Главная | Обратная связь

Совершенные отражения друг друга

В одном месте, и я не скажу вам, где это было, протекала первая жизнь создания мужского рода и женщины, и это было началом их существования и понижения вибраций их творческого выражения с целью дальнейшей эволюции. Я дам вам имя. Имя существовало и до сих пор существует, даже до этого дня. И эти двое, о которых я говорю, были не более чем двумя созданиями в многоликой массе тысяч таких же созданий, оказавшихся в то время на этом плане, поскольку пять — как вы называете это число — рас, отличавшихся по цвету кожи и культуре, появились одновременно. Вот так все было, и они, воистину, сами выбрали для себя землю красных песков.

Так вот, имя создания было Дюваль-Дебра. Эти два имени обозначают единство одного, который из дома, называемого Дюваль-Дебра Баду, где «Баду» означает «Бог», породил сущность Дюваля-Дебры. Одна из частей Дюваля-Дебры была мужчиной по полу, представляя собой, что называется, электрический ток положительного заряда в понимании вашей науки. И в своем теле он сотворил подобие грудей и утробы, но оставил для себя, что называется, эрекцию и возможность извержения семени, которое покоится у него в районе поясницы.

Когда божественное семя — которое все узнают однажды в назначенный час — было даровано, из Дюваля-Дебры был сотворено тем же Богом создание, которое было названо Дебра-Дюваль и было женщиной - человеком с утробой, человеком-утробой — женщиной высшей сущности. Утроба не имела в себе семени, а только то, что называется яйцеклеткой, и оплодотворить яйцеклетку должно было семя, сокровище, хранимое в пояснице мужчины.

Дебра-Дюваль определенно была и остается половинкой создания Дюваль-Дебра, поскольку в ней есть человеческая утроба и она обладает тем, что ваша наука называет отрицательным зарядом. Так вот, в своем творении она была не меньше, чем Дюваль-Дебра, являясь усовершенствованным его продолжением*.

Так вот, Бог может сеять Бога, только если Бог разделит себя, чтобы явиться. В жизни их существа все им было доступно, но со временем мыслительных процессов, с помощью которых они поддерживали свое творение, стало не хватать, поскольку в ходе понижения вибраций вспышка света от созерцания стала более плотной и творчество для них стало труднее. Но все еще сохраняется частица их первоначальной божественности, их первой жизни на Терре, когда они были столь могущественны, взращивая чистую мысль. Дюваль-Дебра, увидев Дебру-Дюваль, решил, что она неоспоримо прекрасна.

* Дюваль-Дебра и Дебра-Дюваль были истинными половинками друг друга, рожденными от единого Божественного сознания, которое разделилось на положительный и отрицательный энергетический заряд с целью познания своего творения. Это первооснова равенства мужчины и женщины и божественности их обоих.

Дюваль не знал, что цвет его глаз постоянно меняется. И позвольте мне рассказать вам об этом цвете.По периметру глаза его сияли снежно-белым, который перетекал в переливы глубокого синего цвета, сливав шегося с ярко-желтым, что создавало иллюзию морских глубин, и далее переходил в светло-каштановый оттенок, сгущавшийся в самом центре в черной точке зрачка. Он не знал о чарующем волшебстве своей красоты до тех пор, пока не взглянул на Дебру, у которой были такие же глаза.

Глаза — это удивительная, удивительная мысль, поскольку они способны оценивать форму плотной материи более низкой вибрации. Они обладают способностью оценить завершенность мысли, на каком бы уровне она ни материализовалась в видимой форме. А как насчет красоты и цвета? Почему именно синий, а не какой-либо другой цвет? Синий сам по себе является мощным электрическим потоком, и он испускает сияние цвета в свой электрический заряд, чтобы можно было увидеть, вообразить синий цвет в его глубинах и оттенках, и он производит воздействие, что называется, электрическим световым цилиндром в ходе соответствующих мыслительных процессов. Синий позволяет оценить мысль через видимый образ ее электрического потока больше, чем другие цвета вне спектра, включая цвета от темно-синего до коричневых оттенков, темного эбонитового и до глубочайшего черного. Он охватил широкий спектр недоступных деталей в образах, создаваемых светом, дал вибрационное понимание цвета.

Дюваль посмотрел в глаза Дебры в их первую встречу, посмотрел на создание с восхищением и восторгом. Он не мог представить себе ни одно создание, даже в абсолютном совершенстве, которое могло бы быть милее, поскольку глаза ее, постоянно меняющие цвет, переходящий от оттенков синего в белоснежный, были удивительны. Дюваль полюбил их, и все же он не знал и не понимал действие любви. Когда он посмотрел на бледность завершенной телесной плоти, он вспомнил бледность и сияние света в его переливах и разнообразных оттенках, напоминающих сливочный крем. И на ее лбу и скулах вспыхнул розовый оттенок, а губы ее стали малинового цвета, мягкие и сочные.

И хотя цветовой спектр на Терре не способен отразить совершенство мысли, возвышенной мысли, и включает лишь те цвета, которые обладают самой плотной свето-цветовой вибрацией, больше ничто его не пленило. Посмотрев на четко очерченную бровь — прикоснувшись, он почувствовал ее влажность — и на плотные, удивительные ресницы, обрамлявшие прекрасный контур глаза, он прикоснулся к ним. И он посмотрел на подбородок, который имел впадинку посередине, и на горло, которое было подобно твердой колонне из мрамора, и на плечи, так нежно и в то же время так смело очерченные, и на руки, которые украшали их и отходили от них так плавно и двигались так свободно и беспрепятственно в том месте, где они становились частью плеча. И он взял ее руку и опустился по ней до запястья, и увидел, что оно двигается. И он посмотрел на изящные пальцы со складочками кожи и ногти, как они сейчас называются, у их окончания, и на поверхности ногтя он увидел отражение румянца, пылавшего на ее щеках. И он нашел это изысканным. Изысканным.

Дюваль продолжал смотреть на ее тело и обнаружил, что груди ее были теплыми, податливыми, упругими и выдающимися вперед, и самый легкий оттенок розового лишь подчеркивал их красоту, и он посчитал их прекрасными. И ниже того места, где располагались груди, он обнаружил очаровательное творение, которое более всего бьется в унисон с сердцем его души, — ее талию, прекрасно обтянутую кожей, так что она ускользала от глаза и притягивала его одновременно. Он восхищался этим созданием, его красотой, нежностью и цветом.

И он опустил взгляд ниже по ее ногам и бедрам. И тогда, в начале творения ему показалось милым, что ее бедра были продолжением ее тела, и они были гладкими и безупречными. И он нашел сгиб в ноге. И с обратной стороны этого сгиба он увидел небольшую ямочку. И он обнаружил, что самой твердой частью ноги этого создания было колено. И он провел рукой по икре вниз до изящно устроенной, округленной и еще более стройной части ноги, называемой лодыжкой, и там он обнаружил твердую материю и провел рукой дальше, вниз и вверх по ступне. И он посмотрел на красоту костей, которые были заботливо выращены, чтобы удерживать стопу в правильном положении, и были обтянуты драгоценной плотью до самых пальцев, где еще в одном ногте он увидел отражение румянца на ее щеках.

Когда Дебра повернулась к нему, глядевшему на нее в изумлении, она увидела волосы Дюваля, которые были подобны осени в самых ярких ее красках, и она подумала, что они прекрасны. И когда она всмотрелась в его волосы и увидела, что цветом они напоминают осень, она обнаружила, что ее собственные волосы были такими же. И когда она начала осматривать Дюваля, она увидела красоту тех же глаз, какие были у нее, хотя она никогда прежде их не видела, и твердо очерченный нос, удлиненный и с крупными ноздрями, что позволяло ему вдыхать много воздуха. И она увидела, как его ноздри расширяются. Она взглянула на изогнутые, твердые, выразительные и крупные губы, вписанные в картину лица над линией подбородка, изогнутого и широкого, расположенного над удлиненной шеей, и плечами, широкими и округлыми. И она увидела руки, крупные, сильные и прекрасные. На руках была та же осень, что И на его голове, — но на руках волоски аккуратно запивались, образуя одинаково совершенные ряды. И она увидела руку, широкую, длинную, красивую, совершенную, с ногтями на ее окончаниях, как будто бы к ней прикоснулось нечто удивительное, сделав ее конечным результатом творения формы. И грудь его была широка, и на груди, где располагается сердце, были соски, которыми обладала и она, более плоские, миловидные и прекрасные. И от груди, которая вздымалась при каждом вздохе расширяющихся ноздрей, она опустила взгляд ниже, к талии и бедрам, которые размером были меньше, чем ее, и обладали в месте своего разделения чудесным творением, где покоилось сокровище, дарующее надежду на грядущие столетия. И она посмотрела на его мускулистые бедра, которые переходили в колени, широкие и твердые, а далее в крепкие икры, за которыми следовали ступни, широкие и длинные, способные выдержать величину создания по имени Дюваль в его совершенной форме.

Они пристально смотрели друг на друга, и то, что они видели, было истинным отражением друг друга. И каждый своим искусным способом создал свое тело по величайшему замыслу, чтобы в человеческом суще-ствовании сделать возможным обмен между Богом и человеком на плане, который после долгого ожидания теперь был готов, потому что каждый теперь обладал совершенством телесной формы, чтобы сотворить через нее семя для будущих поколений.

А где была любовь? Никто и никогда с готовностью не согласится овладеть каким-либо предметом, предварительно не поразмышляв о нем, поскольку невозможно в полной мере владеть и по-настоящему наслаждаться чем-либо, не познав это с помощью созерцательной мысли. Так, когда те двое созерцали красоту друг друга, миловидность своих созданий, и прикосновение друг к другу было осязаемым и явным, между ними вспыхнул огонь, в лоне и в утробе. И мысль, сотворенная и переданная через совершенное отражение друг другу, была явлена в первых робких актах соития Дюваля-Дебры, Дебры-Дюваля — когда они соединились и через желание явилась удивительная творческая сила, которой они теперь стали в своем совершенном единстве, — мысль соединиться, быть вместе и родить семя, передав его из сокровищницы в пояснице в чудесную яйцеклетку в гнезде грядущей истории внутри у Дебры.

Страсть, страстная любовь к тому, что было создано в пылу страсти, чтобы сохранить пламенную суть мысли, — это часть процесса творения, совершаемого через любовь и ее проявление в акте соития. И в момент зачатия, выйдя из тела Дюваля, появилось чудесное семя. И извергнув его из себя через свое внешнее продолжение, красноречиво выражаясь, Дюваль посмотрел в глаза Дебры и увидел в них себя. И Дебра посмотрела в глаза Дюваля и влюбилась в его образ. И семя, которое вышло и наполнило яйцеклетку, стало совершенным образом, который они увидели друг в друге. И вот, из места, называемого «Атриум Констант» появился еще один Бог, который теперь ожидал своей очереди, чтобы спуститься сюда через акт соития и стать человеком, рожденным на этом плане Терры. Когда посох Дюваля обессилел, он лег рядом со своей прекрасной женщиной, и его прекрасная женщина лежала рядом с ним. И Дюваль, учась всецело любить себя, любил все, что он видел в Дебре, и Дебра чувствовала то же самое. Все было ясно тогда. Так начался союз двух, которые принадлежали друг другу. И силы света, воистину, создали себя в наслаждении воплощенной силой, называемой материей, чтобы дать начало новой жизни.