Главная | Обратная связь

Семейство Эстерхази и Эйзенштадт

Нейл Баттерворт

"Гайдн"

 

© Neil Buttenworth "Haydn", 1977.

© "Omnibus Press", London / New York / Sydney, 1987.

© "Урал LTD", 1999. Перевод с английского А.Н.Виноградовой

 

Глава 1. Начало

Глава 2. Вена - ранние годы

Глава 3. Взросление

Глава 4. Семейство Эстерхази и Эйзенштадт

Глава 5. Эстерхаза I

Глава 6. "Буря и натиск"

Глава 7. Эстерхаза II

Глава 8. Гайдн и Моцарт

Глава 9. Всемирная известность

Глава 10. Конец эпохи

Глава 11. Лондон: 1791-1792

Глава 12. "Великий Могол"

Глава 13. Лондон: 1794-1795

Глава 14. Вена - зрелые годы

Глава 15. Последнее десятилетие

 

Глава 1

Начало

 

"Гений здравого смысла"

Ганс Галь

 

Франц Йозеф Гайдн родился в 1732 году в маленьком городке Рорау в Восточной Австрии, на границе с Венгрией. Хотя в метрике композитора в графе "дата рождения" написано "первое апреля", сам он утверждал, что родился ночью 31 марта. Изданное же в 1778 году небольшое биографическое исследование приписывает Гайдну такие слова: "Мой брат Михаил заявлял, что я родился 31 марта. Он не хотел, чтобы люди говорили, что в этот мир я пришел "апрельским дураком"* (* Друг композитора, И. К. Розенбаум, в своем "Дневнике" (хранится в Венской национальной библиотеке) недвусмысленно пишет, что композитор родился в четыре часа пополудни 31 марта. - Здесь и далее, если это не оговаривается особо, примечания принадлежат автору книги.)

Отец композитора, Матиас Гайдн, был ремесленником. В 1728 году он женился на Марии Коллер и поселился в Рорау. Нотной грамоты старший Гайдн не знал, но еще в юности купил арфу; затем выучился на колесного мастера, однако, скитаясь по Германии и Австрии в качестве подмастерья, арфу все же не забросил и даже приобрел навыки игры на ней. По-видимому, именно от отца Йозефу достались в наследство музыкальные способности. Матиасу нравилось петь австрийские народные песни под собственный аккомпанемент на арфе. Несмотря на то что старший Гайдн был беден, жители городка его очень уважали, и он даже поднялся до должности "маркрихтера" - своего рода старшины, ответственного перед патроном, графом Харрахом, за достойное поведение горожан и за благоустройство - например за состояние дорог.

Гайдн унаследовал и организаторский талант отца. Это видно хотя бы по тому, насколько успешно он вел дела в Эйзенштадте и Эстерхазе, где лично отвечал за все, что хоть как-то относилось к музыке, включая материальное благополучие своих подчиненных-музыкантов.

Рорау лежит среди болот; даже сегодня эта местность выглядит довольно неприглядно. Дом, где Гайдн появился на свет, сохранился и по сей день. У Матиаса было двенадцать детей, но шестеро из них умерли еще в младенчестве. Тех, что выжили, звали: Франциска (1730-1781), Йозеф (1732-1809), Анна Мария (ум. 1802), Анна Катарина, Иоганн Евангелист (ум. 1805) и Иоганн Михаил (1737-1806).

У Йозефа, которого в семье называли Зепперль* (*уменьшительное от "Йозеф".- Прим. перев), выдающиеся музыкальные способности проявились уже в раннем возрасте. Мальчик обладал прекрасным голосом и мечтал научиться играть на скрипке, как учитель местной школы. Конечно, в небольшом городке вроде Рорау возможностей для обучения одаренного маленького музыканта было немного. Когда Йозефу было пять лет, Гайднов навестил кузен отца, живший в нескольких милях от Рорау, в Хайнбурге. Иоганн Матиас Франк был школьным учителем и регентом хора в местной церкви. Именно он предложил взять Зепперля с собой в Хайнбург, где тот мог бы получить намного лучшее музыкальное образование, чем в Рорау. Несмотря на то что мать сначала очень не хотела расставаться с пятилетним сыном, в конце концов Франк все-таки забрал ребенка - скорее всего, в возрасте шести лет. Жить в родном городе мальчику уже больше не довелось - впоследствии он приезжал туда лишь на короткое время.

Можно представить, какая разительная перемена произошла в сознании ребенка, когда он прибыл в Хайнбург, где, в отличие от скучного Рорау, жизнь била ключом. Наверное, иногда Зепперль и скучал по дому, но теперь его ритм жизни был таким напряженным (а по сегодняшним меркам, даже слишком напряженным для столь маленького ребенка), что свободного времени у мальчика не оставалось. С семи до десяти утра были уроки в школе, затем - месса в церкви. После обеда, с полудня до трех часов, дети вновь должны были заниматься. Когда же трудный день подходил к концу, Гайдн и остальные дети учились играть на скрипке и клавире. Альберт Кристоф Дис, биограф Гайдна, писавший о ранних годах его жизни, рассказывает, как в возрасте шести лет тот также научился играть на барабане и принимал участие в процессии во время Страстной недели, где заменил внезапно умершего барабанщика. Барабан привязали к спине горбуна, чтобы маленький мальчик смог играть на нем. Этот инструмент до сих пор хранится в церкви Хайнбурга.

За два года, проведенных у Франка, Гайдн приобрел значительные познания в музыке и принимал участие во всех музыкальных мероприятиях, проходивших в городке. Годы эти хотя и были тяжелыми, но не пропали даром. На закате жизни Гайдн высказал слова признательности своему учителю: "Я буду благодарен этому человеку до конца дней своих за то, что он заставлял меня так упорно трудиться". Единственное, что огорчало мальчика в заведенном в доме Франка порядке - это то, что исключительную опрятность, к которой его приучила мать, жена Франка вовсе не считала обязательной, поэтому одежду ребенка редко стирали или чинили.

"Я не мог, к большому своему сожалению, не заметить, что постепенно превращаюсь в замарашку, и хотя был о себе высокого мнения, избегать пятен грязи на одежде мне удавалось не всегда, чего я очень стыдился; по сути дела, я был настоящим маленьким поросенком".

В 1738 году Матиас Гайдн приехал в Хайнбург, чтобы присутствовать на церемонии посвящения в колесники одного подмастерья. Сын был очень рад повидаться с отцом.

В 1740 году в город в поисках новых хористов прибыл Карл Георг Рейтер, недавно назначенный капельмейстером собора святого Стефана в Вене. О талантливом мальчике он узнал от одного хайнбургского священника.

Пение маленького Йозефа произвело на Рейтера большое впечатление, и он согласился, когда ребенку исполнится восемь лет, взять его в хор. Возможность дать сыну дальнейшее образование очень обрадовала Марию и Матиаса Гайднов. Франк не мог даже показать Йозефу упражнений для постановки голоса, поэтому того улучшения вокальной техники, которого мальчик добился еще до переезда в Вену, он достиг сам.

Даже смена обстановки при переселении из захолустного Рорау в Хайнбург поразила маленького Зепперля. Мысль же о том, чтобы из глухого провинциального городка, каким все-таки был Хайнбург, переехать в саму столицу, целиком завладела воображением ребенка; он не мог дождаться момента, когда своими глазами увидит красоты Вены и особенно знаменитый собор, при котором в течение следующих девяти лет ему предстояло жить.

 

Глава 2

Вена - ранние годы

"Разум и душа должны быть свободными"

Гайдн

 

В 40-х годах XVIII века, когда Гайдн стал певчим в церковном хоре собора святого Стефана, сказочно прекрасная Вена переживала свой расцвет. Монументальные здания, огромные дворцы, церкви и сам собор не могли не пробудить в маленьком мальчике благоговейного страха.

Карл Георг Рейтер, капельмейстер собора, родился в Вене в 1708 году и был сыном предыдущего капельмейстера. Перу К. Е Рейтера принадлежит много церковной музыки, в том числе девять ораторий, а также тридцать одна опера, которые он написал, будучи композитором при австрийском дворе, куда поступил на службу в 1731 году в возрасте всего лишь двадцати трех лет. Движимый честолюбием, Рейтер поднимался все выше в иерархии венского музыкального мира, поэтому времени заботиться о благополучии своих подопечных из церковного хора и их обучении у него не оставалось. Как композитор он был в свое время весьма популярен в Вене, но до наших дней дошло очень немного его произведений.

Сегодня условия жизни в хоровой школе Франка в Хайнбурге кажутся нам просто-таки спартанскими; жизнь же в соборе святого Стефана оказалась даже более тяжелой. Власти собора выделяли Рейтеру по 700 гульденов в год на содержание и обучение каждого хориста. Может быть, сумма действительно была мала, но и сам Рейтер ничуть не заботился о детях, живших впроголодь. Поэтому мальчики с нетерпением ожидали всякого случая выступить на свадьбах, похоронах и других торжествах вне собора - ведь тогда им доставалась прекрасная еда! Гайдн, как и остальные хористы, стремился попадать во все "выездные" группы певцов, поскольку только так можно было поесть как следует.

Рейтер не заботился не только о желудках вверенных ему детей, но и об их образовании. Обучение было допотопным и строилось вокруг богословия, латинского языка, математики и письма. Что касается музыкального образования, в него входило обучение пению, игре на скрипке и клавире, но теоретические дисциплины и композиция не преподавались. Естественно, церковные службы отнимали у хористов большую часть времени, так что на уроки музыки и практику в игре его оставалось совсем немного. Не удивительно, что единственное, что заботило Рейтера в преподавании музыки, - чтобы дети как можно лучше пели в соборе. Однажды капельмейстер застал Гайдна за написанием двенадцатиголосного хора "Salve Regina"* (* Хор во славу Богородицы. - Прим. перев.), но даже не удосужился предложить начинающему композитору совет или помощь. По словам Гайдна, за все время пребывания в соборе наставник преподал ему только два урока теории.

Тем не менее мальчик с рвением и большим усердием изучал все, что ему приходилось петь на церковных службах: Кальдару, Фукса, самого Рейтера,- и таким образом на практике узнал, как "устроена" музыка. Позднее он говорил Иоганну Фридриху Рохлицу:

"У меня никогда не было настоящего учителя. Я начал обучение с практической стороны - сначала пение, затем игра на музыкальных инструментах, и лишь потом - композиция. Я больше слушал, чем изучал. Я слушал внимательно и старался использовать то, что произвело на меня наибольшее впечатление. Вот так я приобретал знания и умения. Для меня звучала во всем своем разнообразии самая прекрасная музыка, которую только можно было услышать в мое время - а ее в Вене было много".

У Рейтера было принято, чтобы старшие ученики обучали младших некоторым премудростям. Поэтому Йозеф стал учителем для своего брата Михаила, когда тот несколько лет спустя поступил в хор. Другой брат композитора, Иоганн Евангелист, также впоследствии попал в хор.

Повседневная жизнь была тяжелой, но были в ней и свои радости. Гайдна восхищали замысловатые церемонии и процессии во время религиозных празднеств в соборе. Хористы часто принимали участие в костюмированных шествиях и других мероприятиях, поражавших воображение ребенка. Однажды, когда хор приехал во дворец Шёнбрунн в Вене, недавно построенный по велению императрицы Марии Терезии, несколько мальчиков забрались на строительные леса, все еще окружавшие стены. Это вызвало монарший гнев: императрица пригрозила выпороть их, если еще раз там увидит. На следующий день Йозеф не смог противостоять искушению - и был должным образом наказан за дерзость.

В подростковом возрасте голос Гайдна, как и следовало ожидать, начал ломаться. Мальчик изо всех сил старался скрыть это, но когда неудовольствие по поводу его ужасного пения высказала сама Мария Терезия, стало ясно, что дни его в хоре сочтены. Более того, как раз в это время все стали восторгаться чудесным голосом молодого Михаила Гайдна. Успех брата, росший с каждым днем, пробудил в сердце старшего мальчика, которого вскоре должны были исключить из хора, вполне естественную зависть, хотя внешне он и вел себя сдержанно. Только святой мог бы не впасть в уныние от того, что младший брат исполняет ведущие партии, которые до этого пел ты.

И все же расставание с собором произошло внезапно, хотя Гайдн, должно быть, ожидал увольнения в любой момент. Дурачась, он отрезал косичку у другого хориста. Когда Рейтер пригрозил побить его тростью, Йозеф сказал, что лучше уйдет из хора, чем согласится быть наказанным. Рейтер, возможно обрадовавшись представившемуся поводу, немедленно выгнал мальчика - но перед этим все-таки выпорол.

Итак, холодным ноябрьским утром 1749 года семнадцатилетний Гайдн оказался на улице - без денег, без жилья и безо всякого умения зарабатывать себе на жизнь.

 

Глава 3

Взросление

"Тем, чем я стал, сделала меня самая ужасная нужда".

Гайдн

 

К счастью, на следующий день после изгнания из хора Гайдн, не имевший за душой ни гроша, повстречал Иоганна Михаила Шпанглера - певчего из другой венской церкви, с которым был немного знаком. Хотя Шпанглер сам был беден и ему нужно было еще содержать жену и ребенка, он предложил юноше разделить с ним скромное жилище на чердаке. Таким образом, у Гайдна теперь была хотя бы крыша над головой на время зимы - и никаких шансов заработать денег. По его собственному признанию, он был недостаточно хорошим скрипачом, чтобы поступить в какой-нибудь придворный оркестр, а от голоса теперь тоже было мало проку. К тому же весьма недостаточное образование, полученное у Рейтера, не подготовило его ни к какой другой профессии вне сферы музыки. Когда-то мать Гайдна надеялась, что сын станет священником, но он, по всей видимости, никогда серьезно не относился к возможности избавиться от нужды, поступив на церковную службу.

В течение нескольких месяцев Гайдн жил у Шпанглеров, зарабатывая понемногу написанием и переложением музыки для самых разных инструментов, игрой на улицах и уроками. В начале следующего года он уехал из Вены, так как Шпанглеры ожидали рождения ребенка, а на тесном чердаке места еще для одного жильца уже не хватило бы.

Вместе с паломниками Гайдн направился в штирийский город Мариацелль, в храм Девы Мариацелльской. Он надеялся попасть в местный церковный хор, регент которого, Флориан Врастил, раньше был певчим в соборе святого Стефана. Сначала юноше отказали, но его настойчивость была вознаграждена, когда он, проникнув в церковь во время исполнения хором какого-то произведения, выхватил ноты у солиста и безукоризненно спел с листа трудную партию. Так Гайдн остался в Штирии на неделю и пел в хоре, но что более важно, впервые за много месяцев он стал нормально питаться. Певчие из храма устроили небольшой сбор пожертвований в пользу бедного юноши, и возвращался он в Вену в немного более приподнятом настроении, чем уезжал.

В столице удача опять улыбнулась ему. Антон Бухгольц, работавший вместе с Матиасом Гайдном, одолжил начинающему композитору 150 флоринов - не требуя процентов и не называя точной даты возврата. На эти деньги - целое состояние для нищего музыканта! - Гайдн смог снять комнату на верхнем этаже дома в Михаелерхаусе - районе Вены возле Капустного рынка и церкви святого Михаила (той самой, где Шпанглер был певчим). Здесь молодой композитор со всей серьезностью взялся за изучение теории музыки. Он приобрел экземпляр "Gradus ad Parnassum" Фукса и трактат Иоганна Маттезона. В это же время юноша открыл для себя первые шесть фортепианных сонат ("Прусские сонаты", 1742) Карла Филиппа Эммануэля Баха, сына более известного сегодня Иоганна Себастьяна Баха. Музыка эта потрясла Гайдна. Он говорил Дису: "Я не вставал из-за клавира, пока не смог сыграть все сонаты. Я играл их особенно охотно тогда, когда меня охватывало уныние,- и всегда покидал инструмент в хорошем расположении духа". Самое раннее из дошедших до нас произведений Гайдна, "Messa Brevis" (фа мажор), написано как раз в этот период его жизни.

В 1752 году Гайдн написал музыку для оперы-бурлеска "Кривой бес". Она имела значительный успех, который, однако, оказался недолгим, так как какой-то венский дворянин решил, что главный герой - пародия на него самого, и оперу сняли со сцены.

Еще одним подарком судьбы для Гайдна оказалось то, что в доме, где он снимал комнату, жил знаменитый итальянский поэт и либреттист Метастазио* (* Пьетро Метастазио, наст. фамилия Трапасси (1698-1782), итальянский поэт и драматург-либреттист. Автор либретто опер-сериа "Милосердие Тита" (1734), "Антигона" (1743) и др. - Прим. перев.), писавший тексты для большинства знаменитых оперных композиторов, включая Генделя, Глюка и Кальдару. В 1754 году при посредничестве Метастазио у Гайдна появилась талантливая ученица Марианна Мартинец - десятилетняя дочь одного испанского дворянина, который тоже снимал квартиру в Михаелерхаусе. Каждый день в течение трех лет Гайдн обучал девочку игре на пианино и за это жил и питался в Михаелерхаусе бесплатно.

Позже Марианна, одаренная в равной степени как певица, пианистка и композитор, стала звездой первой величины в музыкальных кругах Вены. Однажды она играла на фортепиано дуэтом с Моцартом. Именно через Марианну Гайдн познакомился со знаменитым итальянским учителем вокала и композитором Николо Антонио Порпорой. Марианна брала у него уроки пения, а Гайдн аккомпанировал ей во время этих занятий.

Гайдн многому научился у Порпоры, который был в то время "выше самых невообразимых высот", внимательно наблюдая за его методами преподавания. Юноша стал "музыкантом-лакеем" при престарелом композиторе, который даже брал его с собой в поездки. Самой важной из них была поездка на воды в Маннерсдорф в Венгрии, где Гайдн познакомился с Глюком. Порпора высказывал ценные критические замечания по поводу сочинений своего ученика-слуги и помогал ему совершенствоваться в итальянском.

В 1754 году Гайдн получил известие о том, что в возрасте сорока семи лет умерла его мать. Пятидесятипятилетний Матиас Гайдн вскоре после этого женился на своей служанке, которой было лишь девятнадцать. Так у Гайдна появилась мачеха, бывшая на три года моложе его.

Гайдн понемногу приобретал известность в музыкальном мире Вены; однако сам он говорил об этом времени так: "В течение восьми лет мне приходилось влачить весьма жалкое существование". Благодаря одной из учениц дворянского сословия, графине Тан, для композитора открылись двери в высший свет. На одном из вечеров камерной музыки он завязал знакомство с Карлом Йозефом фон Фюрнбергом, который взял его на службу в качестве скрипача в свой загородный дом в предместьях Вены. Именно для домашних музыкальных вечеров Гайдн написал свои первые струнные квартеты. Они неожиданно принесли ему популярность, и юноша стал пользоваться спросом и как исполнитель, и как педагог, что, хотя трудиться приходилось с утра до ночи, впервые в жизни принесло ему сносный заработок.

В 1758 году Гайдн получил свое первое постоянное место в качестве музыканта. Фюрнберг порекомендовал его графу Фердинанду Максимилиану фон Морцину, страстному поклоннику музыки. Ежегодное жалованье юноши составляло теперь 200 флоринов - конечно, не златые горы, но достаточно, чтобы больше не думать о хлебе насущном.

Первые оркестровые произведения Гайдна были созданы им именно для графа Морцина. Именно в летней резиденции Морцина в Лукавце однажды вечером была исполнена Первая симфония Гайдна, дирижировал которой, стоя за клавесином, как тогда было принято, сам композитор. Аристократической публике она пришлась по вкусу. Одному из гостей, князю Антону Эстерхази, суждено было в дальнейшем сыграть важную роль в жизни Гайдна.

Теперь, когда у композитора была постоянная работа, он решил, что можно жениться. Хотя о личной жизни Гайдна в тот период мы знаем мало, достоверно известно, что он влюбился в одну из своих учениц - Терезу Келлер, младшую дочь некоего венского парикмахера. Ее брат был скрипачом в соборе святого Стефана, когда Гайдн был там хористом. По-видимому, она не отвечала ему взаимностью, так как в 1756 году ушла в монастырь святого Николая в Вене. Для церемонии ее пострига композитор создал Органный концерт до мажор и, возможно, "Salve Regina" в ми мажоре для двух сопрано, хора и органа - произведение, в котором чувствуется влияние Порпоры.

По неизвестным причинам Гайдн женился на сестре Терезы, Марии Анне. Может быть, он настолько привязался ко всей семье, что, как ни странно, считал своим моральным долгом жениться на другой дочери. Возможно также, что на него каким-то образом было оказано давление. Крайне маловероятно, чтобы Гайдна не интересовал противоположный пол и он женился лишь потому что этого требовали приличия, так как позже не одна дама пользовалась его весьма близким расположением. Мы никогда не узнаем, что же побудило его связать себя узами брака с Марией Анной, но это был явно неверный шаг. Свадьба состоялась 26 ноября 17б0 года в соборе святого Стефана. То, что невеста была на три года старше жениха и при этом не блистала красотой, само по себе не представляло бы таких уж непреодолимых преград на пути к семейному счастью, но вскоре выяснилось, что и характер у нее был скверный, что она была совершенно равнодушна к музыке, не умела создать домашний уют и не могла иметь детей.

Впоследствии семейная жизнь, должно быть, стала мучительной для обоих супругов, постоянно ссорившихся даже по мелочам. По свидетельству музыкантов, с которыми работал Гайдн, Мария Анна все время стремилась досадить мужу. Говорят, она использовала рукописи его произведений как прокладочную бумагу для выпечки и делала из них папильотки. Однако несправедливо, наверное, было бы винить в том, что брак оказался неудачным, только ее. Стремясь уйти от домашних неурядиц, Гайдн искал спасения в музыке, а его жена посвящала много времени церкви.

Здесь интересно провести параллели с жизнью Моцарта. Он тоже влюбился в девушку, которая не пожелала выйти за него замуж, и женился вместо этого на ее младшей сестре. Алоизия Вебер отвергла молодого Моцарта из-за его финансовых проблем - ведь музыканта только что уволил архиепископ Зальцбургский. Она предпочла ему художника и актера Йозефа Ланге. К счастью, Констанца Вебер не была сварливой женой, в которую очень быстро превратилась Мария Анна, однако хозяйство вела неумело и расточительно. И все же, несмотря на многочисленные проблемы, возникавшие из-за слабого здоровья Констанцы, семейная жизнь Моцарта была, без сомнения, счастливой.

В начале 1761 года обанкротившийся граф Морцин был вынужден распустить оркестр, так что Гайдну пришлось искать другое место. Узнав об этом, князь Павел Антон Эстерхази немедленно предложил ему должность второго капельмейстера в своем оркестре в Эйзенштадте - фамильном дворце недалеко от Вены.

 

Глава 4

Семейство Эстерхази и Эйзенштадт

"Мой князь всегда был доволен моими творениями"

Гайдн

 

В 1711 году окончилась провалом Венгерская освободительная война под предводительством Ракоци* (* Ракоци Ференц II, руководитель антигабсбургской освободительной войны венгерского народа 1703-1711 гг. С 1704 г. - князь Трансильвании. Создал регулярную армию, установил связи с Россией. Отказался признать Сатмарский мир 1711г., эмигрировал.- Прим. перев.), и Габсбурги стали всеми силами поддерживать венгерскую аристократию, чтобы обеспечить ее лояльность по отношению к Австро-Венгерской империи, а также чтобы контролировать с ее помощью венгерский народ, предотвращая возможные волнения.

Наибольшим влиянием в Венгрии XVIII века пользовался дворянский род Эстерхази из Галанты. Историю этой семьи можно проследить вплоть до начала XVII века, когда Николай (Миклош) Эстерхази, родившийся в 1583 году, был изгнан из своей протестантской семьи за то, что исповедовал католицизм. Он дважды женился на молодых богатых вдовах и таким образом приобрел значительное состояние. Поддержка, которую Николай Эстерхази оказывал католицизму, придала ему вес среди Габсбургов, и в 1625 году его назначили пфальцграфом Венгрии.

Благодаря многочисленным политическим и церковным интригам Николай стал обладателем множества поместий, включая Эйзенштадт, который был дарован ему в качестве компенсации за другие земли, переданные Габору Бетлену, князю Трансильвании. Со смертью Николая его место занял старший сын Ласло, а вскоре после этого, в 1б52 году,-другой сын, Павел. Подобно Николаю, Павел дважды был женат, и с каждой женитьбой богатство его приумножалось. Когда он умер, семья Эстерхази владела двадцатью пятью замками и дворцами и почти полутора миллионами акров земли. Именно Павел построил в 1б83 году величественный замок в Эйзенштадте.

В 1720 году, после смерти князя Йозефа Эстерхази, Павел Антон Эстерхази в возрасте десяти лет унаследовал титул пфальцграфа, но вступил в свои права только в 1734 году, когда достиг совершеннолетия (двадцати четырех лет). Он начал обширную реконструкцию дворца в Эйзенштадте и приказал разбить сады во французском стиле.

Павел Антон также создал постоянный оркестр, музыкальным руководителем которого стал Грегор Вернер (1695-1766), а первой скрипкой, возможно, - Луиджи Томазини (1741-1808). Князь был и основателем библиотеки, в которой хранились собранные по всей Германии и Италии оперные партитуры и либретто (сегодня находятся в Национальной библиотеке Будапешта). Подробные каталоги этого собрания, созданные в 1756 и 1759 годах, однако, были уничтожены во время освобождения Будапешта в 1945 году.

Павел Антон, кроме того, был поклонником театрального искусства, и благодаря ему в Эйзенштадте регулярно устраивались представления и ставились оперы. Большинство актеров и певцов были из гастролирующих трупп, но обычно оставались в поместье на весь сезон, часто продолжавшийся несколько месяцев.

Когда Гайдн поступил на службу к Эстерхази, оркестр, хор и актерская труппа уже прочно вошли в повседневную жизнь Эйзенштадта.

Контракт, заключенный между Гайдном и князем, сохранился до наших дней. По сегодняшним меркам он требовал от композитора слишком многого и чересчур ограничивал его жизнь, но в XVIII веке его условия считались бы вполне обычными для слуги, занимавшего такую должность, как Гайдн.

Этот контракт упрочивал положение престарелого Вернера, но предоставлял Гайдну полный контроль над оркестром. Ему также обещали место обер-капельмейстера после отставки или смерти Вернера при условии, что князь будет доволен тем, как Гайдн исполняет свои обязанности. Кроме того, ему вменялось в обязанность вести добродетельный образ жизни и этим подавать пример своим подчиненным-музыкантам, а также улаживать возникающие между ними мелкие споры.

Ежедневно в полдень композитор, облаченный в ливрею, должен был представать перед князем и выслушивать его указания относительно того, какую музыку следует играть. Все сочиненное Гайдном предназначалось исключительно для двора князя Эстерхази. Несмотря на то что одним из условий контракта Гайдну запрещалось писать музыку или копировать ноты для исполнения вне Эйзенштадта, позже этот пункт либо игнорировали, либо отменили, хотя композитор, вне всякого сомнения, и так отдавал почти все свои силы той музыке, что звучала в стенах замка.

В его обязанности входило также обучение певцов, поддержание своего собственного исполнительского уровня и контроль за состоянием музыкальных инструментов. Контракт, подписанный 1 мая 1761 года в Вене, оставался в силе в течение трех лет, хотя Гайдна могли уволить в любой момент, если бы сочли нерадивым. С другой стороны, если бы он сам захотел уйти, ему следовало заявить об этом за шесть месяцев. Ежегодное жалованье было установлено в размере 400 флоринов - в два раза больше, чем у графа Морцина.

Хотя Гайдн был всего лишь слугой в условиях почти феодальной системы и находился в полной власти своего патрона, это его устраивало, так как давало возможность писать практически любую музыку и слышать ее исполненной.

"Мой князь всегда был доволен моими творениями: он не только постоянно поддерживал меня своим одобрением, но и разрешал мне, как дирижеру оркестра, экспериментировать, смотреть, что производит впечатление, а что портит эффект, и, таким образом, я мог производить изменения, добавлять что-то, улучшать или убирать, и вообще делать все, что мне хотелось. Я был отрезан от мира, рядом не было никого, кто мог бы смутить или упрекнуть меня, и я не мог не стать оригинальным".

Вскоре после того как Гайдн поселился в Эйзенштадте, состав оркестра расширили: К. Ф. Поль насчитывал в нем пять скрипок или виол, одну виолончель, один контрабас, одну флейту, два гобоя, два фагота, две валторны и один комплект литавр. Музыканты, игравшие на духовых, входили и в военный оркестр. Хор же остался небольшим: два сопрано, один альт, два тенора и один бас.

Первыми произведениями, которые Гайдн написал для князя Эстерхази, стали три симфонии: № б в ре мажоре "Утро", № 7 в до мажоре "Полдень", № 8 в соль мажоре "Вечер". Названия были предложены самим князем и свидетельствуют о том, что это были в некоторой степени программные произведения. Эти симфонии представляют собой концертные сочинения с солирующими инструментами (чаще скрипкой или виолончелью) в сопровождении оркестра, что восходит к concerto grosso* (* Сочинение для небольшой группы солирующих инструментов и всего оркестра, от итальянского concerto - "концерт" и grosso - "большой". - Прим. перев.) итальянской школы композиторов и Генделя, умершего в Лондоне всего двумя годами раньше. Симфонии полны искрящегося веселья, которое призвано было произвести впечатление на музыкантов оркестра и пробудить в них восхищение и благодарность. Оркестрантам пришлась по душе музыка, проникнутая молодым задором.

Князь Павел обожал музыку и сам играл на скрипке и виолончели. О силе его любви к опере говорит также собранная им коллекция партитур и либретто. Гайдн был очень доволен тем, что служит у такого патрона.

18 марта 176 2 года, менее чем через год после того как Гайдн поступил к нему на службу, князь Павел Антон Эстерхази умер.

Князя Николая (Миклоша), брата и наследника Павла Антона, молва нарекла "Великолепным" за страсть к дорогостоящим развлечениям и роскошь, которой он окружил себя. Как и Павел Антон, он проявлял к музыке неподдельный интерес и играл на баритоне (viola di bordone) - ныне забытом инструменте, разновидности виолы да гамба. У баритона было спереди шесть струн, сделанных из кишки, и несколько металлических струн, прикрепленных к грифу сзади. Когда исполнитель играл смычком на основных струнах, металлические струны резонировали; при этом музыкант мог одновременно левой рукой перебирать их, аккомпанируя мелодии.

Из-за того что играть на баритоне было сложно, он не получил широкого распространения, но, к несчастью для Гайдна, князь был страстным поклонником этого диковинного инструмента, поэтому композитору пришлось сочинять музыку специально для него. В 1762-1775 годах он написал около 160 дивертисментов для баритона, скрипки и виолончели, из которых до наших дней дошло 126. Гайдн научился играть на баритоне, но навлек этим на себя неудовольствие патрона, который увидел в композиторе соперника и испугался, что тот нанесет урон его гордости - престижу исполнителя, владеющего уникальным инструментом.

17 мая 1762 года в Эйзенштадте состоялась величественная церемония - вступление сорокадевятилетнего Николая Эстерхази во владение. На празднествах в честь этого важного события будущий князь повелел исполнить четыре написанные Гайдном короткие оперы. Это были первые произведения композитора, увидевшие свет на сцене Эйзенштадта.

Из них до нас дошла только хранящаяся сегодня в Национальной библиотеке Будапешта опера "Маркиза Неспола", в которой действуют персонажи итальянской commedia dell arte Колумбина, Панталоне и Сганарель. Остальные три оперы, вероятно, представляли собой короткие сценки или интермеццо и исполнялись в антрактах между более длинными и более серьезными произведениями. Назывались они "Вдова", "Доктор" и "Сганарель".

В честь свадьбы своего сына Антона (Антала) и графини Марии Терезы Эрдеди 11 января 17б3 года князь приказал устроить празднества еще более пышные, чем те, что состоялись в прошлом году по поводу его вступления в права наследника. Для этого случая Гайдн написал свою первую большую оперу - "Ацис", которая была исполнена в первый день свадьбы после обеда. В основе оперы лежал тот же сюжет, что и в "Ацисе и Галатее" Генделя, повествующей о любви Ациса к нимфе Галатее и о том, как ревнивый гигант Полифем убил его. Из эйзенштадтского хора пригласили пятерых певцов. Руководил представлением Гайдн. Это был первый раз, когда оркестр выступал в роскошных новых ливреях темно-красного цвета, отделанных золотым шнуром,- форменной одежде слуг Эстерхази. На третий день демонстрировали еще одну оперу - комедию некоего ныне забытого композитора.

С 1763 по 1766 год в повседневной жизни Эйзенштадта почти не происходило достойных упоминания событий, хотя трудолюбивый Гайдн работал не покладая рук. Именно в это время (12 сентября 17б3 года) умер Матиас Гайдн - и последняя ниточка, связывавшая композитора с семьей, была разорвана. Единственным его домом отныне стал Эйзенштадт.

В 1765 году Гайдн вместе со своим переписчиком Йозефом Эльслером-старшим впервые составил перечень своих произведений, написанных в течение предыдущих пятнадцати лет. Из этого списка, названного им "Каталог-эскиз", видно, как много музыки он сочинил уже к тому времени: тридцать симфоний, восемнадцать струнных квартетов, восемнадцать струнных трио и множество дивертисментов, кассаций и других разрозненных произведений, в большинстве своем предназначавшихся для исполнения в доме Эстерхази.

Гайдн также начал писать концерты, но он обращался к этой музыкальной форме не так охотно и не достиг в ней такого совершенства, как в симфонии. В 17б2 году он написал для одного из эйзенштадтских музыкантов Концерт для валторны; в 17б5 году для Томазини, первой скрипки оркестра, - Концерт для скрипки фа мажор. Концерт для цимбал фа мажор, созданный в том же году, композитор, возможно, исполнял сам, но лишенная всяких эффектных ходов ведущая партия наводит на мысль, что он не хотел щеголять своим мастерством. В 17б5 году брат Гайдна, Иоганн Евангелист, был принят в хор в качестве тенора. Другой брат, Михаил, в 17б2 году получил место директора оркестра у архиепископа Сигизмунда в Зальцбурге, где и оставался до конца своей жизни. Впоследствии он стал близким другом семьи Моцарта.

 

Глава 5

Эстерхаза I

"Нельзя описать словами, как здесь радуется и взор, и слух"

"Описание дворца великого князя Эстерхази в Венгерском королевстве" (1784)

 

В 17б4 году князь Николай, побывав в Париже, был так восхищен великолепием Версаля - дворца и садов, - что задумал устроить в Венгрии свой собственный Версаль. Однако он выбрал для него такое место, что многие скептики называли план совершенно нелепым. В то время там (неподалеку от охотничьего замка Сюттер) был заболоченный лес, а озеро Нейзидлер часто затопляло близлежащие земли.

Прежде чем начать возводить здания, нужно было осушить болота и построить плотины. Сам дворец построили за поразительно короткое время, и уже в 1766 году в нем можно было жить, хотя еще оставалось много работы по обустройству садов; наконец в 1784 году перед главным зданием появился каскад искусственных водопадов и фонтанов. Дорогостоящая забава обошлась князю в одиннадцать миллионов флоринов, что составляет почти миллион фунтов стерлингов или четыре миллиона долларов.

Когда замок Эстерхаза, как его назвали, был закончен, Николай Эстерхази сам описал в иллюстрированной книге, изданной в Пресбурге в 1784 году, чудеса своего поместья, примечательного не только изысканным дворцом с его великолепной архитектурой, но и библиотекой, содержавшей 75 000 книг и рукописей. В картинной галерее было множество полотен итальянских и голландских мастеров (сегодня хранятся в Музее изящных искусств в Будапеште). Одним из сокровищ этого собрания была "Мадонна" кисти Рафаэля.

Театр, оснащенный сложными осветительными механизмами и сценическим оборудованием, был рассчитан на 400 мест. Кроме того, построили в виде грота театр марионеток. В путеводителе сказано: "Стены и ниши усыпаны разноцветными камнями, морскими раковинами и улитками, в которых причудливо отражается свет. Куклы прекрасно сделаны, у них великолепные платья; они играют не только в фарсах и комедиях, но и в opera seria. Представления в обоих театрах бесплатны для всех".

Планировка садов была образцом совершенства; их разбили, не считаясь с расходами и помехами рельефа: "Здесь самым благородным и величественным образом соединились искусство и природа. В каждом маленьком уголке есть нечто, притягивающее взгляд: статуя или храм, грот или фонтан".

В замке было два больших зала; в одном из них устраивались концерты. Сто двадцать шесть комнат для гостей поражали роскошью и экстравагантностью. Мир Эстерхазы напоминал тот, что изображен на полотнах Ватто* (* (Жан) Антуан Ватто (1684-1721), французский живописец. - Прим. перев.), - мир праздных аристократов с их жизнью, состоящей из охоты, развлечений на открытом воздухе, оперы и других увеселений.

Князь увлекся усовершенствованием всего этого великолепия и проводил в поместье много времени, хотя первоначально Эстерхаза задумывалась только как летняя резиденция. Эйзенштадт больше подходил для жизни в зимний период, так как условия там были благоприятнее для здоровья, чем в Эстерхазе, несмотря на то что в новом поместье и осушили болота. Кроме того, Эйзенштадт был ближе к Вене. Гайдн часто жаловался на плохой климат Эстерхазы, сказывавшийся на его здоровье и самочувствии музыкантов, которые из-за высокой влажности часто болели.

Когда в 1766 году умер Вернер, Гайдн получил титул обер-капельмейстера, и по его указанию состав оркестра расширили до двадцати двух человек и увеличили хор, наняв лучших певцов - подчас из самых отдаленных мест, включая Италию. Таким образом, Гайдн получил в свое распоряжение музыкантов высочайшего класса, и слава об Эстерхазе, где отныне звучала превосходная музыка, разнеслась по всей Европе.

В 1766 году Гайдн написал комическую оперу "Певунья". Две части этой сценической интермедии предназначались для исполнения в антрактах между тремя актами пьесы или opera seria. Сюжет таков: певица Гаспарина стремится удержать двух своих поклонников одновременно. В результате ее попыток угодить обоим, но при этом скрыть свою двойную игру, персонажи на потеху публике попадают в затруднительные ситуации.

Опера была поставлена на следующий год во время масленицы (16 февраля) в Пресбурге (сейчас Братислава, Словакия). Представление, на котором присутствовала сама императрица Мария Терезия, состоялось в павильоне в саду около дворца епископа; Гайдну вместе с оркестром и певцами пришлось специально для этого события проделать из Эйзенштадта путь почти в 50 миль. Возможно, что до этого оперу уже ставили в поместье вскоре после того, как она была написана.

Вечером 15 февраля князь Эстерхази услаждал слух своих высокородных гостей игрой на любимом инструменте - баритоне.

Для грандиозной церемонии открытия нового оперного театра в Эстерхазе осенью 17б8 года Гайдн написал еще одну opera buffa под названием "Аптекарь". Она основана на либретто итальянского драматурга Гольдони* (* Карло Гольдони (1707-1793), итальянский драматург, создатель национальной комедии, осуществивший просветительскую реформу итальянской драматургии и театра, вытеснив импровизированную комедию дель арте драматургией с реальными характерами и содержанием, проникнутым просветительскими идеями; им написаны 267 пьес, в т. ч. "Слуга двух господ" (1745-1753), "Хитрая вдова" (1748), "Трактирщица" (1753), оперные либретто и "Мемуары" (1784-1787) - ценный документ по истории театра. - Прим. перев.) Сюжет оперы таков: за главной героиней по имени Грильетта ухаживают сразу три поклонника, один из которых, пожилой аптекарь Семпронио,- ее опекун. В опере высмеиваются фантастические небылицы, часто появлявшиеся в газетах того времени; Семпронио слепо им верит. Менгоне, помощник аптекаря, в конце концов завоевывает руку и сердце Грильетты, при этом его почти побеждает Вольпино - третий ухажер, партию которого, в соответствии с традициями XVIII века, исполняла певица-сопрано, переодетая мужчиной. Опера "Аптекарь", полная восхитительной музыки и остроумных диалогов, - первая опера Гайдна, отвечающая современным канонам этого жанра.

До наших дней сохранились лишь руины оперного театра, но по гравюрам современников и по чертежам мы можем представить, как он выглядел. Несмотря на то что театр назывался оперным, в нем ставили также и драматические произведения. Здание было шириной шестьдесят футов и длиной более двухсот. Внешний вид был классическим: галерея с пятью большими, доходящими до пола окнами, покоящаяся на ионических колоннах вдоль фасада. Окна вели в комнаты второго этажа. Крыша-мансарда была почти такой же высокой, как и стены.

В зрительном зале ложа князя находилась напротив сцены, на втором этаже в центре балкона; справа и слева от нее также были ложи, соединенные с роскошно обставленными комнатами; они предназначались для особых гостей. Первый этаж вмещал почти четыреста человек. На уровне земли по всей длине здания располагались окна и двери.

Сцена была довольно большой по сравнению со зрительным залом. Авансцена составляла в ширину тридцать пять футов и почти сорок футов в длину. За кулисами размещались бесчисленные уборные актеров и гардероб. Декорации изготавливались на подвижных рамках с колесиками, что позволяло менять обстановку как по мановению волшебной палочки. Задник также можно было заменить очень быстро.

Сцена была оборудована механизмом для опускания и поднимания актеров и певцов, в чем возникала необходимость, когда герой должен был "спуститься с неба" или, напротив, "улететь", как это часто происходило в операх и пьесах на классические сюжеты. Световые эффекты создавались масляными лампами и зеркалами.

До нас дошел один любопытный довольно подробный план - схема отопительной системы оперного театра. Сбоку здания находились четыре большие печи, в которые топливо подбрасывали снаружи; еще четыре печи в фундаменте обогревали помещение через отверстия в полу в центре зала.

Кукольный театр был открыт в 1773 году и располагался напротив оперного. Между двух театров разбили сад во французском стиле. Хотя подлинники планов кукольного театра утеряны, известно, что в целом внешне он напоминал оперный. Зрительный зал был одноуровневым, без лож или галерки. Разноцветные камни и морские раковины, украшавшие стены, отражали свет люстр. Позади сцены, за кулисами, были скрыты от глаз публики актеры и певцы.

Хотя Гайдн и его оркестранты часто выступали в Эстерхазе после того, как в 1768 году открылся оперный театр, но на постоянное место жительства музыканты переехали туда только в следующем году, когда завершилась постройка Дома музыки. Он вырос рядом с оперным театром. Несмотря на то что в течение более чем ста лет Дом музыки был заброшен, его здание - одно из немногих, что остались от огромного дворца Эстерхазы и дошли до нас почти в первозданном виде.

В этом прямоугольном здании два этажа; внутри - три дворика. Сохранившиеся с тех лет планы подробно рассказывают, как именно использовалась каждая из девяноста шести комнат Дома музыки. Места в нем было достаточно, но только Гайдну, Томазини и двум старшим певцам, Фриберту и Дихтлеру, было разрешено жить там вместе с женами. Кроме музыкантов и певцов, в театре поселили также художников, актеров и других слуг Эстерхази. Гайдн занимал только три комнаты, а другим жильцам вообще приходилось ютиться по нескольку человек в одной комнате.

С 17б1 по 1765 год оркестр в Эйзенштадте выступал регулярно, обычно давая по два концерта в неделю по вечерам во вторник и субботу. Выступления длились примерно два часа, и совершенно точно известно, что почти вся исполняемая музыка принадлежала перу Гайдна.

После первых трех симфоний ("Утро", "Полдень", "Вечер"), написанных для оркестра Эстерхази, Гайдн стал писать по четыре-пять симфоний в год. В большинстве этих ранних симфоний часто использовались солирующие инструменты, особенно в выразительном Andante. Это не могло не нравиться солистам, так как у них появлялась возможность продемонстрировать князю свои таланты. Композитор особенно часто давал шанс показать свое виртуозное владение инструментом Томазини, первой скрипке, и Йозефу Вейглю, выдающемуся виолончелисту; обоим тогда не было и тридцати.

Со времени поступления на службу (17б1) по 17б5 год Гайдн создал более двадцати симфоний. Кроме того, почти симфонией является написанная в характерной для этого жанра трехчастной форме увертюра в итальянском стиле к опере "Ацис" (1762). По оркестровке этих произведений можно проследить, как постепенно расширялся состав оркестра. Так, когда в 17б5 году были наняты еще два валторниста, Гайдн включил две дополнительные валторны в инструментовку Симфонии № 13 ре мажор, и группа духовых была расширена: флейта, два гобоя и четыре валторны; новым для Гайдна было и использование литавр. Четыре валторны вновь встречаются в Симфонии № 31 (также ре мажор), которую в XIX веке кто-то весьма удачно окрестил "С сигналом горна". В этом сложном произведении, датируемом 1765 годом (оригинал рукописи), для валторн и вообще для всех духовых инструментов предназначены виртуозные партии, которые даже по сегодняшним высоким стандартам представляют для исполнителей значительные технические трудности. В Симфонии № 72 (вновь ре мажор), которая, несмотря на присвоенный ей большой порядковый номер, была, скорее всего, написана между 17б1 и 17б3 годами, также есть партии для четырех валторн.

Должность Гайдна предполагала исполнение множества обязанностей, которых было бы достаточно для того, чтобы занять работой все свободное время двух-трех человек. Он устраивал ежедневные репетиции для оркестра и певцов и готовил их к регулярным выступлениям. В дополнение к этому важной частью его работы была административная деятельность, отнимавшая много времени и сил. Когда видишь, как широк был круг обязанностей композитора, приходится только удивляться, как ему удавалось найти свободную минуту, чтобы сочинять музыку, которую от него также требовали.

Со всеми этими делами Гайдн справлялся очень успешно. У него был прирожденный дар разрешать повседневные проблемы музыкантов и их споры. Он пользовался у них большим уважением и, без сомнения, полностью выполнял условия второго пункта контракта, согласно которому он должен был являться образцом примерного поведения для своих подчиненных. Именно благодаря отеческой заботе, с которой он к ним относился, его прозвали "папой" - прозвище, оставшееся за ним до конца его дней.

Среди всей массы документов, хранящихся в архивах Эстерхази, есть много писем, написанных Гайдном князю и управляющему поместья. Письма эти говорят о глубокой озабоченности композитора благополучием музыкантов. Часто ему приходилось хлопотать, чтобы их не наказывали и не увольняли за мелкие проступки. Например, в январе 1769 года Гайдну пришлось улаживать спор между князем и тенором хора, Карлом Фрибертом. Каждый, кто служил у князя, должен был, прежде чем жениться, испросить у него формальное разрешение на брак. Узнав, что Фриберт самовольно намеревается взять в жены сопрано Магдалену Шпанглер, князь немедленно уволил обоих певцов.

Гайдн вмешался и каким-то образом умиротворил князя, благодаря чему молодые люди остались в Эстерхазе. Должно быть, Гайдн так сочувствовал им, потому что Магдалена Шпанглер была дочерью И. М. Шпанглера - того самого, который приютил нищего юношу после изгнания из собора святого Стефана в 1749 году. Возможно, Гайдн также замолвил словечко за Фриберта, когда тот получил место в Вене (1776).

 

Глава 6

"Буря и натиск"

"Искусство свободно и неподвластно никаким... жестким правилам.