 |
|
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ.
ЭВОЛЮЦИЯ ДУХА
ОПЫТ МЕХАНИСТИЧЕСКОГО ОБЪЯСНЕНИЯ
ПСИХО-ОРГАНИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
Г.
Г. Саратов.
С О Д Е Р Ж А Н И Е
ВВЕДЕНИЕ.
Взгляд древних на Природу и Бытие. Новейшие воззрения на материю и энергию. Их иллюзорность. Сущность и фазисы мировой эволюции.
I. ЧАСТЬ БИОЛОГИЧЕСКАЯ.
- ОСНОВНЫЕ ПСИХИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ ОРГАНИЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ.
Происхождение первых живых существ. Органическая теория происхождения кислорода воздуха. Палеонтологические доказательства справедливости этой теории. Первые физиологические функции живых существ. Элементы самоактивности. Стремления к питанию и размножению. Улучшение организации и его причины. Стремление к самоформированию. «Will zum Leben» и «Will zum besten Leben».
Старость, смерть и их причины. Неизбежна ли смерть? Методы и попытки борьбы со смертью. Промежуточные состояния. Стремление к бессмертию и его сущность.
II. ЧАСТЬ
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ.
– ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПСИХИКИ ИЗ ЭЛЕМЕНТАРНОГО ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКОГО СОДЕРЖАНИЯ ЖИЗНЕННОСТИ КЛЕТОЧКИ.
Ретроспективный обзор важнейших воззрений на душу. Живая и мертвая плазма. Условия её жизненности. Элементарное психофизиологическое содержание жизненных единиц. Происхождение стремлений к питанию и размножению, из функций питания и воспроизведения. Происхождение стремления к самосохранению из простого физического свойства обезвоженной клеточной оболочки. Происхождение стремлений к самоформированию, к бессмертию и наилучшей жизни. Происхождение памяти и низших психических функций. Происхождение воли и высших психических функций: разума, рассудка, речи, сознания и самосознания. Недостаточность естественного отбора для объяснения психо-органической эволюции. Творческая эволюция. Кажущаяся бесплодность теории остаточных действий. Эволюция «чистой» психики. Тоска животных и человека.
III. ЧАСТЬ
КОСМОЛОГИЧЕСКАЯ.
– МЕХАНИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ ФИЗИЧЕСКОЙ И ОРГАНИЧЕСКОЙ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ.
Причины мировой физико-химической гармонии. Причины органической целесообразности. Общность этих причин. Почему мир таков, каков он есть ? Мог ли мир развиться иным? Естественная возможность. Принцип стремления к равновесию и способы его осуществления. Всеобщая роль естественного отбора и изменяемости. Законы развития психики. Проблема свободы воли. Различные категории детерминизма и различные категории относительных свобод. Фатальная неизбежность событий не противоречит возможности развития этических проблем.
IV. ЧАСТЬ
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ.
– ЦЕЛЬ И ВОЗМОЖНЫЕ ПУТИ БУДУЩЕГО РАЗВИТИЯ ДУХА.
Сущность тоски животных и человека. Её причины. Предвидение телесного и духовного освобождения. Освобождение от «рабства тлению». Проблема времени и пространства. «Мерность» живых существ. Трехмерность человеческого сознания. Многомерные сознания высших существ. Проблема свободы воли в связи с проблемой «мерности» существ. Развитие личности, как конечная цель всего сущего. Возможность появления новых психических функций. Дальнейшие фазисы мировой эволюции.
V. ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Э В О Л Ю Ц И Я Д У Х А
«Я хочу и могу быть бесконечным и бессмертным».
В. Соловьев
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
В наши дни, когда претворяются в жизнь социальные «утопии», когда все силы направляются на реализацию социалистического учения и осуществление его конечных идей, - в эти дни понятное значение имеет научный материализм не исторический только, а материализм вообще, ибо он, как ничто другое, способствует правильному уразумению происходящих великих исторических событий, примирению с новой жизнью и осознанию её, как единственной и исторической возможности, неизбежной в своей единственности. Я имею в виду не тот грубый («наивный») материализм, который расцвёл на благоприятной для него почве VIII-XIX столетий и яркими представителями которого являются в литературе – Тургеневский Базаров, а в науке – Ла-Метри, Гольбах, Фогт, Бюхнер, Молешотт, Гоббс и др., но ту его современную модификацию, которая, по легкому почину Эрнста Геккеля, носит название монизма, т.е. системы механистического объяснения Природы, путём признания универсальности субстанции и без обращения к помощи того Высшего разума, Абсолюта, Провидения и проч., который, как dens ex machina,выводил ипродолжает выводить добрую часть мыслящего человечества из затруднительных положений, как в делах житейских, так и в области наук, где бессильный разрешить какую либо проблему ум человеческий вставал в тупик, признавая проблему механистически неразрешимою и признавая Бога и его могущество для объяснения непонятных фактов.
Осуществление научно-социалистических (марксистских) идей означает не один лишь экономическо-социальный их триумф, но в равной мере и торжество в области духа, ибо не может установиться и прочно обосноваться с т р о й общества, если дух общества не будет соответствовать этому строю. Естественнонаучное монистическое учение и есть, именно то материалистическое направление в научной области духа, которое единственно соответствует строю социалистического общества. Между тем, как это ни прискорбно, монизм далеко ещё не завоевал себе должного и прочного положения в науке и обществе.
Зависит это от двух причин: во первых, от невозможности научно, безусловно, опровергнуть бытие Бога, вера в которого крепка ещё не только в толще народной и в обществе, умственно-развитом, но даже и среди лучших представителей науки – той самой науки, которая одна может и должна дать прочнейшее, незыблемое обоснование формам нового общественного строя и, во вторых, - от кажущейся невозможности полного механистического истолкования Природы, существования, происхождения и развития её вещей и явлений и их взаимных соотношений. Вера в высшее Существо, в Бога, определяет существование суеверий и предрассудков, с которыми никогда научно-социалистическая идеология ужиться не сможет, и которые только препятствуют проникновению этой идеологии в недра духа народного.
Кажущаяся (а не действительная) невозможность истолкования Природы во всех её проявлениях исключительно механистическим путём, - подрывает доверие к естественнонаучному монизму, а вместе с ним и к монизму вообще, отводя современный материализм в разряд сомнительных воззрений. Вот, почему, первейшее и глубочайшее значение имеет в нынешнее время установление здравого отрицательно-религиозного и рационально-механистического воззрения на Природу, - как внешнюю, объективную её сторону, так и сторону внутреннюю, субъективную. Эту цель и должно, по мысли автора, преследовать предлагаемое сочинение, коль скоро ему суждено появиться в печати.
Что же касается субъективных причин, побудивших меня написать это сочинение, то о них я говорю в послесловии.
Здесь же необходимо указать, что субъективной ценности труда недостаточно для его опубликования, ибо труд, опубликованный должен иметь, если не ценность, то хотя бы предполагаемое значение - строго объективное. Поскольку, по мере изложения, я сам убеждался всё больше и больше в правоте монистического миросозерцания, постольку, по моему мнению, и объективным предназначением этого сочинения должно быть способствование установлению монистического миросозерцания, до общего, признания которого дух человеческий далеко ещё не дошел, но необходимость, которого диктуется фактически и уже сложившимися социально-экономическими условиями.
Это и побудило меня предпринять шаги к изданию этого сочинения.
Чтобы способствовать отрешению «от идеи Бога, вере в которого зиждется в науке и философии, преимущественно, на «невозможности» понять осмысленную целесообразность Природы – во всех её - неорганическом, органическом и духовном – проявлениях без допущения существования Высшего Разума, я попытался изложить причины и сущность этой целесообразности и, выведя её исключительно из механистических посылок, чем механически устраняется необходимость прибегать к всемогуществу Высшего Разума для объяснения этой целесообразности и, благодаря чему, идея о существовании этого Разума становится, сама собой излишней.
Признавая недостаточность естественного отбора для объяснения органической целесообразности, я вывел ещё некоторые факторы этой целесообразности. Чисто случайно, эти факторы по названию своему совпали с теми факторами, о которых покойный Тимирязев говорил, что «непростительно» биологу иметь веру в эти факторы, так как они ненаучны. Я принужден был сделать этот «непростительный» шаг, потому что выдвигаемые мной факторы органической эволюции, хотя и носят «непростительное» название стремлений и инстинктов, однако, как это будет видно из изложения, эти стремления и инстинкты в их происхождении и развитии объяснены мной строго механистически. Вот, почему, хотя я в моём сочинении и употребляю выражение: «вопреки Тимирязеву», однако, это «вопреки» означает в конечном результате лишь полное соответствие моих механистических выкладок с мыслью великого физиолога о том, что все органическое существование и развитие, несмотря ни на какие трудности и кажущиеся непреодолимости, должно и, следовательно, может быть объяснено строго механистически.
Это собственно и составляет канву моего сочинения, в котором психо-органическое развитие объяснено без помощи каких-либо сверхприродных факторов. Даже чисто метафизический вопрос о свободе воли я попытался изложить не как метафизик, а как монист-натурфилософ. Такое естественное изъяснение фактов – уже одна возможность этого изъяснения – является лучшим показателем справедливости монизма вообще.
А это и требовалось показать для оправдания этого механико-материалистического воззрения на Природу, о котором речь была выше и установление которого необходимо для обеспечения прочности нового, далеко ещё не окрепшего строя.
Автор сознает, что его сочинение страдает большими дефектами. Одним из таких есть его недостаточная разработанность, зависящая от крайнего недостатка времени у автора, занятого на военной службе и принужденного убивать драгоценное и невозвратное время далеко не по своей специальности, а потому и не могущего принести обществу того maximumпользы, который автор желал бы принести.
Пусть это послужит извинением тому, что я поторопился опубликовать это сочинение: время, ведь, не терпит. В наши бурные дни дорога каждая минута.
И если моё сочинение не убедит читателя, а лишь даст толчок к монистической критике привычных для него воззрений и убеждений, - то и в этом я почту величайшую награду за мой труд, который лично для меня составляет, лишь записную книжку, набросанную в предвидении предстоящего большого труда, который может быть осуществлён, лишь с наступлением более благоприятной для научной работы условий.
Б. Шты́лько.
1 сентября 1921 года.
город Саратов.
В В Е Д Е Н И Е
«Если бы наш ум мыслил в терминах электричества и магнетизма, а
не в терминах материи и движения, то что за мир открылся бы нам».
Ф.Содди
Спенсер говорил, что мы никогда не ощущаем материю, но только силу, и допускал этим ту же ошибку, какую делал Ньютон, объясняя явления взаимного притяжения тел существованием силы тяготения, чем и была положена преграда к истинно механистическому объяснению явлений тяготения, в роде остроумной, хотя и не вполне верной, теории Ле-Сажа, ибо «сила тяжести», в сущности, по стольку же объясняет причину тяготения, поскольку «жизненная сила» объясняет факты органической эволюции. Очевидно и Спенсер и Ньютон сделались жертвой той тирании слов, от которой предостерегал ещё в своё время основоположник опыта и индукции Франциск Бэкон и которую, по его мнению, обусловливают idola fori :ведь, всякая сила, а в частности – и сила тяжести, по выражению Ф.Содди, есть лишь «простое словесное выражение эффекта», есть «способ обозначения фактов, а не объяснения их». Таким образом, idola fori подчинили себе и воззрения на Природу и Бытие.
Первые античные философы-натуралисты в своих космологических системах в основу Бытия клали материю и движение.
Понятие о материи, как об основной вещественной субстанции, как о реальном содержании всего сущего, в довольно отчётливой форме занимает место в учениях философов, начиная от Фалеса Милетского, взгляд которого на воду, как на основу вещей, сближает его философию с представлениями египтян VI – V в. в. до Р.Х. У наиболее видного из ионийских философов – Анаксимандра (611-547 до Р.Х.) понятие первичной материи вполне определенно и довольно развито. По его учению, беспредельная по протяжению материя образовала, под влиянием движения смесь теплого, холодного и жидкого, и из хаоса этого возникли земля, воздух и огонь.
В этой космологии хотя уже имеется упоминание о движении, однако, оно не ставится ещё наряду с материей, в качестве основы и сути явлений, как это имеет место в философии Гераклита Эфесского. Другой иониец – Анаксимен основу вещей усматривал в воздухе, вследствие уплотнения которого образовался мир и земля. Его современник Гераклит Эфесский (500 г. До Р.Х.) в основание своей космологии положил девиз: «Panta rhei» - все течёт. По его мнению, движение есть основа и суть всех явлений. Ничто не пребывает в покое, всё течёт, все изменяется; абсолютного покоя в Природе нет нигде. Такого ясного представления о движении до Гераклита мы не находим ни у одного из античных философов, поэтому можно считать, что только с его времени устанавливается в натурфилософии твердый взгляд на возможность объяснения Бытия и Природы только двумя понятиями: материей и движением. Установление этого взгляда являлось значительным шагом в области естественных знаний, потому что понятие материи, с какой бы стороны её ни рассматривать, без понятия об активизующем её начале не может в достаточной степени объяснить природу вещей и сущность явлений.
Однако, понятия: материя и движения – являлись лишь «словесными выражениями» тех фактов, причинное объяснение которых для перечисленных античных философов было ещё недоступно. И если в отношении природы материи принимались довольно различные взгляды, согласно которым эта природа обозначалась то, как вода, то как смесь элементов, то, как воздух, - то в отношении движения никаких попыток объяснить его причины до Эмпедокла не было.
Сицилиец Эмпедокл (450 л. до Р.Х.), кроме вполне конкретного взгляда на неуничтожаемость и нетворимость материи, впервые сделал попытку объяснить основную причину движения и всеобщей борьбы. Эту причину он усматривал в двух противоположных принципах Любви и Ненависти. Первая причина смешения образования агрегата; вторая есть причина распадения. Хотя по философской сущности это учение и может считаться более удовлетворительным, нежели простое констатирование движения, как это мы имеем в системе Гераклита Эфесского, однако, и здесь Любовь и Ненависть служат лишь терминами для обозначения известных положений, но не мыслимыми факторами движения, чего античные ученые подметить, естественно, не могли.
Сущность материи усматривалась то в воздухе, то в воде, то в хаосе элементов; причина движения либо вовсе не объяснялась, либо объяснялась силами Любви и Ненависти. Вместо более или менее удовлетворительного объяснения, преподносились слова, за которыми не видно было сути дела. Fdola fori вовлекали ум человеческий в заколдованный круг.
Школа Эпикура (род. В 341 г. до Р.Х.) хотя и касалась, главным образом, человеческих поступков и жизни, почему естествознание в ее эпоху мало подвинулось вперед, - тем не менее, вполне конкретно поставила вопрос о научном объяснении. Согласно учению этой школы, объяснение должно идти от известного к неизвестному, от осязаемого к неосязаемому, от определенного к неопределенному, от видимого и большого к невидимому и малому. Материя и движение суть центральные фигуры всякого научного объяснения. Но реальна только материя, движение есть лишь форма, в которой эта единственная реальность обнаруживается. Правда, эпикурейцы на этом и остановились, совершенно не вдаваясь в подробности того, каким образом материя проявляется в форме движения, т.е. каковы причины этого проявления. Так, поставив вполне правильно проблему научного объяснения, эпикурейцы не в силах, однако, были освободиться от пут идолов fori и объяснили движение, как форму обнаружения существования материи, иначе говоря, одно название: «движение» заменили другим названием: «форма обнаружения». Естественно поэтому, что такое объяснение дальше слов не пошло.
Веком ранее Эпикура Демокрит развил гениальную теорию об атомном строении материи; последнюю он обозначал как то, что заполняет пространство. Вместе с Левкиппом он различал в материи воспринимаемые человеком вторичные атрибуты и независимые от человеческих чувств первичные атрибуты, составляющие необходимую сущность материи.
В атомистическом учении мы имеем блестящую попытку проникнуть во внутреннюю структуры материи. Дальше этого завоевания древняя и средневековая мысль не пошла. А схоластики и вовсе не затрагивали вопроса о внутреннем строении материи, ограничиваясь рассуждениями о беспрерывности материи.
Вопрос о структуре материи, формах её проявления и причинах этого проявления впервые был поставлен на научную почву, благодаря открытиям законов сохранения материи и энергии. Первое было сделано Лавуазье в 1789, который с помощью весов экспериментально доказал, что вещество не исчезает и не творится вновь. Второе открытие сделано значительно позже – именно, в 1842 году Робертом Майером и почти одновременно с ним и независимо от него – знаменитым физиологом Германом Гельмгольцем, который положил этот закон в основание всей физики.
Только со времени этих двух замечательных открытий наука о внутреннем строении и составе веществ, т.е. химия, и наука об их внешнем проявлении, т.е. физика, - стали на твердую почву, ибо уверенность в неуничтожаемости материи позволила
применять весы не только для конкретных случаев, но и для выведения общих законов, чего без этой уверенности естественно, нельзя было делать, а твердая мысль о безусловном сохранении энергии послужила ключом к единообразному пониманию физических явлений и связала все отделы физики в гармоническое целое. Геккель прав, объединяя оба эти закона в один универсальный закон или аксиому о сохранении (постоянстве) вселенной. Однако и эти блестящие завоевания ума человеческого оказались лишь временными построениями рабочего характера. В первом же десятилетии ХХ века экспериментальным путём было доказано, что материя и энергия не столь противоположны, сколь это допускалось ранее, и что одна может быть превращена в другую и наоборот. Гениальные работы немецких физиков Эйнштейна и Планка разрушили догму неуничтожаемости материи и постоянства энергии. Энергия оказалась наделенной атрибутами материи, т.е. инертной и весомой массой, и атомным строением, хотя атомы её, так называемые кванты, не представляют собой строго постоянной величины, как атомы материи, всё многообразие которых исчерпывается 80-ю модификациями по числу простых веществ, но чрезвычайно многообразны, так как каждой частоте колебаний волн соответствует своя порция, или квант энергии. Если энергия обладает инертной и весомой массой, которая ничтожно мала и численно равна этой энергии, деленной на С2 , где С – есть скорость света в пустоте, то материя содержит в себе колоссальный запас энергии, при чем количество обычно проявляемой энергии ничтожно мало в сравнении с запасом энергии, остающимся в теле при - 273о Ц, которую Планк называет латентной энергией. Гюстав Ле-Бон, один из разностороннейших французских учёных, претендующий на пальму первенства в деле открытия взаимной превращаемости материи и энергии, следующим образом, весьма картинно иллюстрирует количественные соотношения материи и энергии:
«Возьмём медную монету в один сантим, весящую, как известно, один грамм, и положим, что увеличивая быстроту её диссоциации, мы могли бы достичь её полнейшей дематериализации. Так как кинетическая энергия тела, находящегося в движении, равна половине произведения её массы на квадрат скорости, то элементарное вычисление даёт мощность, которую представляли бы частицы этого грамма материи, находящиеся под влиянием скорости в момент диссоциации тела. Она равна 510 миллиардам килограммометров, - цифра приблизительно соответствующая 6 миллиардам 800 миллионам паровых лошадиных сил. Это количество энергии достаточно было бы товарному поезду для пробега 4 раза по окружности земного шара. Чтобы сделать то же расстояние на том же поезде при помощи угля, необходимо было бы израсходовать 68.00 франков.
Итак, значит, цифра эта – 68.00 франков представляет собой торговую ценность внутриатомной (т.е. по терминологии Планка – латентной) энергии, содержащейся в монете в один сантим».
Теплота, непрерывно выделяемая при распаде радиоактивных веществ, рассматриваемая Планком, как латентная энергия, превращаемая фактически из материи, вследствие распада последней.
В связи с этим новым учением коренным образом был изменён взгляд на время и пространство, раздельные понятия, которых были скованы воедино смелой теорией Минковского, принимающей четырехмерность пространства, в котором роль четвертого измерения играет мнимое время, то есть то, что принимается нами за время.
В свете учения Минковского понятие об энергии получает совершенно своеобразное значение, потому что все наше знание об энергии основывается на фактах ощущения и изменения проявляемой энергии, а так как это проявление протекает во времени, то естественно, что с устранением понятия о времени, как таковом, мы лишаемся возможности утверждать, что проявляемая энергия есть фактическая энергия, а не термин для обозначения эффекта. Так как существование потенциальной энергии выводится только на основании данных об энергии кинетической, то очевидно, что эта невозможность утверждения о реальности энергии в равной и даже большей степени относится и к энергии потенциальной. То же следует сказать и в отношении нашего обычного понятия о материи, трехмерность которой аксиоматична для человеческого ума вообще. Если же принять во внимание, что современный взгляд на строение материи всецело базирован на данных учения об электричестве, то ясным станет, что наше представление о материи не только может не соответствовать действительному положению вещей, но что оно на деле ему и не соответствует, потому что представление о трехмерной материи, заполняющей четырехмерное пространство, есть contradiction in adjecto, а электронная теория при отрицании реальности электрической энергии лишена достоверности. Таким образом, понятие о бытие, определяемом в естествознании массой, временем и пространством в корне изменяется. Подобно тому, как понятие о материи и энергии, - безразлично, будем ли мы в них усматривать реальные сущности или же лишь термины для обозначения эффектов – воссоединены современным учением о принципе относительности в единую сущность, - так и противоположение объекта субъекту устраняются ныне в воззрениях Маха и Авенариуса, согласно которым реально существуют только одного рода элементы, образующие двоякого рода сочетания – с одной стороны, психические, и с другой стороны, физические.
Первые суть психическое Я, или центральный член; вторые – вещь, не Я, или противочлен. На деле без противочлена не существует ни одного центрального члена и наоборот, т.е. без центрального члена не существует ни одного противочлена. В опыте всегда выступает та основная связь между ними, которую Авенариус называет Prin Zipial Poordination.
С этой точки зрения, действительное бытие имеют только те однородные мировые элементы, которые имеют двоякого рода проявления, и которые могут быть названы универсальной субстанцией, или выражаясь любимым метафизиками термином, - Абсолютом. Эта та единственная, имеющая реальное бытие, сущность и подлежит научному объяснению. Сначала её объясняли в терминах материи и движения; теперь склонны объяснять в терминах электричества и магнетизма.
Не пройдёт долгого времени, как ее станут объяснять в терминах чего-то такого, что нам пока неизвестно, и что пока ускользает от взора науки.
Сущность эта – сущность абсолютная, «вещь в себе» и, как таковая, не изменяется во времени, которое для нее представляет лишь одно из недоступных нашему чувственному восприятию измерений, но остаётся неизменной и постоянной. Поэтому и мировая эволюция не имеет содержанием своим иметь развитие самого действительного Сущего, ибо в таком случае это Сущее не было бы абсолютным и неизвестным, - но представляет собой лишь развитие условий, в которых это абсолютное Сущее проявляется. Здесь чисто научная, естественнонаучная концепция вступает в принципиальную связь с отвлеченно-философской концепцией, в других пунктах даже противоречащей данным и выводам естествознания. Так, Вл. Соловьев в своем главном труде пишет следующее: «Из того, что высшие формы, или типы бытия являются или открываются после низших, никак не следует, что суть произведение или создание этих низших. Порядок сущего не есть то же, что порядок явления.
Высшие более положительные и полные образы и состояния бытия существуют (метафизически) первее низших, хотя являются или открываются после них. Этим не отрицается эволюция; её нельзя отрицать, она есть факт. Но утверждать, что эволюция создает высшие формы всецело из низших, т.е. окончательно из ничего, - значит, под факт под факт подставлять логическую целостность.
Эволюция низших типов бытия не может сама по себе создавать высших, но она производит материальные условия или дает соответствующую среду проявления или откровения высшего типа.
Таким образом, собственное, положительное содержание высшего типа не возникает вновь не небытия, а, существуя от века, лишь вступает (в известный момент процесса) в другую среду бытия, в мир явлений».
Едва ли кто из представителей научного естествознания согласится подписаться под этими словами. А между тем, именно, обязанность каждого натуралиста - не закрывать глаз перед фактами, каковы бы эти факты ни были. В данном же случае бытие абсолютной сущности, во времени не проявляемой, безусловно, неизменной и потому не могущей в себе или из себя развиваться, на основании данных современной физики о мнимости времени, как таковой, и четырехмерности пространства, - есть факт, отрицать который нельзя, как нельзя отрицать и эволюцию, которую с этих пор мы должны, мы обязаны рассматривать не как развитие истинного Сущего, но как развёртывание условий или развития среды, в которых это Сущее проявляется, т.е. вступает в являемый мир.
Это развитие условий, определяющих феноменализацию Сущего, именуемое мировой эволюцией, проистекает в следующей последовательности.
Исторически первее всего мы имеем эволюцию неорганического мира.
Для каждой отдельной космической системы эта эволюция начинается с момента зарождения движения в разряженном веществе покоящихся туманностей, по-видимому, в смысле простоты, наиболее первична. Как показали спектроскопические исследования, это вещество состоит из водорода, гелия и некоторого неизвестного нам на земле вещества, называемого «небулием».
Этой совокупности простых веществ Крукс дает название «протила» и полагает, что из нее произошли все известные нам химические элементы. К этому воззрению примыкает предположение Николая Морозова, сделанное им по теоретическим соображениям в его «Периодической системе строения вещества», о том, «что так называемые элементарные видоизменения материи, входящие в полные строки нашей периодической системы химических элементов, состоят из гелия, водорода и некоторого, неизвестного нам в свободном состоянии вещества – архония». Происхождение химических элементов и относится к первым шагам мировой эволюции. Дальнейшее развитие неорганической природы протекает в космогеническом порядке и завершается установлением твердых соотношений, как между отдельными телами, так и внутри самих тел.
Венцом этой эволюции является жизненная субстанция в условиях не физиологических, но пока ещё физико-химических. Создав эту субстанцию, неорганическое вещество может по-прежнему беспредельно видоизменяться, переходить из одного состояния в другое, превращаться из одних элементов в другие, наконец, дематериализоваться или, наоборот твориться из энергии, - однако это уже не будет эволюция, но лишь колебания неуравновешенного вещества в уже сформировавшейся небесной системе, амплитуда которых может быть равна пути, пройденному от протила до жизненной субстанции в физико-химических условиях.
Далее следует эволюция живого вещества в условиях жизненности и эволюция организмов.
Обе эти части органической эволюции связаны теснейшим образом между собой, так что общее развитие органических форм и дифференцировка органов и тканей в организме способствует выработке новых органических веществ и соединений, а наличие этих последних дает новый материал для развития и усложнения организмов. Венцом этой замечательной эволюции является человек с его психикой. Но эволюция психики, хотя во многом и зависит от эволюции органической и идет параллельно ей, однако, имеет свои пути и протекает по своим законам. Подобно тому, как эволюция живых существ протекает по двум направлениям – в сторону усложнения живого вещества и в сторону повышения морфолого - физиологической организации, - так и эволюция психики являет, с одной стороны, психическое видовое развитие и с другой – психическое общее развитие в связи с общим прогрессом морфолого - физиологической организации.
Так, представители одного и того же вида могут обладать в весьма различной степени развитой психикой. Психика отряда, оставалась одинаковой для каждого отдельного представителя данного отряда, может быть совершенно отлична в том или ином отношении от психики другого отряда того же класса. Индивидуальное прогрессирование психики, закрепленное наследственным путём при помощи отбора составляет сущность психической эволюции в рамках видового развития. Развитие психики отрядов, классов и типов дает ту общую картину эволюции психики, которая, будучи рассмотрена сквозь призму органической истории, разложится на звенья, из которых низшим будет психика протистов и даже, просто, живой, но еще не оформившейся в организм субстанции, а высшим – психика человека.
Предполагая, как требование всякой естественнонаучной концепции, происхождение организмов из предметов мира неорганического, мы тем самым эволюцию живых существ подводим под общие формы мировой эволюции. Этим и психическая эволюция подводится под те же рамки. Не соглашаясь с полной невозможностью физико-химического или вообще – механистического объяснения происхождения и сущности чувствования, хотения, сознавания и мышления,- мы не отрицаем всей трудности этого объяснения. Однако мы все же не видим необходимости для объяснения психики отдельные клеточки живых существ всеми душевными функциями, какие только имеют место у высших существ, только, конечно, в их элементарном, зачаточном проявлении, как это сделал Геккель, который впрочем, впоследствии сам отказался от важнейших пунктов этого органического, или целлюлярного панпсихизма. Нам мыслится более простой и не столь тернистый путь. Исходя из того, как атомы, примитивные в своей отдельности, могут в совокупности создавать изумительные структуры, перед разумностью и тонкостью которых человеческий ум останавливается в недоумении,- так, подобно этому, можно предположить, что и психика в её первоначальном, простейшем виде произошла из тех элементарных сил, которые не обладают ни малейшими признаками воли, эмоций или интеллекта. Ведь, в голом атоме нельзя найти ни малейшего намека на растение или животное, а между тем, как растения, так и животные произошли и состоят из атомов.
Нет сомнения, что те элементарные единицы, из которых произошла психика, столь же просты и примитивны, как и материальные атомы, и, во всяком случае, ни волей, ни сознанием, ни тем более – самосознанием не обладают; иначе пришлось бы допустить, что камни – и те сознают самое себя.
Конечно, мы не в состоянии пока ещё объяснить, как эти элементарные единицы складываются в нечто чувствующее и самосознающее, но, ведь, и те, кто требует этого объяснения, сами признавая, что и в живой и в мертвой природе вещество одно и, то же, точно так, же не в состоянии объяснить, как это атомы, мертвые и не заключающие в себе жизни, соединяясь с такими же мертвыми и не заключающими жизни атомами, образуют сначала протоплазму в условиях физико-химических, затем протоплазму в условиях жизненности, наконец – организмы.
Разве это менее удивительно, чем образование психики из элементарных частиц, не наделенных атрибутами организованной души? Если бы наш ум мог мыслить не в терминах материи и движения, а в терминах универсальной энергии, то, по-видимому, происхождение психики было бы для нас не столь удивительно, сколь удивительно оно для нас теперь.
С тех пор, как Роберт Майер и Герман Гельмгольц теоретически распространили закон сохранения энергии и на область органических движений, справедливость чего была доказана Рубнером (Германия), Атуотером (Америка) и другими,- не могло не возникнуть попыток – хотя бы тоже только теоретических – распространить этот закон и на область психических явлений.
Невозможность такого распространения привела к допущению, что «интеллектуальная деятельность и нервное напряжение должны считаться доказательством существования особой формы физической энергии, своеобразный характер которой остается для нас пока не выясненным» (Атуотер).[1]
Едва ли, однако, можно согласиться с тем, что психонервная деятельность есть доказательство существования особой, невыясненной ещё формы физической энергии.
Скорее психическая и нервная энергии являются энергиями совершенно самостоятельными, не имеющими с физическими энергиями общих законов, хотя, однако, как те, так и другие являются лишь различными модификациями единой и универсальной космической энергии. Впрочем, те, кто считают психонервную деятельность за особый вид физической энергии, сами принуждены признаться, что если бы психонервная энергия была бы энергией физической, то она «должна была бы подвергаться внутри тела превращению и затем выделению, если только не имеется особого неизвестного нам места для её сохранения.
Если же она бывала, выделяема, то или её количество ничтожно мало, так как оно не обнаруживалось в опытах, или же тут приходилось иметь дело с чем-то, природа чего, до сих пор ещё не была обнаружена путем физического исследования».(Jdem) . В этом признании и кроется разгадка того, что называется ещё неизвестным и неисследованным: физический эксперимент, именно, потому и не дал убедиться в выделении психонервного вида физической энергии, что такого вида не существует и что нельзя применять метод исследования для обнаружения энергии, не являющейся физической, т.е. не подчиняющейся физическим законам. Психическая и отчасти нервная энергии должны быть признаны за особый, специфический род энергии, так сказать, чистого вида, т.е. могущей существовать и без материального субстрата, хотя, в большинстве случаев, в нём покоящейся. Что психонервная энергия, действительно, может существовать и, не базируясь на материальном субстрате, т.е. в чистом виде, видно из следующих примеров, на которые, обыкновенно, мало обращается внимания. Слово, произнесенное оратором, может произвести эффект такого подъем сил, взрыва радости, негодования или самоотвержения, такого проявление человеческой энергии, какие могут количественно совершенно не соответствовать внутренним переживаниям самого оратора, могут быть даже неожиданны для него. Очевидно, слово, являясь частью или членом психической деятельности – не материально.
Однако оно содержит в себе потенциально громадный запас энергии, которая при известных обстоятельствах может перейти в кинетический вид и стать активной.
Мысль, изложенная на бумаге, сохраняет свою силу неопределенное количество лет, не теряя способности побуждать человеческий дух к научной, общественной или иной деятельности. Бумага, на которой начертана мысль, как и чернила, которыми написаны слова, эту мысль изображающие, - материальны, но не в них кроется запас энергии, который воодушевляет людей к деятельности, а в мысли, содержащейся в начертанном.
Выделение радиоактивными веществами свободной энергии представляет собой доказательство фактического существования физического вида чистой энергии. По вычислениям Планка, 224 грамма радия в год теряют 0,012 миллиграмма своего вещества, и это количество превращается в тепловую энергию. Вычислением можно показать, сколько лет потребуется для перевода № - го количества радия нацело в тепловую энергию.
Если возможно существование чистой энергии физического вида, что не так давно по теоретическим соображениям не допускалось вовсе, то нет основания утверждать, что психонервная энергия в её существовании и проявлениях обязательно и неразрывно связана с теми гистональными участками, в которых она локализована, и вне этих участков существовать не может. Многие далеко еще не изученные факты из области телепатии, гипнотизма и родственных ему явлений, несомненность которых едва ли может подлежать сомнению,- доказывают, что психонервная энергия не только может существовать помимо тех мест и участков, в которых она, обыкновенно, локализована, но что она, вообще, может существовать и помимо какого бы, то, ни было материального субстрата.
Итак, общемировую эволюцию мы разделили на три фазиса:
- первый фазис – эволюция мертвого вещества;
- второй фазис – эволюция живого вещества и организмов;
- третий фазис – эволюция психики, или духа.
Первый фазис начался с момента возникновения движения небесной туманности, из хаоса которой родятся миры. Появление элементов неорганической природы, их устойчивых соединений и живого вещества характеризует этот фазис. Возникновение же новых веществ в физиологических условиях, подобно мышечному или нервному веществам, есть акт, сравнительно, недавнего времени и соответствует по времени наиполнейшему развитию второго фазиса эволюции, который начался с момента появления первого живого существа, а закончился ли появлением человека – неизвестно. Начало третьего фазиса, нам достоверно неизвестно.
Едва ли оно вполне совпадает со временем появления жизни, так как характеризующая первые жизни примитивная самоактивность, о которой речь будет ниже, едва ли может быть отнесена к фактическому проявлению психонервной энергии.
Констатировав три фазиса мировой эволюции, мы в сущность ее не вдавались.
Теперь же нам предстоит разобрать, как эта эволюция протекает, по каким законам, почему, именно, по этим законам, а не по иным, чего она достигла и каковы возможности будущего.
Нас, главным образом, будет интересовать эволюция Духа. Очевидно, что эта часть мировой эволюции, как уже только что сказано, не представляет собой совершенно самостоятельного фазиса эволюции, но по времени внедряется во второй фазис – эволюцию организмов.
Поэтому, а также потому, что невозможно описывать развитие психики без упоминания и рассмотрения развития органического мира – мы в нашем изложении затронем также и второй фазис эволюции, поскольку, конечно, это будет касаться развития психики и связанного с ним органического развития. А излагая пути и порядок психоорганического развития, мы не избежим и некоторых отклонений в сторону общих правил и законов мировой эволюции.
Вообще говоря, - нам предстоит заняться рассмотрением механики эволюции Духа.