Главная | Обратная связь

ЦИВИЛИЗАЦИИ (КУЛЬТУРЫ)

Книга О. Тоффлера «Шок будущего» (1970) в свое время стала бестселлером. Автор сделал вывод о том, что ускорение социальных и технологических изменений создает все больше трудностей для адаптации внешней и внутренней среды че­ловека. 50 тысяч лет человеческой истории Тоффлер измерил числом поколений, каждое продолжительностью в 62 года. Таких поколений набирается приблизительно 800, 650 из них обитали в пещерах. Только 70 последних поколений узнали письменность, лишь 4 поколения научились более или менее правильно измерять время, только 2 последних пользуются электродвигателем. Подавляющее большинство материальных ценностей, с которыми мы имеем дело в повседневной жизни, впервые создано нынешним, восьмисотым поколением. Коли­чество окружающих нас предметов удваивается через каждые пятнадцать лет. В конце своей жизни нынешний подросток будет жить в предметном мире, в 32 раза превышающем предметный мир его родителей. Внутренний мир человека не сможет приспособиться и эффективно взаимодействовать с этим окружением. Отсюда — психологический шок, ожидаю­щий человека в недалеком будущем. Таков общий вывод автора.

Журналистский прием контраста, примененный О. Тоффлером, естественно, впечатляет. Но так ли мрачно обстоит дело в действительности? Чтобы выяснить это, не­обходимо хотя бы кратко ознакомиться с основными концеп­циями развития цивилизации (культуры).

Интеллектуальным источником всех концепций цивилиза­ции (культуры) является то или другое понимание тем или иным крупным автором исторического процесса — всемирного или регионального. Поэтому можно с полным основанием согласиться с афоризмом К. Маркса о том, что «история — это современная мысль о прошлом»[27].

Древнейшие из расшифрованных письменных памятников Египта и Месопотамии, трудности, с которыми встречаются исследователи из-за понятийных барьеров, говорят об одном универсальном явлении: подобно тому как природные условия, общественная структура, экономический базис и, вероятно, все другие аспекты цивилизации варьировали на протяжении времени, точно так же и мышление (менталитет) людей претерпевало изменения. Так, причинную обусловленность фактов древнее мышление видело в их божественной предопределенности (писцы перед описанием факта указывали его предзнаменование, исходящее от небесных сил).

Такой подход в классическую эпоху (Греция: Платон, Аристотель, Фукидид, Геродот) полностью изменяется: начи­нается поиск земных причинно-следственных связей фактов, отмечается направленность движения истории, ее цикличность. Платон в «Законах» и «Государстве» описывает эволюцию общества от догосударственных образований и примитивных государств до возникновения цивилизации[28]. Была доказана идея, что через понимание прошлого можно придти к пред­сказанию будущего. Фукидид обнаружил в истории повторя­ющуюся модель: взлет цивилизации неизбежно сменялся ее падением — результатом «непомерно возросшего высокомерия и гордыни». Он говорил, что могущество вело к обогащению, обогащение влекло за собой спесь и потакание прихотям; последнее, в свою очередь, приводило людей к мысли о том, что они могут не подчиняться законам человеческого пове­дения (этот вывод Фукидид получил из анализа истории Персидского царства и предсказал Афинам ту же судьбу).

Более поздние греческие исследования истории направля­лись мыслью Аристотеля о том, что тот, кто рассматривает вещи в их становлении и происхождении — будь то государство или что иное, — получит о них самое ясное представление.

Позже бл. Августин (354—430) утверждал, что вся история есть линейный процесс, направленный божественным промыс­лом к единой (конечной) цели. Линейность (универсальность для всех цивилизаций единой цели) и необратимость истории, а также ее предопределенность — вот основные идеи, гос­подствовавшие в его время в понимании истории.

Дж. Вико (1668—1744) выдвинул идею исторического круго­ворота (теорию спирали) и утвердил греческую идею о цик­личном развитии цивилизации. Он перешел к исследованию элементов для определения общих моделей: так, он выработал принципы исследования таких культурных характеристик, как классовое сознание, мифы и техника.

Ж.Ж. Руссо (1712—1778) был убежден в том, что любая ци­вилизация является разрушителем всего доброго, заложенного в человеке от природы.

Г.В.Ф. Гегель (1770—1831) применил диалектический принцип анализа исторического процесса.

О. Конт (1798—1857) — основатель взгляда на социологию, социальную физику, — применяя сравнительно-историческийметод исследований, обосновал вывод о том, что на Земле можно одновременно наблюдать все разнообразные стадии эволюции, все социальные ступени развития человеческого общества.

Карл Маркс (1818—1883) обосновал концепцию исторического материализма (теорию формаций) и этим дал вариант универсального объяснения исторического развития: экономи­ческий прогресс — главный двигатель общественного развития; изменения в экономическом базисе приводят к трансформа­циям во всех надстроечных институтах общества.

О. Шпенглер (1880—1936) заимствовал у греков идею циклич­ности развития цивилизации. Он рассмотрел семь крупнейших цивилизаций (египетскую, китайскую, семитскую, еврейско-арабскую, греко-римскую, западную, мексиканскую) и обосно­вал вывод о том, что каждая цивилизация проходит стадии, аналогичные стадиям жизненного цикла человека, — рождение, детство, юность, зрелость, старость и смерть. Средний жизненный цикл каждой цивилизации, по Шпенглеру, — тысяча лет. Одним из первых он дал определение культуры: «Культура есть единство художественного стиля во всех проявлениях жизни народа», предсказал гибель европейской культуры и цивилизации (в книге «Закат Европы»), стремился выделить в каждой культуре «гештальт», т.е. общую форму и стиль, характерные для этой культуры.

П. Сорокин, Л. Роберт, Ф. Боас — все они отрицательно относились к попыткам антропологов построить универсальную историю культур (их позиция была, конечно, реакцией на теории эволюционизма в социокультурной области, распрос­транившиеся в конце XIX века).

А. Тойнби (1881—1975) является автором самого крупного в XX веке труда по истории цивилизации. После работ Гегеля и Маркса это наиболее значительная работа в области фи­лософии истории[29]. Тойнби выделил 21 цивилизацию, ввел понятие «вызова и ответа». Каждая цивилизация сталкивается с необходимостью дать ответ на тот или иной «вызов» — состояние природной среды, демографическое давление, войну, экономический кризис и т.д. Он применил энвайронментальный метод к анализу истории цивилизации (энвайронмент — среда, окружающие условия). Факторами, стимулирующими развитие цивилизации, являются, по Тойнби, внешние при­чины (прежде всего географические, климатические, экологи­ческие), ослабление же и разложение цивилизации происходят в силу внутренних причин. Цивилизация распадается, когда для ответа на новые «вызовы» ей не хватает творческого руководства.

Т. Парсонс (1902—1979) обосновал концепцию «эволюцион­ной универсалии». Она базируется на двухстадийной эволю­ционной модели, различающей «доисторические» и «истори­ческие» формы развития человечества. Стартовая стадия — примитивное общество, структура которого ограничивается се­мейными связями. Предпосылками дальнейшего социокультурного развития Парсонс считал родство, технологию, язык, религию. Две универсалии стали побудителями нарушения струк­туры социальных связей, на которых базировалась «примитив­ная» стадия социокультурной эволюции: а) система обществен­ного разделения труда, независимая от структур родства; б) система социальной стратификации, т.е. культурно обозначен­ного (маркированного) закрепления устойчивых границ между иерархически упорядоченными социокультурными группами, составляющими общество. На второй стадии появляются такие универсалии, как система рынка и денег, бюрократия, уни­версалистская правовая система, демократическая ассоциация.

Приведенный краткий обзор основных концепций истории и теории цивилизации (культуры) позволяет увидеть и оценить как разнообразие подходов, так и пестроту результатов иссле­дований. Это свидетельствует о сложности проблемы, а также, возможно, и о недостаточности осмысленного исторического материала и интеллектуального потенциала науки.

Кроме того, предпринятый здесь экскурс поможет молодым людям со знанием дела стать участниками развернувшихся ныне в стране ожесточенных теоретических и идейно-поли­тических споров о путях дальнейшего развития России. Речь идет о соотношении Россия — Запад — Восток в цивилизационном плане[30].

Схематически диспозиция достаточно самостоятельных идей­но-политических движений («субкультур» в рамках российской культуры) следующая. Наиболее активным выглядит реформа­торское движение с упором на экономический монизм (т.е. на представление о том, что решение вопросов экономического процветания страны автоматически будет решать все остальные вопросы, в том числе и вопросы культуры и политики). Известны социальные последствия государственной политики с такой ориентацией: экономические реформы, проводимые «сверху», без учета повседневных интересов трудовых масс, содействовали систематическому падению производства (еже­годные потери до 25%) и сепаратистским конфликтам. Другая субкультура (радикал-демократическая), уповающая на абстрак­тные лозунги демократии и полностью перечеркивающая весь прошлый опыт государственной жизни народа, считает, что интересы демократии выше интересов России как державы и что ради победы ее принципов можно пойти и на расчленение! России как единого государства[31].

Наряду с указанными течениями существуют еще два pecтавраторских: беломонархическое с его принципом «самодер­жавие, православие, народность» и идея восстановления СССР как государства единого советского народа. Относительно свежими выглядят «русская идея» и «евразийская идея». Первая идея находит своих сторонников прежде всего среди нацио­налистов, в руках которых оказалась (по вине недальновидных руководителей вновь образованных государств — бывших частей Союза, подвергающих дискриминации этнических русских, т.е. приблизительно 25 млн. человек) идея-козырь — «русские имеют право на объединение». Вспомним, что гитлеровская идея об объединении немецкой нации, победившая в Германии 30-х гг., привела Европу к катастрофе — история ныне повторяется. Она, видимо, мало кого учит, — ясно, что уроки истории полезны лишь для ответственных и исторически мыслящих людей.

В фокусе нашего дальнейшего анализа остается «евразийская идея». Этой цивилизационной модели сегодня посвящен ряд работ, она находит политическую аудиторию, так или иначе реализуется в государственных решениях[32].

Обратимся к истории евразийского движения, возникшего в 20-е гг. Его теоретические и идеологические основы были заложены группой «евразийцев» в эмиграции (ее основными членами были Н.С. Трубецкой, Н.Н. Алексеев, В.П. Никитин, В.Н. Ильин, Л.П. Карсавин. М.М. Шахматов, Г.В. Вернадский). Они выпускали в 20—30-е гг. манифесты, монографии, издавали в Париже еженедельную газету «Евразия» (1928—1929).

Ряд следующих принципиальных положений этого течения русской мысли, думается, подтвердили прошедшие 70 лет (программный сборник «Исход к Востоку» вышел в свет в 1921 г.). Судите сами:

— Россия находится на стыке Азии и Европы, и именно это геополитическое положение определяет ее специфику. Как учел, соединяющий Азию и Европу, она несет в себе начало связи двух мировых культур — западной и восточной. Западная культура традиционно рационалистична, восточная же, скорее, иррационалистична с медитационным уклоном. Архетип куль­туры российского народа формировался в период образования государственности, основанной на степной культуре. Отсюда следует и специфика мироощущения и мировосприятия рос­сиянина: широта души, склонность к совершению поступков «на авось» и бытовая нерасчетливость, связанные с ощущением бесконечности степной шири, приверженность к упрощенной схеме жизни, привычка к неясностям, соборность (экстравертность в системе ожиданий-требований окружающих), мило­сердная солидарность в жизни, тяготение к идеократической государственности[33], определяющие восприятие людьми власти как власти собственного объединения. В основе идеократичес­кой государственности лежит «идея-правительница». Она яв­ляется объединяющей идеей, и лишь благодаря ей социальное поле приобретает форму соборности, духовного братства, а не механической тотальности. Если идея утрачивается, начинается стремительный процесс разложения и распада. Говорить о ложности идеи бессмысленно, ибо всякая идея соответствует какому-то внутреннему переживанию массы и в подобном смысле всегда выступает как историческая данность.

— Центральная идея идеократического государства, тони­зирующая и окрашивающая культуру, является ее квинтэссен­цией, структурирующим фактором. Ей и принадлежит функция архетипа данной культуры. Он в конечном счете направляет, определяет перспективу развития культуры в сложном соче­тании географических, социальных, общественных, психичес­ких и иных факторов. Его черты отражают способность национального творчества, стиля мышления, свидетельствуют об агрессивности или сдержанности культурных традиций. «Идея-правительница» формирует скрытый источник культур­ной напряженности, которая переживается, но не осознается до конца.

— Российская революция имела мировой характер. Анализ приводит евразийцев к выводу, что если английская революция в свое время привела к формированию британской колони­альной империи, французская — к появлению в Европе на­полеоновской империи, то русская революция — к свободной федерации народов, населяющих Россию. (В стремлении к ней евразийцы видели продолжение революции.)

— «Догма коммунизма играет для России исторически-служебную роль». «Рано или поздно эта идея изживет себя, и место марксизма займет новая культурно-историческая идеология — мы ее ищем»[34]. Нельзя забывать, говорят евра­зийцы, что «только марксизм — достойная внимания историческая концепция, хотя и ошибочная и односторонне материалистическая». И в то же время, утверждают они, «едва ли мировая история знает другой, более яркий пример гос­подства идеи над социально-экономическими условиями, чем это мы наблюдаем в русской революции».

Сегодня мы уже ясно видим, что в этом пункте евразийцы интуитивно предугадали развитие событий: идея социализма в той ее интерпретации, какую ей придавали советские теоретики и условия, потеряла свою экономическую эффективность и социальную направленность. Именно это и определило обваль­ный характер распада государства и изменение формы общес­тва. Утопизм для сегодняшних условий второй части марксизма (фазы коммунизма) был обусловлен недооценкой марксизмом, точнее, его интерпретаторами, социально-экономической эф­фективности свободы человека прежде всего в экономической, наиболее важной области человеческой деятельности.

— «Восток вошел в нас одним из слагаемых нашего ду­ховного типа. Восток в нас самих». Более того, «знакомство с культурой Азии способствует нашему самопознанию»[35]. Исходя из этого принципа, Н.С. Трубецкой описал туранский духовный тип, Г.В. Вернадский обосновал согласованность развития судеб России и Азии. Евразийцы своей главной задачей считали воссоздание духовно-нравственного равновесия на новых на­чалах, отсюда внимательное и вдумчивое отношение к внутрироссийскому Востоку. Они пришли к выводу, что Евразия — это прежде всего особое многогранное культурно-историческое объединение, обращенное одновременно к Европе и Азии, в создании которого принимают участие самые разнообразные этнические элементы, объединяющиеся в процессе такого творчества. Это объединение, как показывает исторический опыт, экономически выгодно всем народам, населяющим Россию. В связи с этим евразийцы отмечали две исторических заслуги большевизма: а) став во главе великой державы, большевизм первым заговорил с азиатами как с равными (унич­ижение капитуляций, концессий, помощь центра окраинам и т.д.); б) в аморфную массу ввел организационные принципы[36].

— «Детской болезнью» евразийцев было, как замечали они сами, увлечение монархическими и православными идеями[37]. Взросление привело их к идее свободы. Но — к «свободе-равенству» в противовес «свободе-неравенству» Запада с его глубоким социально-классовым расслоением. Это — свобода в коллективе, соборность. В основе такого подхода лежат идеи своего дела и мироделания (а не миросозерцания, присущего индивидуализму). Этика основана на организационном долге человека-деятеля, а не человека-потребителя. В отношении своего времени они отмечали, что пафос обличительства должен вмениться пафосом ответственности. Надо знать, добавляли ими, что демократия, переставшая слушать правду о себе, перестает быть ею.

— Есть прямое указание евразийцев на то, как формировать управленческий слой. В него должен входить слой управля­ющих производством, его организаторы, ибо культура народа воплощается прежде всего в организации. Культура через организацию структурирует жизненный и профессиональный опыт людей и в то же время предоставляет людям средства имя удовлетворения своих текущих потребностей. «Правящий отбор» есть персонификация власти, но он должен руководствоваться «идеей-правительницей». Архетипические черты должны поддерживаться прежде всего государством. Власть при этом сама должна знать пределы своей компетенции, поскольку она самоотождествляется с «идеей-правительницей».

Итак, евразийская цивилизация есть объективно сформировавшееся вокруг России геополитическое культурное, духовное и экономическое пространство как особый мир, уникальная масть мировой цивилизации. В течение тысячелетия Россия и окружавшее ее евразийское пространство шли своим естествен­ным, органическим путем, базируясь на собственных социаль­но-экономических, духовных, бытовых, географических условиях, представляя собой некое историческое целое, сохраняя самобытность частей и регионов. Евразийское сообщество — однородная, исторически сложившаяся, спаявшаяся социокультурная общность. История соединила его этническими пере­сечениями, сходством хозяйственных укладов, взаимосвязан­ностью и взаимозависимостью экономик.

Россия стала стержнем, ядром этой цивилизации. Она прошла великую, как она сама, историю. Из крошечного княжества «московского пространства» она стала Русским царством, затем — империей, затем лидером социалистического лагеря — Советским Союзом. Будучи мостом между Западом и Востоком, Россия строила свои отношения как межэтнические, межго­сударственные и межцивилизационные. В то время как Запад­ная Европа раздиралась межгосударственными и религиозными войнами, Россия была единой и неделимой. История и про­странственное положение сделали Россию великой державой и обусловили великодержавность самосознания, и тем болез­неннее воспринимается современный геополитический и ду­ховный кризис.

Советский Союз с его политико-административной струк­турой и коммунистической идеологией распался. Экономика входивших в него государств находится в глубоком кризисе. Развязываются этнические конфликты, на границах временами вспыхивают гражданские войны. Региональные элиты изменя­ют структуру власти и формы собственности, противоборствуют между собой. Основная масса народов не ожидала геополи­тического обвала, самосознание народов не готово к сепара­тизму, не желает его. Основа евразийской цивилизации не разрушена, сохраняются ее глубокие материальные и духовные связи.

Складываясь где-то в первой половине нашего тысячелетия, евразийская цивилизация стала синтезом различных историчес­ких традиций: славянской, византийской, скандинавской, татаро-монгольской. Славянская Русь впитывала в себя опыт Византии, Запада и монгольской Орды. Евразийская цивили­зация складывалась как многонациональная структура, вклю­чавшая в себя множество этносов и конфессий. Национальный и религиозный факторы были на втором плане, и евразийская цивилизация до конца XXвека не знала религиозных войн.

Российское государство, структурировавшее эту цивилиза­цию, традиционно было многоэтническим. Русский народ был индифферентен к национальному вопросу, традиционная рос­сийская политика была этносберегающей. Для вошедших в историю России знаменитых литераторов, полководцев и государственных деятелей, имевших примеси шотландской, немецкой и др. крови, не существовало проблемы национальности. Показательно, например, что в XVII в. русская аристократия насчитывала 156 семейств татарского происхождения, 156 семейств Рюриковичей, 223 семьи польско-литовского происхождения и т.д. Российское государство проповедовало надэтническую идею и управлялось и русскими, и поляками, и немцами, и шотландцами, перемешавшимися с татарами и половцами. Император Николай I подчеркивал, что он не делит своих подданных на русских, евреев или немцев, а делит их на верных или неверных. Говоря об онемечивании русского и латышского населения и выступая против насильственной русификации, он замечал, что нужно «привлечь к себе немцев любовью. Без этого государство не создастся».

«Советская империя» отличалась от классических колониальных держав Запада. Здесь отсутствовала привилегированная «белая элита». По мере получения образования появились местная интеллектуальная элита и руководящие кадры. Коман­дные посты занимали и выходцы из местных этносов. Простой народ, как местный, так и русскоязычный, жил везде более или менее одинаково. Появились национальная наука и местная интеллигенция, связанная с русской. Разумеется, не следует идеализировать дружбу народов того времени, но такой ксе­нофобии, как теперь, не было.

СССР был и геополитической реальностью, и социокультурной общностью, где человек, будь он русским или тата­рином, христианином или мусульманином, идентифицировал себя с государством. Понятие «советский» в заграничном паспорте имело и общегражданское значение. Русский и якут, осетин и азербайджанец, татарин и ингуш представали как граждане Союза, оставаясь при своей национальности. Эта тенденция напоминает то, что происходит сейчас в ЕС, где вырабатывается такое понятие, как «европеец»[38].

В качестве выводов приведем складывающиеся в истории философии и культуры примерные исторические характерис­тики человека, соответствующие той или иной эпохе всемирной истории. Homo Naturalis (первоначальное единство, слияние человека с природой и социумом) ® Homo Politicus (человек-гражданин — античность) ® Homo Moralis (религиозно-фе­одальный этап развития человека) ® Homo Esteticus (человек эпохи Возрождения в европейской культуре) ® Homo Economicus (человек буржуазной эпохи) ® Homo Exsistentialis (переход от односторонности личности к целостной, преодолевающей господство над собой экономических и политических факторов) ® Homo Humanus (эволюция в направлении идеи единства человеческого рода, начало торжества движения за права и свободы человека). Появление последнего типа в ряду исторических типов личности знаменует собой вступление общества в эпоху информационной цивилизации. Это современный этап развития человека рационального — гомо сапиенс. Человек, создавая свой мир и изменяя его исторически, изменяет и свой внутренний мир, ориентации, тип мышления и круг значимостей. Умение накладывать свой смысловой и ценностный порядок на мир фактов и явлений распространяется на все большее число людей, что требует развития демократии, плюрализма мнений, взаимной терпимости, толерантности в ситуациях социального взаимодействия.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Перечислите основные этапы исторической эволюции мор­фологии человека.

2. Дайте обоснование исторической типологии личности гомо сапиенс.

3. Постройте систему аргументаций в пользу суждений: а) природа человека неизменна; б) природа человека изменяется в истории. Определите свою позицию.

4. Приведите доказательства однолинейности или многолинейности культурной эволюции человечества. Обоснуйте свою по­зицию.

5. Какая модель цивилизации (культуры) подходит к России в наибольшей степени? Аргументируйте свой выбор.

 

ЛИТЕРАТУРА

Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.

Запад и Восток. Традиции и современность. М., 1993.

Здравствуйте, Я Ваш предок //3а рубежом. 1994. № 40.

История человечества в картинках. Харьков, 1992.

Ламберг-Карловски К., Саблов Дж. Древние цивилизации. М., 1992.

Левонтин Р. Человеческая индивидуальность: наследственность и среда. М., 1993.

Общеевропейский процесс и гуманитарная Европа. Роль университетов. М., 1995.

Реформирование России: мифы и реальность. М., 1994.

Розин В.М. Введение в культурологию. М., 1994.

Тойнби А.Дж. Постижение истории. М., 1991.

Цивилизации и культуры. Вып. 1. Россия и Восток. М., 1994.

 

Тема 3