 |
|
Всемирная известность
"Мой язык понимают по всему миру"
Гайдн
К 1785 году слава о Гайдне докатилась и до Испании. Каноник собора в Кадиксе предложил ему написать инструментальную музыку для "Семи слов Спасителя на кресте". Вероятно, Гайдна ему порекомендовал Боккерини, страстный поклонник его творчества, живший тогда в Испании. Музыка предназначалась для исполнения в Страстную пятницу на специальной службе, на которой епископ произносил семь последних фраз, сказанных Христом; после каждой из них оркестр исполнял небольшое инструментальное произведение. В "Семи словах" композитор задействовал необычно много инструментов: двойной комплект деревянных духовых, четыре валторны, две трубы, два комплекта литавр и струнные.
По заказу каноника Гайдн написал композицию из семи медленных "сонат", которая была впервые исполнена 26 марта 1787 года. Заплатили автору несколько необычным образом: испанский каноник прислал ему большой шоколадный торт, заполненный золотыми монетами.
Интересно отметить, что американская премьера "Семи слов" состоялась уже в 1793 году. Позже, в конце 90-х годов XVIII века, Гайдн переделал "Семь слов" в небольшую ораторию - после того, как услышал переложение этого произведения для хора, сделанное немецким композитором Джозефом Фрибертом, и оно его не устроило. Оратория была исполнена в Эйзенштадте в октябре 1797 года. Гайдн также сделал переложение для струнного квартета, и в этой аранжировке "Семь слов" сегодня звучат чаще всего. Именно это произведение исполнялось на благотворительном концерте в Вене в 1803 году, когда композитор в последний раз появился на публике в качестве дирижера. Оратория была издана в 1801 году лейпцигской компанией Брейткопф и Гертелъ. Гайдн снабдил ее следующим пояснительным предисловием:
"Около пятнадцати лет назад каноник Кадикса поручил мне написать инструментальную музыку на "Семь слов Христа на кресте".
Тогда существовала традиция в Страстную пятницу исполнять в кафедральном соборе ораторию. Это была очень торжественная церемония: стены, окна и колонны убирали в черное; в центре храма с потолка свисала единственная лампа, горевшая тусклым светом.
В полдень двери закрывались, и оркестр начинал играть. После интродукции епископ всходил на трон, декламировал отрывок из Семи слов и истолковывал его. Затем спускался и на некоторое время преклонял колена перед алтарем. Эту паузу заполняла музыка.
После этого епископ поднимался и спускался еще шесть раз, и всякий раз после короткой проповеди звучала одна из "сонат".
Именно для такой церемонии мне предстояло написать музыку
Нелегко было решить проблему создания семи адажио по десять минут каждое, исполняемых друг за другом, которые не утомили бы прихожан, и я вскоре понял, что не могу ограничить свою музыку предписанными рамками.
Созданная мною многочастная композиция была [первоначально] написана и опубликована без слов. Позже мне представилась возможность добавить их, вот почему "Oratorio", изданное Брейткопф и Гертель, - законченное произведение, а партия вокала - совершенно новая. То, как хорошо оно было принято любителями музыки, позволяет мне надеяться, что и остальная публика отнесется к нему так же благожелательно".
В 1785 году король Фердинанд IV Неапольский попросил композитора написать что-нибудь для своего любимого инструмента - lyra organizzata. Точно так же, как князь Николай Эстерхази питал огромную страсть к старинному инструменту баритону, король Неаполя безмерно любил эту музыкальную диковинку - lyra organizzata. Она, как и баритон, так и не получила широкого распространения, поскольку играть на ней было трудно. В целом этот инструмент напоминал лютню: на нем было несколько струн для басов и две - для исполнения мелодии. К струнам при помощи подвижной рукоятки прижималось дугой деревянное колесо. Звуки извлекались также при помощи сложной системы клавиш и деревянных рукояток, соединенных с мехами, воздух из которых поступал в маленькие трубы, как у миниатюрного органа.
Король играл дуэтом со своим учителем, австрийским послом в Неаполе. Для Гайдна, поднаторевшего в написании баритонных трио для князя Николая, не составляло большого труда заняться сочинением многочисленных концертов и дивертисментов для lyra organizzata. Сегодня при их исполнении партию lyra organizzata играют на флейте или гобое.
С 1786 по 1790 год Гайдн создал больше произведений для исполнения вне пределов Эстерхазы, чем для князя, у которого на службе состоял. Кроме уже упомянутых работ, большинство из его самых значительных вещей были написаны по заказу из-за границы. Как уже говорилось, два цикла симфоний, № 82-87 и № 90-92, создавались для исполнения в Париже, а не для Эстерхазы. Важный цикл из шести струнных квартетов, опубликованный в 1787 году как Соч. 50, был посвящен Фридриху Вильгельму II Прусскому.
В 1788 году была издана широко известная "Детская симфония". Одно время ее приписывали Гайдну, но сегодня считается, что автором был отец Моцарта, Леопольд. Мягкий юмор "Детской симфонии", конечно, вполне соответствовал бы натуре Гайдна, но, по-видимому сам композитор или даже его брат, Михаил, всего лишь сделал аранжировки для трех частей намного более длинного дивертисмента для струнных и игрушечных инструментов, сочиненного Леопольдом Моцартом. Таким образом, авторство принадлежало Леопольду. В 1790 году в Вене "Детскую симфонию" случайно исполнили под именем Гайдна; однако ни он сам, ни младший Моцарт не высказали протеста по поводу ошибки.
Последними важными работами Гайдна в Эстерхазе были написанные между 1788 и 1790 годами двенадцать квартетов, которые составляют Соч. 54, 55 и 56. Они создавались для Иоганна Тоста, скрипача оркестра Эстерхази. Чтобы польстить ему, Гайдн сделал партию первой скрипки очень выразительной. Однако в 1789 году - том самом, когда свершилась Французская революция и пала Бастилия,- после концертного тура за границей Тост женился на некой экономке из Эстерхазы, бросил музыку и со временем превратился в процветающего венского торговца мануфактурными товарами.
Глава 10
Конец эпохи
"Прискорбно всю жизнь быть рабом"
Гайдн
1790 год оказался самым богатым событиями в жизни Гайдна. 23 февраля в возрасте семидесяти двух лет скончалась княгиня Элизабет Эстерхази. Спустя семь месяцев, 28 сентября, умер ее семидесятисемилетний муж, патрон Гайдна, князь Николай. Его сын Антон, унаследовавший в пятьдесят два года титул князя Эстерхази, не интересовался музыкой и в одночасье распустил и оркестрантов, и хор, оставив только военный оркестр. Он мечтал о политической карьере, так что покровительствовать искусствам в Эстерхазе теперь было больше некому.
Тем временем Гайдну, как генералу без армии, положили ежегодную пенсию в размере 1400 флоринов и формально оставили на службе у нового князя. По этой причине он должен был испрашивать разрешения хозяина на любые поездки за границу. Так неожиданно закончилась более чем двадцатидевятилетняя служба Гайдна семье Эстерхази в качестве придворного музыканта. Он, однако, почти ни о чем не сожалел и в последние годы, проведенные в поместье, лишь жаловался в многочисленных письмах на растущую скуку и разочарование жизнью. В конце концов он сосредоточил все свои усилия на написании музыки для музыкальных организаций вне тесных стен имения.
Композитор немедленно переехал жить в Вену - настолько ему хотелось поскорее выбраться из удушливой атмосферы Эстерхазы, где он, по его собственным словам, был "погребен заживо". Вскоре композитор получил от короля Неаполя, находившегося с визитом в Вене, приглашение на тройную свадьбу - празднества по случаю бракосочетания троих его детей. Король Фердинанд предложил Гайдну занять пост придворного композитора. Гайдн, однако, был слишком рад окончанию своей службы в Эстерхазе, чтобы вновь связывать себя еще одной такой же должностью. Должно быть, перспектива провести остаток своей жизни, занимаясь написанием музыки для lyra organizzata, внушала ему ужас!
Еще до того как Гайдн принял окончательное решение по поводу предложения короля Неаполя, его посетил Иоганн Петер Саломон, замечательный скрипач, сделавшийся преуспевающим антрепренером. Саломон был в Германии проездом, возвращаясь в Англию из Италии. В Кёльне его застала весть о кончине князя Николая Эстерхази, и не лишенный деловой хватки музыкант без промедления приехал в Вену намереваясь предложить Гайдну участвовать в ряде концертов в Лондоне.
Саломон был концертмейстером у прусского князя Генриха, а позже жил в Париже. С 1781 года он обосновался в Лондоне в качестве исполнителя-солиста, дирижера оркестра и импресарио. Все знали, как он восхищался Гайдном.
По легенде, он, действуя, как всегда, напористо и убедительно, представился композитору в декабре 1790 года следующим образом: "Меня зовут Саломон, и я приехал из Лондона, чтобы забрать Вас с собой". Гайдн, который еще в 1787 году обратился с письмом к Вильяму Форстеру, лондонскому нотному издателю, изготовителю скрипок и другу Саломона, с просьбой пригласить его в Англию для концертов, безо всяких колебаний принял неожиданное приглашение, и на следующий же день были обговорены условия контракта. Гайдну полагалось 300 фунтов стерлингов за новую оперу, столько же за шесть новых симфоний, еще 200 за авторские права на них, 200 фунтов стерлингов за двадцать других произведений и по меньшей мере 200 фунтов за концерт-бенефис. Можно только восхищаться энтузиазмом и смелостью Саломона, готового дать композитору за работу в общей сложности 1200 фунтов стерлингов. Жаль, что Моцарт в свое время не получил такого же предложения.
Гайдну было тогда 58 лет, и ранее он почти не покидал предместий Вены. Он даже никогда до этого не видел моря, не говоря уже о том, чтобы плавать на корабле, и все же не оробел перед долгим утомительным путешествием. Конечно, то, что он не знал по-английски ни слова, впоследствии причиняло немало неудобств, но свобода и приключения, которые обещала поездка в Англию, были большим соблазном, чем перспектива поехать в Неаполь, где он смог бы общаться на итальянском, которым неплохо владел. Композитору трудно было расставаться со своими многочисленными венскими друзьями, которые очень опасались за него. Но самым горьким было прощание с его любимцем, Моцартом, а также с Марианной фон Генцингер - одной венской дамой, ставшей близким другом композитора.
15 декабря 1790 года Саломон и Гайдн выехали из Вены, начав свое семнадцатидневное путешествие в то время, когда в Европе все еще бушевала Французская революция. Они проехали через Мюнхен и прибыли в Бонн под Рождество. В Бонне для них была исполнена одна из месс Гайдна, а придворные музыканты, среди которых был, возможно, и двадцатилетний Бетховен, устроили роскошный обед за счет курфюрста. Если Бетховен действительно был на этом вечере, то это была первая встреча двух композиторов, хотя Гайдн мог и раньше слышать о талантах юноши от Моцарта.
В канун Нового года путешественники достигли Кале, откуда на следующее утро морем выехали в Дувр. В письме, написанном в тот день Марианне фон Генцингер, Гайдн не мог скрыть гордости за то, что несмотря на свой возраст и то, что раньше он никогда не плавал, он перенес переправу через Па-де-Кале лучше, чем большинство его попутчиков.
"В течение первых нескольких часов был почти полный штиль, и мы проплыли всего лишь несколько миль. К счастью, около 11.30 поднялся сильный ветер, помогший нам преодолеть оставшиеся двадцать две мили, так что мы прибыли в четыре часа пополудни. На протяжении всего плавания я оставался на палубе, чтобы смотреть на это огромное чудовище - океан. Пока на нем не было волнения, я не испытывал страха, но когда подул сильный ветер, крепчавший с каждой минутой, и я увидел яростно вздымающиеся волны, меня охватила тревога и я немного забеспокоился. Но я преодолел это чувство и в целости и сохранности прибыл в Англию, даже, по сути дела, не испытав морской болезни".
Из этого письма видно, как по-детски искренне волновался этот человек, впервые в жизни совершая морское путешествие.
Глава 11
Лондон: 1791-1792
"...Гений этого великого мастера..."