением.
– Мне не надо повторять все по двадцать раз.
– Спиноза не признавал такого разграничения. Он верил в существование только одной субстанции. Все сущее, по его мнению, сводится к тому, что он называл просто Субстанцией. Иногда, впрочем, он называл ее Божеством или природой. Иными словами, у Спинозы – в отличие от Декарта – не дуалистическое восприятие действительности. Мы говорим, что он монист, поскольку сводит все бытие и все жизненные явления к одной и той же субстанции.
– Они придерживаются, можно сказать, противоположных точек зрения.
– Разногласия между Декартом и Спинозой не столь велики, как это нередко утверждается. Декарт ведь тоже указывал, что Бог существует благодаря самому себе. Лишь когда Спиноза приравнивает Бога к бытию (или к сотворенному им миру), он довольно далеко отходит и от Декарта, и от иудаистского или христианского мировоззрения.
– Ведь в таком случае бытие – это Бог, и точка.
– Но под словом «бытие» Спиноза понимает не только протяженное бытие. Под Субстанцией, Богом, природой или бытием он подразумевает все сущее, в том числе и связанное с духом.
– Значит, и мышление, и протяжение?
– Ты абсолютно права. Согласно Спинозе, нам, людям, известны две характеристики, или формы проявления, Бога, которые философ называет божественными атрибутами, и эти атрибуты не что иное, как Декартовы мышление и протяжение. Итак, Бог (или бытие) выступает либо в виде мышления, либо в виде протяженных вещей. Вполне возможно, что Бог обладает и другими свойствами, помимо мышления и протяжения, однако люди знакомы лишь с этими его атрибутами.
– Все отлично, только зачем он выражается так замысловато?
– Да, прорубаться сквозь текст Спинозы приходится иногда чуть ли не с молотком и зубилом. Единственным утешением служит то, что в конце концов ты извлекаешь из глубин мысль, которая по чистоте своей может соперничать с алмазом.
– Я жду разъяснений.
– Не все сущее в природе представляет собой либо мышление, либо протяжение. Конкретные явления, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, например цветок или стихотворение Хенрика Вергеланна, суть различные модусы атрибутов мышления или протяжения. Под модусом понимается определенный способ, которым проявляет себя Субстанция, Бог или природа. Цветок – это модус атрибута протяжения, а стихотворение о том же цветке – модус атрибута мышления. По существу же оба выражают Субстанцию, Бога или природу.
– Тьфу ты, чего он наворотил!
– Главная сложность заключается в языке Спинозы. Но под его запутанными формулировками скрывается удивительное откровение, которое настолько просто, что его невозможно выразить повседневным языком.
– И все же я предпочитаю повседневный язык.
– Отлично. Начну с тебя. Если у тебя заболел живот, кто испытывает боль?
– Ты же сам сказал: я.