Главная | Обратная связь

Почему никто не видит Бога

Анастасия говорила мне, когда я в тайге с ней общался, что Бога никто не видит потому, что Его мысли с большой скоростью и плотностью работают. А я вот думаю: почему Он не хочет затормозить их, чтобы люди могли посмотреть на Него?

Старик поднял палочку и показал на проезжающего велосипедиста:

— Смотри, Владимир. Вращается колесо велосипеда. В колесе спицы, но ты их не видишь. Они есть, ты это знаешь, но скорость вращения не позволяет тебе их видеть.

Или по-другому сказать можно: «Скорость твоей мысли, твоего зрительного восприятия не позволяет тебе их увидеть». Если велосипедист поедет медленнее, ты увидишь спицы колеса смазанными.

Если он остановится, ты их ясно увидишь, но сам велосипедист упадёт. Он не доберётся до цели, ибо прекратил движение, и всё ради чего? Чтобы ты мог увидеть то, что они есть? Но что это тебе даст? Что изменится в тебе? Вокруг тебя?

Ты будешь твёрдо знать об их существовании. И всего лишь. Велосипедист может встать и продолжить своё движение, но другие тоже захотят увидеть, и ради этого ему снова и снова придётся падать. И ради чего?

— Ну, чтобы взглянуть хоть раз на него.

— И что же ты увидишь? Ведь лежащий на земле велосипедист уже будет не велосипедист. Тебе придётся представлять, что он им был.

Бог, изменивший скорость своей мысли, уже не Бог. Не лучше ли тебе научиться ускорять свою мысль? Ты, когда с человеком говоришь, а собеседник твой очень медленно соображает, разве не раздражает это тебя? Разве не мучительно приостанавливать скорость своей мысли, подстраиваясь под него?

— Да, правильно, под дурака если подстраиваться, самому дураком нужно стать.

— Вот и Богу, чтобы мы его увидели, нужно приостановить свою мысль до нашего уровня, стать таким, как мы. Но и когда Он это делает, присылает сынов своих, толпа, взирая на них, говорит: «Ты не Бог, не сын Божий, ты самозванец. Или чудо твори, или на кресте распят будешь».

— А почему бы сыну Божьему и не сотворить чуда?.. Ну, хотя бы для того, чтоб отвязались от него неверящие, чтоб на кресте его не распяли.

— Чудеса, неверящих не убеждают, а искушают. И чудеса творящих на кострах сжигают, крича при этом: «Сжигаем проявленье тёмных сил!» К тому же, Богом, посмотри вокруг, чудес содеяно несметное количество. Восходит солнце, а в ночи луна, букашка на травинке тоже ведь чудна, и дерево...

Вот мы с тобой под деревом сидим... Кто механизм придумать сможет совершенней, чем дерево вот это? Это Его крупицы мысли. Материализованные, живые, снующие под нашими ногами, летящие над нами в синеве, поющие для нас, лучом тепла ласкают тело наше. Они Его, они вокруг, для нас они.

Но многие способны не только видеть, но и чувствовать, осознавать? И пусть не совершенствуя, пусть только пользуясь, но только не коверкать, не уничтожать чудесные творения живые.

А что Сынов Его касается, у них удел один — словами повышать осознанность людскую, свою приостанавливая мысль, и рисковать непонятыми быть.

— А вот Анастасия утверждала: говорить просто слова недостаточно, что­бы осознанность повысить человека до значимого уровня. Я тоже думаю: слов множество и разных человечество произнесло, а толку что? Несчастных судеб вокруг полным-полно, и ката­строфа может на Земле случиться.

— Всё правильно. Когда слова не от Души, когда разорваны с Душой их связывающие нити, слова пусты, ­безобразны, безлики. Во внучке, Настеньке способность есть не только в слове каждом, но и в звуке буквы каждой образы творить.

Теперь учителя земные, сыны Его, что во плоти сегодня, такую силу обретут, что Дух людской над тьмою воссияет.

— Сыны, учителя? Они при чём здесь? Способности ведь только у неё.

— Она раздаст их все и раздаёт уже. Смотри, ведь даже ты смог книжку написать, читатели посыпали на мир стихами, и песни зазвучали новые. Ты слышал песни новые?

— Да, слышал.

— Так вот в учителях духовных всё это будет преумножено во много раз, лишь только с книжкою они соприкоснутся. И там, где просто для тебя слова, они почувствуют и образы живые, и сила будет приумножена у них.

— Они почувствуют, а я? Что ж я, совсем бесчувственный? Зачем тогда она со мной, не с ними говорила?

— Ты искажать услышанное не способен, и нет в тебе, чего бы от себя мог привнести. На чистый лист письмо ясней ложится. Но и в тебе мысль тоже будет ускоряться.

— Ладно, пусть ускоряется и во мне тоже, чтоб от других не отставать. Вообще, похоже, вы всё точно говорите. Вот у нас в России есть лидер одной духовной общины, поселенцы общины своим учителем его называют, так он сказал своим последователям: «Читайте книжку про Анастасию, она вас будет зажигать». И многие из последователей его покупали книжку.

— Так, значит, понял он, почувствовал, вот потому помог Анастасии и тебе. А ты спасибо хоть сказал ему за помощь?

— Я с ним не встречался.

— Спасибо можно говорить Душой.

— Беззвучно, что ли? Кто ж это услышит?

— Душою слышащий услышит.

— Да тут ещё один нюанс есть. Про книжку он хорошо сказал, про Анастасию тоже хорошо, а меня назвал не настоящим мужчиной... «Не встретился Анастасии настоящий мужчина», — сказал он. Я сам по телевизору это слышал, потом в газете читал.

— А сам себя ты как считаешь, совершенством?

— Ну, совершенством, может быть, и не считаю...

— Тогда не стоит обижаться. Ты стать стремись им. Внучка тебе поможет. В высоты смогут те подняться, кого Любовь способна поднимать. Не всем помыслить даже суждено такое. Творящей скорость мысли необычная нужна.

— А ваша мысль с какой скоростью работает? Вам не мучительно со мной разговаривать?

— У всех людей, ведущих такой образ жизни, как мы, скорость мышления значительно превосходит людей технократического мира. Нашу мысль не тормозят постоянные проблемы одежды, питания и многое другое.

Но мне с тобой не мучительно разговаривать благодаря Любви моей к внучке. Она так захотела. И я рад хоть что-то для неё сделать.

— А у Анастасии какая скорость мышления, такая же, как у вас и отца вашего?

— У Анастасии она выше.

— Насколько? В каком соотношении? Ну, на то, что она обдумывает, скажем, за десять минут, вам сколько минут потребуется?

— На осмысливание того, что она производит за секунду, нам требуется несколько месяцев. Потому и кажется она нам иногда алогичной. Потому и одинока она совсем. Потому и помочь не можем ей существенно, что не сразу понимаем смысла её действий.

Отец мой совсем разговаривать перестал, всё пытается её скорости достичь, чтобы помочь ей. Меня заставляет. Но я не пытаюсь. Папа считает, что это от лени. А я люблю очень внучку и просто поверил, что она всё правильно делает, выполняю с удовольствием, если чего попросит. Вот к тебе приехал.

— Но как же тогда Анастасия со мной три дня разговаривала?

— Мы тоже долго думали как. Ведь с ума можно было сойти. Только ­недавно поняли. Разговаривая с тобой, она не приостанавливала свою мысль, а, наоборот, ещё и ускорила её. Ускорила и трансформировала в образы.

Теперь они, как программы ваши компьютерные, будут раскрываться перед тобой и перед теми, кто книжку читать будет. Раскрываться и ускорять скачкообразно движение мыслей людских, приближая их к Богу.

Когда мы это поняли, решили, что, придумав такое, она создала новый Закон во Все­ленной. Но теперь ясно, она просто ­воспользовалась неведомой ранее возможностью чистой и искренней Любви. Любовь так и осталась загадкой Творца. Вот и приоткрыла она ещё одну её великую возможность и силу.

— А её скорость мышления позволяет видеть Бога?

— Вряд ли, она ведь и во плоти ­живёт. Бог тоже во плоти, но только ­наполовину. И плоть его — это все люди Земли. Анастасия, как маленькая частичка этой плоти, иногда схватывает что-то. Возможно, иногда достигая немыслимой скорости мышления, она ощущает его больше, чем другие, но такое происходит с ней в короткие отрезки времени.

— И что это ей даёт?

— Истины, суть бытия, осознанность, которую постигают мудрецы всю жизнь, передавая друг другу учения и совершенствуя их, постигаются ею за одно мгновение.

— И что же, знание лам Востока, мудрость Будды и Христа, йогу она знает?

— Знает. Знает больше, чем сказано в дошедших до вас трактатах. Но считает их недостаточными, раз нет гармонии для всех на Земле сегодня живущих и продолжается движение к катастрофе.

Вот и выстраивает она свои немыслимые комбинации. Говорит: «Хватит учить людей наставлениями, хватит искушать их яблоком Адама и Евы. Надо дать им почувствовать, именно почувствовать то, что ощущал Человек раньше, что мог Он и кто Он».

— Значит, вы хотите сказать, что у неё действительно может получиться что-нибудь хорошее сделать для всех людей? Если это так, то когда это начнётся — хорошее?

— Оно уже началось. Пока только маленькие росточки, но это только пока.

— Где они? Как их увидеть? Почувствовать?

— Спроси тех, кто книжку читает, они в них, она ведь у многих светлые чувства вызывает. Этого уже нельзя отрицать, тебе это многие подтвердят. Получилось у неё со значками. Невероятно, но получилось.

А сам ты, Владимир, подумай, кем ты был и кем ты стал? Это, Владимир, раскрывается образная программа в тебе, и в людях ­раскрывается её Душа. Мир начинает ­меняться в вас, изменяя образы окружающие.

Мы не можем постичь до конца, как ей это удаётся. То, что лежит на поверхности и явно, это ещё можно разобрать. То, что ей помогает осуществлять эту явь, остаётся загадкой.

Можно, конечно, усиленно пытаться разгадать её, но не хочется отвлекаться от прекрасной, зарождающейся яви. Прекрасным рассветом дня нужно любоваться.

Когда начинаешь раскладывать, почему происходит он, вместо очарования получаешь копания, ни к чему не ведущие, ничего не меняющие.

— Надо же, как всё необычно и сложно. Я, всё же, надеялся, что Анастасия просто отшельница, только необычно добрая, красивая и наивная немножко.

— Так говорю же тебе, не надо копаться, не забивай себе голову; если сложно, пусть и остаётся она для тебя красивой, доброй отшельницей, раз такой предстала перед тобой.

Другие другое увидят. Тебе дано то, что дано. Иного твоё сознание и не вместит пока, и это хорошо. Постарайся просто любоваться рассветом, если сможешь. Это главное из всего.

Рассвет в России

Для всех в России рассвет начнётся, когда материально жить каждый будет лучше. Экономика в целом поправится, и каждого в отдельности достаток будет больше.

— Всё окружающее материальное зависимо от Духа и осознанности Человека.

— Пусть даже так. Да толку-то от философий мудрых, когда есть хочется или одежды нет.

— Осмыслить нужно, отчего всё это происходит. Каждому осмыслить. Самому. И не искать виновных вне себя. Лишь изменения в себе изменят всё вокруг, достаток в том числе. Согласен я с тобой, не сразу все поверить в это смогут люди.

Но ведь Анастасия и сказала: «Без нравоучений надо. Надо просто людям показать». И показала. Тебе теперь исполнить нужно пред­начертанное ею.

Тогда через три года большие, маленькие, забытые, заброшенные поселения Сибири, где старики одни, к которым не стремятся дети в гости, богаче станут, и во много раз. В них жизнь ключом забьёт и многие вернутся дети. И дальше многое ещё она преподнесёт.

Раскроет тайны многие, вернёт Первоистоков знанья и способности людей. Россия будет богатейшею страною. И сделает она так для того, чтоб доказать: духовность, ­зна­ние Первоистоков значимее, чем технократии потуги. С России новая взойдёт заря над всей Землёю.

— И что ж я должен сделать, чтоб было так?

— Ты тайну первую раскрой, тебе поведанную внучкой. Ты в книжке расскажи, как масло нужно получать целительное из ореха Кедра. И ничего не утаи.

Во мне так всё вдруг возмутилось внутри, что даже в горле дыхание перехватило. Я сидеть не мог. Вскочил.

— С чего? С чего вдруг я должен это делать? Для всех. Бесплатно. Любой нормальный человек меня за идиота посчитает.

Я экспедицию сформировал, вложил в неё последнее, что было. Теперь фирма разорена. Просила книжку написать Анастасия, я написал. И квиты мы теперь. Стремленья ваши, философия не очень-то понятны мне. Я просто излагаю их, раз так пообещал Анастасии.

А вот про масло всё мне ясно. За него — теперь я знаю — сколько можно получить. Технологию по маслу никому я отдавать не буду. Немного денег соберу от книжек и сам начну его производить.

Мне надо всё восстановить. И теплоход вернуть, и фирму. Компьютер Ноутбук купить, чтоб следующую книжку набирать.

У меня дома нет теперь. Жить негде. Хочу купить передвижной прицеп жилой. А как разбогатею, памятник хочу поставить офицерам российским, живым ещё, но со смертельно раненной Душою.

Душу их бездушием своим мы разрывали в разные времена, над честью и совестью их надругались люди. Те люди, за которых в бой шли офицеры всех времён.

Пока вы там, в лесу, спокойненько сидите, тут люди гибнут. Кругом полно «духовных» разных. Все только о духовном говорят, а делать хоть чего-нибудь не очень-то хотят. Вот я и сделаю хоть что-нибудь. А тут отдай за просто так! Всем! Нет, дудки!

— Так определила же Анастасия и тебе доход. Я знаю — три процента от продажи масла.

— Да что мне эти несчастные три процента, когда за масло можно триста получать! Я теперь цены знаю мировые. А продают его во много раз слабее по целебности. Я проверял. Они не знают, как правильно его добыть. Теперь я знаю лишь один. Всё подтвердилось, что она сказала.

Нет в мире по целебности аналогов ему, но только если правильно всё сделать. Да и наука тоже подтверждает. Паллас сказал, что оно молодость способно возвращать. И всё теперь отдай за просто так.

Вот дурака нашли. Я столько перерыл литературы, в архивы посылал людей, чтоб подтвердили, что она сказала. И подтвердили. На это тоже уйма средств ушла.

— Всё проверял, а сразу поверить Анастасии ты не смог. Потратил деньги, время потерял из-за неверья.

— Да, проверял. Так, значит, надо было. Но теперь не буду дураком. «Заря для всех», ну надо же —«заря», а я в заре так и останусь дураком. Я книжку написал. Всё, как она просила.

Я помню, как твердила она: «Ты ничего не скрывай — ни плохого, ни хорошего. Смири гордыню свою. Не бойся быть смешным, непонятым». Я не скрывал. А получилось что?

Я выгляжу в ней полным идиотом. Об этом и в глаза мне говорят. Что бездуховен я, что многого не понимаю. И бескультурен, груб. И даже девочка тринадцати лет из Коломны написала в письме: нельзя, мол, так.

А женщина одна из Перми приехала, так прямо у порога и сказала: «Хочу взглянуть, что в нём нашла Анастасия». «Ничего не скрывай — ни хорошего, ни плохого. Смири гордыню свою. Не бойся быть смешным, непонятым». Всё знала ведь она!

Сама хорошей получилась в книжке — так люди говорят, — а я каким? И всё из-за неё. Да если б не ребёнок, за дела такие и схлопотать она могла... Подумать только! Я искренне, как и просила, всё писал, и мне же говорят: «Бесчувственный и трус».

Конечно же, я полный идиот, устроил сам себе такое. Послушался её. Сам про себя такое написал, теперь мне от позора не отмыться до конца дней своих. И после, как умру, все надо мной смеяться будут.

Живучей эта книжка оказалась. Меня переживёт! И даже если сам печатать перестану, так толку что? Подпольно уже штампуют тиражи. На ксероксах пытаются размножить.

И вдруг осёкся я, взглянув на старика. Из глаз его катилась медленно слезинка. Я рядом сел. Он молча вниз смотрел, потом заговорил:

— Пойми, Владимир, внучка Настенька предвидеть много может. И ничего себе она не пожелала. Ни славы, ни дохода. Часть славы на себя взяла, опасности подверглась, но тебя спасла. И то, что выглядишь ты в книжке таким, как есть, её заслуга. Это точно.

Но не унизить этим, а спасти тебя она смогла. Приняв при этом на себя громаду тёмных сил. Одна. А ты в ответ ей — боль непониманья, раздраженья. Подумай, выдержать легко ли женщине, которая лишь из любви творит.

— Что за любовь такая, когда любимый в дураках?

— Не тот дурак, кого так назовут. А тот, кто льстивые воспринимать слова, как Истину, способен. Подумай сам, каким бы ты хотел предстать перед людьми? Возвышенным над всеми? Умным очень? И это всё возможно было сделать в первой книжке. Но тогда... Гордыня, самость уничтожили б тебя.

Немногим из просветлённых даже удавалось противостоять таким грехам. Гордыня образ человека создаёт ненатуральный, и он живую Душу затмевает. Вот оттого философы из прошлого и гении сегодняшнего дня немного могут сотворить.

Так как, лишь первый сделав штрих, теряют сразу, самостью объяты, то, что было им дано вначале. Но внучка Настенька пред лестью, преклоненьем, рождающим гордыню, заслон поставить умудрилась. Тебя теперь им не достать.

Ещё от многих бед она тебя спасает. И Дух, и плоть твою оберегает. Напишешь искренних ты девять книг. Земля Любви Пространством воссияет! И тогда, поставив точку на девятой книге, понять ты сможешь, кто ты есть.

— А что? Сейчас нельзя сказать об этом?

— Кто ты сейчас, сказать нетрудно. Ты тот, кто есть сейчас. Ты тот, каким себя и ощущаешь. Кем станешь, знает, может быть, Анастасия. И будет ждать, живя Любовью каждое мгновенье. А то, что трус ты, сидящие в квартирах говорят тебе, так это ничего. Ты с юмором бы к этому отнёсся.

И посоветуй им уйти без снаряженья на три дня в тайгу. С медведем выспаться в берлоге. Для ощущений полноты с собою прихватить умалишённую, ведь именно такой тебе Анастасия вначале показалась?

— Да, примерно.

— Так пусть же осуждающий и переспать попробует со спутницей своей умалишённой. В глуши лесной, под волчье завыванье. Сможет? Как думаешь? — с какой-то хитрецой сказал старик.

А я картину вдруг, им нарисованную, как представил, так захохотал. И мы смеялись вместе со стариком. Потом я у него спросил:

— Анастасия может слышать, что говорили мы?

— Она узнает все твои деянья.

— Тогда скажите ей, пусть не беспокоится. Я расскажу для всех, как масло нужно получать целебное из Кедра.

— Хорошо, скажу, — пообещал старик. — А ты про масло помнишь всё, что слышал от Анастасии?

— Да, думаю, что всё.

— Так повтори.

Как масло получить
целебное из Кедра

Вообще, его несложно получить. И технология известна современная. Её не буду излагать. Но есть нюансы не совсем обычные, о них скажу.

Нельзя при сборе шишек бить по Кедру колотушками или брёвнами, как делают сегодня сборщики. Целебность масла резко падает от этого. Шишки необходимо только те использовать, которые сам Кедр отдаёт.

Они при ветре падают, и голосом их можно сбить, как делает Анастасия. С земли их люди должны собирать незлые. И хорошо, когда поднимет шишку детская рука. Вообще, и всё по­следующее делать нужно с добром и помыслами светлыми.

«Такие люди в деревнях сибирских и теперь найдутся», — утверждала Анастасия. Какое это имеет значение, трудно сказать. Но в Библии тоже ­говорится, что царь Соломон искал людей, умеющих рубить дерева. Не сказано только, чем эти люди отличались от обычных.

Полученный после шелушения шишек орех необходимо использовать для выжимки масла не позднее трёх месяцев, далее качество резко будет ухудшаться. При выжимке нельзя, чтоб ядра с металлом соприкасались. Вообще, с металлом масло не должно соприкасаться.

Болезни оно лечит любые, диагноза ставить не нужно. Употреблять можно как пищевой продукт, в салаты добавляя. А можно ложку в день. Лучше при восходе солнца. Можно днём. При свете дня, не ночью. Вот главное.

«Но только подделку могут людям предлагать», — сказал я старику. А он с какой-то хитрецой иль с юмором весёлым отвечает:

— А мы сейчас с тобой заслон поставим от подделок. И отработаем твои проценты.

— Как поставим?

— Так думать надо, ты ж предприниматель.

— Я был им, а сейчас не ясно кто.

— Давай совместно размышлять, ты поправляй меня, коль что не так.

— Давайте.

— Продукт конечный пусть проверят на приборах те, кто способны это проверить. Врачи, учёные, специалисты, в общем.

— Да, правильно, они сертификат дадут.

— Но только не всё приборы могут уловить. Ещё и дегустация нужна.

— Возможно. Качество вина дегустаторы определяют. Ничто их заменить не может. Но дегустаторы вкус вин отлично знают. У них нюх и на запах, и на вкус отменный. А масло кто проверит дегустацией?

— Ты и проверишь.

— А я как это сделаю? Я ел только обычное масло. Когда его мы делали, то технологию не соблюдали такую, как Анастасия говорила. К тому же я курю.

— Три дня не должен ты курить и пить спиртное пред тем, как масло будешь пробовать. Не есть мясного и жиры. И разговаривать не следует ни с кем три дня. Потом попробуешь и сможешь по вкусу определить, нормальное оно или подделка.

— А с чем сравнить?

— Вот с этим. — Старик достал из холщовой сумочки деревянную палочку толщиной примерно в два пальца. В ней с одного конца торчала, как пробка, другая палочка.

— Здесь масло настоящее. Попробуй, ни с чем его не спутаешь ты вкус. Но сначала давай попробую я выгнать из тебя то, что ­скопилось от курения и разных ваших штучек.

— Как «выгнать»? Как Анастасия делала?

— Да, так примерно.

— Но ведь она говорила, что только любящий способен Лучом Любви болячки убирать в любимом. И тело нагревать его, чтоб ноги даже вспотевали.

— Лучом Любви. Всё правильно.

— Но вы же не можете меня любить. Так, как она.

— Но внучку я люблю. Давай попробуем.

— Давайте.

Старик сощурился и стал смотреть на меня пристально, не мигая. Тепло по телу разлилось. Но только намного слабее, чем от взгляда Анастасии. Не получалось у него. А он старался всё. Да так, что руки у него дрожали.

Ещё чуть-чуть нагрелось тело, и всего лишь. Старик всё не сдавался, и я ждал. И вдруг вспотели ноги, потом настала свежесть в голове и, запахи... Я запахи услышал в воздухе.

— Ох, получилось, — сказал устало, облокотившись на спинку лавочки, старик. — Теперь дай руку.

Он открыл пробку-палочку и из палочки потолще вылил мне на ладонь Кедровое масло. Я его языком слизал с руки — по нёбу и во рту приятное тепло пошло. И запах вдруг почувствовал Кедровый. И спутать его трудно было с чем-нибудь.

— Теперь запомнишь? — спросил старик.

— Запомню. Что ж тут сложного? Картошку ел однажды я в монастыре. Так помнил долго. Через двадцать семь лет вкус её вспомнил. Но только как узнают люди, что проверено оно? Что подлинное масло?

Уж слишком дорого его продают. За грамм один простого масла, разбавленного чем-то, берут по тридцать тысяч. Я сам видел. В упаковке импортной. Да за такие деньги свободно на подделки разные пойдут.

— Да, деньги сейчас правят бал. Тут думать нужно.

— Вот видите? Тупик!

— Анастасия говорила, что эти деньги во благо можно повернуть. Давай попробуем помыслить в этом русле.

— Давно уж мыслят, например, как водку от подделок застраховать. Но... Меняют этикетки, пробки, акцизные марки придумали, а толку никакого. Суррогат как продавали, так и продают. Сейчас на ксероксе любую марку можно напечатать.

— А деньги тоже можно напечатать?

— Деньги потрудней.

— Так и давай, как этикетки, с обратной стороны бутылки деньги будем клеить, чтобы работали во благо сопливые бумажки.

— Как — деньги клеить? Что за ерунда?

— Дай мне, пожалуйста, бумажку. Денег каких-нибудь.

Я дал ему купюру в тысячу рублей.

— Ну вот, всё ясно. Возьмёшь купюры, пополам их разорвёшь, одну половинку пусть клеят на коробку иль ещё на что-то. Другую спрячь. Придумай сам куда. Иль в банк ваш положи для сохраненья.

На двух половинках вот, видишь, одинаковые номера, и каждый, кто захочет увероваться в подлинности масла, свой номер сверить сможет.

«Ну, дед, — подумал я. — Вот это голова». А вслух сказал ему:

— Защиты лучшей от подделок нет. Вы молодец!

Он засмеялся и сказал сквозь смех:

— Так дай и мне процент. Отстёгивай давай!

— Процент? Какой? И сколько ж вы хотите?

— Хочу, чтоб хорошо всё было, — сказал вдруг посерьёзневший старик. Потом добавил: — Помимо трех процентов возьми себе с продажи ещё один. Готовым в упаковке маслом. И раздавай его бесплатно тем, кому ты посчитаешь нужным дать. Пусть это будет от меня и от тебя подарок людям.

— Ладно, возьму. Отлично всё придумали. Вы молодец.

— Отлично? Значит, радоваться будет Настенька за нас. А то ленивым всё меня отец считает. А ты считаешь, значит, что молодец я?

— Да, молодец! — И снова мы смеялись. И я добавил: — Анастасии передайте, что вы могли бы быть предпринимателем отличным.

— Точно?

— Точно! «Новым русским» стать смогли бы, да ещё каким!

— Так и передам Анастасии. И то, что ты о масле всем поведал людям, ей расскажу. Не сожалеешь, что поведал всем?

— А что мне сожалеть? Возни с ним много очень. По-быстрому вот третью книжку напишу, как обещал, и бизнесом снова займусь, торговлей или чем-нибудь ещё нормальным.

Заголовок!

(Не знаю, как это назвать, придумайте, кто может, заголовок сами)

Я решил рассказать дедушке Анастасии о своих новых помощниках и сказал ему:

— Сейчас об Анастасии много статей пишут. И учёные, и духовные объ­единения о ней говорят. Немножко по-разному трактуют её. Один творческий коллектив, очень духовные и тактичные люди, мне предложили заключить с ними договор. Передать им за плату эксклюзивное право на освещение и комментирование высказываний Анастасии в средствах массовой информации. Я согласился.

— И за какую же сумму ты согласился, Владимир, продать им Анастасию?

Сам тон вопроса и смысл его как-то неприятно подействовали на меня. И я ответил старику:

— Что значит — продать? Я рассказал им про Анастасию больше, чем написано в книге. Рассказал духовным людям, чтобы они могли единолично комментировать, пояснять её высказывания. Они и с ней хотят встретиться. Экспедицию даже сами готовы профинансировать. Я согласился. Что в этом плохого?

Старик молчал. Не дождавшись его слов, я добавил:

— А что деньги мне за эксклюзивное право предложили, так у нас так принято — услуги за деньги оказывать. Они больше получат от своих публикаций.

Старик ещё некоторое время молчал, опустив голову, потом, словно размышляя вслух, заговорил:

— Значит, ты, предприимчивый, продал Анастасию, а они, решив, что только они самые духовные и компетентные в мире, купили её.

— Как-то странно вы говорите. Что, в конце концов плохого я сделал?

— Скажи, Владимир, тебе или им, «духовным», не приходила в голову мысль спросить, узнать, понять, с кем, когда и как хотела бы разговаривать сама Анастасия? И ходят ли у вас в гости, не получив на то согласия хозяев? Ведь она никого из них не приглашала в гости.

— Если она не захочет с ними общаться, пусть не общается. Она договор не подписывала.

— Но его подписал ты! Она готова всем поведать то, что знает, но вправе выбирать сама способ общения. И если книгу выбрала она и твой язык, кто вправе диктовать иль требовать иного? Она свой выбор сделала, но кто-то хочет изменить его, и цель ясна подобного стремленья.

Она не будет разговаривать с людьми, которые поставили себя превыше всех. Разговаривать, зная, что их самость будет искажать, переворачивать и подстраивать под себя Истины, являющиеся для неё святыми.

— С чего заранее в таком чёрном цвете вы всё выставляете? Люди эти многими учениями интересуются. Очень духовны.

— Они решили, что из всех они самые духовные. Духовная самость и есть вершина самого смертного греха — гордыни.

Какое-то непонятное чувство досады на самого себя возникло во мне. Деньги по договору я ещё не получил и потому удалось расторгнуть его. А через некоторое время снова, не усмотрев ничего крамольного, подписал договор с одним из духовных центров на передачу эксклюзивного права на собственные интервью.

Снова подкупали тактичность и духовные знания. Тем более, что договор касался только меня, а собой я вправе распоряжаться. Но снова и они, и я в ловушку попадали, и снова получилось, как бы косвенно я продавал Анастасию, а они её купили.

И уже не дедушка Анастасии, а московская журналистка, прочитавшая этот договор, с возмущением сказала: «Фу, как глупо. Ты дёшево продаёшь Анастасию. Вчитайся и вдумайся в строчки договора.

Ты передаёшь право другим — единолично — по самому сильному информационному каналу трактовать и использовать всё связанное с Анастасией, как им заблагорассудится. При этом, лишив себя возможности даже опротестовать их мнение, каким бы оно ни было».

Насколько это верно, трудно сказать, я лучше приведу здесь некоторые пункты из этого договора:

1.Предмет договора:

1.1. Автор передаёт эксклюзивные права на видеосъёмки самого себя, а также использование иных видеоматериалов, связанных прямо или косвенно с производством телевизионных ви­део­программ «Анастасия» (далее по тексту — программа). Упомянутая передача прав Исполнителю распространяется на все страны мира.

1.2. Исполнитель обязуется, используя собственные денежные средства, изготовить три программы хронометражем 30-40 минут каждая на профессиональных носителях ВЕТАСАМ в количестве 1 (одной) штуки каждая.

1.3. С согласия и понимания ситуации Автором и Исполнителем, любые взаимодействия с видео- и киностудиями, телевидением, в т. ч. кабельным, а также, любые иные видеосъёмки на любом оборудовании, а также, использование видеоматериалов по данной тематике осуществляются только и исключительно Исполнителем.

Автор не имеет права, во время действия Договора, давать видеоинтервью и изготавливать любые видеоматериалы, в которых прямо или косвенно используются такие же понятия и термины, как и в программах.

 

Вообще, анализируя события, связанные с написанием, изданием и распространением книжки «Анастасия», я сделал для себя вывод: люди, называющие себя «сильно духовными», имеют обратную сторону, которой сами же и боятся, а потому твердят всё время, намекают и другим о своей духовности. Наверное, боятся, что увидят их обратную сторону.

С предпринимателями проще. Их действия и стремления более открыты, менее завуалированы, а следовательно, и более честны, как перед собой, так и перед окружающими, обществом. Может, моё мнение ошибочно. Но только от фактов никуда не уйти.

Набирали текст книжки «Анастасия» три московских студента. На скорую оплату своего труда они не надеялись. О духовном вообще никогда не говорили.

Издавал книгу за свой счёт директор московской типографии №11, офицер в отставке Груця Г. В., тираж был мал и сулил лишь убытки. Груця — предприниматель, о духовном тоже никогда не говорил.

Следующий тираж оплатил директор московской коммерческой фирмы Никитин, а потом выяснилось, что книгами он не торгует. Он отдал мне большую часть тиража для продажи. В сроках возврата затраченных средств не ограничил. О духовном он тоже не разговаривал.

А потом стали подключаться «духовные». И был запущен «подпольно» сорокапятитысячный тираж. Когда эту «духовную» фирму обнаружили, они стали говорить о своей духовности и желании творить светлое, обещали заплатить авторский гонорар.

Да так и по сей день всё обещают. Это не единичный случай. Вообще, у «духовных» к расчётам большое пренебрежение, особенно когда они должны.

А что касается передачи эксклюзивных прав, я решил заявить на страницах этой книжки: никому и никогда передавать эксклюзивного права на трактовку высказываний Анастасии я больше не буду. И если кто-то заявит о своём преимуществе, пусть знают люди: я не давал его добровольно!

Почему говорю «добровольно»? В адрес московской журналистки, помогавшей мне расторгнуть договор, вскоре посыпались угрозы от неизвестных лиц. Кто они? Чего хотят? Вот так «духовные!»

Свою духовность рэкетом блюдут. Ну что ж, я с рэкетом знаком, там тоже люди есть. И им сказать хочу: с «духовными» поосторожней будьте и, прежде чем на что-нибудь решиться, подумайте, спокойно разберитесь, куда ввергают вас «духовные»...

И ещё. В первой книге я писал, что предлагал Анастасии приехать выступить по телевидению самой, но она отказалась. Тогда мне было непонятно, почему отказалась. Теперь стало ясно, что она предвидела. Даже после выхода книжки появилось много трактовок её высказываний. Разные они.

Есть интересные, есть спорные, но среди прочего, явно стало прослеживаться и желание отдельных лиц трактовать её в угоду собственным интересам. Были и прямые заявления: «Ты, что ли, один имеешь право с ней говорить?», «Ты не всё понимаешь, дай другим пообщаться, пользы больше будет».

Но она же не вещь, чтоб кому-то её передавать. Она Человек! И сама вправе решать, как поступать, с кем и что говорить. Теперь всё более явным становится, что на Анастасию действительно обрушивается видимая и невидимая громада тёмных сил в виде фанатов и корысти.

«Я знаю, какая громада тёмных сил обрушится на меня. Но я не боюсь их, я успею сына родить и воспитать его. Увидеть то, о чём помечтала. И будут люди перенесены через отрезок времени тёмных сил», — сказала Анастасия еще в первой книге.

Воспитывают они детей до одиннадцати лет. Значит, по крайней мере ещё десять лет она может выдержать.

— А дальше что? — спрашивал я у дедушки. — Она неизбежно погибнет?

— Трудно сказать, — ответил старик. — Все погибали значительно раньше, а она не раз вступала на путь, предрекающий гибель физическую, но каждый раз, в последнее мгновение ярко вспыхивал забытый и более сильный своим приоритетом закон. Высвечивал суть Истины бытия земного. Оставлял жизнь в её теле земном.

Старик замолчал и снова в раздумье стал какие-то знаки палочкой своей вычерчивать. Я тоже размышлял: «Надо же мне было в такую историю ввязаться! И главное, что бросить всё теперь невозможно. Так бы, может, и бросил, а теперь невозможно, потому что ребёнок. Сына родила Анастасия.

Ей бы ребёнком заниматься, воспитывать его, а она всё равно свою мечту не оставляет — перенести людей через отрезок времени тёмных сил. И не оставит. Упорная потому что очень. Такая — не оставит.

А кто ей, наивной, помогать будет? Если перестану делать то, что обещал ей, совсем никого не останется. Расстроится она тогда. А кормящим матерям расстраиваться нельзя. Пусть сначала хоть ребёнка грудью выкормит». И я спросил у старика:

— Я что-нибудь могу сделать для Анастасии?

— Попробуй осознать, что говорит и хочет она. Тогда взамен метаниям — взаимопонимание, согреет сердце тёплая волна, взойдёт над миром новая заря.

— А конкретнее вы можете сказать?

— Мне трудно сказать конкретнее. Искренность во многом важна. Так что делай так, как сердце велит тебе и Душа.

— Она про городок один российский заштатный говорила. Будто бы стать он может богаче Иерусалима и Рима. Потому, что святынь предков наших в его окрестностях много.

И значимее они, чем храмы Иерусалима. Только неосознанность местных людей не позволяет их видеть. Хочу поехать туда, изменить осознанность.

— Этого быстро невозможно сделать, Владимир.

— Так я же не знал, что невозможно, и пообещал Анастасии. Теперь надо как-то менять.

— Раз не знаешь о невозможности, то изменишь. Удачи тебе! А мне идти пора.

— Я провожу.

— Не трать время. Не стоит меня провожать, думай о своём.

Старик встал и протянул руку.

Я смотрел вслед удаляющемуся по аллее дедушке Анастасии и думал о предстоящей поездке в город Геленджик, вспоминая, что говорила о нём Анастасия. А зашёл о нём разговор вот из-за чего.

Твои святыни, Россия!

Я спросил у Анастасии:

— Часто ли встречаются Звенящие Кедры?

— Очень, очень редко, — ответила она, — может быть, два-три за ­тысячу лет. Сейчас кроме этого, спа­сённого, есть ещё один, и его можно спилить, использовать по назначению.

— Что означает — «использовать по назначению», в чём оно?

— Великим Интеллектом Вселенной — Богом, сотворившим человека и окружающее его, наверное, было предусмотрено дать людям возможность вернуть утраченные способности, пользоваться мудростью, накопленной в нематериальном мире.

Она существовала изначально, но лишь из-за греховности утрачена способность человека её воспринимать.

Мои дедушка и прадедушка рассказали тебе о Звенящем Кедре, о его необычайных целебных свойствах. Но они не стали пояснять, что его ритмы, пульсации близки Великому Интеллекту. Если их соединить, умножить, как бы, на ритмы, что во многих людях есть.

Такой человек, положивший ладонь на тёплый ствол Звенящего Кедра, проводя по нему ладонью, как бы, поглаживая, получает для себя возможность общения с бесконечным объёмом мудрости.

Он способен многое осознать в том направлении, в котором думал в момент прикосновения и будет думать впоследствии. С каждым в разной степени это будет происходить. Я рассказываю тебе о Высшем проявлении.

— А почему он по-разному действует? Выбирает, что ли?

— Он действует одинаково. Его ритм, вибрация всегда неизменны. Но одни люди могут к ним подстроиться и почувствовать всё полностью, другие лишь слегка ощутят.

Много людей вообще ничего сразу не почувствуют. Но и к нечувствующим постепенно осознанность будет приходить. По крайней мере, возможность увеличится.

— Как-то непонятно, чего он выбирает?

— Владимир, я же говорю тебе, — не в нём дело, а в человеке... Вот. Нашла. Пример: музыка! Понимаешь, музыка, когда звучит... Музыка — это ведь тоже вибрация, ритм. Но одни люди её внимательно слушают, чувства у них появляются, иногда даже слёзы радости, умиления. Другие ту же музыку слушают безучастно или вообще слушать не хотят.

Так и Кедр. Только тот, кто чувствовать способен и понять, услышит многое. И это многое в нём постепенно будет раскрываться. В моменты, когда задуматься захочет человек.

Женщины могут обрести силу и мудрость Первоистоков, выполнить своё предназначение, сделать счастливым и своего избранника-мужчину, себя, и рождённого в Любви ребёнка. И здесь не в Кедре чудо, а в стремлениях людских, им Кедр всего лишь помогает, и Он не главный в свершениях благих.

— Невероятно! Это похоже на какую-то красивую, манящую легенду.

— Не веришь? Ты считаешь сказанное мной легендой? Зачем тогда стремился ты в эти места и так хотел, чтобы Звенящий Кедр тебе я показала?

— Ну, не всё я считаю легендой. После рассказа твоих дедушки и прадедушки о Кедре я тоже вначале не поверил.

Потом, когда домой из экспедиции вернулся, читая научно-популярную литературу, познакомился с высказыванием учёных относительно его целебных свойств и был поражён тем, что и учёные, и Библия сходятся в едином мнении.

Но нигде даже близко не сказано о возможности через Кедр почувствовать связь с Интеллектом или Богом, как ты об этом говоришь.

— Ты невнимательно читал и высказывания учёных, и Библию или не придал значения главному, иначе не усомнился бы в моих словах.

— Так что же я мог пропустить? В Библии, например, только в двух местах о Кедре говорится: когда Бог учит, как людей лечить с его помощью, а потом, как жилище обеззараживать.

— Но в Библии рассказывается ещё и о царе Соломоне как об одном из самых мудрых правителей, почитаемом своим народом. Царь Соломон лицо ведь историческое. Он не легенда.

— Ну и что?

— И говорится в Библии, что этот царь построил Богу храм из Кедра и рядом дом себе из Кедра тоже. И для того, чтоб Кедр заполучить, он нанимал более тридцати тысяч работников, которые доставляли его из другой страны.

А чтобы срубить Кедровые деревья, Соломон обратился к другому царю — Херону с просьбой дать ему людей, «которые умели бы рубить дерева». За этот Кедр Соломон отдал двадцать городов своего царства.

Подумай, для чего мудрейшему правителю понадобилось идти на такие затраты и строить храм и дом из материала менее прочного, чем был у него под рукой?

— Для чего?

— Ответ ты тоже мог бы в Библии найти: «Когда священники вышли из святилища, облако наполнило дом Го­сподень: и не смогли священники стоять на служении по причине облака, ибо слово Господне наполнило Храм Господень» (3-я царств. 8). Косвенные доказательства ты сможешь найти и в высказываниях светил вашей науки.

— Вот здорово. Похоже, можно верить. Он тайны, значит, многие раскроет для людей. Покажи мне Звенящий Кедр, который можно будет распилить. Я привезу его в какой-нибудь город, куда удобно будет добираться желающим со всего мира прикоснуться к нему.

— Где же ты найдёшь сегодня на Земле такой город, чтобы жители его не надругались над этой святыней, обеспечили охрану, создали условия для желающих подойти?

— Попробую найти. Ты почему решила, что это трудно будет сделать?

— Слишком сковано программами технократического мира сознание сегодняшних людей. Они на биороботов похожими становятся.

— Каких это биороботов?

— Технократический мир так устроен, что человек изобретает всякие механизмы, общественные постулаты якобы для облегчения своей жизни. На самом деле облегчение иллюзорно.

Человек становится сам роботом технократического мира. У него постоянно не хватает времени задуматься над сущностью бытия, выслушать другого, и над собственной судьбой ему тоже некогда задуматься.

Он словно запро­грам­мированный робот. Вот ты сейчас видишь всё своими глазами, слышишь своими ушами, а поверить тебе трудно.

— Анастасия, со мной иная ситуация. Я не могу назвать себя сильно верующим. Верю, в общем-то. Но, наверное, не так, как другие. У нас сейчас много по-настоящему верующих людей.

Библию читают многие. Они сразу схватятся, как увидят, сколько в Библии про Кедр сказано, поверят и бережно отнесутся к твоему кусочку Кедра.

— Вера, Владимир, разной бывает. Часто человек держит в руках Коран, Библию, иную книгу мудрости Истоков, говорит, что верит, даже других учить пытается, но, на самом деле, он просто, как бы, торгуется с Богом:

«Видишь, я в Тебя верю. Ты зачти это мне, в случае чего».

— Что же тогда такое, вера? В чём она выражаться должна?

— В образе жизни, мироощущениях, понимании сути своей и предназначения, соответствующих действиях и отношении к окружающему, в помыслах.

— Значит, просто верить не достаточно?

— Просто верить недостаточно. Представь себе армию. Все солдаты, до единого, верят своему полководцу. А в бой не идут. Они так сильно ему верят, что считают, — он и сам победит. Вот и сидят солдаты, наблюдают, как их полководец идёт один навстречу громаде противника. Кричат ему в исступлении: «Давай! Давай! Мы в тебя сильно верим!»

— Ничего себе, сравнение ты привела. Такого абсурда не бывает.

— Этот абсурд и происходит в реальной жизни.

— Тогда ты и приведи пример из конкретной, реальной нашей жизни, а не вымышленный.

— Хорошо. Есть город в России. Называется он Геленджик. Предназначение его, чтоб люди отдохнуть могли от повседневной суеты, задуматься, к святыням прикоснуться.

В окрестностях этого города и в нём самом много разных святынь. Значение этих святынь большее, чем имеющихся в Иерусалиме, большее, чем пирамиды Египта.

Этот город мог бы быть одним из самых богатых городов мира. Богаче Иерусалима и Рима. Но город умирает. Это курортный город. Его дома, гостиницы разные пустуют, разрушаются. Заматериализованное сознание местных правителей не позволяет им увидеть ценности, способные сделать город процветающим.

Рассказывая о своём городе, они говорят о море, об искусственных способах лечения, о том, что в номерах его гостиниц есть тумбочки и холодильники. О святынях ничего даже не упоминают. Они и сами о них мало знают и знать не хотят. Приоритеты отдают другому.

В этом городе много людей, называющих себя верующими. Много разных конфессий. Некоторые из них активно учат других вере. Какой вере?

Своим отношением к окружающему они нарушили и нарушают даже те Заповеди, которые и в почитаемых ими книгах есть. В Библии, например, — «Возлюби бли­ж­него своего».

Но, прежде чем любить, нужно знать о ближнем своём. Нельзя любить того, кого не знаешь. А они, считая себя верующими, не знают о своих ближних, родителях своих, что жили на святой земле и оставили им в наследство клад неисчерпаемый — Святыни.

Пронесли сквозь тысячелетия порывы мудрости и света собственной Души. Многие называют себя верующими, а святынь вокруг себя не замечают. Святынь, оставленных им в помощь родителями.

— Да что за святыни такие в городе этом?

— Понимаешь, Владимир, рядом с городом Геленджиком и растёт тот Кедр Ливанский, о котором так много раз упоминается в Библии. И это живое, прямое творение Бога, о котором так много говорилось ещё до появления Иисуса Христа на Земле, находится рядом с этим городом. Ему всего сто лет.

Он ещё подросток, но уже красивый очень и сильный. Вырос он там потому, что был посажен человеком достойным. Был такой писатель — Короленко.

Благодаря тому, что какое-то время его почитали, вокруг Кедра изгородь сделали. Но сейчас и дом, где жил этот человек, разрушается, и на дерево внимания не обращают.

— И верующие?

— Многие люди этого города, считающие себя верующими, ни на этот Кедр, ни на другие великие святыни своих предков внимания не обращают, разрушают их... И город умирает.

— Значит, им Бог мстит, наказывает их.

— Бог добрый. Он никогда не мстит. Но что же сделать может Он, когда его творенья не замечают?

— Невероятно! Неужели действи­тельно существует такое дерево? Это нужно проверить.

— Существует. И много других святынь есть в окрестностях этого города. Но и к ним относятся с позиции технократического мировоззрения, так, например, как к пирамидам Мудрых Фараонов.

— Что? Откуда тебе известно о существовании пирамид Египта?

— Благодаря поколениям моих пред­ков во мне сохранена способность общаться с измерением, где живут мысли, мудрость. Общаясь с ними, можно всё узнать, о чём подумаешь, что представляет интерес.

— Подожди, подожди. Сейчас я проверю. Ответь, тебе что же, известны тайны египетских пирамид?

— Известны. Как известно и то, что исследователи этих пирамид всё время шли от материального. Их ,в основном, интересовало, как они строились, какой размер, соотношения сторон, что спрятано внутри, какие вещи там находятся.

Живущих во времена строительства пирамид людей они считали суеверными. Расценивали пирамиды лишь, как способ сохранения драгоценностей, вещей фараона, его тела, славы. Потому и удалялись от основного, осмысленного.

— Я тебя не понимаю, Анастасия. От чего осмысленного удалялись?

Анастасия помолчала некоторое время, словно вглядываясь в бесконечность, и начала свой удивительный рассказ:

— Понимаешь, Владимир, в глубокой древности жившие на Земле люди обладали способностями, позволяющими им быть неизменно умнее теперешнего человека. Люди Первоистоков имели возможность запросто пользоваться всей информационной базой данных, заполняющей Вселенную.

Эта информация Вселенной создана Великим Интеллектом — Богом. Пополняемая Им и самими людьми, их мыслями, она столь грандиозна, что способна ответить на любой вопрос. Она ненавязчива. Ответ возникал мгно­венно в подсознании на тот вопрос, на который искал ответ человек.

— Ну и что это им давало?

— Тем людям не нужен был космический корабль для полёта на другие планеты, ибо, пожелай, они могли и так увидеть, что происходит на них.

Тем людям не нужен был телевизор, телефон, опутывающий Землю линиями связи, письменность, ибо информацию, которую вы получаете из книг, они могли мгновенно получить, используя возможности другие.

Тем людям не нужна была инду­с­трия, производящая лекарственные препараты, они могли при необходимости получить все лучшие лекарства, сделав лишь лёгкое движение руки, потому что они есть в природе.

Тем людям не нужны были теперешние средства передвижения. Не нужны машины и комплексы, производящие пищу, ибо всё и так им было предоставлено.

Они понимали, что изменения климатических условий на одном участке Земли служило сигналом переселения на другой, чтобы прежняя Земля могла отдохнуть. Они понимали Космос и свою планету.

Они были мыслителями и понимали своё предназначение. Они совершенствовали планету Земля. Им не было равных во Вселенной. По интеллекту выше был только сам Великий Интеллект Вселенной — Бог.

Примерно десять тысяч лет назад среди человеческой цивилизации, заселявшей тогда теперешнюю Европу, Азию, северную часть Африки, Кавказ, стали появляться индивидуумы, у которых связь с Интеллектом Вселенной частично или полностью притуплялась.

Вот с этого момента и берёт своё начало движение человечества к катастрофе планетарного масштаба, всё равно какой катастрофе: экологической, ядерной, бактериологической, как прогнозируют учёные, как говорят древние религии, описывая её иносказательно.

— Подожди, Анастасия, совсем не­понятно, каким образом можно связать появление этих «инвалидов» с планетарной катастрофой.

— Ты очень правильно подобрал для них современное слово «инвалиды». Да, они были инвалидами, неполноценными людьми. А что требуется человеку, не имеющему зрения?

— Чтобы его кто-то водил.

— Не имеющему слуха?

— Аппарат специальный.

— Не имеющему руки или ноги?

— Протезы.

— Но у них не было значительно большего. У них не было связи с Интеллектом Вселенной. Отсюда потеря знаний, с помощью которых можно совершенствовать Землю, управлять Ею. Представь себе экипаж супер­современного космического корабля, вдруг потерявшего на девяносто процентов свой ум.

Они, ничего не соображая, начинают срывать обшивку и разводить в кабине костёр, отрывать от пульта приборы и делать из них себе украшения, игрушки. Именно такому умалишённому экипажу можно уподобить этих людей.

И именно они, эти, как ты говоришь, «неполноценные инвалиды», сначала изобрели каменный топор, копьё, потом... Их мысль, развиваясь, дошла до ядерной боеголовки. И по сей день их мысль продолжает с неимоверным упорством ломать совершенные творения, заменяя их на свои примитивные творения.

Их поколения стали изобретать всё больше и больше, при этом терзая суперсовременный природный меха­низм Земли, создавая всевозможные искусственные социальные устройства. Потом люди стали драться друг с другом.

Эти механизмы, машины не могли существовать сами по себе, как при­родные. Они не могли не только вос­производить себя, но и самовос­ста­навливаться при поломке, как дерево, например.

И тогда им — технократам потребовалось много людей сделать обслугой для этих механизмов, а фактически превратить часть людей вообще в биороботов. Этими биороботами, так как они лишены индивидуальной способности познания Истины, очень легко управ­лять.

Ну, например, с помощью искус­ственных средств информации заложить в них программу: «нужно строить ком­му­низм», создать им символы, значки, флаги с определённым цветом, потом с помощью этих же средств ­заложить в часть других людей иную программу: «коммунизм — плохо», преподнести другие символы, цвета.

И тогда, две группы с разными про­граммами будут ненавидеть друг друга вплоть до физического уничтожения. А началось всё десять тысяч лет назад, когда людей, лишённых связи с Интеллектом, становилось всё больше.

Фактически их ещё можно назвать ума­лишёнными, потому что ни одно из живших существ не поганит Землю так, как они. В те далёкие времена оста­вались немногие, кто ещё мог свободно пользоваться Вселенской мудростью.

Они надеялись, что человечество, когда подойдёт к тому, что испоганенным воздухом ему станет трудно дышать, загрязнённую воду станет опасно пить, а созданные им искусственные сис­темы жизнеобеспечения, техни­ческие и социальные, окажутся громоздкими и всё чаще будут давать аварийные сбои, задумается...

Задумаются стоящие на краю пропасти люди над сущностью бытия, смыслом жизни своей и пред­назначением. Тогда многие из них захотят постичь Истину Первоистоков, а это возможно при непременном условии возврата способностей Первоистоков.

Жившие десять тысяч лет назад немногие люди ещё обладали этими способностями. В основном, это были стоящие во главе сообществ — вожди племён. Они, вернее, по их указанию, стали строить специальные сооружения из тяжёлых каменных плит.

Внутри получалась камера, комната размером примерно полтора на два метра и высотой около двух метров, иногда больше, иногда меньше. Плиты ставились под небольшим углом внутрь. Иногда такие камеры высекали из монолитного камня, иногда их прятали под землёй, насыпая курганы.

В одной из стен камеры, в плите, делалось конусообразное отверстие, примерно тридцать сантиметров в диаметре. Оно закрывалось идеально по­дог­нанной каменной проб­кой.

В них, в эти камеры-гробницы, и уходили люди, не утерявшие способность пользоваться мудростью Все­ленной. Оставшиеся в живых и рож­дённые даже через тысячи лет могли подойти к ним и получить ответ на тот вопрос, который интересовал человека.

Для этого нужно было сесть у камеры, задуматься. Иногда ответ приходил сразу, иногда позднее, но обязательно приходил, потому что эти сооружения, ушедшие навечно в них служили информационным приёмником. Через них легче было связаться с Интеллектом Вселенной.

Эти каменные сооружения являются прообразом египетских пирамид. Только пирамиды более слабый приёмник, хоть и размер их намного больше, а суть, предназначение — одно.

Захороненные в пирамидах Египта фараоны также являлись мыслителями, и у них частично была сохранена способность Первоистоков.

Но чтобы получить ответ с помощью пирамид на тот или иной вопрос, оставшимся в живых необходимо было приходить к пирамиде не по одному, а сразу в большом количестве.

Встать вдоль каждой из четырёх сторон, взор глаз и мысленные взоры направить, как бы скользя по наклонной грани пирамиды, к её вершине. Там, у вершины, взоры и мысли людей фокусировались в одной точке, образовывая при этом канал, через который осуществлялся контакт с Разумом Вселенной.

И сейчас можно проделать то же самое и получить желаемое. В месте фокусировки мысленных взоров образуется энергия, похожая на радиацию. Если поместить на вершине пирамиды, в месте фокусировки, прибор, то он зафиксирует наличие этой энергии. Необычные ощущения появятся и у стоящих внизу людей.

О, если бы не греховная гордыня современных людей, бытующее всеобщее мнение, ложное представление о том, что цивилизации прошлого были глупее... Современные люди могли бы разгадать истинное предназначение пирамид.

Современные исследователи большое внимание уделяли способу их строительства, но так и не смогли его разгадать. А всё просто: при строительстве наряду с применением физической силы и разных приспособлений всегда использовалась мысленная энергия, уменьшающая гравитацию.

Целые груп­пы людей, обладающие такими способностями, помогали строителям пирамид. Есть люди и среди сегодня живущих, которые могут двигать мыслями маленькие предметы.

Неизмеримо значимее пирамид по эффективности в контакте с Разумом Вселенной, меньшие по размеру каменные сооружения, предшествующие пирамидам.

— Почему, Анастасия? Из-за своей конструкции, формы?

— Потому, Владимир, что в них уходили умирать живые люди. И необычною их смерть была. Они уходили в вечную медитацию.

— Как это «живые люди»? Зачем?

— Для того, чтобы создать для ­потомков возможность вернуть силу Первоистоков. Пожилой человек, как правило, один из наиболее умудрённых вождей или родоначальник, почувствовав скорую кончину, просил своих родственников, близких поместить его в эту каменную камеру. Если его считали до­стойным, то помещали.

Отодвигалась тяжёлая, массивная плита-крышка. Он входил в каменную камеру, крышку закрывали. Человек оказывался полностью изолированным от внешнего, материального мира. Его глаза ничего не видели, его уши ничего не слышали.

Такая полная изоляция, невозможность допустить даже мысли вернуться, но и не перейдя ещё в иной мир, отключение обычных органов чувств, зрения и слуха, открывали возможность полного общения с Разумом Космоса, осмысливать многие явления и поступки земных людей.

И, самое главное, передать впоследствии осмысленное оставшимся в живых и их последующим поколениям. Сейчас, примерно такое состояние вы называете медитацией. Но она лишь детская шалость по сравнению с медитацией в вечность.

Впоследствии люди приходили к этой ка­­­­мен­ной камере, вытаскивали пробку, закрывающую отверстие, и думали, советовались с витающими в камере мыслями. Дух Мудрости всегда был там.

— Анастасия, но как, с помощью чего ты можешь доказать сегодняшним людям существование таких сооружений и то, что в них уходили люди в вечную медитацию?

— Могу! Потому и рассказываю.

— Как?

— Очень просто. Ведь эти камеры каменные... ещё существуют сегодня. Вы их сегодня называете дольменами. Их можно увидеть, дотронуться до них. И всё, что говорю, проверить.

— Что??? Где? Ты можешь место указать?

— Да. Например, в России, в горах Кавказа, недалеко от городов, которые теперь называются Геленджик, Туапсе, Новороссийск, Сочи.

— Я проверю. Я съезжу специально к ним. Да как же так, такого быть не может. Я проверю.

— Конечно, проверь. О них и местные жители знают, только значения не придают. Многие дольмены уже разграблены. Люди не понимают их истинного предназначения. Не знают о возможности контакта с их помощью с мудростью Вселенной.

Ушедшие в вечную медитацию не могут уже никогда воплотиться ни в чём мате­риальном. Пожертвовали вечностью ради потомков своих, а их знания и возможности оказались невостребованными. В этом величайшая скорбь их и печаль.

А доказательством того, что туда в прошлом уходили умирать живые люди, служит расположение костей скелетов, обнаруженных в дольменах. Некоторые умирали лёжа, некоторые сидя в уголке или полулёжа, прислонившись к каменной плите.

Теперешние люди констатировали этот факт. Он описан вашими учё­ными, но значения ему опять же не ­придали. Серьёзным исследованием дольменов не занимаются. Дольмены раз­би­вают местные жители. Их каменные плиты используют для строительства.

Анастасия печально опустила голову и замолчала. Я пообещал ей:

— Я объясню. Объясню им всё. Они не будут их грабить, разбивать. Глумиться над ними не будут. Они ведь просто не знали...

— Думаешь, у тебя получится объяснить?

— Я попробую. Поеду в эти места и попробую объяснить. Пока не знаю ещё как. Найду эти дольмены, поклонюсь им, объясню всё людям.

— Хорошо бы. Тогда, если поедешь в те места, поклонись, пожалуйста, и дольмену, в котором умерла моя прамамочка.

— Невероятно! Откуда ты можешь знать, что твоя прародительница жила в тех местах и как она умирала?

Анастасия ответила:

— Как же можно, Владимир, не знать, как жили, что делали твои предки? Чего они хотели, к чему стремились? А мамочка далёкая моя достойна памяти. Все мамочки мои её познали мудрость. И мне она сегодня помогает.

Прамамочка моя была той женщиной, которая в совершенстве знала, как при кормлении грудного младенца наделять его способностью пользоваться Разумом Вселенной. Уже тогда люди той цивилизации, в которой жила она, переставали придавать этому значение, как и теперешние.

При кормлении ребёнка грудью нельзя отвлекаться ни на что постороннее, нужно думать только о ребёнке. Она знала, о чём и как нужно думать, потому и хотела передать свои знания всем людям.

Прамамочка не была ещё слишком старой, но стала просить вождя, чтобы её поместили в дольмен. Потому, что вождь был старым, а новый никогда бы не выполнил её просьбу. Женщин в дольмены очень редко пускали.

Старый вождь уважал мою прамамочку, ценил её знания, и он разрешил ей. Он только мужчин не мог заставить отодвинуть тяжёлую плиту дольмена и потом закрыть её над прамамочкой. И тогда женщины, только одни женщины справились с этой работой.

Но к дольмену моей прамамочки никто уже давно не приходит. Не интересуется её знаниями. А она так хотела передать их всем. Она хотела, чтобы дети были счастливыми и радовали своих родителей.

— Анастасия, если хочешь, я подойду к этому дольмену и спрошу её, как надо грудных детей грудью кормить, о чём и как думать при этом. Ты расскажи, где он находится?

— Хорошо, расскажу. Только ты не сможешь понять её. Ты же не кормящая мать. Тебе не известны ощущения матери, кормящей младенца. Её могут понять только женщины, кормящие матери.

Ты просто подойди к этому дольмену, дотронься до него. Подумай о моей прамамочке что-нибудь хорошее, ей это будет очень приятно...

Некоторое время мы молчали. Поражённый точными указаниями месторасположения дольменов, что можно было впоследствии проверить, я не стал высказывать сомнения отно­сительно их существования.

Однако, ­попросил представить доказательства возможности контакта с невидимой и непонятной мне мудростью Вселенной. На что Анастасия ответила:

— Владимир, если ты постоянно ставишь под сомнение всё сказанное мной, то и доказательства мои для тебя будут непонятны и неубедительны. А на них придётся потратить много времени.

— Ты не обижайся, Анастасия, но твой необычный отшельнический образ жизни...

— Какой же он отшельнический, если я имею возможность общаться не только со всем, что на Земле, но и со значительно большим. На Земле так много людей в окружении себе подобных и совершенно одиноких, замкнутых отшельников. Не страшно, когда человек один, гораздо страшнее, когда он одинок среди людей.

— Ну, всё равно, если бы об этом измерении, ну, где живут, как ты говоришь, мысли, производимые человеческими цивилизациями, сказал ещё кто-нибудь из светил нашей науки, то люди бы больше, чем тебе, поверили. Так уж устроен человек современный, для него официальная наука — авторитет.

— Такие люди есть, я видела их мысли. Не могу назвать их фамилии. Но, вероятно, это крупные, по вашим меркам, учёные. Они имеют возможность много думать. Ты сам поищи доказательства, когда вернёшься, и сопоставь всё мной сказанное.

* * *

Приехав на Кавказ, я нашёл в горах, недалеко от Геленджика, дольмены. Сфотографировал их на цветную фотоплёнку. Знали о дольменах и в местном краеведческом музее, только значения большого не придавали.

Ещё я нашёл дольмен, в котором была похоронена прамама Анастасии, поклонился ему, положил на поросший мхом каменный портал цветы.

Я смотрел на дольмены — видимое и осязаемое подтверждение слов Анастасии. К тому времени перечитал в Библии в 3-й книге царств о царе ­Соломоне, о его отношении к Кедру. ­

Будучи человеком весьма далёким от ­науки, я не собирался перелопачивать множество научных трудов в поисках подтверждения сказанному Анастасией.

Но невероятным образом эта молодая отшельница из глухой сибирской тайги словно подтверждала на расстоянии, но уже языком современной ­науки, свою правоту. Люди сами при­носили и присылали научные труды, говорящие о существовании Разума Вселенной.

Вначале я уже приводил высказывания академика, члена Российской Ака­демии медицинских наук, директора института клинической и экспериментальной медицины В. Казначеева и академика международного Института теорети­ческой и прикладной физики Академии естественных наук России А. Акимова, напечатанные в журнале «Чудеса и приключения» в мае 1996 года.

* * *

Эту главу о святынях Геленджика я писал, находясь в этом городе. Её текст на компьютере набирала работник санатория «Дружба» Марина Давыдовна Слабкина. Ещё до публикации в книге, её прочитали работники санатория. И знаете, что